1. Утро в Мусорграде

Каждое утро, которое для него начиналось в общепринятый час ночи, он выползал из своей картонной коробки и оглядывался, чтобы понять, что изменилось за то время, пока он спал.

Каждое утро было похоже на предыдущее, это сказал бы любой другой человек, но расслабленное медитативное состояние, вызванное похмельем, и пристальное вглядывание в окружающие мелочи давало ему возможность заметить некоторые нюансы, изменения тонких граней в геометрии бытия.

Сегодня, например, взгляд выхватил мёртвого голубя на носке рваного ботинка из дешёвого кожзама и стерегущего его труп тощего кота, которого Клим называл Барыгой.

Мир всегда находился в движении, когда Клим пребывал в состоянии покоя. Мир ясно давал понять, насколько Клим оказывался беззащитен, пока спал. Спал он всегда так же, как и пил - мертвецки. Голубь был символом его будущего, неизменным атрибутом угасания времени, концом любой дороги.

Зябко. Нового мусора сегодня не было - выходной у сортирующей компании, когда армия убирающих дерьмо со вздохом облегчения садится на унитазы, внести свою лепту в общее дело.

Клим знал, что родился прямо здесь, в Мусорграде. Родителей он не помнил, воспоминания о прошлом и те нити, из которых строилась его личность были ему совершенно неважны. Какие-то обрывки значимых историй упорно держались на периферии памяти, но он верил, что это тоже пройдет.

“Время лечит”, прочитал он однажды в той бумажной книге. В этом он убедился лично, так как не помнит, кем был раньше, но помнит, что продолжает жить лишь благодаря тому, что забыл что-то важное.

Детский сад. Лица злых детей, не понимающих, что они копируют в своём поведении и зачем. Школа. Драки, которых он избегал, потому что ненавидел боль и трусил. Первая любовь. Какие-то смутные обрывки чего-то важного, ошеломительные происшествия и пустота. Он всё это помнил лишь набором слов, размытыми очертаниями картин в голове, на которых не было лиц и чувств.

Где-то работал. Что-то делал, кого-то ценил, и старался забывать всё.

Клим помнит только то, что воспоминания болезненны, и он стер себе память, чтобы спасти оставшуюся психику.

Иногда, во сне, его накрыли образы старого кошмара, который повторялся из раза в раз.

Клим забывал его до того, как проснуться.

Разрушение нейронных связей стоило постоянных усилий. Скольжение между полным стиранием собственной личности и хирургическим удалением неприятных воспоминаний требовало колоссальной ежедневной работы с алкоголем, табаком, обезвоживанием, медитацией и его личной методикой контролируемого саморазрушения.

Он помнил только то, что он родился здесь, в Мусорграде, при правлении физического Пулина, считай первого. Это было тридцать или тридцать пять лет назад, точная цифра Клима не интересовала.

Он помнил, что специально забыл свою семью, свою работу, забыл всё, кроме одной истины - ни что не важно.

Когда то он жил в квартире, может быть даже в своей, возможно, работал в какой-то компании, чем черт не шутит, он мог Когда то быть начальником Главного Управления Хламом или ещё веселее - наемным работником в криминальном секторе, или дизайнером трусов, но это все было неважно.

Клим живёт в коробке на Свалке последние три или пять лет.

Клим любит это место, потому что он находится в нём здесь и сейчас. Ему не приходится забывать это.

Тем временем, кот начинает играться с мёртвой птицей, и Клим прогоняет того пинком кирзового сапога. Хорошее утро. Иней, покрывший трупик означает, что мясо хоть немного, но сохранилось. Жарким летом с дичью на Свалке сложнее.

Достав из картонной коробки палатки самодельный нож из тонкой листовой жести, вырезанной им из старой аппаратуры, Клим начинает разделывать тушку. Отвратительный запах, но мясник забывает об этом сразу же. Еда нужна, чтобы проснуться завтра и понять, что время не остановить. Клим запретил себе думать, зачем нужна жизнь, большую часть которой нельзя вспомнить.

В глубине его мозга таится что-то невыносимое, и жить - значит не вскрывать эту тайну.

Распотрошив, разделав и подготовив птицу, он начинает готовить.

На запах горелого мяса приходят люди, вырывая Клима из оцепенения.

Друзей на свалке не существует, он это знает, но добиться с некоторыми людьми нейтралитета было достаточно сложно, и когда это удалось, Клим стал именовать их друзьями, только потому, что помнил, это слово когда то было важным.

Двое в обносках сортировали хлам для Мусорного Короля и питались за его счёт намного качественнее, чем Клим на скудном самообеспечении.

В небе послышался шум лопастей. Мимо пролетал орникоптер. Контроль.

- Добра, друзья. Разделите со мной трапезу? - обратился к их хмурым лицам Клим. Переглянувшись, кивками, мужчины выразили своё согласие. Словами на Свалке старались не разбрасываться.

Так, молча, трое людей сидели у пламени спиртовки и поедали жаренную птицу.

Кот нагло терся о штанины, выпрашивая свою долю.
Клим любил кота. Барыга был резервом на самые черные дни. Кот тоже это знал, Клим видел это по хитрым глазам Барыги. Кот, возможно, знал гораздо больше о возможностях Клима, чем тот думал о себе, и потому держался близко к этому странному человеку.

Молча доев свою долю, гости в ответ протянули Климу несколько свертков.

Это был старый, принятый у них бартер. Сортировщики находили в мусоре много бычков, и приносили их Климу. Сумасшедший был странным, но обмен  с ним  всегда был выгоднее, чем с другими, ведь он совершенно не торговался, так что они приносили полные свертки бычков взамен на ответные услуги или полезные вещи.

Разорвав свёртки, Клим разложил сокровище на расстеленную тряпку.

Двое ушли. Завтра придется подменить одного из них. Но это было даже в радость для Клима. При работе сортировщиком был хороший шанс найти что-то нужное. Так что обмен мяса для Клима был не просто бартером, а двойной выгодой.

Сначала, он пересчитал все окурки. Получилось тридцать шесть штук разной длины. Семь разных марок. В современной России курить было нелегальным занятием, так что окурки были ценны. Вещь, в целости имевшая статус наркотика, после употребления превращалась в легальный мусор.

С небольшим количеством недогоревшего табака у основания фильтра.

Мерно и спокойно Клим разделяет окурки на составляющие. Одна кучка оборванных клочков сигаретной бумаги, кучка разнообразных фильтров и отдельные щепотки полу-прогоревшего табака.

Он снова лезет в палатку и достает из недр хлама самодельную трубку.

Это всего лишь корпус старой пишущей ручки, вставленный в деревянную чушку серого цвета и перемотанный уже ранее использованной изолентой. Край изоленты постоянно пытается отогнуться и отклеиться, и каждый раз Клим проглаживает его длинным ногтём.

Щепоть табака отправляется в импровизированную трубку, несколько клочков сигаретной бумаги вспыхивают от спиртовки из алюминиевых банок и ложатся в недра чаши.

Клим курит. Он выдыхает дым и чувствует, как его голова начинает отрываться от тела. Несколько секунд полета, в течение которых мозг находится в оргазмическом страхе взрывного давления, а потом Клим мягко опускается в утробу своего картонного жилья и задвигает за собой сгиб.

Внутри копится дым. Клим помнит, что так делали древние народности, также должен делать и он. Клим начинает еженедельную процедуру забывания своей жизни. Для этого он выпускает демонов наружу, он вспоминает все произошедшее за эту неделю, потом внушает себе, что всё произошедшее неважно и не имеет смысла, употребляет ударную дозу самодельного зелья и спит, пока не сможет не спать.

Он знает, что его мозг во сне выкинет все лишнее и ненужное, он забудет неважное, так что процедура самовнушения - основа всей методики. Нужно обмануть собственный разум, переписать осмысленность оценки событий к произошедшему, переломив подсознательные критерии важности.

Ночь темна и холодна. Клим курит и вспоминает. Дым становится более вязким, голова начинаем болеть и картон потолка растворяется в болезненном безразличии.
 
В первый день недели он убил человека.

Во второй он собрал из карандаша и лезвия простой детекторный радиоприемник, но его пришлось отдать сборщикам за прошлую партию табака.

В третий день он крепко отпинал Барыгу за то, что тот пролил литровую пластиковую бутылку горючего.

В четвертый он нарисовал женщину, проковыряв ногтем плоть картона. Так в его скромном жилище появилась картина.

В пятый день он занимался своим телом, бегал и приседал.

В шестом мылся при помощи сухого мыльного порошка и грязных сточных вод.

В седьмом он съел голубя и сделал все события неважными.

Давясь бальзамом, он решил, что пора выключаться.

Сон обволакивал его медленно, сквозь недомогание отравленного мозга, Клим оставлял свое тело в беззащитной картонной коробке, но все это было неважно.

Клим не помнил, и не пытался вспомнить, что же может заставить человека стирать себе память. Клим просто спал и видео сон, который забудет до того, как проснется.
 
....................................................

Мусорный Король был стареющим мужчиной в глубоких морщинах и следах былой дьявольской красоты на лице, искажённой временем и багровыми шрамами, которые не будучи своевременно зашиты, превратились в беспорядочные рубцы креатина, разрывающие гладко выбритые щёки от нижних век до горла.

Мусорный Король никогда и никому не рассказывал про происхождение этих шрамов и никому не назвал своего настоящего имени. Все, что о нём знали, умещалось в двух словах – король и мусор. Его слово на территории Свалки стоило дороже человеческой жизни.

Хотя жизнь человека, живущего на Свалке, никогда не стоила многого.
 
Он отливает ярко жёлтую мочу с кучи сортированного металлолома в сторону дымящих труб Промграда. Признак обезвоживания...  Звучно затянув молнию на брюках, он возвращается в шатер, сшитый из старых ковров разнообразной расцветки, натянутых на каркас из гнутых трубок разного диаметра и длины, сцепленных между собой проволокой и липкой лентой. Ковры - прекрасный шумо- и тепло-изолятор. Ковры -лучший материал на свалке, подходящий для шатра Короля.
Внутри, на собачьих шкурах, выдубленных и промытых от блох, вяло спят три молодых и наиболее красивых женщины Свалки. Одна из них на седьмом месяце, и это скорее всего ее убьет.

Король улыбается. Если роды пройдут успешно и женщина выживет, значит потомство тоже будет живучим. Король верит в эволюцию.

Темнеет, и, отхлебнув из фляги чистой воды, он ложится между женских тел и укрывается шкурами. Завтра начнётся новая неделя, значит приедут Поставщики, бесконечная ежедневная вереница автоматизированных Камазов, полных мусора и нечистот. Губернаторы Мусорграда, Сонграда и Промграда закрывали глаза на самоуправство Мусорного Короля в обмен на полезные услуги. Сортировка мусора. Порядок на Свалке. Криминальные авторитеты ценили умение Короля прятать нежелательные вещи раз и навсегда.

Но никто и никогда его не уважал. Все считали его ненормальным стариком, который сознательно выбрал жизнь в дерьме, словно дикарь. Информации о его прошлом никто не мог найти, может, он был бездомным, каким-то образом захватившим власть на Свалке в свои руки, может он был агентом иностранных спецслужб, может инопланетным инсайдером, всем было насрать, пока полоумный старик не мешал и был удобен.

Местные любили его за порядок. Вспоминая истории старых распрей, как бездомные убивали друг друга за куски гнилого мяса, многих передёргивает. Бездомные вольнодумцы были неспособны к самоорганизации, но Король принес им облегчение, он все решил за них и дал каждому ряд простых правил.

Хочешь не работать - будь самодостаточен. Попадешься на воровстве - потерпевший волен вынести любой приговор. Что нашел первым, то твоё. Хочешь жилье и воду - сортируй мусор и повинуйся указам. А главное - не мешай соседу.

Последнее правило было самым важным, ведь на Свалке было много сумасшедших.

Полгода назад Король провел опись, но верить этим данным было нельзя. Единственное, что он узнал - это цифры. Семьдесят четыре мужчины от двадцати до шестидесяти семи лет. Тринадцать женщин, три из которых - его жены. Двое детей и неизмеримое количество крыс, ворон и диких собак. Были на Свалке и важные люди. Силовики в виде троих вечно соревнующихся бывших заключённых Закрытого Комплекса. Один полубезумный инженер, убивший свою семью и сбежавший от правосудия на Свалку. Слепой старик, играющий на самодельных инструментах. Молчаливый и скрытный Клим, живущий на отшибе и не проявляющий никаких признаков интереса к жизни.

Король не любил Клима.

Клима словно не существовало, но он существовал и был совершен непроницаем. Закрытый тип. Но позже Король привык. На Свалку многие сознательно убегали от прошлой жизни. И они имели право жить спокойно. Но что-то в Климе иногда беспокоило Короля.

Иногда, когда его взгляд становился осмысленным, что бывало крайне редко, Король видел в глубине крайнюю степень понимания. Отблеск огромной вины.
Завтра приедет важный человек из града, и Король строит планы проведения переговоров, а после, воспаленный теплом от шкур и женщин, засыпает.
 
....................................................
 
Картон не греет. Выцарапанные контуры отмеченной красотой женщины похожи на равные раны, до краёв заполненные грязью. Снаружи может быть солнечно и тепло, но картон полон холода и затхлой сырости. Под картоном нет неба, и Климу кажется, что неба никогда не существовало, звезды привиделись ему в блохах, снующих по импровизированному потолку. Обжигаясь об воздух снаружи, Клим чувствует, что его кости трещат и лопаются от давления льда.

Это лихорадка, успевает подумать Клим и исторгает из себя поток мокроты. Это важно, думает он.

Это нельзя забывать.

А потом снова попадает в кошмар, которого не запомнит.
 
Он придет в себя через тридцать семь часов, вырванный в реальность содроганием Барыги. Кот спал на его теле, согревая и мелодично вибрируя свои внутренним частотам мурлыканья.

Клим почти не может двигаться, он слаб и истощен. Он помнит, что у него лихорадка.

Он запоминает, что кот грел его. Он вспоминает, что кот больше грелся сам, сидя на самом теплом месте - на его лихорадочном теле. После этого он решает забыть про благодарность коту.

Где то должен лежать мешок с аптечными материалами. Просроченные таблетки, найденные во время одной из сортировок.

Они завязаны в презервативе, чтобы уберечь лекарства от воды.

Таблетки не подписаны, поэтому он пьет всю пригоршню залпом. Четыре из них белые, одна жёлтая.

Теперь он пьет из конденсатного ящика пару глотков воды с привкусом затхлости и ложится на спину.

Он либо умрет от лихорадки, либо умрет от неизвестных таблеток, либо не умрет.

Шансов выжить меньше, так что Надежда - это неважно.

Закрыв глаза, он старается услышать, как отслаиваются его клетки, как кровь замедляется в его теле и вскипает, начиная вываривать белок.

Превратившись в подслушивающий самого себя автомат, он снова покидает реальность и проваливается в забытье.
 
Одна из таблеток была необходимым ему антибиотиком общего действия. Скорее всего из лучших гражданских вариаций, с комплексом витаминов и укрепляющих ферментов. На таких всегда ставили заниженный срок годности, чтобы уберечься от гнева богатых чистоплюев с их армиями юристов.

Также Клим выпил противозачаточное, детский витамин и что-то, давно потерявшее свои свойства.

Последний жёлтый шарик оказался наркотиком. Из тех, что используют для поисков внутри своего сознания огромных плюшевых медведей.

Язык сознания замедляется, внутренний диалог превращается в фырканье, где-то слышен свист пара, выброшенный трубой паровоза.
Организм Клима сходит с ума, борясь с лихорадкой, а его психика под действием жёлтой таблетки и жара тонет в бессознательном бреду.

Кот смеётся как тот грузчик, что кидает грузовик в коробку из под мороженого.

Аритмия становится музыкой современного латинского танца, как пульсация звёзд, записанная в звуковом спектре.

Помехи. Шуршание платья. Цветы, славные цветы, сорванные культей контуженного ветерана.

Смех превращается в вопль, вопль - в визг.

Кот сбрасывает из себя шкуру и становится червем, заползающим под обноски на его животе.

Клим не может шевелиться и ему страшно.

Он кричит “Мама!”, но не слышит собственного голоса.

На орбите планеты кружится его глаз, и Клим видит землю во всем своем великолепии. Второй глаз Клима на обратной стороне. Он видит день и ночь. Он понимает, что день и ночь это скальп времени, снятый в мгновение вечности, дня и ночи не существует...

Конвульсии замолкают. Он наблюдает прекрасную юную грудь со взбухшими сосками. Теплый розовый язык гладит его щеку изнутри.

У него была жена.

Он приказывает себе забыть про свою жену, но разум не слушается.

У него была дочь.

Он приказывает себе забыть про дочь, но видит её и что-то внутри взрывается, ящик, запертый внутри черепа, мечется и причиняет невыносимые страдания.

Клим чувствует слёзы. Клим не помнит, когда ранее он чувствовал слёзы. Но понимает, что воспоминания о них в ящике.

Цепи лопаются и нейронные связи, описывающие его душу вспыхивают, как лампочка, на которую подали повышенное напряжение.

Он проснётся через двенадцать часов сумасшедшего кошмара, который не может больше никогда забыть. Во время бреда он облегчился и рыдал. Несколько зубов стёрты от постоянного скрежета.

Он знает, что Клименко - фамилия его врага. Он знает, что он - свой самый худший враг.
 
Клим жалеет, что таблетки спасли ему жизнь.

И это важно.