Мне срочно нужно креститься!

К Богу приходят по-разному: кого-то крестят в детстве, водят за ручку в храм, укрепляют в вере, учат жить с Богом, совершенствуясь в посте и молитве. Кто-то входит в церковь мгновенно, а кто-то постепенно. Некоторые, вырастая в атеистических семьях, самостоятельно находят дорогу к Богу, и даже приводят к Нему своих родителей. А некоторые люди бегут в храм, когда с ними или с их близкими что-то случается. Когда они сталкиваются с чем-то странным, необъяснимым, иногда по-настоящему страшным. У каждого из нас есть своя история! Со мною это было так…

Летом 1989 года я сдавала Государственные экзамены по дирижированию в музыкальном училище. Май и июнь жила в Архангельске, работая с хором студентов, разучивая с ними программу. Мы выбирали произведения с педагогом - Владимиром Дмитриевичем Анисимовым. Остановились на двух: «Херувимская песнь» №7 Д.С. Бортнянского и «Богатырские ворота» из цикла «Картинки с выставки» М.П. Мусоргского.

Обе партитуры - для смешанного хора. Музыка мне очень нравилась. С жаром взялась я за работу.
Но произведения оказались намного сложнее, чем представлялось. Во-первых, с духовной (церковной) музыкой и текстами мне не приходилось раньше встречаться. Чем плотнее становилось соприкосновение с ними, тем больше они меня давили, заставляя сопротивляться, сердиться и делать глупости. Во-вторых, и «Богатырские ворота» с их героическим повествованием о любви к Родине, давались с боем.

Остается только удивляться пророческому дару Владимира Дмитриевича, который уверенно говорил, что когда-нибудь я стану петь в храме. Что буду учить детей и рассказывать им о Мусоргском и о его великой музыке! И то, и другое через годы в точности сбылось.

А тогда я смеялась над его словами и раздраженно роптала: зачем ВД настойчиво советует сходить в храм и послушать пение, получив такие непонятные, и совсем не нужные мне знания? Зачем педагог толкует мне про духовность? Зачем заставляет изучать клавиры Туликова, с его патриотизмом и воспеванием Отечества? У меня и без Отечества и без духовности всё отлично получается! А он безуспешно, но методично вкладывал в мою голову знания. Например, я узнала тогда про Великий Вход, про литургическое значение церковно-славянского текста: «Ангельскими невидимо дориносима чинми"...

Надо сказать честно: от храма я была далека и даже предположить не могла, что вскоре окажусь там по своему горячему желанию и доброй воле. Я хорошо училась, была в числе лучших студентов, но порой вела себя вызывающе. Не смогла, к примеру, избежать юношеского максимализма в одежде.

Надев джинсовое платье, которое поднималось выше коленей на несколько сантиметров, я позволяла себе в таком виде предстать перед хором. Мой любимый преподаватель, скрывая улыбку, миролюбиво увещевал в перерыве:
- Галина, в таком виде духовную музыку не поют, и уж тем более - не дирижируют». Но я, в глубине души понимая, что он прав и злясь на себя,  отвечала:
- Кому не нравится мое сногсшибательное американское платье – либо старики, отставшие от моды, либо зануды, выискивающие, к чему бы придраться…»

И вот, сдан на «пятерку» последний экзамен. Я получила диплом. Нервы успокоились, усталость и суета остались позади. Наступило третье июля (здесь очень важно запомнить число…) У меня уже были куплены билеты в Москву и дальше - транзитом до Тольятти! Там меня ждали муж и маленькая дочка.

С чемоданом, довольная и счастливая, я вошла третьего июля в купейный вагон. Села на свою нижнюю полочку и расслабилась окончательно…Вдруг, за пятнадцать минут до отправления поезда, на моё место пришел пассажир. Я не сильно удивилась, что проданы два билета на нижнюю полку: так бывает! Разберутся, подумаешь…

Мужчина нервничал, явно желая ехать на «своём» месте! В купе вбежал проводник и, быстро изучив мой билет, произнес:
- Девушка, какое сегодня число?
- Третье июля! Вы же сами знаете, зачем спрашивать?
- Я-то знаю! Сегодня третье июля, а у вас билет на….второе!!! Ваш поезд ушел вчера…Выходите быстренько из вагона и освободите место!
- ??? Как? У меня же билет…
- Да забудьте про билет, выкиньте! Бегите скорее в кассу! Без очереди! До отправления еще десять минут, может, если повезёт, купите на этот поезд!

До меня, естественно, еще не доходит весь комизм ситуации. Слёзы из глаз - в три ручья! Мужчина и проводник, красноречиво переглядываясь, только что "пальцем у виска" не крутят. Запинаясь о ступени в тамбуре, вываливаюсь из вагона с тяжеленным чемоданом (кажется я пыталась оставить его в купе, обещая разобраться и вернуться!)скачу к кассе. Глаза из орбит выпрыгивают. Несусь на людей, очередь шарахается, а я ору:
- Пропустите, у меня билет на вчера-а-а! Мне надо…на этот поезд…через пять минут…а-а-а-а!!...

Очередь раздвинулась, пропуская. Кассирша-«психолог», глядя в мои безумные квадратные глаза, закричала отрывисто:
- Есть один билет! В десятый вагон. Только что сдали… Плацкарт… верхняя…быстрее...пятнадцать рублей!
Так я покупала билет лишь раз в жизни - молниеносно.

Я не помню, давала ли паспорт? Всё было на нервах и эмоциях, все вокруг мне сочувствовали, подгоняли. Кто-то смотрел на часы, кто-то заталкивал рассыпавшуюся сдачу мне в ладонь, кто-то пихал билет в карман и подталкивал в сторону поезда. Я полезла на подножку ближайшего вагона, где уже стоял проводник, готовый закрыть тамбур:
- У меня билет в десятый! Пустите…

- Где билет? Без билета не пущу! Это третий вагон, десятый в той стороне!
Он был совершенно невменяем, а я в шоке. Поезд тронулся. Билет был где-то в кармане, а в руках сдача и чемодан. Я начала запрыгивать в вагон, карабкаясь по проводнику, как лягушка, едва не свернув ему шею. В полном ступоре, вцепившись в проводника, я проквакала:
- Я квам! К вам… сяду…мне…не успеть! ЫЫЫ! У меня билет…ыыы…не помню, где…Говорить я не могла. Чудом нашелся билет в кармане, я про него забыла. Как сомнамбула, держа руки с чемоданом и билетом перед собой, брела я в сторону «своего» десятого вагона через весь состав, рыдая, как на похоронах.

Придя в десятый вагон, сквозь слёзы никого не видя, села на край чужой полки. Сколько продолжался ступор, сказать не могу. Меня кто-то легонько встряхивал за плечо. Я услышала голос, позвавший меня по имени:
- Галочка, Галя Пухова? Да что случилось-то? Вы не знаете, люди?

Я вдруг увидела прямо перед собой знакомое лицо. До боли родное, хотя имя вспомнить не могла. Женщина назвалась.
- Галочка, ты помнишь меня? Я Марина. Марина Георгиевна Цивилёва. Концертмейстер, пианистка. Пятнадцать лет в Северодвинске жила, в ДК Ленкома (ленинского комсомола) работала, с хоровой капеллой. Папу твоего покойного знала, Царствие ему Небесное и Вечная память.…

Эти слова необыкновенно согрели. Просто осчастливили меня почему-то. Конечно, я вспомнила Марину Георгиевну. Но нам до этого не приходилось общаться лично. Она прекрасно играла на рояле. Одевалась красиво, стильно. Не знаю, была ли она замужем, но знаю, что умела дружить с мужчинами и они ценили и уважали ее. Марина Георгиевна обладала внутренней красотой и талантом выслушать, дать умный совет.

Бывая на концертах капеллы, я всегда обращала внимание на ее профессионализм и интеллигентность. И вот теперь Марина Георгиевна - моя попутчица! Это было так хорошо, так своевременно. Всхлипывая, я рассказала ей всё. Она улыбалась, подбадривала меня. И ситуация уже не казалась такой безнадёжной. Мне с каждой минутой становилось легче.

В дороге мы долго, до самой ночи, говорили о моем погибшем отце. Марина Георгиевна вспоминала о нём с теплом, рассказывала случаи на репетициях, в гастрольных поездках. О том, какой папа был добрый, щедрый человек, как его все любили. Я слушала и поражалась: да, это он! Только он так мог сказать, поступить! Я тоже рассказывала ей семейные истории, вспоминала о жизни с папой.

В какой-то момент Марина неожиданно спросила:
- А какого числа он умер? Помню только, что летом…
- Второго июля, пять лет назад. Он погиб за день до рождения внучки…
И тут я застыла с открытым ртом. И вспомнила. Именно вчера была годовщина папиной смерти, а я даже не думала о нем!

Я получала диплом, радовалась предстоящему путешествию, а мой поезд, как и моя будущая жизнь, стремительно катился в Москву… Марина, словно подслушав мои мысли, удивленно произнесла:
- Надо же! Вчера было ровно пять лет? Галя, это не просто совпадение! Тебе для чего-то надо было поехать не вчера, а сегодня, купить билет в этот вагон, встретиться, чтобы нам разговориться и вспомнить о папе…Скажи мне, твой папа был крещеный?
- Нет. Он не был крещеным. И я не крещеная…

Марина Георгиевна задумалась:
- Ну, ничего. Ты молись о нем и поминай, как можешь. И не плачь, не расстраивайся, всё будет хорошо. Если вдруг не купишь билет, вот тебе мой телефон московский, и адрес. Приедешь, переночуешь. В храм сходим…

Наутро я снова рассказывала о себе, о дочке. Она говорила о себе мало: вышла на пенсию, уехала с Севера и живет в Москве. Жаль, я не запомнила ее слов, ее рассказов! В её мудрых глазах я видела глубокое сочувствие. Перед самой Москвой я задала вопрос:
- Марина Георгиевна, а где я могу креститься? Что для этого нужно?
- Галочка, найди православную церковь в Тольятти. Там ответят на все твои вопросы.

- А вдруг там нет церкви? - с ужасом подумала я.
С этой минуты я «заболела» желанием креститься. Мужу, встретившему меня на перроне, я заявила:
- Мне срочно нужно креститься! В Тольятти должна быть православная церковь!

Через несколько дней я и моя пятилетняя дочка стали христианками. Произошло наше второе рождение от воды и Духа Святого в Казанском соборе города Тольятти. Помню просторный крестильный зал. Помню жару, и моё погружение в купель с головой. А после погружения – райское чувство покоя, любви. Словно меня целовали солёные брызги морского прибоя, словно ветер кружил и обнимал в поднебесьи, а солнце нежно согревало, улыбаясь!…

Хорошо помню первую в моей жизни бумажную иконку – ламинированную фотографию старинной иконы Казанской Божией Матери. Иконки мы с дочкой получили в подарок от батюшки. Он звал всех вновь крещеных прийти на престольный праздник двадцать первого июля.

Почему мы не пришли тогда, не причастились на литургии? Вспоминаю, что долго еще жила с ощущением счастья. Потом это ощущение притупилось, стало меркнуть. И еще много-много лет я не участвовала в Таинствах церкви. Моё воцерковление произошло лишь в Москве. Часто с благодарностью я вспоминаю Марину Георгиевну. Теперь я уверена, что она была крещеным и верующим человеком. Ее имя пишу в записках о здравии, хотя не знаю, где она сейчас, жива ли. Но ведь у Бога все живы! То, что мы встретились тогда - настоящее чудо.
***
Иллюстрация к рассказу - икона Казанской Божией Матери