Живые витамины

«Здание было построено в 1662 году…»
            
Монотонный голос гида навевал тоску. Смитсон зевнул и равнодушно воззрился на старинный особняк, расхваливаемый чичероне как «прекрасный пример барочной архитектуры». Смитсону, как и многим присутствующим, было глубоко начхать на прелести давно пришедшего в негодность здания. Будучи по профессии копирайтером, он предпочитал смотреть вперед, а не назад. Подобно индюку, рекламщик способен был видеть лишь то, что перед сопливой гулькой. И внешне он чем-то походил на эту птицу – невероятная голова с толстыми щеками каким-то чудом умещалась на рахитичной шее: ансамбль а-ля булайз. Коллеги острили, что Смитсон всегда держал в защечном мешке какую-нибудь улетную идею «про запас».

Испустив тяжкий вздох, Смитсон раздул опавшие от жары складчатые щеки. Откровенно говоря, на сей «аттракцион средневековья» рекламный агент заехал по недоразумению – привычный маршрут, по которому он ездил раз в год отдохнуть и прокатиться по Европе, вдруг «скорректировали». И пришлось колесить в замызганном автобусе по пропахшим плесенью улочкам.       

Назойливый голос гида все тараторил:

– А здесь… – экскурсовод кивнул в сторону угрюмого вида площади, – в XVI столетии был сожжен местный колдун. Палач каленым железом выжег ему глаза.   

Выдающаяся черепушка Смитсона разламывалась на части, кажись, оголодавший тролль принял ее за орех и, пытаясь расколоть, сдавливает исполинскими тисками. Все из-за этой ненавистной зубной боли, вот уже несколько ночей сводившей его с ума. Оступившись на скользком камне, Смитсон сделал несколько шагов и оказался в тупике, в самом конце которого прикорнула крохотная с виду аптека.

«Травы и яды» – гласили малиновые буквы, вспыхивавшие над покосившимся входом. Столь бездарно подобранная с точки зрения рекламщика вывеска надула его неподражаемые щеки чисто профессиональным возмущением. Неповоротливый, покрытый карбункулами паук глянул на Смитсона выпученными пуговками-глазами, когда тот переступил низкий порог чудного магазинчика. Чудище с премерзким шуршанием сползло с некоего подобия насеста на пол и бочком подползло к ошарашенному посетителю.   

– Фу, Марциан! – голос звучал как скрежет: из-за старомодного прилавка показались клювовидный тощий нос, за ним красный кривой рот, а над всем этим сверкали большие круглые зраки, будто приклеенные к стеклам серебряного пенсне.

– Как ты встречаешь наших посетителей! – паук попятился к насесту. Аптекарь дружелюбно улыбнулся своими блестящими губами:

– Доктор Гевелиус к вашим услугам. Чем могу служить? – «белый халат» хотел добавить еще что-то, но тут позади него из-за чуток приоткрытой двери долетел сдавленный стон, окативший Смитсона волной неприятного холодка.   

Да и было от чего – место-то и впрямь поразительное: под потолком на тонких как паутина нитях покачивались чучела крокодилов, змей, величественных черепах и каких-то неизвестных Смитсону существ, смахивавших на гибрид жабы с летучей лисицей. Вдоль стен на широких дубовых полках, будто воины какой-то невиданной армии, выстроились в ряд бутыли, бутылки и бутылочки, заполненные цветастыми жидкостями. Из витрин пучились замаринованные в спирте образины, а небезызвестная «Рука славы» вежливо махнула потенциальному покупателю обескровленной ладонью…

Через всю комнату к большим, напоминавшим разноцветные воздушные шары, бутылям тянулись изогнутые хоботки стеклянных трубок, по которым вверх и вниз торопились синие, изумрудные и золотисто-желтые настои. Кипела, пыхтела и шипела какая-то своя – странная и непонятная – жизнь. Раскачивавшиеся под потолком чучела то и дело окутывал таинственный голубоватый пар, вырывавшийся из стеклянных глоток причудливых бутылок.

Дверь надрывно взвизгнула и в аптеку вплыл посетитель. Гевелиус откупорил флакон и налил в большую серебряную чашу ярко-оранжевой жидкости. Вошедший чуть ослабил шарф, из-под которого к кубку метнулся… длиннющий хобот! Необыкновенным было заведение Гевелиуса, но не менее странны и его посетители! Пробка, выскочившая из бутыли, просвистев в нескольких дюймах от физиономии Смитсона, упала на пол… и тут же, подпрыгнув, приземлилась ровнехонько в раскрытую ладонь аптекаря. 

– Святые угодники! Кто же вы такой?! – Смитсон шарахнулся к двери. Материализовавшийся в руках Гевелиуса череп, скрипнув челюстями, пробасил:

– Адам Гевелиус – профессор магии, магистр мистических наук!    

Аптекарь поклонился и выпустил из рук «Йорика». Тот спланировал на паркет и, подкатившись к ногам трясущегося туриста, обратился изящным кованым стулом.

– Садитесь, пожалуйста, – расшаркался Гевелиус, устраиваясь напротив гостя в большом коричневом кресле, возникшем из засушенного крылышка летучей мыши. – Я весь внимание, что вас беспокоит?

– Зубная боль! – выдохнул огорошенный Смитсон. Мордочка алхимика расплылась в улыбке.

– Такие пустяки?

Гевелиус прищелкнул худющими пальцами – и тут же появилось немыслимое создание. Сначала Смитсон решил, что перед ним откормленный до чудовищных размеров краб. Но потом, увидев на месте клешней руки, а вместо плоской лупоглазой головы круглый шар, напоминающий хэллоуинскую тыкву, он догадался о человеческой природе явившегося.

«Фрукт», облаченный в топорщившийся на нелепом теле сюртук, неуклюже прошаркал к Гевелиусу и застыл, согнув и без того горбатую спину в угодливом поклоне. Смитсон поморщился – от слуги чародея веяло гнилыми овощами и тухлой рыбой.    

– Игнат, принеси-ка мне голову палача! – Гевелиус хлопнул по шаровидному телу служки, прогудевшему пустой бочкой. Игнат моргнул бесцветными зенками и, со скрежетом развернувшись, исчез за дверью лаборатории. Спустя мгновение он вернулся, неся в лапах отчекрыженную кочерыжку. Гевелиус принялся рыться в ее раскрытом рте. На свет были извлечены: дохлая уховертка, большой палец с обкусанным ногтем, серебряная монета, древний свиток…

На всем протяжении «процедуры» голова возмущенно сопела и жутко вращала глазами. Наконец, Гевелиус нашел то, что искал – с радостным возгласом он вытянул из-за щеки палача небольшую медную коробочку. В тот же миг необычный «ларец» алхимика треснул, растворившись в воздухе облачком пара.   

– Пожалуйте! Чудо-витамины, которые укрепят ваши силы и прогонят боль. 

Лекарь передал Смитсону изящный предмет и принял из его рук обговоренную плату. Несмотря на небольшие размеры, на поверку штука оказалась довольно тяжелой. Прислушавшись, клиент уловил в шкатулочке слабое движение. Пилюли что ли перекатываются?

Покинув под пристальным взглядом «приклеенных» глаз Гевелиуса мягко говоря странноватую аптеку, путешественник вскорости влился в ряды соплеменников. Обойдя все закоулки старинной крепости, уставшие и оголодавшие туристы обратили свои натруженные стопы к благословенному отелю. Дождавшись вечера, Смитсон, наконец, решился испытать приобретенное средство. К этому времени пульсирующая боль превратила рот несчастного в рот шпагоглотателя-практиканта, неудачно всадившего орудие своего труда прямиком в глотку.

Высыпав янтарные таблетки на ладонь, страдалец быстро запил их стаканом заранее приготовленной воды – он был готов на все, проглотить любую дрянь, лишь бы облегчить свое положение. Устроившись на подушках, Смитсон закрыл глаза, ожидая действие препарата. Складки на щеках разгладились, дыхание выровнялось…

Прошла минута, две, а избавление запаздывало. Метивший в кресло дантиста приподнял веки: луна окропляла своими лучами прикроватный столик с медной коробочкой. Не слишком вежливые слова по отношению к аптекарю уже готовы были сорваться с уст Смитсона, но притормозили на самом кончике языка: крышка коробочки чуть приподнялась! Прилипнув потной спиной к кровати, отважный испытатель лекарств затаил дыхание. Некоторое время ничего не происходило, но потом... Потом в щели между коробочкой и крышкой появились маленькие когтистые пальчики!

Проворно соскочив на кровать, «неопознанный бегущий объект» шустро пересек пространство простыни и заскользил по руке Смитсона. Не успел он пикнуть, как протиснувшееся меж губ двинулось внутрь, задев попутно небо. Крошечные ножки зачастили по языку, гортани и устремились куда-то вверх… Прикосновения, легонькие удары, щекотание обрушились на мягкие ткани зева.

А перед глазами во весь рост встала реклама жевательной резинки, в которой две чувихи с брандспойтами усердно изгоняли несвежее дыхание.