Старый знакомый Рассказ гл. 9

9

По названному Жихаревым адресу действительно проживала семидесятидвухлетняя тетка Жихарева. Женщина и впрямь была сильно больна и ее племянник ходил за лекарствами. Об этом сообщил несколько растерянный Гринько невозмутимо сидящему за столом Литвиненко.
— И что же, по-твоему выходит, Саша? — поинтересовался Литвиненко.
— Не знаю, — только и произнес старший лейтенант, перед тем поведя плечами. — Может, и не он подрезал? Хотя...
— Тогда кто же? — коршуном взвился подполковник. — Пальцы то на сумке его... Как потерпевшие?
— Кассир танцплощадки Козленкова и гражданка Симонова пришли в себя, чувствуют удовлетворительно. Владелица сумки в тяжелом состоянии, однако кризис, как сообщили врачи, миновал и дежурный врач Овчаренко пообещал, как только она придет в себя, вызвать нас.
— Спасибо.
— Я свободен, товарищ подполковник? — осведомился Гринько.
— Нет, товарищ старший лейтенант. Пока все точки над "і" в парковом разбое или называйте, как хотите, не расставим, об отдыхе и речи быть не может. Хотя постой, Саша! Кажется что-то подобное было лет восемь назад в соседнем районе. Ты не знаешь телефон майора Федорова?
— К сожалению.
Сняв трубку, Литвиненко попросил дежурного соединить с соседним райотделом полиции. Через три минуты уже набирая номер, нетерпеливо нажимал кнопки мобильного номера майора Федорова.
Федоров был дома.
— Слушаю, — недовольно и полусонно произнес он.
— Николай Степанович! добрый вечер! Тебя беспокоит Литвиненко. Помнишь такого?
— Не забыл пока, — в трубке засопели.
— Извини за столь позднее вторжение.
— Да где тебя денешь. Порядочные люди давно спят. Неймется только преступникам в такую пору. Да нам, которые обязаны ловить их... Значит очень нужно, если в половину второго ночи названиваешь.
— Позарез.
— Выкладывай, что там у тебя случилось?
— Три подрезания за сорок минут, ограбления потерпевших, и. . .
В трубке снова засопел Федоров. Затем шумно вздохнул. Молчание затягивалось, но Литвиненко не торопил с ответом, поскольку знал, что майор Федоров не любит понапрасну ронять слова, что не очень разговорчив. Наконец послышался несколько приглушенный голос:
— В общем так, Вася, но почерку похоже, что это мой «Старый знакомый» Александр Скаковой, кличка «Косой", живет он, — Федоров на время остановился, а затем поправился, — жил в при¬городе. Получил это прозвище за небольшое косоглазие. Высок. Сутул. Сейчас должен отбывать наказание за совершенное преступление. Правда, мог бежать или, отбыв наказание, вернуться. Хотя я... Запиши, Василий, на всякий случай адрес родителей «Косого». Он может быть у них...
Оперативная машина через сорок минут была у дома, в котором жили .родители Скакового — «Косого». Дверь открыла полноватая седая
женщина а накинутом на голые плечи халате. Увидев сотрудников милиции, обомлела и только всплеснула руками. Не обращаясь ни к кому, прошептала:
— Что же еще натворил Сашенька? — Запричитала.
Гражданин Скаковой Александр Федорович здесь проживает?
— Только что пришел, — едва нашлась что ответить женщина. Глаза ее набились слезами. — Совсем от рук отбился. Спрашиваю, где был, молчит. Как в рот воды набрал...
Быстро пройдя в комнату, Литвиненко почти столкнулся со Скаковым-младшим, что стоял прислушиваясь у двери. За Литиненко вошел в комнату и Гринько.
Лицо у Скакового-младшего было почти таким же худым, как и на фото, на компьютере и на распечатке. Разве что на этой черно-белой фотографии не прослеживалась бледность, да не было такой щетины. И еще, глаза. Отрешенные, печальные глаза словио у затравленного, уставшего от погони зверя.
В комнате стоял неприятный, спертый запах сырости. По стенам и на потолке поверх штукатурки и давно линялых
»
обоев хищно расползались неприятно рыжие пятна. Кровля дома, наверное, давно протекала, но хозяева почему-то не обращали на это внимания. Уже через минуту после того, как вошел, Литвиненко ощутил, как неожиданно резко запершило у него в горле и страшно потянуло на кашель.
«Боже, — подумал Литвиненко, - как же они здесь живут? Наверное, привыкли. Все правильно, человек привыкает ко всему. Но ведь эта идиотская сырость, грибок... Так за неделю и астму можно за-работать...
— В чем дело? — сразу же увидев Литвиненко и Гринько, по¬шел в нападение Скаковой. — По какому праву вы ворвались в на¬шу квартиру в четыре утра?
— Спрашивать буду я, — резко оборвал «Косого» Литвиненко, присаживаясь на стул. — Товарищ Гринько, пригласите, пожалуйста, понятых.
— Это еще зачем? — по тому, как забегали у «Косого» глаза, Литвиненко понял, что дело тут не чисто. — Обыск? Не име¬ете права! У вас есть санкция прокурора? — процедил сквозь зу¬бы, спустя минуту оцепенения, Скаковой.
— Санкция прокурора в данном случае не нужна. Прошу добровольно выдать спрятанные у вас вещи гражданок, которых вы подрезали и ограбили вчера вечером в парке,— по¬шел в наступление Литвиненко, когда в квартиру вошли понятые.
— Чего? Не был я ни в каком парке. Ошибаетесь, гражданин начальник! Темное дело на меня вешаете. Чтобы я... У меня алиби. Стопроцентное. Я был все время у Шурки Королевы. Что, скажете, нельзя? Только что пришел. И чтобы я после отсидки опять воровал? Смешно, гражданин майор. А то, что я от Шурки только что, она подтвердит. Можете проверить.
— Проверим, — сказал Литвиненко. — А вы, — он обратился к подчиненным, — начинайте, объясните перед обыском понятым их права и обязанности.
— Ищи, свищи, — сузив свои раскосые глаза, процедил сквозь зубы Скаковой. Может еще в грязном белье покопаетесь, так пожалуйста.
— Спасибо за подсказку, гражданин Скаковой, — улыбнулся Литвиненко. — Посмотрите, товарищи, и в корзине для белья, раз он так настаивает.
Через минуту из коридора послышался голос Грипько:
— Товарищ подполковник! В корзине для белья найден забрызганный темными пятнами, похожими на кровь, плащ. В кармане плаща два кольца и сережки.
— Успели, прорычал Скаковой, с ненавистью покосившись на Гринько, занесшего Б комнату плащ.  — Но примите к сведению, что я подсказал, где искать.
— Ладно, Скаковой. Я вынужден вас арестовать за совершенные преступления.
— На мелочь потянуло, гражданин начальник, думал сегодня в последний раз. Кто надоумил вас ко мне? В парке все прошло гладко. Думал, пронесло... Да так и должно было быть... Кто вычислил меня?
— Мелочь?.. — тихо спросил Литвиненко, застегивая плащ и чувствуя отвращение к Скаковому, этой мрази.
— Сколько же мне повесят? — поникшим голосом спросил Скаковой? — Пожизненку?
— Это решать не мне, а суду, — ответил Литвиненко и, при¬казав взять под стражу Скакового, вышел из квартиры, лифт не вызывал. Спустился по лестнице.
Загорался рассвет. Туман был не густой и космато ложился на аккуратно подстриженные кусты. За углом прозвенел первый трамвай.