Запретный плод

    Когда замелькал огонёк костра, Татарина перешла на шаг и остановилась, спрятавшись за берёзу в густых кустах. У костра с пацанами сидел Кораблёв. Среди них была Емельченко. Дина прислушалась к разговору.
- Секс, мужики, такая же зараза, как зевота, - умничая, говорил Ремеслов, пуская изо рта дым сигареты.
- Да не секс, а смех! - захохотал Кораблёв.
- Вот я и говорю, секс, - как глухой, повторил Серёга.
   Пацаны расхохотались ослиному упрямству Ремеслова.
- Вот это разговорчики у нас, однако! – ахнув, прошептала Дина, боясь себя выдать, и вытаращилась: - Какие у нас оказывается мальчики ранние! А Емельченко вообще - верх бесстыдства!
   Емельченко сидела на бревне между Лебедевым и Греченко. Она внимательно смотрела Греченко в рот, следя за коральками сигаретного дыма.
- Хочешь попробовать? - улыбнулся Сергей и поднёс сигарету к её губам.
   Ира посмотрела на сигарету, подумала и, закрыв пальцами губы, отказалась от такого соблазна.
- Лучше ещё колечки покажи, - попросила она, глядя на Сергея сияющими глазами.
   Греченко набрал в рот дыма, оттопырил губы трубочкой и начал пускать разные кольца, восхищая подругу.
   Лебедев взял гитару, шарахнул по струнам и, зажав сигарету зубами, развязно запел:
- Шёл фраер по дороге, протёртые штаны!
В глазах играют черти, улыбка сатаны!
   Подошедший сзади них Кораблёв, обхватил за плечи Емельченко и Лебедева и, приплясывая, подхватил песню:
- А штаны сатаны - клёш метровый!
Ну, а сам сатана чёрт здоровый!
   У Татариной по спине пробежался мороз! Кораблёв ей нравился, хоть ты тресни!
«Эх, надо было ему на шею в кустах броситься! И пусть бы делал со мной, что хочет!» - запоздало пошло подумала она, прижавшись к берёзе и любуясь хулиганом.
   Емельченко улыбнулась Сашке и с пацанами весело запела припев песни, тряхнув головой:
- Эх!!! Пьянки, дым сигарет, лень, гулянки!
И вся жизнь под откос наизнанку!
А потом шибче всё в том же стиле,
и ты встрял в сатанинской стихии!
   Пацаны расхохотались вместе с Ирой!
«Какая нескромная Емельченко, однако!» - с острой завистью подумала Татарина, с неприязнью взирая на одноклассницу.
   Лебедев пустил изо рта дым и продолжил песню:
- Чтоб идти всем помогать работящим,
сатана лучше будет курящим!
Подойдёшь ты к сатане, так приветит,
что не сразу найдёшь, что ответить!
   И все снова весело заорали хором припев.
«Ну, почему я не такая, как Ирка? - с досадой на себя, думала Дина, завистливо глядя на Емельченко. - Сидит среди пацанов вся своя в доску! И Кораблёв её обнимает!»
   Тут Татарина увидела, как Греченко взял из-за ноги с земли бутылку! Бутылка быстро из рук в руки прошлась по кругу! Дина испуганно смотрела на ребят! Пьянка к хорошему не приведёт! Все сильные, молодые и дурные! Мало ли чего на ум придёт! Вон, какую песню безобразную орут! Увидев, как Сашка любезно взял изо рта Греченко сигарету и затянулся, Дина вообще чуть не свалилась под берёзу! А Люба ей говорила, что он не курит!
- За спиной у сатаны звон-гитара! - лупил по струнам опять Лебедев.
- А в зубах косячок-дым-сигара! – вторил ему Греченко, принимая от Сашки зубами обратно сигарету и обняв Иру за шею рукой.
- Всё-то есть у него, всё имеет:
и рога, и деньга, и хамеет! – подпевал Кораблёв за спинами, кривляясь в дурацком танце, как клоун, пуская изо рта дым.
- Ой, - невольно закрыла Дина рукой глаза.
   Таким развязным Кораблёва она никогда ещё не видела и даже не могла представить в самом страшном сне! Сия сцена до ужаса смахивала на веселуху воровской малины! Проорав хором припев, выпив остатки содержимого бутылки, ребята продолжали орать захмелевшими голосами, не замечая возвращавшейся с пляжа толпы остальных лагерных пацанов и девчат:
- И вот так вот он всю жизнь прожигает,
по своей же хамоте пропадает!
Коль ты с тем сатаной поведёшься,
много козней его наберёшься!
- Э-э-эх-х-х!!! – заорали все дружно во всё горло, запевая припев.
- А что здесь происходит?! – раздался громкий возмущённый голос Кольцовой.
   Лебедев, тренькнув по струнам, выплюнул почти потухшую сигарету и уставился захмелевшими глазами на Катю. Остановили песню и остальные, лупая пьяными мутными зрачками.
- А шо происходит? – непонимающе переспросил Ремеслов и отпятил красные губы от выпитого спиртного.
- Мы это… как это… ну… ф-фух! – отдуваясь, начала размахивать руками Емельченко, не находя объяснений.
- Короче, у вас своя свадьба, у нас своя свадьба! Вы танцуете, мы поём! – резанул по воздуху рукой Кораблёв и с размаху сел на землю мимо бревна, задрав ноги: - От, ты, чёрт! Незадача, как это я мимо!..
   Кольцова офонарело смотрела на выпившую компанию наглецов. Кораблёва, глядя на брата, подхватила челюсть! Раздались смешки. Подошли остальные ребята.
- Неплохо сидим! – похвалил Гроновой, внезапно взяв из-за спины Греченко пустую бутылку из-под вина.
   Вторая пустая бутылка валялась в костре. Сергей переполошился, было, но Мишка его осадил, взяв за воротник:
- А вас разве мама не учила, что надо делиться?
   Все разом захохотали. Мишка размахнулся и запустил бутылку в кусты, метко попав в берёзу, за которой пряталась Татарина. Бутылка разлетелась в дребезги, и Татарина, вскрикнув, вылетела из-за дерева:
- Ай!!!
   Теперь все захохотали над Диной, едко подкалывая и зная её повадки:
- А вот и шпиён рассекретился!
- Полный провал агента!
- Явка засвечена!
   Кораблёв, отряхивая сзади штаны, молча, ел Дину, мутным пьяным взглядом неприязни. Красная со стыда Дина быстро прошла к своей палатке в тень густых сумерек.
- Ребята, а в честь чего пьянка? – строго спросила Кольцова.
- В честь тебя, - грубо ответил Лебедев, взглянув на неё хмельными зрачками.
   Девочки испуганно затихли. Пацаны, тихо переговариваясь, неодобрительно поглядывали на выпивших товарищей. Емельченко вылезла из-под руки Греченко и, пряча пылающее лицо от стыда, проплелась и тихо юркнула в свою палатку. Катя подсела к Лебедеву и беззлобно спросила:
- Андрей, а ты завтра об этом поступке не будешь жалеть?
   Андрей пристально уставился на Кольцову и ласково произнёс, нежно погладив её по щеке:
- Хорошая, Катюша, ты девочка… но не моя…
- Всё ясно, - грустно вздохнув, поднялась с бревна Кольцова и тихо бросила всем трезвым, обиженно кивнув на выпивших: - Разговаривать с ними сегодня бесполезно. Только разозлим.
   Кольцова в школе была председателем Комсомольской Дружины. Уезжая в эту поездку, все железно клялись вести себя порядочно. Кольцова негласно была выбрана старшей в группе желающих отдохнуть на море. У неё не только была вверенная всеми сумма заработанных денег на поездку. Кольцова ещё и должна была по приезду отчитаться за дисциплину! Не только девчонки, но и многие пацаны не одобрили пьяные посиделки!
- Серёженьки, пойдёмте-ка баиньки! – ласково произнёс Мишка Греченко и Ремеслову.
   Но с такой силой предупредительно похлопал их по загривкам, что те встали и без выкрутасов, зарулили в свою палатку. За ними следом влез злой Гроновой и тихо сквозь зубы процедил:
- Только шумните, парни! Мозги повышибаю!
   Дуняшин отобрал у Лебедева гитару со словами:
- Напелся, пойдём теперь поговорим по душам!
   Кораблёв, было, полез заступаться, но его оттащила злая, как фурия, сестра, цедя сквозь зубы вопрос:
- Это как же прикажешь тебя понимать?! Накурился! Напился!
- Любочка, больше не буду! – нежно полез обнимать сестру Сашка.
   Люба крепко обняла брата и спросила:
- Слово пацана?!
- Слово пацана! – кивнул Сашка, поцеловал крепко сестру в щёку, дыхнув перегаром в лицо, и мирно ушёл в палатку.
- Фу! – глядя в след брату, помахала рукой перед носом Люба и недовольно произнесла: - Хоть закусывай!
   Татарина с завистью посмотрела на Кораблёву и подумала:
«Как он нежно её обнял! Как поцеловал! Ну почему мне только со стороны всегда приходиться на всё такое смотреть?!»
   К берёзе, за которой пряталась Татарина, Лебедев стоял припёртый Дуняшиным.
- Лебедь, скажи честно, ты припёр бормотуху?
- Я.
- Зачем? Тебе что, скучно? Может, ты домой хочешь?
- Не хочу, - сунул руки в карманы брюк Лебедев.
- А что ты хочешь? – строго сдвинул брови Дуняшин.
- Спать хочу, - облизнул сухие губы Андрей, подкатывая пьяные глаза.
   Дуняшин понял, что разговаривать с ним сейчас без толку. Кольцова права.
- Хорошо, пойдём спать, - кивнул Дуняшин и, перекинув руку изрядно захмелевшего товарища через свою шею, повёл его в палатку, тихо встряхивая: - Только рыпнись, так надаю, свои не узнают! И даже не посчитаюсь с тем, что ты сильнее!
- Не, не, не, только спать, - слабым голосом отозвался Лебедев, протянув руку к палатке.
   И как только влез на постель, не раздеваясь, ткнулся рядом с похрапывающим Кораблёвым и тоже захрапел.
- Ария дуэтом «Не говори, что я глухая!» - с сарказмом произнёс Белов, взглянув на храпевших приятелей, и положил на голову подушку.
- Храпеть сильно будут, на воздух пойдут оба спать! Проветриться лишним не будет, – невозмутимо отозвался Дуняшин, укрываясь покрывалом.
   Мальчикам повезло. Они отделались от наказания товарищей угрозами и предупреждениями.      
   У девчат оказалось всё намного сложнее! Немного погодя, вслед за Емельченко в палатку вползла Саранская. Сгребая за шиворот как нашкодившую кошку, прикорнувшую, было выпившую подружку, Алёнка прошипела, подобно свирепой анаконде: 
- Ты какого чёрта нажралась?!
- Отвалила!!! – толкнула её Ира и тут же пожалела.
   Саранская так ей врезала в ухо, что она улетела на матрас Маковой! И Алёнка нещадно начала её лупить! Емельченко с испугу в момент протрезвела и душераздирающе заорала:
- О-о-ой! Не бу-у-уду! Не буду больше!!! А-а-а-а-а!!!
- Закрой свою пасть и не ори! Свинья пьяная!!! – напоследок ткнула ей в лицо подушкой Алёнка и пригрозила: - Попробуй ещё хоть один раз лыкни, убью, как таракана!!!
   Красная от злости Саранская вылезла из палатки так, что чуть её не снесла!
- Ой, мама, мамочки! – трясясь от порки, полезла Емельченко под одеяло Маковой, умащиваясь на её матрасе спать.
    От страха она даже натянула на голову панамку Маковой! Трясясь и подрагивая, она вскоре забылась в тяжёлом тревожном сне.
   Катя у костра сидела в полном расстройстве, с трудом сдерживая слёзы огорчения. На душе было очень скверно и тоскливо. Рядом присели Лапшина и Саранская. Лена, обняла Катю, положив ей на плечо голову, и заверила:
- Они больше не будут так делать. Честное слово.
- Леночка, это сказала ты, а не они, - грустно отозвалась Катя и тихо обронила: - Я же за каждого из вас поручилась…
- Вот завтра и посмотрим, кому из них стыднее будет, - сердито произнесла Алёнка.
- Посмотрим, - согласилась Катя и добавила: - Хорошо, что без драки всё обошлось и все на месте. Вон, позавчера кто-то утонул… И море по колено не помогло…
   Время перевалило за полночь, а девчонки всё сидели у догоравшего костра, кутаясь в лёгкие кофточки. И даже молчать им было хорошо после такой тяжёлой картины с пьяными товарищами.
   В небе горели миллиарды ярко сияющих звёзд. Как фонарь светила луна, заливая своим светом спящий лагерь. Слышно было, как сонно плескалось, словно вздыхая, Чёрное море. Только храп пьяных пацанов нарушал всю таинственность тишины.
   Из палатки весь в нервах вылез Белов. Увидев сидящих девчат, он подсел к ним:
- Вы чего не спите?
- Не спится, - ответила Катя.
- А ты чего встал? – спросила Лена.
- Да разве уснёшь! Раньше один Лебедь храпел, теперь ещё Яхта к нему присоединился! – пожаловался Ромка, обиженно взглянув на палатку.
- А вон там тоже храпит кто-то вовсю, - кивнула на другую палатку мальчиков Макова.
- Грек храпит, - определил Белов.
- А ты по чём знаешь? Может Ремеслов? – предположила Света.
- Не-а, - уверенно покачал головой Ромка и ответил: - Серый никогда не храпит. Он спит, как убитый в любом виде!
- Ничего, завтра одинаково все трынды получат! – обещающе погрозила Алёнка.
- А чего, конфет не дадите? – усмехнувшись, спросил Ромка.
   И девчонки рассмеялись.
   Конечно, запретный плод сладок. И когда его вкушали юные души, это было необъяснимо, нелепо и страшно.

продолжение следует --------------------