Часть 1 Путь к себе. День первый

От автора: Повесть сырая. Будут вноситься изменения.

День первый

  Ласковое солнце заглянуло в окно, коснулось щеки. Он улыбнулся - это мама ладонью передала ей  своё тепло.
    - Мама, - прошептал Юрий Иванович, и проснулся. Луч пробежал по одеялу, заиграл на стене. Настенные часы показывали семь утра. «Пора на работу», - мелькнула мысль, но он не торопился покидать постель, заново переживая сон, купаясь в теплоте материнской любви. Мама всегда являлась к нему во сне. Он помнил её голос, ловил ласковые прикосновения, мог без труда пересказать разговоры с ней. Но внешность мамы почему-то ускользала из памяти. Её одежда, лицо, глаза были недосягаемы. Он никогда её не видел, хотя постоянно думал о ней. Как и все дети в детдоме, мечтал о встрече. Воображение пыталось восполнить пробел, используя для этого рисунки из книг, или внешность женщин, окружавших его. Когда он сквозь сон чувствовал руки няни, поправлявшей сползшее одеяло, ему казалось, что это она его мама. Или воспитательница на прогулке, взявшая за руку, когда он отставал от товарищей. А также повариха в столовой, бросившая на него ласковый взгляд. Все они были его мамами, по неизвестной ему причине, скрывавшие это. Он вырос, окончил институт, работал, но по-прежнему неосознанно искал её. И каждая пожилая женщина, дарившая ему тепло, виделась мамой.

  Юрий Иванович поднялся с кровати, оделся, позавтракал на скорую руку и, захватив портфель, вышел из дома. Воробьи весело перекликались на ветках деревьев, не обращая внимания на людей, спешащих по своим делам. На остановке толпились люди. Некоторых, он знал, по частым встречам здесь, в автобусе или у дома. Знал, в смысле узнавал, здоровался, но никогда не разговаривал, не имея представления, кто они, чем живут. Подошедший автобус, принял всех желающих, и продолжил движение по маршруту. Он опустился на свободное сиденье, и погрузился в воспоминания недосмотренного сна. Его внимание привлёк пассажир, сидящий напротив, нервно поглядывающий то на часы, то за окно. «Опаздывает», - предположил Юрий Иванович, и посмотрел на свои, наручные, он успевал…. 

  Идя по коридору учреждения, он кивал коллегам головой, или пожимал протянутую ему для приветствия руку. Его догнала секретарь приёмной:
    - Юрий Иванович, зайдите, пожалуйста, к Ивану Ивановичу, он хочет вас видеть.
    - Хорошо, Юлия Сергеевна, - повернулся и зашагал в обратную сторону, зашёл в приёмную, а затем к директору.
    - Юрий Иванович, - встал ему навстречу Иван Иванович, - ваш проект утвердили в главке, выделены деньги на строительство. Поздравляю вас.
    - Я хочу участвовать в строительстве, - остановил директора Юрий Иванович.
    - Конечно, я думаю, что и этот вопрос будет решён положительно, - успокоил Иван Иванович.
  Наконец, добравшись до своего рабочего места, он достал из стола материалы по проекту, и вновь, уже в который раз, углубился в его детали. Ничего нельзя упустить. На карту поставлено всё - признание, как специалиста, хорошая зарплата, карьера.
  «Надо съездить на строительную площадку», - подумал он, - «ещё раз на месте оценить планируемые мероприятия, будущую инфраструктуру». Он заглянул к Ивану Ивановичу, сообщил о своём намерении посетить Есаулово, в окрестностях которого намечалось строительство.
    - Я думаю, это не лишнее, - согласился директор, - можете взять мою служебную машину.
    - Спасибо, я управлюсь на мотоцикле, - отказался Юрий Иванович, и объяснил, - дорог хороших там пока нет, возможно, придётся воспользоваться просёлочными. На «Урале», думаю, будет сподручнее.
    - Ну, как считаете нужным. Когда вернётесь, зайдите ко мне.

  Выкатывая свой «Урал» из гаража, Юрий Иванович заглянул в бак, бензина было достаточно, чтобы добраться до места. «На обратную дорогу, заправлюсь в Есаулово», - подумал он, завёл мотор и выехал на шоссе. Быстро пробежали мимо городские кварталы, пошли поля, вдоль дороги окаймлённые зелёными насаждениями. Встречный ветер трепал полы пиджака, обдувал лицо. Глаза, укрытые защитными очками, контролировали изгибы шоссе, дорожные знаки. А душа Юрия Ивановича, радовалась скорости полёта и красоте пейзажа…
   
    - Хозяева! – позвал Юрий Иванович, в надежде, что дома кто-то есть. Залаяла собака. Скрипнула дверь.
    - Кто там? – спросили из-за двери.
    - Извините. Я инженер из города. Приезжал по делам, да запозднился. Бензин кончился, а пополнить негде, заправка ваша не работает.
  Вышла пожилая женщина, подошла к калитке. Посмотрела на его мотоцикл.
    - Значит, конь без овса везти не хочет.
    - Не хочет, - согласился Юрий Иванович.
    - А у меня, откуда бензин? Чем я тебе помогу?
    - Может, кто даст? Есть же машины у ваших односельчан.
    - Машины, то есть, да поздно уже. Люди спать легли.
    - Вы покажите, где живут. Я достучусь.
    - Достучаться ты, конечно, можешь, да нехорошо это. Людей тревожить без дела.
    - Как без дела? Не ночевать же мне под забором.
    - Дело твоё не столь срочное, чтобы других беспокоить. А под забором никто спать не заставляет. У меня переночуешь. А с утра и заправка будет работать…
 
    - Как звать то тебя? - направляясь в дом, спросила женщина.
    - Юрий Иванович.
    - Меня Марией Николаевной. Можешь просто Николаевной звать, так меня соседи кличут.
  Они прошли широкие сени, вошли в прихожую.
    - Можешь не разуваться. На завтра уборку задумала. Полы мыть буду. А куртку на вешалку повесь.
  Провела в горницу, освещённую керосиновой лампой, ярко мерцающей в полутьме.
    - Вам что, электричество не провели? – удивился Юрий Иванович.
    - Есть оно, электричество. Да мне света много не надо. Жили же без него до войны.
  Она поколдовала немного с лампой, и пламя на ней ожило, вытянулось, осветив скрытые мраком детали скромной обстановки.
    - Проголодался, небось? Садись к столу.
  Увидев нерешительность гостя, добавила: - Не дело спать на голодный желудок. Хоть немного, но поесть надо.
    - Вы одна живёте, - догадался Юрий Иванович, оглядев убранство комнаты.
    - Одна, - вздохнула хозяйка, - как мужа после войны схоронила, так и живу одна.
    - А дети?
    - Были и дети. Сыновья. Все сложили головушку в войну. В один день легли в могилу, все трое. Младшему только семь исполнилось.
    - Да как же это?
    - Бой был тяжёлый здесь не далеко за селом. Много в нём и наших односельчан полегло.
  Мария Николаевна принесла кувшин, поставила перед гостем чашку с кашей и хлеба домашнего. Налила в кружку молока, села, напротив. Продолжила рассказ:
    - Старшего сына, Колю, мобилизовали в первый день войны. Его рота проходила через село, и он забежал на минутку, повидаться с родными. Не успела его накормить, собрала в узелок и отравила Васю, последыша, отнести обед на позиции. Окопы рыли солдаты, немцев остановить хотели. С Васей и Юра, младший, тёска твой, увязался. Недосмотрела я. Сама не пошла, надеялась, что немцы не скоро объявятся. Да ошиблась…
  Она замолчала, поднялась, прошла в угол горницы, зажгла свечку. Открылся лик богородицы. Долго шептала, возможно, молилась. Наконец закончила, перекрестилась, погасила свечу.
    - Ты что же не ешь? Заговорила тебя, а тебе спать пора.
    - Не волнуйтесь. Не сильно то, я и голоден. И спать пока не хочу.
  Юрий Иванович взял ложку и начал есть кашу, запивая её молоком. Не успела кружка показать дно, как хозяйка опять заполнила её до краёв.
    - Мой Юра сейчас был бы твоих лет, может даже постарше, - произнесла она. У неё потекли слёзы. Она улыбнулась.
    - Тяжело хоронить своих детей, - посочувствовал Виктор Иванович.
    - Я и не хоронила. Не довелось. Соседи, односельчане, придали их земле в общей братской могиле.
  Она утёрла полотенцем, набежавшую слезу, и продолжила:
    - Когда над селом с воем, пронеслись немецкие самолёты, загремели взрывы в стороне, куда ушли мои мальчики, я бросилась к ним, но на опушке леса догнала война. Упала сосна, вырванная из земли, и накрыла. Меня сочли мёртвой и снесли к другим, павшим в тот день. Богородица уберегла от беды - видеть смерть своих детей. Вернула жизнь, чтобы я берегла память, заботилась о них. Они живые во мне, какими были в тот день. Хожу к ним и к мужу на кладбище, за могилкой ухаживаю. Он тоже воевал, вернулся израненный, а тут такая беда с детьми. Не выдержал, оставил нас.
  Виктор Иванович освободил чашку, допил в кружке молоко.
    - Тебе в комнате постелить? Могу и в сенях, там свежее, но комары беспокоить будут.
  Мария Николаевна убрала кувшин и остатки хлеба, смахнула со стола крошки в чашку, унесла на кухню.
    - Мне бы лучше спать в сенях. Я по ночам курю. Буду выходить во двор. Как собачку вашу зовут? Она мне разрешит гулять?
    - Разрешит. Маруся у меня тоже старушка.

                (Продолжение следует)