5. Моряковское озеро или идол окаянный

«МОРЯКОВСКОЕ ОЗЕРО ИЛИ ИДОЛ ОКАЯННЫЙ»

        Это было лето после первого класса школы. Я всегда уговаривал своих родителей отдавать меня на выходные бабушкам. Мне очень нравилось у них ночевать. Мои бабушки и дедушки со стороны мамы и папы были очень разные. Бабушка  Надя ещё в дореволюционные времена начинала учиться в институте благородных девиц. Она была разночинка с дворянскими корнями. Всегда манерно выражалась: «кашне, ридикюль, ручка-самописка, не откажите в любезности, соблаговолите объясниться» и всё в таком же духе. Её супруг, мой дедушка, Василий Семёнович, красный командир, орденоносный герой Гражданской, Финской и Отечественной войн. Он до конца своих дней носил галифе с хромовыми сапогами и китель с орденскими планками. Бабушка рассказывала мне, что в далёком боевом прошлом дедушка дружил с Рокоссовским, который много позже стал одним из маршалов Победы  Великой Отечественной Войны.
 
          Дедушка и бабушка жили в центре города. У них в гостях я очень любил сидеть в массивном деревянном кресле дедушки за его столом с толстыми резными ножками, как у рояля, и зелёным сукном на столешнице. Мне нравился запах  его старой кожаной  портупеи с остроконечной звездой на пряжке,  нравилось надевать его настоящую красногвардейскую будёновку и перебирать его ордена и медали. Особенно я любил слушать дедушкины военные рассказы. Когда меня приводили в гости к бабушке и дедушке, то всегда надевали на меня гольфы и берет с помпоном. Этот кукольный  вид очень смущал меня, и я боялся, что всё это увидят пацаны из района бабушки Маши.

         Папины родители, дедушка Николай и бабушка Маша жили в большом угловом двухэтажном деревянном доме на окраине города, недалеко от леса.  К ним меня одевали попроще. Однажды перепутали и привезли меня к бабушке Маше с беретом на голове. Вот уж, местные дворовые пацаны понасмехались надо мной. Хорошо, что родители сразу всё поняли и перестали путаться в этих костюмных вопросах. Здесь я постигал азы дружбы и дворовых драк дом-на-дом.  Играл в футбол и ходил в лес на озеро купаться. Там я учился жарить речные мидии на берегу реки на железном листе. Там же постигал тонкую пацанскую премудрость – хитро умыкать фрукты и овощи на рынке из-под носа восточных торговцев. Учился печь картошку на костре в лесу и  играть в карты. Особенно мне нравилась карточная игра «Козёл». В ней была возможность обмениваться знаками о масти и достоинстве карт. Вот была потеха, когда после их раздачи, все следили друг за другом и успевали незаметно просигналить всё партнёрам, одновременно следя за знаками соперников.
 
        Многое меня связывало с Моряковским озером. Озеро находилось в сосновом бору, где росли здоровенные сосны, не обхватишь. Если встать под такую сосну и посмотреть вверх, то казалось, что сосны упираются в небо и их верхушки раскачиваются от движения облаков. Озеро называлось Моряковским потому, что через дорогу бабушкиного дома перед лесом находилась морская воинская часть за дощатым побеленным забором. Нам тогда казалось, что это было так далеко, как совсем в другом мире. Иногда моряки, проходившие мимо нашего дома, дарили нам красные звёздочки, вынимая их прямо из бескозырок.

         Летом, по выходным дням на Моряковском озере устраивались соревнования по запуску радиоуправляемых моделей катеров, кораблей, гоночных лодок и самолётов разных моделей и размеров. Некоторые члены модельного клуба работали вместе с моим папой. Он всегда брал меня на эти соревнования. Я мог трогать все модели своими руками и даже немножечко управлять ими. Я видел, как мальчишки с завистью смотрели на меня в этот момент. У меня появлялся гордый вид, как будто я имею непосредственное отношение к этим моделям.

       Однажды, утром в воскресенье я вышел во двор и не увидел ни одного из своих друзей с бабушкиного двора. Пришлось сидеть на высоком подъездном крыльце дома и просто грустить. Мой дядя Саша, видимо сжалившись надо мной, вышел во двор и сказал:

– Все пацаны уехали на велосипедах в лес, на Сушилку.
 
       Это таинственное название меня просто завораживало. Там в чащобах леса, в километре от бабушкиного дома находилось несколько длинных бревенчатых изб. Мне казалось, что там живут лесные дивы. Жутковато. Обиднее всего было то, что меня не предупредили, не сообщили и не взяли с собой. Ни Валерка Дмитриев, ни Витька Мосол, ни Ильфеть, которого все звали Федя. Они же были моими друзьями! Значит, нас разделяла какая-то тайна. И, конечно же, я вскоре был посвящён в эту тайну.

      Дядя Саша, увидев мою беду и обиду, предложил:

– Поехали. Отвезу тебя к ним в лес на мотоцикле!

       Не поверив в своё счастье, я мигом вскочил на заднее сиденье мотоцикла. Вскоре мы уже подъехали к пацанам, которые сидели группой человек в десять вокруг костра. Во главе сидел Валера, с перевязанной ногой. Он был самым старшим и имел авторитетное влияние во всей округе. Я почувствовал неловкость, что дядя Саша за меня хлопочет, как будто навязывает дворовой компании. Он пошептался с Валерой и тот кивнул в знак согласия. Когда мотоцикл уехал, Валера подозвал меня и предложил сесть у костра. Витька Мосол, известный жиган, поручился за меня. Тогда Валера достал пачку папирос «Беломор» и предложил всем закурить. Это был пацанский ритуал. Он протянул папиросу и мне:

– На, шкет, закуривай! Доказывай, что ты свой!

       Пришлось все свои эмоции спрятать далеко внутри своей трясущейся сущности. Я прикурил от протянутой спички и, будучи наблюдательным мальчишкой, стал имитировать курение в затяжку. Вдыхал и медленно выпускал папиросный дым. Все оценили мою взрослость, не заметив подвоха. Я был принят в команду «Своих».
 
      Тут Валера медленно разбинтовал свою ногу. Нога была бледно-розовая и очень опухшая, как гладкое бревно без коры. Она была вся нашпигована крупными чёрными точками – дробью. Валере подали раскалённый на костре большой нож. Он начал выковыривать дробь из ноги остриём финки. Запахло палёным, как будто мы поджигали во дворе дымовуху. Валера сказал, что уже второй день выковыривает дробь. Вопросы задавать было нельзя. Не принято. Валера только коротко сказал:

– Подстрелили. Отсиживаюсь на Сушилке. Еды и курева привезите.
 
        Возвращались домой на велосипедах. Я ехал на заднем багажнике. У бабушкиного дома мы с  Дмитриевым Валеркой и Федей пили ледяную воду из колонки до ломоты зубов и долго жевали сорванную траву, выветривая из себя табачный запах. Так я был допущен к взрослым делам дворового сообщества и посвящён во многие дворовые тайны.

        Однажды, жарким летним днём, когда я в очередной раз отпросился у родителей к бабушке Маше на выходные, Валерка Дмитриев, сосед бабушки, позвал меня покупаться на Моряковское озеро. Это самовольное купание было первый раз в моей жизни. У меня захолонуло сердце от такой вольности. Но, воздух свободы уже обволок мня целиком. Да и виду о своей зависимости от взрослых нельзя было показывать.  Я горячо согласился!    Собралась ватага человек в пятнадцать.
 
         Мы всей гурьбой побежали на озеро. По пути, на близлежащем поле, выкопали молодую картошку. Копали  вразнобой. Чтобы не очень заметно было. Каждый брал штуки по три-четыре картошки, рассовывали их по  карманам штанов и продолжали бег к озеру. Добежав, на ходу сбрасывали одежду и плашмя плюхались в воду. Купались вдоволь, до посинения губ и до полного изнеможения. Что ж! Свобода, так до полной невозможности. Потом ели запечённую на костре картошку. Долго сушили трусы на солнце. Нас с Валеркой Дмитриевым могли застукать за нашим неслыханным своеволием и наказать. И было нам невдомёк, что по нашим всклокоченным волосам и по мокрой резинке от трусов, бабушка Маша быстро определила весь масштаб нашего грехопадения! Она обещала всё рассказать родителям, после чего меня, конечно же, больше не отпустят ночевать к бабушке Маше. Это было бы огромное горе и прощай лихие друзья-товарищи! После прихода родителей я с минуты на минуту ждал расплаты за мгновения полной освежающей свободы. Но, к великому своему удивлению, этой расплаты так и не последовало. Я крепко поцеловал бабушку за верное молчание, а она, прищурившись и улыбаясь, добавила к моим прозвищам ещё одно:

 – Ох! Идол окаянный!
 
     Так я взрослел, учился дружить, лукавить и хранить тайны!