Монтекристо

           Монтекристо жил в квартире друзей, которые жили в Африке. Не только жили, но и работали, что-то связанное с компьютерным обеспечением – ударение на вторую «е». И лишь один, реже два раза в год, когда друзья на несколько недель прибывали на родину на побывку, ему приходилось сваливать. Чаще всего на дачи других друзей. Или друзей этих друзей. Или просто шапочных знакомых. Или вовсе незнакомых.
           Дачи бывали разные – жилые и полужилые, живые и полуживые, заброшенные и частично заброшенные, сгоревшие, осиротевшие и недостроенные.
           (Один раз, он месяц провел, а не прожил (потому что жизнью это не назовешь) на бывшем огромном складе, превращенном в художественную мастерскую. Холод стоял адский. А туалета не было вообще. И воды. И электричества. И… ну и еще чего-то, уже не вспомнить).
           Если дело случалось в осень – один коленкор, если в весну – другой. В зиму – третий. Дрова, туалет, свет, еда – какая-никакая, сапоги болотные, лучше не дырявые, банки из-под соленых огурцов, лучше – поменьше объемом. Плащ-палатка. Удочки. Сачки. Скворечники. Стухшее сало на прикормку сома.
           В общем и целом, Монтекристо такой жизнью был доволен, а если и не доволен, то удовлетворен. Много ему из основополагающегося не требовалось – стол, стул, лежак, чайник, чай и интернет (если не было электричества на даче, заряжался, где придется. В торговых центрах и кафе, например). И собаку. Собаку – желательно, но непременно. С этой целью он всегда старался прихватить какого-нибудь (ничейного) пса, который, по прошествии некоторого времени, от Монтекристо сбегал, ошеломленный.
           Любовью, конечно, и распорядком дня.
           Любовь, как всем известно, страшная сила…
           День его протекал странно и однообразно.
           Собственно говоря, Монтекристо ничем для зарабатывания денег не занимался, и на что существовал – абсолютно непонятно. Хотя просыпался он засветло, пил стакан теплой кипяченой воды и делал умеренную зарядку – отжимался от чего придется и приседал до легкой испарины всего организма.
           Потом созерцал вид или сидел в интернете, ища и находя новости самого странного свойства. В основном, скандинавские. Тут надо заметить, что Монтекристо прекрасно знал датский язык. Или не знал, а только прикидывался, никто же не проверял.
           Затем обедал хлебом с той же теплой водой, с разведенной в ней каплей йода и шел гулять. (Иногда, конечно, и вареньем, вдруг найденным в подполе беспечных хозяев). Если дело было в квартире друзей уехавших в Африку, то – в ближайший сквер. Если на любой из дач – в лес.
           В лесу он собирал.
           И на дачах собирал.
           А собирал Монтекристо – взаимосвязи феноменов бытия, тонкие переплетения явлений и обоюдное или одностороннее влияние событий на объекты и наоборот.
           Ну и свежий воздух заодно (как хобби?).
           Воздух он собирал в банки. Консервировал. Идея была не нова, но ему нравилось. Зайдет на опушку леса, походит с открытой пол-литровой банкой среди сосен минут пятнадцать, чтобы собрать качественный и не застоявшийся и не продуваемый ветром воздух, закроет банку пластиковой крышкой с некоторым усилием и чпоком, а дома закатает железной.
           Подпишет и поставит на стеллаж.
           Были в коллекции, как и полагается, шедевры и редкости.
           Например:
           Воздух предгорного Алтая до и после проливного дождя.
           Средней русской полосы перед выборами.
           Оттуда же – земляничный дух с листочком.
           Плюс – дурман белых грибов.
           Посадочного модуля космического корабля.
           Торпедного отсека подводной лодки.
           Или общественного туалета Савеловского вокзала (ну, это не новость, хотя пахло там на удивление приятно, если верить Монтекристо, – ванилью).
           Даже общественной приемной Белого дома.
           И…
           И, в общем-то, все.
           Жизнь Монтекристо, однажды начавшись, – текла и пока не собиралась заканчиваться. От первых его дней до нынешнего вторника, прямым лучом тянулся ровный матовый свет, не думавший иссякнуть (если лучи думают).
           А мечтал он, Монтекристо, всю жизнь, с раннего детства, с тех пор, как однажды был заворожен действом, стать или быть (именно быть!) – бульдозеристом. (И уже, постепенно, подбирался к ее осуществлению – нашел полугодовые курсы почти без ограничения по возрасту. И пока остановился).
           Быть бульдозеристом, это не то же самое, что быть трактористом (которые вытаскиваю из грязи пьяных грибников на легковых машинах) или, скажем, экскаваторщиком (который только и знает, что копать канавы для кабеля и труб).
           Быть бульдозеристом – это приводить поверхность к знаменателю. Спрямлять углы и вытягивать кривые.
           А зачем ее туда приводить, а их вытягивать, никто не знает.
           Даже сам Монтекристо.
           Главное же не результат.
           Главное – мечта.