Лёгкая работа

Иллюстрация создана нейросетью: https://www.turbotext.ru/photo_ai

***

В дверь частного детективного агентства С. Дж. Ксандера постучали буквально за пару минут до закрытия. Сам Ксандер уже, будучи в пальто и шляпе, собирался идти домой, однако то был первый посетитель за весь день, потому причины для досады не нашлось. У такого вида работы на самого себя есть неоспоримый плюс – ты имеешь право и опаздывать, и перерабатывать. Ничто тебя не ограничивает, кроме нужды в деньгах. К сожалению, в последнее время эта нужда напоминала о себе всё чаще – клиенты появлялись всё реже, так что теперь Ксандер был готов взяться за любое дело. Но он всё равно не ожидал того, что ему преподнесёт этот вечер.

За дверью оказалась девушка... или женщина – дама бесспорно красивая, но совершенно неопределяемого на глаз возраста. В её лице присутствовало нечто, отличающее её от других женщин, которых обычно видел Ксандер. Она выглядела идеально – притом, что косметики на ней будто бы не было. Красивые тёмные волосы смотрелись естественно, как и длинные ресницы; а обыденно розовые губы великолепно выделялись на бледном лице, до которого хотелось дотронуться, дабы проверить – действительно ли это натуральный цвет кожи, а не какая-нибудь пудра?.. В общем, эта дамочка выглядела так, словно профессиональные гримёры готовили её для сцены в дорогом фильме, а она взяла и сбежала со съёмочной площадки... сюда. Нет, люди не ходят в таком виде по улице. Зато в одежде гостьи Ксандер не нашёл ничего подозрительного – настолько, что даже не стал заострять внимание на плаще, юбке и туфлях. Разве что маленький дипломат в левой руке незнакомки выглядел столь же странно, сколь её естественная и в то же время идеальная, слегка старомодная красота. Да – нечасто встретишь женщину с дипломатом, ещё и такую!

– Добрый вечер, мистер Ксандер. – Дружелюбно улыбнулась гостья.
– Добрый. – Кивнул Ксандер. – Раз уж вы знаете меня, значит – вы ко мне?

Теперь кивнула собеседница:

– Может, поговорим внутри?
– Кстати, вы не представились. – Сказал Ксандер после того, как проводил женщину за стол, на место для посетителей. Та поставила дипломат рядом.
– Меня... Можете звать меня Лили. – Замешкалась собеседница. Ксандер сел по другую сторону стола:
– Лили? А дальше?
– Пусть будет Лили. Просто Лили. Так мне не придётся ничего выдумывать. – Она продолжала улыбаться, словно подразумевая: «какое тебе дело до имени, если тебе будут платить?». Ксандер вздохнул:
– Что ж... Чем могу помочь, …Лили?

Та вдруг перестала улыбаться и сменила тон на чуть более серьёзный:

– Вас... рекомендовал дон Джулиано.

«Мафия?» – удивился Ксандер. И уточнил:

– Весьма... неожиданно. С нынешним доном я никогда не общался.
– Не нынешний, а предыдущий. ОТЕЦ, а не сын. – Уточнила Лили. А Ксандер удивился ещё больше:
– Тот самый дон Джулиано, который умер... семь лет назад, я правильно считаю?
– Если точнее, шесть лет и одиннадцать месяцев. Но... он говорил, что вы весьма хороши – можете украсть всё, что угодно. То, как вы проникли в полицейский участок и выкрали улики, произвело на него небывалое впечатление! Потому он сказал – если возникнут трудности, обращаться к вам. Вы, конечно, слегка... разнообразили род деятельности. – Лили оглядела офис агентства. – Но ведь и другого рода заказы принимаете?

Ксандер промолчал – столь откровенный разговор быстро спровоцировал подозрения, что у этой красавицы может быть прослушка под одеждой либо, как бы по-дилетантски это ни выглядело, прямо в дипломате. Если её подослала полиция или прочие правительственные структуры, всё очень плохо – и главное сейчас: не сделать хуже! Но Лили будто бы угадала ход мыслей Ксандера – и, положив дипломат на стол, раскрыла его. Там оказалось столько денежных пачек, сколько Ксандер не видел уже давно. Сама Лили поочерёдно выложила деньги на стол, давая понять, что никаких прослушивающих или записывающих устройств в дипломате нет; после чего прошла к вешалке для одежды и повесила туда свой плащ. Под ним оказалась белая блузка.

– Что бы вы обо мне ни слышали, я уже давно не занимаюсь ничем, кроме частного сыска. – Деликатно заявил Ксандер.
– И вам это не особо нравится, не так ли? Вы вроде бы отошли от больших дел, но... всё равно не желали для себя НАСТОЛЬКО спокойной жизни. Я понимаю, что вам приходится осторожничать после того происшествия в Сиэтле, и что скромная жизнь частного детектива всегда лучше тюрьмы. Но только не говорите, что не скучаете по настоящему азарту, к тому же – высокооплачиваемому!

Ксандер не ответил, но улыбнулся.

– Ваша нынешняя жизнь не идёт ни в какое сравнение с прежней. – Продолжала Лили. – Кто, вообще, ваши теперешние клиенты? Муж, который просит найти доказательства неверности жены? Родители, желающие знать, где их дочь задерживается после школы по нескольку часов? Белый воротничок, которому понадобилось хоть что-то, порочащее его конкурента на повышение в глазах начальства?
– Вы что, следили за мной? – Серьёзно спросил Ксандер. Тут Лили рассмеялась и похлопала ладонью по столешнице:
– Я?! Да никогда! Я просто предположила – и не моя вина, что ваша клиентура оказалась настолько... предсказуемой.
– Допустим. – С сомнением проговорил Ксандер. – Итак, что именно вам нужно?

Однако вместо конкретного ответа гостья продолжила подходить к сути издалека:

– Вы знаете, кто такой Говард Кельвин?
– Что-то слышал, но... особо не интересовался. – Ксандер развёл руками.
– Это очень интересный человек! – Закивала Лили. – До двадцатилетнего возраста о нём ничего не было известно. И неудивительно, ибо первые двадцать лет своей жизни он был никем. А потом выиграл в лотерею сто тысяч долларов. И мгновенно перевоплотился из грязи в князи. Однако не поддался низменным искушениям – не стал спускать весь выигрыш на развлечения, роскошь, алкоголь, наркотики и женщин, а... решил приумножить его. Кельвин вкладывался в спонсирование наиболее перспективных начинаний некоторых амбициозных американцев; таким образом, у него в долгу оказалось немало семей. Он буквально наживался за чужой счёт, получая проценты с прибыли одних фирм (те расплачивались со своим благодетелем до самой старости оного!) и владея контрольными пакетами акций других (те уже никогда не смогли бы полностью выкупить себя у него!). Все завидовали деловой жилке этого человека, даже американские евреи – многие из них, как бы иронично это ни звучало, пополнили список его должников. – Лили хихикнула и покачала головой. – Но не надо думать, будто Кельвин впал в другую крайность, противоположную праздности, то есть в скупость, и экономил на себе, боясь вернуться туда, откуда вышел. Только после того, как он окончательно встал на ноги, то есть обрёл «финансовый тыл», он позволил себе расслабиться. Тогда-то и начались роскошные вечеринки, дорогой алкоголь, обилие деликатесов, доступные женщины, и прочее, и прочее. И это ничуть не мешало ему эффективно разбираться с делами. Во всём... он умел видеть меру. Так и жил. Своей семьи у него не было, зато он успел наплодить кучу внебрачных детей из-за интрижек по всей стране – и, будучи законопослушным гражданином, исправно переводил деньги их матерям. Даже на подарки по праздникам для своих отпрысков не скупился. В общем, жил в своё удовольствие – и на зависть большинству...
– А дальше? – Ксандер смотрел на замолчавшую Лили; он, явно, ждал продолжения.
– Закончу, когда вы предложите мне кофе. – С улыбкой намекнула та.
– А... Прошу прощения! – Опомнился Ксандер. Всё происходящее с момента появления этой женщины так сильно захватило внимание, что он даже забыл о приличиях.
– Со сливками, но без сахара, пожалуйста.

Ксандер сам недавно пил кофе, так что чайник на плите в маленькой кухне, расположенной за второй дверью в офисе, пока оставался горячим. Когда Лили получила свой кофе, она продолжила:

– Благодарю. А то во рту пересохло. Итак – о Кельвине. Он жил, как король, если судить по богатствам и влиянию. Но чем старее становился, тем меньше ценил всё то, что имеет. На старости лет он занялся благотворительностью – списал долги всем своим должникам, начал жертвовать свои накопления нуждающимся семьям, приютам и... некоторым религиозным организациям: например, католической, протестантской, мормонской и православной Церквям. Хотя до этого он никогда не отличался религиозностью – запомните этот момент, в дальнейшем он покажется интересным. Для своих последних, то есть пока несовершеннолетних детей он открыл банковские счета, с которых им полагались ежемесячные выплаты. А сам... просто не вернулся из очередной благотворительной поездки, коих до этого совершал немало.
– Откуда именно?

Лили допила кофе и продолжила рассказ:

– Отсюда, из Бостона. Здесь есть мужской монастырь имени Святого Михаила. Там Кельвин провёл последние десять лет своей жизни. А совсем недавно... умер.
– То есть он... успел ещё побывать монахом? Вот уж действительно – радикальное решение для человека, который ранее не был религиозным!

Лили кивнула:

– Но общественность не знает об этом. Для всего мира Говард Кельвин считается пропавшим без вести. Пока что... его нельзя даже признать мёртвым.
– А настоятель монастыря разве не сообщал о смерти столь известного человека?
– Нет. Монахи – весьма... специфичные люди. Когда человек становится монахом, он берёт себе новое имя; это если в двух словах. Так что и Говарда Кельвина давно уже не существовало. Вместо него появился и жил какой-нибудь... брат Теодор, я не знаю! Не знаю, какое монашеское имя взял себе Кельвин. Так что вряд ли стоило бы искать его тело по имени.

В этих словах Ксандер словно уловил суть просьбы клиентки. Он уточнил:

– А зачем вам... его тело?
– А вот это уже вас не касается. – Серьёзно ответила Лили. – От вас требуется лишь найти тело и передать его мне.
– Никогда ещё не приходилось красть труп. – Усмехнулся Ксандер.
– А что в этом такого? Вы совершали и более тяжкие преступления, к тому же за меньшие суммы. – Лили перевела взгляд на деньги. – Так что? По рукам?

Ксандер задумался:

– А почему я?
– То есть?
– То есть... я бы не назвал это чересчур сложной работой. Я знаю людей, которые сделали бы то же самое, ещё и за гораздо меньшую сумму. Да и сам я не стал бы требовать за подобную работу СТОЛЬКО. С какой стати вы пришли именно ко мне и заваливаете меня деньгами?
– Вы просто оказались идеальным кандидатом. Вы один из лучших. К тому же вы осели в Бостоне, то есть вы УЖЕ ближе к цели, чем большинство других профессионалов. А местной шпане я не доверяю, так как мне нужен гарантированный результат. Кто его может обеспечить? Только профессионал. Возможно, я чересчур осторожничаю и назначаю подозрительно высокую плату, но это лишь потому, что я хочу заполучить тело Говарда Кельвина как можно быстрее!
– К слову – а как вы, вообще, узнали, что он недавно умер?
– У меня свои источники. – Загадочно заулыбалась Лили.
– ...Стало быть, эти источники знают, что Кельвин мёртв, но не знают его монашеского имени? Очень подозрительно. – Подметил Ксандер. – Как такое, вообще, возможно?

Лили промолчала.

– Вам не кажется, что от меня было бы больше толку, если бы у вас стало меньше секретов? – Ксандер начал перебирать ногтями по столу.
– В этом нет нужды – вы и так справитесь. – Лили развела руками. – Тем более – я даже знаю, где искать тело. Бессмысленно искать его на монашеском кладбище близ монастыря – там его нет. Зато в самом монастыре должен быть склеп, где в старину хоронили монахов, пока склеп не заполнился; тогда-то и начали рыть кладбище за пределами монастыря...
– Откуда вы это знаете? – Искренне удивлялся Ксандер. – Почему Кельвин должен быть в склепе, который, как вы сами сказали, и так заполнен? Где здесь логика?!
– Когда дело касается монахов, не стоит искать логику. – Лили с грустью покачала головой. – Думаю, вы заметили, что я мало знаю об этих... фанатиках; скажу даже больше – я презираю их! И всё же... тело Говарда Кельвина должно быть в склепе на территории монастыря. Самое свежее тело. В самом новом гробу. Это точная информация! Зная её, вы без проблем сделаете то, что от вас требуется! Пожалуйста, соглашайтесь!

Ксандера одолевало дурное чувство. Тайну частной жизни он не уважал (в противном случае не был бы частным детективом); однако не имел ничего против секретов своих клиентов, пока те платят. И всё же у этой Лили оказалось слишком много секретов!

«Ну да ладно» – решил Ксандер. Если что-то пойдёт не так, он просто начнёт копать и под эту клиентку. Не впервой. А пока в том нет необходимости, пусть она секретничает! В итоге, Ксандер согласился, записал телефон Лили и напомнил ей свой – на случай, если клиентка первая захочет узнать, как продвигаются дела. Также Ксандер уточнил, чтобы Лили не говорила по телефону никаких очевидных вещей, прямо указывающих на незаконность их дела: запретил упоминать слова «труп», «тело», «кража», «похищение», «разграбление могилы» и тому подобное. Перед уходом Ксандер повесил на дверь табличку с надписью «В командировке»; после чего они с Лили вместе вышли из офиса и на сегодня попрощались. Клиентка ушла своей дорогой, а Ксандер поехал домой на трамвае. У себя в квартирке он раскрыл дипломат с оплатой и пересчитал деньги. Двести тысяч купюрами по 5, 10, 20 и 50 долларов; все банкноты, судя по виду, бывшие в употреблении. В общем, то, что деньги настоящие, не вызывало сомнений. Естественно, там не только гонорар, но и деньги на очевидные и непредвиденные расходы. Остаток вечера Ксандер пытался собрать в голове мозаику касательно Лили, её секретов и целей. Кто она, откуда у неё столько денег, и зачем ей, в конце концов, труп какого-то свихнувшегося на старости лет богатея? Никакой более-менее вменяемой картины не складывалось; однако с отдельными выводами дела, казалось, обстояли лучше:

«Прежде всего, Лили – одиночка. Она знает всю нужную ей информацию, но в одиночку просто не в силах выкрасть труп мужчины, ибо сама она – женщина. Были бы у неё подельники, или была бы она членом семьи Джулиано, ей не пришлось бы искать помощь на стороне. И именно потому, что она одиночка, Лили не стала связываться с незнакомой местной шпаной, ибо в данный момент у неё за спиной нет никого, кто смог бы защитить её в случае неприятностей. К тебе же она обратилась лишь потому, что ты оказался наиболее надёжным и выгодным вариантом – сделал бы дело и не стал бы в будущем претендовать на долю от выгоды, что сулит её таинственная задумка. И потому, к слову, Лили, как одиночке, было бы невыгодно связываться с семьёй Джулиано; ибо на тех, кто вне семьи, мафия всегда не прочь нажиться: будь это хоть знакомая старого дона, но если она не в семье, то... деньги есть деньги! Вот только чего именно добивается эта Лили – да и зачем ей труп?!»

Сколько бы Ксандер ни думал об этом, не мог прийти к какому-то логичному выводу. Наконец, он заснул.

Утром он перепрятал деньги за ложную стенку стенного шкафа; а потом приготовился собирать информацию о монастыре. Для этого он оделся в джинсовые брюки и куртку, а ещё в кроссовки – один из тех комплектов одежды, которые прятал специально для слежки; после этого приклеил себе фальшивую бороду с усами, надел парик и очки с обычными стёклами. Получившийся образ дополнила чёрная бейсболка. Перед выходом из дома он повесил на плечо сумку, в которой лежали тетрадь, шариковая ручка и фотоаппарат – последний ему не должен был пригодиться сегодня, однако по привычке Ксандер всегда брал с собой фотоаппарат, когда занимался чем-то подобным.

Выйдя на улицу, он дошёл до ближайшей крупной библиотеки в этой части города. Там он попросил информацию о монастырях восточного побережья. Нашлось несколько книг, и Ксандер сел за свободный стол – изучать их. В одной из них обнаружились исчерпывающие сведения о нужном монастыре в Бостоне, основанном белыми колонистами; что ещё лучше – также присутствовало достаточно фотографий с разных ракурсов: как снаружи монастырских стен, так и во внутренних пределах оных. Раньше этот монастырь располагался далеко за поселением, однако Бостон рос – и, превратившись в большой город, к нынешнему моменту подобрался в упор к монастырю. Впрочем, тамошняя местность считалась лесопарковой, что уже меньше тревожило уединение монахов. Помимо естественных исторических стен сам монастырь был отделён от внешнего мира более современным, стальным решетчатым забором, который поставили примерно за сто пятьдесят ярдов до основных монастырских стен, и за который посетителям запрещалось заходить без предварительного согласования визита с настоятелем. В одной стороне забор отходил от монастыря на целых пятьсот ярдов – там располагалось монашеское кладбище. Сейчас своей главной задачей Ксандер считал тщательное изучение фотографий отдельных монастырских строений: церкви, столовой, спален, библиотеки и прочего. Достав тетрадь и ручку, он набросал примерный план монастыря со всеми нужными объектами-ориентирами, в числе которых присутствовали обычно запертые ворота решетчатого забора с одной стороны и кладбище – с другой. Также он отметил расположение входа в сам монастырь, ибо собирался покинуть монастырские стены именно через главные ворота. Ещё через несколько минут, убедившись, что знает достаточно, Ксандер вернул книги и покинул библиотеку. Перекусив в ближайшем кафе, он решил сегодня же разведать местность у монастыря. Определившись с нужным общественным транспортом, он добрался с тремя пересадками до нужного лесопарка; нашёл тот самый забор (стальной, решетчатый и высокий), а дальше осмотрел ворота, запертые с противоположной стороны на довольно жалкий амбарный замок, вскрыть который будет нетрудно даже в ночной полутьме. После этого он прогулялся вдоль забора – вскоре обнаружил за ним кладбище, осмотрелся, осторожно перелез через остроконечную изгородь и принялся изучать могилы. Самая свежая появилась здесь шесть месяцев назад, если судить по надписям. Как и предупреждала Лили, не было ничего похожего на последнее пристанище недавно умершего Говарда Кельвина.

Уже смеркалось, и Ксандер отправился домой. Когда он вернулся, на улице было совсем темно. А в квартире звонил телефон. Ксандер поспешил ответить и услышал голос Лили. Та интересовалась, как обстоят дела. Он ответил, что дела в процессе, и что уже завтра ночью он, скорее всего, выполнит свою часть сделки. А дальше позвонит ей из автомата и назначит место, где забрать «груз»; так что было необходимо, чтобы в следующую ночь Лили не спала, то есть выспалась заранее – днём. Она, явно, обрадовалась новостям.

«И всё же зачем ей труп?..» – никак не мог понять Ксандер. Новых предположений так и не появилось, потому он решил сконцентрироваться на работе, дабы поскорее рассчитаться с клиенткой и поставить точку в этом ненормальном деле.

Утром следующего дня Ксандер сходил на парковку и проверил исправность своего автомобиля. Сюрпризы, вроде поломки на обратной дороге, когда в багажнике лежит труп, были бы совершенно не нужны! Проверив заодно уровень масла и колёса, он прокатился до заправки и пополнил бензобак. Вчера Ксандер не пользовался автомобилем, потому что до библиотеки вполне можно было дойти пешком, а в парк ехать на машине было рискованно, так как днём, когда там гуляют люди, кому-то она могла запомниться.

На обратном пути Ксандер подъехал к универмагу и там купил мощный фонарик с батарейками, клейкую ленту и самые большие и крепкие мешки для мусора, какие увидел. Конечно, куда лучше сгодились бы мешки для трупов, однако Ксандер уже давно не вёл дел с теми, кто мог предоставить такой товар, а налаживать отношения с новыми барыгами – времени не было. Вернувшись домой, он начал собираться. Первым делом нашёл тёмно-синий дождевик, который более-менее сошёл бы за монашеское одеяние ночью и издалека. Также приготовил тёмные брюки с крепким ремнём, за который можно было бы заткнуть лом, и в тон к брюкам выбрал куртку и ботинки. Из своего пальто, висящего на вешалке с позавчера, он вытащил семизарядную «Беретту», подарок старого дона, а также запасной магазин к ней; Ксандер переложил пистолет в правый карман куртки, а магазин – в левый; во внутренний же карман сунул отмычки. Потом он достал из шкафа моток крепкой верёвки с привязанным к ней трёхсторонним крюком; этой штукой Ксандер давно не пользовался, но хранил на всякий случай, который, наконец, настал. Напоследок он взял с собой бороду с усами и парик – но планировал нацепить всё это лишь у монастыря. В полночь он уже был там...

Ксандер выключил фары заранее, когда подъезжал к воротам. Заглушив мотор, наспех приклеил бороду с усами и надел парик. Посмотревшись в зеркало в салоне, он вышел, огляделся и прислушался. Не заметив ничего особенного, открыл багажник и ящик с инструментами в нём, дабы снять автомобильные номера (впоследствии он спрятал их под водительским сиденьем). Потом Ксандер взял из багажника рулон клейкой ленты, расстегнул поясной ремень, продел его в кольцо рулона и застегнул обратно, таким образом повесив рулон на пояс; затем продел между ремнём и брюками пару мусорных мешков и то же сделал с ломом, изгиб рабочей части которого не позволял такому инструменту упасть с пояса. Ещё раз нагнувшись к багажнику, Ксандер достал новенький фонарик и заткнул его за ремень уже с другой, свободной, стороны. Наконец, он накинул на себя дождевик, взял верёвку с крюком и, держа моток в левой руке, перелез через ворота забора, а затем вскрыл замок с противоположной стороны. Однако сами ворота решил пока не открывать: во-первых – обыденно закрытые ворота должны не так сильно привлекать случайное внимание, а во-вторых – дальнейшая дорога казалась слишком узкой для того, чтобы на ней можно было развернуться. Так что и машину Ксандер решил оставить у ворот. Пройдя пешком до монастырских стен, он забросил крюк на тамошние ворота, натянул верёвку и почувствовал, как крюк зацепился. Затем – принялся лезть...

Забравшись на ворота, Ксандер снова осмотрелся. Похоже, никого не потревожил. Усевшись наверху, он подтянул к себе верёвку и сбросил моток на противоположную сторону, предварительно закрепив крюк уже с внешней стороны ворот, чтобы можно было спуститься во двор. Наконец, Ксандер вновь оказался на земле – и первым делом осмотрел закрытые ворота. Они были заперты на толстый и увесистый, но примитивный металлический засов – тут даже вскрывать было нечего: просто вынимай засов, открывай воротину – и выходи. Далее Ксандер плавно отпустил верёвку, дабы крюк по ту сторону ворот медленно опустился на землю. Впрочем, сама верёвка оказалась достаточно длинной, чтобы даже на этой стороне она продолжала касаться земли; Ксандер решил оставить это, как есть. А сам по памяти пошёл к церкви, увидел её главные двери и, используя их в качестве ориентира, повернул к склепу, вход в который следовало искать с противоположной стороны церкви. Та стояла на неровном холме, так что главные двери расположились заметно выше дверей склепа; место было выбрано не просто так, а чтобы ещё при строительстве церкви упростить рытьё склепа под ней же. Ксандер обошёл церковь, спустившись по холму, из-за чего сооружение стало казаться выше. Наконец, он увидел двери, которыми, судя по их виду, пользовались нечасто. Ширина и высота оных без проблем позволили бы пройти небольшой похоронной процессии, и Ксандер понял, что нашёл именно то, что ему нужно. Он уже хотел достать отмычки, дабы начать возиться с ржавеньким дверным замком; однако, прежде чем вскрывать что-то, для начала следовало проверить, заперто ли это, вообще...

К его удивлению, замок оказался не заперт – Ксандер потянул ручки на себя, и двери со скрипом приоткрылись. В этот момент изнутри показался тусклый свет, и Ксандер сразу отшагнул в сторону, дабы правой рукой достать «Беретту», взвести курок, а левой – вытащить из-за пояса фонарик...

– Кто там?.. – Из склепа донёсся немолодой мужской голос.

«Твою мать...» – подумал Ксандер, отчётливо осознав, что всё пошло не по плану. Он уже мысленно готовился к тому, что придётся вырубить этого «некто», оказавшегося не в то время не в том месте, а затем заклеить рот и связать руки и ноги бедолаги клейкой лентой. Оставалось лишь надеяться, что этот «некто» внутри один; в противном случае поднимется шум. И что тогда делать?..

В любом случае, Ксандер решил не сбегать, не зная наверняка, сколь серьёзной оказалась проблема. Сперва нужно было выяснить это! Он включил фонарик, направил столб света в склеп, дабы рассмотреть «проблему» и вместе с тем не дать «проблеме» разглядеть гостя за световым занавесом. Держа фонарик перед собой, Ксандер открыл одну дверь. Внутри, казалось, был всего один монах – он держал руки перед собой, закрываясь ими от слепящего света. Его отделяли от Ксандера несколько низких, широких и длинных ступеней, чуть поднимающихся к поверхности или, в зависимости от ракурса, чуть спускающихся под землю. По бокам от монаха, на стенах, горели свечи; а за ним, в стенах, виднелись ниши, заполненные гробами. Ксандер решил спуститься. Сделав это, он заметил, что гроб, рядом с которым стоял монах, выглядит новым и располагается в свежей нише, выдолбленной уже частично над ступенями – из-за нехватки места.

«Да что, вообще, здесь происходит?..» – Терялся Ксандер.

– Кто вы? – Спросил монах. – Вы – человек?
– ...Да. – Не сразу ответил Ксандер, поднял фонарик перед своим лицом, но убрал луч с лица неизвестного монаха, дабы тому было проще переговариваться.
– Спасибо. – Сказал монах и, опустив руки, показал своё старое лицо незваному гостю. – Да... Конечно же, вы человек. Глупо было спрашивать; всему нечистому закрыт путь в это святое место.
– Кто вы? – Уточнил Ксандер.
– Отец Бенедикт. Настоятель монастыря Святого Михаила.
– Что вы здесь делаете?
– Я молился за упокой души одного из моих почивших братьев. С недавних пор, после того, как он оставил нас, меня не покидает дурное предчувствие. Я прихожу сюда, когда мне не спится, и молюсь. То есть молюсь уже шестую ночь подряд.
– Ваше предчувствие связано... с ЭТИМ человеком? – Ксандер кивнул на новый гроб в свежей нише. Отец Бенедикт кивнул в ответ:
– Всё так. И предчувствие не обмануло меня. Вы же пришли сюда? Так зачем?
– За ним. – Подтвердил Ксандер.
– Но зачем он вам, если сами вы – человек?

Ксандер не совсем понял, что значили последние слова, но решил не отходить от сути:

– Мне за него заплатили.
– И... кто же?
– Без понятия. Также я без понятия, зачем он кому-то понадобился. Но... работа есть работа.
– Могу рассказать вам, кому и зачем он понадобился. Вам ведь интересно? – Отец Бенедикт замолчал в ожидании ответа.
– Откуда это может быть известно вам? – Удивился Ксандер.
– От него. – Отец Бенедикт взглянул на гроб. – В миру этого человека звали Говардом Кельвином...
– Это мне известно.
– А вам известно, что он... продал свою душу?
– Что?
– Он считал себя никем – и хотел обрести всё. Потому призвал силы, которые только и ждут, когда к ним обратится очередной отчаявшийся человек. Говард Кельвин был молод, у него вся жизнь была впереди, но он не испытывал иллюзий насчёт своего будущего и пришёл к выводу, что проживёт эту жизнь впустую, если не случится какого-нибудь чуда. Тогда ему было всего двадцать лет, а он уже испытал на себе все... особенности жизни бедняка. Голод, холод, несбыточные мечты и презрение общества. Он понимал, что дальше так жить не хочет, а без ЧУДА у него не будет желанного будущего. Он призвал коварные силы – и заключил договор: желанное будущее в обмен на его душу – после его смерти. Он получал от жизни всё, что хотел, но день расплаты становился всё ближе, и Говард Кельвин решил сбежать туда, где нечистая сила не достанет его душу. Он рассказал мне свою историю, а я принял его, пожалел, разрешил ему провести остаток дней на территории монастыря и упокоиться здесь же – в доме Божьем, под защитой Господа. Стены этого монастыря всегда были убежищем для раскаявшихся; и, судя по тому, что вы здесь, это правило касается не только смертного человека, но и его бессмертной души, до которой... лукавый теперь просто не может дотянуться. Я рад, что ваше присутствие здесь стало прямым подтверждением этому. Но... Пожалуйста, уходите. Не губите душу, которая и так настрадалась. В первые сорок дней после смерти тела душа ещё пребывает на Земле, и в это время Небеса решают, достойна ли душа перейти в лучший из миров. Думаю, у ЭТОЙ души есть шанс избежать худшей участи. Но пока ещё она привязана к телу и не может далеко отойти от него – а потому и тело нельзя выносить за пределы монастыря.

Ксандер понял, что всё наконец-то встало на свои места. Каким бы... необычным ни было это объяснение, только оно объясняло всё.

– Хорошо... – Проговорил Ксандер. – Я ухожу.

Он сам удивился тому, что добрался до дома без происшествий; впрочем, даже в своей квартирке не мог полностью прийти в себя. Ксандер лёг на кровать, укрылся пледом и пролежал до четырёх утра, не в состоянии уснуть. А затем... зазвонил телефон. Ксандер не хотел брать трубку, но понимал, что просто так от него не отстанут. Ответив на звонок, он услышал знакомый голос...

– Мистер Ксандер? Это я, Лили. Вы обещали позвонить, но так и не сделали этого. Могу я узнать – «груз» при вас? Вы достали его?

Ксандер вздохнул, набрался смелости – и ответил:

– Нет. Сделка отменяется.

После недолгой паузы Лили спросила:

– Почему?
– Как бы сказать... Работать на нечистую силу – это слишком даже для меня. Забирайте свои деньги; я не хочу иметь ничего общего с вашими делами.

Выдержав на этот раз более долгую паузу, Лили уточнила:

– Вы ведь понимаете, что ваше решение ни на что не повлияет? Мы всё равно получим то, что хотим. Не с вашей помощью – так найдём кого-то другого. Время у нас ещё есть, да и список потенциальных исполнителей обширен.
– И пусть. По крайней мере, я не буду иметь отношения к вашему делу.
– Хорошо. – Из трубки донёсся вздох разочарования. – Но деньги всё-таки оставьте себе. Нам до них нет особого дела – я всего лишь посредница, а мой господин слишком ревностно относится к долгам: он не только ВСЕГДА собирает их, но и сам не любит оставаться в долгу. Так что деньги по праву ваши – своё время, потраченное на нас, вы вполне отработали. И не беспокойтесь – эти деньги ничуть не «грязнее» тех, что вы получали, например, от дона Джулиано. До свидания.
– Подождите! – Сам не зная, как, вдруг осмелился сказать Ксандер...
– Что такое? – С интересом произнесла Лили. Ксандер вздохнул:
– Просто... передавайте привет старому дону Джулиано.
– Непременно. – Усмехнулась Лили и повесила трубку.