Чёрный Ворон. Последний дневник. 3 часть. Джаспер

 — Допил уже? Вставай!
  — Подожди, я...
  — Чего ждать, придурок? Подъём! И так опаздываем!
  — Подождут, блин. Что, корона свалится?
  — Лили тоже будет ждать, пока ты яйца в кучу соберёшь и сопли вытрешь?
  — Рот закрой, — я отставляю бутылку в сторону и рывком встаю на ватные ноги. Затылок сразу даёт о себе знать стреляющей болью. На момент я замираю, но вижу, как Майкл уже открывает двери, поэтому все силы бросаю на то, чтобы плестись следом.
  Сегодня важный день. Я давно его ждал. Вечером соберётся вся элита. Все те, на которых раньше я мог лишь смотреть издалека, мечтая, что кто-нибудь из них, проходя мимо меня, махнёт головой в знак приветствия. Но всё это теперь ересь. Сегодня я смело и гордо войду в их компанию, заняв там достойную нишу. Всё уже продумано, и теперь остаётся сделать так, как планировал, и настанет конец этой мутной, грязной жизни. Моей жизни.
  Мы выходим на улицу и направляемся к машине. Пока я ищу ключи, Майкл опускает глаза в телефон. Спустя минуту копания в нём, лицо друга озаряется улыбкой:
  — Смотри, — он поворачивает экран своего разбитого айфона ко мне. — Кто-то выложил только что.
  Я внимательно присматриваюсь к общему чату и вижу среди последних сообщений аудиозапись. Кто-то снова слил студийную запись Life After Death. На момент чары от выпитого мной сегодня ослабли. Таких дней я всегда сильно ждал, ведь эти ребята редко выставляли свои песни в общий доступ. Услышать их можно было по большей части только вживую. Хотя, один раз мне всё же удалось попасть на концерт, где они играли. Давно это было. Почти год назад. Но вечер тот до сих пор помнится в ярких красках. На сцену выходило много коллективов, но именно выступление этой группы запало в душу. А от голоса того парня по телу пробежали мурашки. Это был первый раз, когда я увидел Ворона вживую. В нём было всё именно так, как надо. Я всегда хотел выглядеть, как он. Вести себя, как он. Мечтал так же петь. Конечно, это всё нелепые грёзы, которые вряд ли когда-то сбудутся. Да и... о чём я вообще говорю? Тогда я даже не осмелился подойти к нему после выступления и взять автограф. Дело не в том, что он их не давал. Некоторые ребята получили от него заветную подпись, но запомнил ли он их? Подходили какие-то люди, что-то просили, тянули к нему свои облезлые блокнотики, полуголые телеса...их сменяли следующие, и всё. Он шёл дальше и, наверняка, никогда больше не вспоминал о них. Я не горел желанием пополнять эти ряды невзрачных неудачников. Хотелось, чтобы Ворон запомнил меня. Но что во мне такого, от чего мысль «о том парне» могла задержаться в его блондинистой голове дольше, чем на пару секунд? Вот именно. Ничего. Если сегодня всё пойдёт по плану и дела начнут идти в гору, вот тогда мы с ним встретимся на каком-нибудь концерте, и он запомнит меня, как человека, который хоть чего-то добился в этой жалкой жизни. А пока что... всё, что у меня было — это запись его голоса, который помогал держать ориентир:
  — Хоть одна хорошая новость, — я улыбнулся. — Чего ждёшь? Включай.
  Мы выехали со стоянки. Алкоголь дал о себе знать. То я, то Майкл по очереди орали Ворону в унисон, думая,  что попадаем хоть в какие-то ноты. И тут запись прервалась...
  " — Эй, ты чего замолчал?
  — А ты сам как думаешь, придурок?
  — В смысле?
  — Ник, хватит играть в идиота! Ты что, слепой!? В табулатуру посмотри! Ты на полтакта вперёд уходишь!
  — Не правда!
  — Я что, глухой, по-твоему?! Смотри перед собой, идиот! А не в стену!
  — Хватит орать на меня! Ты сам меня не ждёшь!
  — Я не могу ждать того, кто не видит то, что перед ним! Смотри вперёд, слепой ублюдок!!..."
....
.........
....
.........
....
.........
  — Подъём!! Встали!! Быстро!!!
  Мощный поток света, казалось, проникает даже через закрытые веки. К утреннему ору я уже привык, но свет старых ламп всегда заставлял морщиться.
  Я расплющил глаза и, щурясь, быстро поднял своё тело с кровати, по памяти хватая вещи с низкой обшарпанной тумбы. Изображение перед глазами то и дело убегало от меня, покрываясь белыми полосами, которые слепили настолько, что полностью открыть веки не представлялось возможным. Быстро накинув на себя майку, я встал  в одну линию со всеми. Пятьдесят голых ног примостили свои пальцы к жирной жёлтой линии на полу, пытаясь вытянуть тело как можно ровнее.
  До ушей донеслись знакомые, но нежеланные шаги. Ботинки Крикса всегда как-то по-особенному соприкасались с полом. Наверное, такой характерный звук рождался от трения его подошвы о пропитанный хлоркой пол. Заслышав своеобразный "клич", я попытался открыть глаза шире. Его фигура медленно двигалась в мою сторону буквально в пяти-шести людях от меня. Расфокус моего зрения закончился лишь тогда, когда он подошёл вплотную ко мне:
  — Номер!? — заорал мужчина мне в лицо, одаривая запахом свежего кофе.
  — Двадцать четыре, сэр! — громко и чётко ответил я, стараясь не выдавать своего желания по быстрее вернуться в кровать.
  — Проснуться!!
  — Есть, сэр!
  Он двинулся дальше вдоль нашей шеренги обречённых.
  Подобный утренний ритуал повторялся изо дня в день. Я хотел к этому привыкнуть, как к тому крику ещё до включения зудящих ламп, но сделать этого не удавалось. Стоя голыми ногами на холодном бетонном полу, каждый раз думалось, что сейчас может произойти что-то такое, что определит твою жизнь на следующие неделю, месяц... и даже потом: другие арестанты не забудут, что может случиться, припоминая произошедшее ещё очень долго. До самого конца. До самого конца твоего срока. Я не то, что бы боялся осуждения, но и попасть под всеобщий прицел издевательств и жестоких шуток не хотелось.
  Полностью проснуться удалось лишь на завтраке. Там, в большой промёрзшей столовой, я, как обычно, занял место рядом с Джо. Спальня его находилась в другой комнате (втором отсеке), из-за чего общаться так часто, как  хотелось, не всегда получалось, но всё же он был моим главным и единственным другом здесь. Хотя бы в столовой нам удалось занять места рядом друг с другом. Это было то самое внутреннее, негласное правило среди арестантов: у каждого своё место и своя компания, с которой он ест. Наш стол состоял из меня, Джо и Тома (о нём позже). Вообще, «полная» компания должна насчитывать пять людей, но свободные места мелькали по всей столовой. :
  — Помятый ты какой-то, — сказал он, зачерпывая ложкой серую массу, которую здесь называют кашей. — Не выспался?
  — Есть такое, — томно откликнулся я, сделав глоток крепкого чая.
  — Эй, парни! — прошептал в нашу сторону Том — местная ходячая газета. Никто не знал, как, но ему всегда удавалось собирать по колонии самые свежие новости, которые он, как вирус, быстро распространял среди всех. — Слышали, что сегодня было?
  — Четыре минуты! — прервал его шёпот резкий гул сторожевого у двери.
  Мы быстро заткнулись и начали жадно запихивать в себя еду со стола так, будто она имела хоть какой-то вкус.  Ещё в начале отсидки мне было тяжело достигнуть дна тарелки, но прошло всего несколько дней — и режим "привереды" быстро пал перед усталостью и вечным чувством голода. Эти состояния знакомы каждому арестанту, ведь режим дня был сопряжён с постоянной работой, которой нас заваливали с головой постоянно. Вот и сегодняшний день не был исключением: минимум десять часов запаха хлорки, порошка, дыма от кипятка в лицо... "люблю" работать в прачечной. Том будет вместе со мной и Джо на этом посту чистоты, так что ещё успеем насладиться "новостной лентой", а сейчас, пока есть возможность, надо хоть что-то закинуть себе в желудок. Ведь тогда, если этого не сделать, вырисовывается причудливая цепочка: не будет еды — не будет силы — начнешь отставать в работе — получишь наказание. Оно может быть разным, неожиданным даже для того, кто обитает в этих стенах не первый год. Кто знает, чего могут лишить сейчас? Нахрен оно надо, одним словом.
  Четыре минуты истекли быстро. Всех сразу вывели из столовой и расставили на рабочие позиции.
  Хорошо, что прачечная находилась недалеко от столовой. Долго идти надобности не было.
  Мы с Джо сразу начали доставать из мешков простыни и наволочки для стирки, а Том готовился вещать "увлекательные" истории. Я не ожидал ничего интересного или, на худой конец, важного. Последнее нам сообщал Крикс. А Том так... развлечение для ушей, не более:
  — В общем, парни! Через два дня у нас же будут новичков привозить — это вы знаете. Но кто будет среди них — ни за что не угадаете!
  — Твоя мамка? — откликнулся Джо. Я поддержал его догадку ухмылкой.
  — Мою мамку по телеку не показывают, идиот.
  — Какой ещё телек? Что ты несёшь? 
  — Я серьёзно. Буквально пару дней назад сюжет про этого человека по телеку был. Смекаете, придурки?
  — Подай порошок, — я протянул руку в сторону Тома.
  Тот дёргано схватил упаковку и буквально швырнул её в меня:
  — Ворон! Его определили в нашу колонию! Через несколько дней он будет у нас!
  Вот тут-то я окончательно проснулся:
  — Офигеть, да? — улыбнулся Том. — Я сам охренел, когда узнал!
  — Это тот наркоман? — не понял Джо.
  — Да. Я же говорю: мы про него сюжет смотрели. Помнишь?
  — Помню, помню. Только одного не пойму: на кой чёрт он здесь нужен вообще? Наркопритоны перевелись, что ли?
  — Ладно тебе. Это круто, на самом деле.
  — С чего бы?
  — Ну... он человек с громким именем. Чувствую, разбавит наши серые будни.
  — Своей наркоманской мордой? Увлекательно до задницы, — Джо отвернулся от Тома и продолжил разбирать бельё.
  Конечно, практически все здесь не понаслышке знали Ворона Аддерли. Раз в неделю для тех, кто не имел за собой хвостов в виде косяков, которые влекли за собой постоянные лишения, выделяли час перед сном, в течение которого можно было посмотреть телевизор. Маленький, старенький, толстенький, с вечными полосами на экране... но всё же факт его наличия и работы в принципе был притягательнее. А там, в новостях, имя этого музыканта мелькало часто. Особенно в последнее время.
  Отношение к Ворону в этих стенах было разнообразным. Первая "группа" считала, что Аддерли просто псих, которого уже давно пора посадить. Были и такие, которые думали, что он делал всё это чисто ради хайпа и популярности. Правда, теперь у меня было большое желание подойти к ним и спросить: "Так что, он теперь и в тюрьму садится, чтобы известности себе кусок отхватить?". Ну, ладно. Третьи полагали, что блондин — непризнанный гений, этакий бунтарь, который гордо, в одиночку, идёт против системы. Он был для них чуть ли не образцом "идеального". Грубо говоря, их называли "фанатиками" и не особо любили. Ведь первые две группы наполняли самые сильные, большие парни, мнение которых считалось авторитетным, и, если чьи-то взгляды не совпадали с их собственными — им это было не угодно. Поэтому как бы сильно я не восхищался Вороном, лелея надежду быть на него похожим, выдавать свою принадлежность к "фанатикам" не хотел. К тому же мне не были нужны проблемы с Джо, который был ярым представителем мнения первого рода: Аддерли — чокнутый. И последние "родили" самую интересную легенду, в рамках которой Ворон виделся участником тайной банды, главарь которой даёт ему задания. Я всегда смеялся над ними. Ведь ответов на вопросы: "Зачем ему дают эти поручения?", "Какова цель банды?" — никто так и не получил. В общем, психушка по таким кадрам плачет. Хотя, если задуматься, то станет понятно, откуда брались такие великие мысли. В это пристанище попадали в основном маленькие, забитые, худенькие мальчики, которые в своё время просто оступились из-за того, что их вечно обижали и пинали. Хотя там, на свободе, они могли быть не такими уж и пропащими. Возможно, их даже кто-то уважал. Не сказать, чтобы боялся, но всё же. Однако здесь место таких парней было внизу нашей цепочки заключённых.
  Но надо отметить, что все арестанты, не зависимо от своего мнения в отношении Аддерли, были в неподдельном предвкушении приезда блондина. Да что там говорить! Даже надзиратели и прочие работники не могли скрыть свой интерес, когда речь заходила о приезде Ворона. Ведь благодаря таким людям, как Том, эта новость стала всеобщей буквально за пару часов. Тот "сериал", который показывал нам жизнь музыканта — кончился. И теперь, если и будет продолжение — все действия начнут разворачиваться на наших глазах. Это как получить билеты в первый ряд плюс пропуск за кулисы.

  Настал день икс. Сегодня мы как раз работали на улице. Ворота, через которые должен был проехать конвой с новым "мясом", были как на ладони. Каждый из нас делал вид, что ему абсолютно фиолетово на то, что будет происходить. Но всё же почти все время от времени посматривали на дорогу.
  Мы проработали до двух часов дня. Отложили свои инструменты. Сходили на "картонный" обед. Вернулись. И... ничего! Ничего не произошло. Не могли же упустить...? Одно окно в столовой тоже выходит на ворота — было бы видно.
  Ещё один час работы — и тут до ушей стали доноситься звуки мотора. Да! Вот этот бронированный бус! В таком же когда-то везли и меня.
  Заехав на территорию колонии, транспорт грубо затормозил. Сначала вышел пристав и передал главному надзирателю необходимые документы. Затем по одному, связанные одной цепью по рукам, из автобуса начали выходить новички. Кто-то просто вываливался, от нервов не видя даже ступенек перед собой. За беднягой падал и тот, кто шёл после, однако удар дубинкой получали оба. И вот... все вышли. А где? Где Ворон? Я ещё раз внимательно осмотрел перепуганные, помятые лица и пока что заросшие головы, но желанной фигуры так и не смог отыскать. Некоторые надзиратели, которые стояли поодаль от новичков, тоже удивились, что не заметили в общей шеренге Аддерли. На улицу вышел наш главный врач с медсестрой. Пристав о чём-то переговорил с тем мужчиной, которому отдал документы. Шепнул что-то на ухо и быстро отстранился. Тот удивлённо посмотрел на "городского" и постарался сделать вид, что ничего не услышал. Новички стали по очереди заходить в здание.
  Почти все мы посмотрели на Тома:
  — Это ещё как понимать, ушлёпок? — рявкнул на него Мэйсон. Я его прозвал "психушка". Контроль над своими эмоциями был для него тяжёлым испытанием, из-за чего он часто получал наказания. Почти всё воспринималось этим парнем в штыки, с агрессией плюс явным желанием набить морду кому-то. Причём этот "кто-то" мог просто стоять рядом и не иметь к происходящему никакого отношения — просто Мэйсон именно так и выпускал свои эмоции.
  Том не понаслышке знал о таких особенностях парня, поэтому боязливо отстранился и сказал:
  — Я... мне… Мне сказали, что он должен приехать сегодня.
  — Кто сказал? — перебил его Джо.
  — Ну... это... мои каналы... связи.
  — Дерьмо твои связи, как и ты сам, — тот отвернулся от Тома и снова принялся красить бордюр.
  Я ещё раз посмотрел в сторону ворот. Те, выпустив пустой бус, закрылись.