В лесу, под соснами

Светало.  Пробудился  я с  восходом  солнца.  Утро  занималось  солнечное, тёплое, парное, росное -  росное.
Когда я  вышел за  деревню  Ваульцево огородами, алая  полоска  зари на  востоке с  каждой  минутой становилась  всё  ярче, рассеивалась  дымка  тумана.
Видеть  ранним  утром  лесную  опушку  всегда  отрадно. Над  опушкой  беспредельный  солнечный  разлив и  слышатся  голоса  певчих  птиц. Вот  в кустах  бузины  запела  приятную  песенку горихвостка. За  горихвосткой  подала  свой  доверчивый  голос  малиновка. В берёзовом залоге  трепетно, жарко, часто  посыпались  призывы  кукушки:» Ку – ку, ку – ку»! Кукушка, будто  приветствовала  солнечное  утро.
Солнечно, тихо  в лесу. Там и тут  виднеются по  краям  тропинки  белеющие  ромашки, с кружочками  солнца  в середине. Перезваниваются бело – фиолетовые  колокольчики. Чащи  у них огромны, провисли книзу, гнут  стебли, вот из одной  из них  пятится,  басовито  гудя, шмель.
А это  чьи  золотые  звёзды  рассыпались  в густой  траве? Так  это  же  зверобой, источает  нежный  аромат. Это поистине: « Трава от  всех  болезней»!
Иду  по  тропинке, гляжу  на высокие, крепкие  стати  сосен и  берёз, обрызнутые  бисером  росы.
Вошёл  в берёзовый  залог.  Тропинка  рассекала его на две  половинки. В лицо  повеяло  свежестью, сорвалась и упала с  листьев  капля  росы, следом   
посыпались другие  капли, от  густой  зелёной листвы  зарябило в глазах.
Прямо  передо мной- муравейник. Муравьи  потянулись  чёрной  ниточкой  к  комлю  рослой  берёзы.
Кора  атласная  берёзы сияет – светится  в лучах  солнца, а мелкие вырезом  листья слегка  трепещут, как  бы славя  рождение  нового  солнечного  утра. Стоишь, как заворожённый: глаз  не  отвести от  красавиц.
Иду  дальше. В  сосняке, как синие  разливы, россыпи  черники. Никогда   не видел  столько ягод ! Над  зелёным ковром  мха висят довольно весомые гроздья. Нагнёшься, в пригоршнях  наберётся довольно  много, ягодка к  ягодке, крепкие, мягкие на ощупь.       
В какой  кустик не заглянешь – обязательно горсточку  фиолетовых ягод наберёшь.
А  вот и и черничная  поляна, слева по краю молодой  сосняк: сосёнки стройные, пушистые, а за ними строй вековых  сосен, с оранжевой корой, с раскидистыми ветками и иссиня- зелёной хвоёй. Сосны и ввысь, и вширь растут привольно, всем поровну достаётся  солнца, и только ветками они слегка касаются друг  друга, чтобы чувствовать локоть соседа и  обменяться  новостями. Сосны  далеко – далеко  видны и всё  видно  соснам. На стволах янтарные  потёки смолы: не сразу заметишь.
Сосны удивительной  ковки, с мускулистыми  крепкими  корнями вросли в  болотистую землю и  здесь, на  краю  поляны, дружат с небом, с ветрами, с дождями: дружными  дозорными поглядывают  на  молодые  сосёнки, что  рассыпались по  всему   левому  краю.
Глаза уже привычно  бегают по рыже – войлочной  подстилке из  хвои. Вон  там вспучился  какой – то  комок. Разорвал  хвойную  мантию подстилки, и под  ножиком приятно  скрипнула  ножка гриба.  Ещё  один  белый!   
Попадались подберёзовики, подосиновики, семейками молодые без  единой червоточинки маслята.
И  как – то неожиданно открылся горельник. Манила и звала  к себе сплошная  стена молодых, пушистых сосёнок. Сколько здесь в  них  свежести и  бодрости. Рядками  стояли молодые  сосёнки, и вид у них  был задорный и юный, что  сердце отошло от  тяжёлого воспоминания. Всё  было в  порядке: сосёнки  стройны, каждая веточка опущена хвоёй, попадались и ёлочки, как на подбор.
В  метрах пятидесяти недовольно, шумно, раздражённо фыркнул лось.
Цокнула  резко  сорока и от  неожиданности я вздрогнул. Всё чудились лешие  в болоте.             
Болотина выгибалась  большой  дугой. На  болотине – ни щебета  птиц, ни  шелеста  листьев. В разогретом  воздухе  стойко  держался запах багульника. Тишь  кругом. Только  комары  чёрными  тучами  вьются.
Повсюду влажные моховые  кочки были щедро обкиданы ещё не  созревшей  крупной  брусникой.
Снова напал на  островок крупной  голубики. Приподнимешь  ветку кустика, а  там голубые бусинки  ягод, которые  изливают сине -  голубой свет -  таинственных  сумерек. Колыхнётся  ветка, и голубика как бы  начинает  светить, мерцать синим светом, синими  огоньками, синими искрами.
Я вышел  на  просеку, на тропинку. И вдруг  увидел огромного петуха – глухаря  важно шагающего  в  середину  просеки. А через минуту заметил другого  глухаря, пролетающего  шумно  надо  мной. Это  было свидетельством  того, что здесь -  глухариный  ток.
По краям  болота  отдельными куртинами  росли  вековые сосны, а под ними  кусты голубики.  Рука сама  тянется к кусту, чтобы собрать  горсть голубых  горошин, выдавить зубами  свежий  сок – такой  вкусный и желанный, полезный.
Иду дальше и опять  отдыхаю. Осторожно, внимательно, по одной снимаю крепко пахнущие  багульником мелкие  веточки, хвоинки, сухие  листья с верхнего слоя  ягод в корзине. Вот  оно, моё сокровище, добытое в этот лесной  поход. 
Танцы   бабочек
Летний  день. Небо  чистое, голубое – голубое. На  горизонте еле  заметно  проступают белые кудряшки  облаков.
Вокруг  такое  солнечное сияние  дня, такие необъятные  лесные  дали, что  невольно  чувствуешь, как входит в тебя необъяснимый восторг, как  замирает  твоя  душа.
Жёлтые  солнечные  пятна пересыпали  тропинку, которая, то хитро  изогнётся, чтобы  обойти кусты ольхи, то снова распрямляется. В трёх  местах  зелёный коридор смыкается над  головой – то плети длинные хмеля густо нависают, как  арка, то  густой  орешник закрывает  проход.
Весёлая  тропинка- всё мне  показывает. Вот к  речке  Пекше- пологий  спуск. Тут и разбежалась тропинка, вывернув  из  объятий  орешника, и повеселела, на глазах выпрямилась.
Шагаю  дальше. Вдруг  углядел на  старом  дубе  гнездо. Чьё  гнездо неряшливое, большое. Сороки. Подошёл  поближе, поднялся бранный  крик и нервная  суматоха, не стоит  мешать, ходу, ходу…
Немало  побродив, покружив по лесу, тропинка вывела, меня на  полянку  и тут  я  увидел серую  лосиху: крупную, с длинными белесыми ногами.   
Два  лосёнка сосали  молоко из вымени, полностью  доверив  себя  матери.
Лес  неожиданно  кончился, открылась  берёзовая  опушка. Сладко запахли  медоносные травы. С  опушки нежданно  вскинулось молодо, трепетно, жарко:»Ку – ку, ку – ку». Кукушка!
Заливалась в кустах боярышника ярко- жёлтая  птичка иволга. Запела свою чудесную песенку пеночка, тонко – тонко попискивая, отчётливо послышался  покрик  дроздов.
Когда я проходил по  краю  дубняка, заметил в густой траве шляпку необыкновенного  оранжевого боровика. Боровики уже выскочили на волю.
Ещё  целый  десяток нашёл вокруг  могучих  дубов. Ядрёных, чистых, с толстой  ножкой  богатырей. 
Запах  цветов и  мёда  кружил  голову. Бодрый  гул  пчёл стоял  здесь! Пчёлы  продолжали трудовую вахту.
А  рядом, на  чащи бело – синего  колокольчика – мимо которого не  пройдёшь, залюбуешься, сидела пара бабочек – лимонниц. Самка окрашена в  бледно – зелёный  цвет, а самец в  жёлтый.
Прилетели ещё две  коричнево – красные  бабочки- крапивницы, пустились в танец перед высокой осанистой берёзой со  свободным полётом раскидистых  ветвей. Они  разыгрались со стороны  леса. Догоняя друг  друга, бабочки то  сплетались, то разъединялись и всё  время поднимались вверх, как бы  изменяя своим  полётом высоту плакучей  берёзы: вот  миновали  середину, вот  долетели до верхних ветвей, а достигнув  маковки, разом оборвались вниз и  затерялись в берёзовом  подросте  опушки.
Пролетела  ещё одна бабочка, с красно – малиновыми  крыльями, за нею  прилетела  другая и пустились в непонятный  танец. Догоняя друг  дружку, все время резвились друг с дружкой. Ах, сорванцы, ах  проказники! 
На самом  краю  березняка вразброс цвели тёмно – фиолетовые, белые, и пунцовые  фиалки. Между просветами литых  бронзовых  стволов  сосен, зацвела  калужница, золотисто – жёлтые цветы украшали  пейзаж солнечной  опушки.

Лоси  летом
В  небо чуть – чуть  заалела полоска утренней  зари. Тихо кругом. Скоро  должно  показаться  солнце.
Светало. И  над речкой Пекшей  оживал  туман: белесая  пелена  тумана  ходила  волнами, клубилась над  водой, словно  поднимались  дымы  над  берегами. Отдельные  густые  клочья плыли, как  вереницы
белесых  облаков, спешили скрыться от восходящего  солнца.   
И вот из – за зубчатой  сосновой  стенки  леса  выплыло  красно  солнышко, и как – то  разом  всё  ожило, взбодрилось, засияло, повеселело кругом.
На  берегу открылись ивовые  кусты, тёмные  от  густой  росы. Ожерельями роса  от солнца заискрилась на  траве, острее запахли  цветы, ни  шороха, ни дуновенья  утреннего  ветерка вокруг.
Запела нежным серебристым голоском в  листве  берёзы  малиновка. Эта  птичка  просыпается раньше многих и  начинает свой сольный   концерт.
Опушка  леса  осталась  позади, спускаюсь к речушке Липенки, тут прохладно, сумеречно, тихо.
Вот и  малинники островками, и ни  одного прохода, ни одного  следа, всюду  заставы  жгучей  крапивы.
Пришлось вооружаться  палкой и прокладывать себе  дорогу.
Какой удивительный душистый  запах
струится! А ягод! Островок алел, словно тут в тени загорелась алая  зорька.
Приподнимешь ветку, а там она густо обсыпана спелой малиной. Шапочки ягод  крупны, ярко- алы, теплы, легко  снимаются со  стерженьков. Малина и сладка, и чиста, и  душиста, и ароматна – до самого вечера  руки  пахли  малиной.
Мне нужно  было пройти через овраг, лесной буерак, густо  поросший ольхой, рябиной, молодой  берёзкой. И только по  тропинке спустился  к оврагу, навстречу плеснулись тёплые птичьи  голоса. Остановился. Замер. Тут  пели  серые  молодые  дрозды, вот  какая  приятная неожиданность.
 Вот  опять в  глухомани закуковала звонко  кукушка, в  ивняке подала голос  иволга. Надсадно, с одинаковым  интервалом ухала выпь в болотце, глухо  простонал где – то  рядом  филин. И опять тишина.
Далеко  виднелись зелёные  паруса  берёз  в  залоге. В  длинных седых  прядях мха на  краю  болота, притаились стройные, как солдаты в разведке- подосиновики. В  густом  папоротнике виднелась  тропа, проложенная комолым  лосем: шёл видно без остановки, к  речке Пекши, к  омуту, на  водопой.
Золотистые, как  восковые  свечи высоко  виднелись  береговые сосны и плывущие облака, словно цеплялись за  их  кудрявые  вершины. Полосы солнечного  света падали неровно, иные запутывались в их  ветвях, рассекались, гасли, не  достигнув  земли.
Припекало солнце. Жарко. Вот кто – то  шумно ломится сквозь береговые  ольхи, ивняк, бурелом, прямо  на меня -  кабан. Затрещали  кусты, свернул  влево.
В  сосняке  стояла  гулкая  тишина, даже какое – то  оцепенение. Опрокинутые  вниз темнели, отражаясь в  омуте  молодые, пушистые сосёнки.
Огромный  лось, отфыркиваясь и чихая, выбежал из  папоротника, остановился, шагнул  в  речку, поплыл,
глубже, глубже, одна  спина да  голова  виднеются. 
А вот  он  остановился, положил  голову на  воду, шею  вытянул  дальше –дальше  от себя тянет громко, зачмокал  воду.
Интересно, захватывающе интересно  наблюдать за  лосями  в жару.
Вот другая  лосиная  семья  вышла из леса. Первым  в воду  шагнул лось, а за ним лосиха с двумя  маленькими  лосятами.  Вот подплыла лосиха к  противоположному  берегу и выбралась на сушу. Лосята  были  ещё слабы, чтобы  преодолеть не очень и крутой  берег. Мать  мычала, звала  вылезать, но её  дети всё  ещё  барахтались, баловались  в омуте и могли  захлебнуться. Тогда лось с лосихой спустились  в русло, осторожно  начали  толкать мордами  лосят  сзади и  по -  одному выбросили на берег.
И вдруг на  той  стороне речки Пекши, раздался  крик  кукушки. Кукушка  звонко  куковала в лесной  глуши.
Досаждали настырные  комары. Я притаился за кустами черёмухи и  стал  глядеть, как  кормит своих  птенцов  серенькая  пичужка, гнездо которой мне  стало  видно.
Иду  берегом  дальше, тропинка сделала  поворот и уже стала видна увитая  ивняками и  берёзами излука.
И вот  на этой  излуке, речном  повороте, из – за  кустов  вышла    лосиха,  с белесыми длинными ногами и  двумя  лосятами.
Лосята  прыгнули сразу в воду- и начались  весёлые  игры, то один, то  другой  лосёнок поднимает  ногу и бьёт  отрывисто, сильно, чтобы  булькнуло, чтобы  вода рассыпалась   
на тысячи брызг, взметнулось  высоко и окатила лосиху – маму. Бурлит излука, гремит от всплесков, взлетают  брызги, просвечиваются на  солнце – кажется, что серебряный дождь обдаёт  лосиху и  лосят и оттого  шерсть на них  прилегла, залоснилась.
Лосиха  забрела в  малый омут, смешно  так приседает, моргает длинными ресницами. Вот  лосиха и поплыла к  береговой  иве, нависшей над водой. Как  только   голова  коснулась узких, крепко пахнущих листьев, так она сразу остановилась. Стала  срывать и  есть  листву, забыв  про лосят.
Шумно  проплыл и вылез, отфыркиваясь  на  берег первый  поджарый лосёнок, а за ним и второй. Вылезла из  воды и лосиха, лосята доверчиво  трутся об её  вымя, тычутся в мокрые  бока вислыми  губами, в воде колыхнулось  отражение  лосят.
Красавец  лось  проломил ольховник и  выскочил на  берег, остановился в  замер  и  изумлении: неужели это он отражён  в речной воде?! Бугристая  грудь, высокие  крепкие  ноги, могучие  коряжины  рогов, весь  корпус перевит  мышцами.
Лось  томительно  ждал свою  подругу.
Он  увидел  подругу, это  была  она, его  лосиха, высокая, тонконогая, с лучистыми  глазами.
Лось  степенно подошёл к лосихе и коснулся губами её шеи. Выпуклые чёрно -  голубые  глаза его, излучали нежность, покорность и как бы говорили.  Я  искал  тебя. Я  нашёл тебя – ты  принадлежишь только мне.   
Поперёк тропинки  стояла смирно крупная лосиха с двумя  лосятами, лосята сосали  молоко.
Жарко. Со  стороны  луговины выплыло  облако и  зависло  над  берегом  речки  Пекши.