Путешествие из Питера в Москву на похороны Сталина

  То субботнее утро 6-го марта 1953-го года врезалось в мою память на всю жизнь. До сих пор, когда я слышу разговоры о Сталине, передо мной встаёт то далёкое, незабываемое утро, когда, рано проснувшись от истеричного плача, я с трудом открыл глаза и увидел залитую слезами мать. Срывая голос, мама пыталась мне сквоь слёзы что-то объяснить на своём родном «идиш», тыча указательным пальцем на приделанный к стене репродуктор. Прислушавшись, я вдруг расслышал знакомый голос главного диктора нашей страны Левитана, сообщавший о кончине великого вождя всего трудового человечества.
  Ещё накануне из сообщений по радио стало известно о тяжёлой болезни И.В. Сталина: инсульт, потеря сознания, частичный паралич тела. Страна замерла. Церкви переполнились верующими. Все просили у Бога чуда: одни – смерти, другие – жизни! И вот, свершилось! Победу одержала старуха Смерть. Мне это показалось в тот момент несправедливым. Я беспредельно верил в его великую мудрость и непреклонную волю создать новый тип государства, где все булут равны. Да, признаюсь, моя наивность в те далёкие времена сильно зашкаливала.
  Наспех умывшись и позавтракав, я выскочил на улицу и почти бегом добрался до трамвайной остановки, где толпилось необычно много народу. Подошёл трамвай, набитый до отказа пассажирами. Мне было не привыкать! Я зацепился во втором вагоне на нижней подножке. Ехать было не очень далеко. Но переполненный трамвай ехал медленно и подолгу задерживался на остановках. Я с нетерпением ждал, когда трамвай выедет на проспект Обуховской обороны и появится высокая башня Мелькомбината. Не дожидаясь, когда трамвай остановится, я спрыгнул с подножки. Убедившись, что сзади мне ничего не мешает, я взбежал на пешеходный тротуар. Теперь всё зависело от меня, как быстро я доберусь до своего завода. Пробежав по Глухозёрской улице мимо Документального Кино, Мелькомбината, Завода Зеркального Стекла, я задыхаясь вбежал в проходную будку Экскаваторного Завода.
  Электроремонтный Цех, в котором я работал, находился в стороне от основных цехов, на самой окраине завода. Зайдя в цех, я увидел, что все рабочие собрались в кабинете начальника цеха и делятся впечатлениями от страшного известия. Дверь в кабинет была распахнута и было хорошо заметно, какая там присутствует напряжённая обстановка. Я осторожно подошёл к двери и стал прислушиваться к разговору. Мне показалось, что все растеряны и ждут каких-то нехороших последствий для страны, для завода, для своей семьи. Возникла тяжёлая задумчивая пауза. Я не выдержал и, пересилив страх, спросил:
  - Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из нашего цеха собирается ехать в Москву на похороны Иосифа Виссарионовича?
Все повернулись в мою сторону. На всех лицах было написано пугающее изумление. Один из рабочих, нарушив паузу, спросил:
  -- Ты понимаешь, что там будет!? Надо быть полным идиотом, чтобы ехать в Москву в такой момент!
  Эта фраза сильно задела моё самолюбие и я, не сдерживая себя, с горячностью ответил:
  -- А я хочу поехать! Ведь это такой уникальный случай увидеть собственными глазами, как страна прощается с такой великой исторической личностью!
  Последний, кого я услышал был мой пожилой наставник и бригадир:
  -- Ну, ну! Давай, покажи нам, старикам, как поступают настоящие большевики!
  Кто-то усмехнулся. Кто-то сказал, что я молодец. Кто-то просто махнул рукой.         
  Что-ж, слово не воробей - вылетит не поймаешь. Отпросившись пораньше домой, я собрал свои инструменты, навёл порядок на своём рабочем месте и покинул завод с твёрдым намерением выехать в Москву в этот же вечер.

  Не без труда добравшись до дома, я решил прилечь отдохнуть и поразмыслить, как мне выйти из тяжёлого положения, в которое я себя загнал. Хотя идея проститься с великим Сталиным напрашивалась сама собой, её исполнение мне было совершенно не ясным. Да, я знал, что не далеко от нашего дома Московский вокзал, с которого достаточно часто идут поезда в Москву. В памяти всплыло моё путешествие в город Калинин к старшему брату моей мамы, дядюшке Аврааму, на летние каникулы после окончания 8-го класса. Подробности этого путешествия напомнили мне, что от Калинина до Москквы всего четыре часа пути. Незаметно я задремал. Мне снилось, что я еду в поезде, что в Москве меня встречают какие-то люди и провожают в Колонный Зал Дома Союзов. Но до гроба Сталина я не дошёл. Неожиданно кто-то меня толкнул и я споткнулся. Открыв глаза, я увидел маму, которая испуганными глазами смотрела на меня, приговариая:
  -- Проснись, сынок! Ты, наверное, голодный. Я тебе приготовила вкусный куриный супчик и жареные картофельные котлетки.
  Я тут же вскочил, поцеловал мать и сказал:
  -- Спасибо, мама! Это очень кстати! Я собираюсь сегодня вечером поехать в Москву на похороны Сталина. Пока я буду кушать, пожалуйста, приготовь мне свежую сорочку и рублей 10 на билет.
  Мама сразу заохала, захлопотала, начала меня о чём-то просить. Но я, занятыый своими мыслями, не слышал её. Покончив быстро с едой и приведя себя в порядок, я переоделся, собрал необкодимые документы и стал прощаться с матерью. Протянув мне деньги и взяв меня за руки, мать жалостливым голосом стала просить меня вести себя осторожно, не знакомиться с неизвестными людьми, и не пререкаться с пожилыми, если они сделают замечания. Я кивал головой и обещал вести себя прилично. Мама сказала, что в Москве живёт её старшая сестра Клава и, если я не против, она постарается найти её адрес, чтобы я познакомился с ней и передал от неё привет. Я отрицательно покачал головой, поцеловал мать и пошёл одевать пальто. Увидев, как я пытаюсь накинуть на себя моё лёгкое демисезонное пальтишко, мама замахала руками и, вытянув откуда-то пушистый новый шарф, протянула его мне со словами:
  -- Ремочка, одень обязательно этот шарфик! Погода сейчас очень неустойчивая. Всего можно ожидать.
  Ох, если бы вы знали, как мне не хотелось брать этот проклятый шарф! Но я не хотел обидеть маму и, тяжело вздохнув, накинул шарф на шею. Вы себе даже представить не можете, как этот шарф выручил меня в трудную минуту... Но об этом чуть позже.

  И вот я уже на улице, во дворе нашего дома. Стемнело, но фонари ещё не зажгли. Я поднял голову и взглянул на наше окно на шестом этаже. Увидев лицо матери, я помахал ей рукой. Пройдя двор и главную парадную, выхожу на свою улицу Радищева,
мысленно прощаясьс ней. Дойдя до Жуковской и свернув налево, я выхожу на Лиговский проспект. Мой путь к Московскому вокзалу проходит мимо Греческй церкви, детской больницы Раухфуса, Октябрьской гостиницы.
  Погода была по ленинградски хмурой, сырой и зяблой. Весна ещё не заявила как следует о себе. Город продолжал жить своей обычной жизнью, хотя жить по старинке многим уже не хотелось.
  Пройдя через главные двери внутрь вокзала, я увидел неорганизованную толпу людей, не понимающих, куда они попали, и ищут кого-то важного, кто им может помочь. Протиснувшись через эту толпу к пустому перрону, где обычно стоят в ожидании пассажиров вагоны поезда, я понял о какой-то не штатной ситуации. Через пару минут раздался голос диктора, объявивший, что все рейсы на Москву отменены. В голове пробежала мысль, что мне кто-то свыше помогает создать невозможные условия для выполнения моего обязательства проститься со Сталиным. Я уже был готов отказаться от путешествия, как вдруг из репродуктора прозвучало объявление:
  -- На платформе номер два продолжается посадка на пригородный поезд до станции Малая Вишера.
  Я задумался: а вдруг это мой шанс? а как проверить, что это тот же путь, по которому идёт московский поезд?
  Не теряя времени, я побежал на вторую платформу, где уже стоял пригородный поезд. Прежде, чем зайти в вагон, я спросил первого попавшегося мне человека о возможности из Малой Вишеры поездом доехать до Москвы. Ответ был коротким: - Нет проблем! Всем туда надо!
  Я изумлённо оглянулся по сторонам. Увидев спешащих к вагонам молодых людей без привычного дачного багажа, до меня вдруг дошло, что все эти люди пришли к решению попасть в Москву аналогичным способом. Это придало мне силы и уверенность. Почувствовав, что решение доехать до столицы на пути к реализации, я без колебаний шагнул в распахнутый тамбур вагона. Протиснувшись внутрь вагона, я нашёл свободное местечко и присел, чтобы не мешать в проходе. Незаметно для себя я заснул. Разбудил меня голос из репродуктора, требовавший освободить вагоны. В полной прострации, не понимая, что произошло и что надо делать, я выбрался из вагона. Было темно, неуютно и не понятно, где я нахожусь. Оглядевшись, я увидел вдалеке светящиеся огоньки какого-то здания. Это навело меня на мысль, что нас не довезли до станции. Подтверждение этому пришло от одного из моих бывших попутчиков, который вдруг закричал и показал протянутой рукой:
  -- Люди! Посмотрите в ту сторону! Видите стоит пассажирский поезд? По моему, это то, что нам надо!
  Вся толпа людей бросилась напролом, по бездоржью и железно-дорожным путям к поезду. Но с трудом преодолев все препятствия, они наткнулись на вооружённую охрану поезда милицией. Поняв, что этот поезд моя единственная возможность продолжить путешествие, я неожиданно сообразил приблизиться к нему с другой, не посадочной стороны. Бегом я бросился к последнему вагону, обежал его и, пробежав мимо двух последних вагонов, остановился, чтобы передохнуть. Увидев, что двери всех вагонов плотно закрыты, я вдруг понял, что никто нас в них не ждёт! Ужасно расстроенный, я никак не мог растаться с мыслью, что в двух шагах от меня поезд, который вот-вот отойдёт, а для меня в нем нет места, несмотря на то, что он пустой. Устремив взгляд на простенок между двух вагонов, я вдруг заметил на их торцах п-образные ступени из круглой стали, образующие вертикальную лестницу для подъёма на крышу вагона.
  Не теряя времени, я вцепился в одну из ступенек руками, подтянулся и встал ногами на самую нижнюю. Но дальше уже было проще. Я поднялся повыше, устроился поудобнее и стал ждать отправления поезда. Неожиданно я вдруг увидел, что ещё один храбрец (вроде меня) ищет, как ему устроить себя в этом поезде. Я свистнул ему, приглашая в свою компанию. Он оглянулся, всё сразу понял и без раздумья залез на такую же лестницу в торце соседнего вагона. Устроившись, он поблагодарил меня и спросил:
  -- Ты куда едешь? В Москву? 
  -- А куда ещё можно вот так ехать сегодня? – ответил я ему.
Наконец, послышался длинный гудок и наш состав тронулся. «Ура-а-а!» закричали мы во всё горло, но наши голоса потонули в свисте ветра и стуке колёс поезда. Представьте себе, тёмная, безлунная ночь. Небо плотно затянуто облаками. Воющий ветер пронзает до костей старенькое демисезонное пальтишко. Вот, когда я с глубокой благодарностью вспомнил свою мамочку и её шарф. Ну скажите, могло ли мне в моих мечтах присниться такое путешествие в Москву?...
  Со своим новым напарником я быстро нашёл общий язык. Мы познакомились. Он навался Алёшей, студентом второго курса Электротехнического института связи имени Бонч Бруевича. Разговор друг с другом позволял нам следить за собой, чтобы не заснуть. Алексей пытался мне рассказывать о новых полупрводниковых материалах с удивительными свойствами, которые изменят мир. Я об этом что-то уже слышал, но физизическая суть проблемы мне была не ясна, и я с  большим интересом слушал Алексея.
  Неожиданно поезд начал снижать скорость и остановился, не доехав до какой-то станции. Мы соскочили на землю, чтобы размять затёкшие мышцы. В этот момент дверь вагона, на котором висел Алексей открылась и появилась проводница в форменной одежде. Она стала приводить в порядок наружную дверь и подметать ступени. Мы стали просить её пустить нас в тамбур погреться. Она с презрением посмотрела на нас и категорически, с привлечением грубых слов, нам отказала. Через несколько минут послышался гудок, и мы с Алексеем заняли свои насиженные места между вагонами. Поезд тронулся и начал набирать скорость. Когда мы поравнялись со зданием вокзала, я успел прочитать навание станции «Чудово». Мне стало ясно, что до Малой Вишеры мы ещё не добрались.
  И тут на меня нашло! Стоя на лестнице лицом вперёд и держась двумя руками за металлическую ступеньку над головой, я почувствовал себя артистом, который выступает перед публикой. В голове сразу всплыли стихи Владимира Маяковского, которые я читал на выездных концертах в подшефном совхозе в Тихвинском районе. Пытаясь перекричать стук колёс и дикий вой ветра, я до предела напряг свой голос и начал декламировать:
  Единица!
               -Кому она нужна?!
  Голос единицы
              тоньше писка.
  Кто её услышит? -
                Разве жена!
  И то, если не на базаре,
                а близко.
  . . . . . . . . . . . . . . . . .
  Плохо человеку,
                когда он один.
  Горе одному,
             один не воин -
  каждый дюжий
             ему господин,
  и даже слабые,
               если двое.
  . . . . . . . . . . . . . .

  Наверно не все слова доходили до моего соседа Алексея. Но он очень внимательно следил за выражением моего лица и иногда пытался аплодировать. Так незаметно мы доехали до станции Малая Вишера. Когда мы слезли со своих лестниц мы почувствовали жуткую усталость. К тому же очень хотелось спать. Желая согреться, мы почти бегом направились в здание вокзала. Придя в себя и оглядевшись, мы решили заглянуть в вокзальный ресторанчик. Чувствуя свои не богатые возможности, я решил ограничиться двумя стаканами чая и бутербродами на двоих. У Алексея денег не оказалось и я решил его подкормить за свой счёт из тех 10 рублей, что мне выдала мама.
  Закончив свой ночной пир, мы вышли в зал и решили немого отдохнуть. Обсудив ситуацию мы пришли к обоюдному согласию, что межвагонный способ путешествия слишком опасный, требует особого внимания и дополнительной затраты физических сил и нервов. Отсюда вывод: надо поискать другой, более гуманный способ дальнейшего путешествия.
  Мы вышли на улицу. Нас встретила хмурая безмолвная тишина ночи. Вокруг слабо освещённого электрическим светом перрона простиралась сплошная чёрная мгла. Заметив одиноко бродившего по перрону дежурного по станции мы решились подойти к нему, чтобы рассказать, что с нами случилось. Но главное, что нас интересовало, каким способом быстрей всего можно добраться до нашей столицы. Прежде всего мы узнали, что пассажирских поездов до Москвы больше не будет. Вторая новость оказалась более оптимистичной. Оказывается недалеко от вокзала стоит пришедший час назад товарный состав. Его сейчас готовят для отправки в Москву. Он посоветовал поговорить с людьми, сопровождающими этот поезд.
  Отойдя от станции, куда нам показали, мы обнаружили длинный товарный состав. Мы спросили у обходчика, проверявшего готовность состава к отправлению, куда и когда он отправляется. Нам крупно повезло. Этот состав шёл в Москву и должен после его осмотра продолжить свой путь. Мы поблагодарили обходчика и решили поближе неназойливо познакомиться с этим составом. Заметив вагон с дополительной тормозной  площадкой, мы, не долго думая, залезли на эту площадку и стали ждать, когда поезд тронется. Ждать пришлось не долго.
  Конечно поездка на тормозной площадке товарного поезда не идёт ни в какое сравнение с поездкой между вагонами пассажирского поезда. И всё же была одна причина, мешавшая нам насладиться путешествием по просторам нашей родины: не хватало привычного комфорта. Ветер, дождь и низкая температура заставляли нас искать не свойственные человеческрму образу жизни мероприятия. Сидя на корточках на полу площадки спиной к спине друг друга, мы старались уменьшить негативное воздействие атмосферы на наш организм. Нужно сказать, что эта часть нашего путешествия была довольно длительной, без промежуточных остановок. Нам даже удалось немного поспать.
  Разбудил нас очень длинный гудок, известивший о приближении к большой станции. Ухе начало светать. Дождь прекратился. Состав остановился напротив вокзала. Мы нехотя поднялись, сделали разминку и сошли с поезда. Проходя мимо вокзала я увидел сбоку здания вывеску «Бологое». Понимая, что других поездов до Москвы не будет, мы решили прогуляться вдоль нашего состава. Болтая, мы незаметно подошли к главному тяговому источнику движения - паровозу. Он был плотно окутан белым облаком пышащего пара. Кабина машиниста была открыта. Мы подошли поближе и я рассмотрел машиниста и его помощника. Они о чём-то беседовали между собой. Топка котла была открыта и пляшущий пламень слепил глаза. Машинист заметил меня и спросил:
  -- Ну что, парень, замёрз? Залезай сюда! Здесь тепло, быстро согреешься.
  Повторять приглашение ему не пришлось. Протянув свою огромную лапищу, он помог мне залезть, и я воочию увидел действующую кочегарку.  Не успел я как следует осмотреться, как мне стало жарко. Машинист стал спрашивать, кто я, откуда, куда еду, зачем, сколько мне лет. Я рассказал. Больше всего его удивило, что я еду на  его поезде в открытом вагоне с тормозной площадкой. Машинист выслушал меня, улыбнулся и сказал:
  -- Ну и дурачок же ты! Тебе надо было постучать в закрытый вагон, из которого торчит железная дымовая труба. В этих вагонах таких хлопцов, как ты, полным полно! Так что давай беги скорей, это не далеко отсюда, а я подожду и посмотрю, как тебя встретят. Когда зайдёшь в вагон, махни мне рукой и я дам гудок отправления. Так держать!
  Не чувствуя под собой ног, я скатился с паровозных ступенек на перрон. Алексей подхватил меня, и мы быстрым шагом пошли вдоль состава, всматриваясь в крыши закрытых вагонов. Чтобы запомнить нужный нам вагон, я решил их считать про себя. Вагон, который мы искали, оказался девятым. Подойдя вплотную к воротам вагона, я приложил ухо к ним и прислушался. Ничего не услышав, я постучал. За дверью послышалась возня и сонный мужской голос спросил: - Кто там?
  Я стал объяснять, кто мы такие, что нам надо, и кто нам подсказал сюда обратиться. Ворота зашевелились и сдвинулась с мёртвого места. В проёме показался сонный небритый молодой мужчина в тельняшке. Ничего не говоря, он опустил небольшую лестницу и приглсил нас подняться в вагон, что мы с Алексеем с облегчением и сделали. Прежде, чем зайти внутрь вагона, я поднял правую руку и помахал над головй несколько раз, давая машинисту знак, что можно ехать. Через несколько минут раздался гудок паровоза. Вагон дёрнулся и медленно покатился в нужном для нас направлении.

  Когда мы с Алексеем зашли в вагон, нас встретила настороженная тишина и полутёмное, заполненное чем-то непонятным пространство. В середине этого пространства стояла металлическая печка-буржуйка с вертикльной железной трубой до потолка вагона. На печке стоял большой железный чайник. Освещение в вагоне было весьма скромное с помощью подвешенных к потолку электрических лампочек. Постепенно глаз стал привыкать к темноте, из которой стали вылезать предметы и люди. Прежде всего наше внимание привлекло большое количество огромных деревянных бочек. Они занимали почти весь пол вагона за иссключением небольшого участка напротив ворот, где стояла печка. Часть бочек выполняла одновременно и роль стульев и роль столов. Посадив нас на такие бочки и заняв своё председательское место, хозяин вагона решил с нами познакомиться поближе.
Прежде всего он назвал своё имя. Если мне память не изменяет, то по моему – Жора! Затем он сказал, что он понимает желание таких молодых людей, как мы, путешествовать на проходящих поездах без билета. Далее он сказал самое главное: он готов предоставить нам возможность добраться до столицы, если мы ему заплатим! Его такса 5-ть рублей с человека. За эти деньги он готов нам предоставить спальное место и лёгкий фуршет. Я вытащил свои последние 5-ть рублей и протянул их Жоре со словами:
  -- Извини, больше у нас нет.
  Это были действительно наши последние деньги. Жора покачал головй, вздохнул и сказал:
  -- Ну что с вас, ленинградцев, возьмёшь! Ладно, располагайтесь и чувствуйте себя, как у Христа за пазухой! Я вас никому в обиду не дам.
  Поблагодарив Жору за гостеприимство и чувствуя усталость и недосып, я попросил хозяина поездной ночлежки показать нам, где можно предаться сладкому сну. Жора не удивился вопросу, взял меня под руку и подвёл к спальным нарам, где в разных позах спали полураздетые молодые парни. Конструкция этих нар была до смешного простой: на верх бочек, положили листы толстой фанеры, накрыв их тонкими шерстяными одеялами. Без особого труда мы нашли свободные места и с облегчением плюхнулись на них, мгновенно заснув под мерный стук колёс нашего поезда.

  Проснулись мы от шума застолья, который шёл от так называемого стола из бочек и листа фанеры, покрытого клеёнкой. Спустившись на пол, мы увидели молодых парней нашего возраста и помоложе, сидящих на пустых перевёрнутых деревянных ящиках и играющих в карты. Возле них стояло несколько болельщиков, громко реагирующих на кажый ход играющих в преферанс. Возле каждого игрока сбоку стояла пол-литровая аллюминиевая кружка, к которой они время от времени прикладывались. На одном углу стола важно восседал толстопузый чайник, из которого рекой лилось пиво в поставленные под кран кружки. Увидев нас, свободные от игры парни подошли к нам и стали знакомиться. Перекинувшись стандартными приветствиями, мы спросили, есть-ли в вагоне что-нибудь похожее на туалет, где можно себя привести в человеческое состояние. Парни покачали головой и посоветовали для решения проблем с туалетом воспользоваться остановкой состава. Что же касается, как дойти до человеческое состояния, то лучший способ это кружка хорошего пива. Не совсем увереннные в том, что нам посоветовали, мы решили более внимательно осмотреть вагон. Правда возможностей для этого было мало:  всё было забито бочками. Но, дойдя до конца вагона, мы обнаружили узкий проход, который привёл нас к месту, где к нашему вагону прицеплен следующий за ним вагон. К нашему удивлению это оказалась дверь. Осторожно открыв её, мы попали в тамбур, где нас ждала встреча с туалетной комнатой.
 
  Приведя себя в порядок, мы вернулись в шумную компанию, где Жора рассказывал очередной анекдот про Василия Ивановича и Петьку. Из небольших окошек в самом верху стен пробивались яркие лучи весеннего света. Заметив наше присутствие, Жора попросил потесниться сидящих за столом и пригласил нас принять участие в лёгком фуршете. Учитывая наше финансовое положение, это было очень своевременно, чем мы немедля воспользовались. Нам дали наполненные пивом кружки, воблу, варёную картофелину в мундире и два куска хлеба. Проголодавшись и помня, что у нас пустые карманы, мы жадно набросились на картофелину. Обжигая руки и рот мы, не обращая внимания на других, пытались заполнить пустоту в своём желудке. Вдруг неожиданно Жора поднял руку и зычным голосом попрсил внимания. Все притихли, чувствуя, что Жора хочет сказать что-то очень важное. Жора встал, оглядел всех и серьёзным голосом начал свою речь:
  -- Господа безбилетники! Ваше путешествие в Москву на похороны Сталина близится к концу. Сейчас наш состав приближается к станции Клин. Этот город знаменит своим музеем-заповедником великого композитора Петра Ильича Чайковского. Отсюда до Москвы рукой подать, приблизиельно 70 – 80 км. Примерно через час я с вами распрощаюсь, и вы меня больше не увидите. Но я прошу вас запомнить этот важнейший день вашей жизни. Он должен качественно изменить нашу страну. Всё будет теперь зависеть от вас. Я предлагаю поднять ваши кружки за свбодную от диктатуры нашу родину!

  Уже через полтара часа мы усталые и счастливые сошли на платформу конечной станции Ховрино. Проходя мимо паровоза я увидел уже знакомого мне машиниста. Несмотря на усталый вид, он улыбнулся мне и помахал рукой. Я ответил ему воздушным поцелуем.