Русские Штыки в Париже продолжение 32

                ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
                АПОФЕОЗ РУССКОЙ СЛАВЫ

    29 марта 1814 года в безверном и развращенном Париже неожиданно для горожан наступила православная святая Пасха. Еще накануне Христова Воскресения император Александр I призвал на совещание своих высших дипломатов и военачальников. Он с торжественным видом сказал им:

- В Париже, погрязшем в неверии, все должны запомнить нашу православную Пасху. Особенно её первый день. Ваши предложения, господа.

     Царь смотрел в удивленные лица подчиненных, которые из-за своей неполной компетенции в таком вопросе стали делать робкие предложения:

- Надо прилюдно отслужить молебен.
- Созвать на него всех имеющихся православных священников.

- Устроим большое публичное богослужение. Пусть все знают, кто сейчас владеет Парижем!
    Александр, одобрительно кивая, заговорил:

- Это будет апофеоз русской славы! Причем богослужение устроим на площади Согласия, где казнили короля Людовика Шестнадцатого. Мы в укор ветреным французам совершим как бы тризну по их королю. Я выстрою все российские войска, которые есть в городе и окрестностях. Пусть иноземцы увидят и осознают нашу военную мощь и православный дух…

   С раннего утра 29 марта более 80 000 союзных воинов, среди которых россияне составляли подавляющее большинство, стали выстраиваться по улицам, бульварам и площадям Парижа. Горожане с удивлением узнали, что у них в столице наступил большой православный праздник Христово Воскресение.

   В центре церковного торжества оказалась площадь Согласия. Там воздвигли большой алтарь, вокруг которого встали семь православных священников, облаченных в богатые церковные одежды.

   Еще затемно царь Александр в своей походной церкви, расположенной напротив Елисейского дворца, отстоял заутреню. Вместе с ним смиренно присутствовали и прусский король Фридрих, и австрийский фельдмаршал Шварценберг, и баварский генерал Вреде, и многие другие военачальники союзных войск. На православном богослужении были французские маршалы и генералы, перешедшие на службу к Людовику XVIII.

   К площади Согласия и прилегающим улицам, где выстроились войска, стекались массы любопытных французов всех возрастов. Среди толп парижан были аристократы и рабочие, чиновники и финансисты.

   Вдруг смолк веселый женский и ребячий говор. Все звуки растворились в оглушительном пении десятков тысяч россиян, которые вслед за православными священниками повторяли торжественную молитву Господу. Парижане были поражены в самое сердце, их пробирал душевный трепет.

   Православное воинство, волею судеб оказавшееся вдали от Родины, пело истово и победно. Их стройный хор был одновременно умилителен и грозен, торжественен и немного печален. Вместе с ними на площади Согласия стоял и молился российский император, как бы очищая это страшное место от пролитой крови французского монарха. У многих французов из глаз невольно полились слезы покаяния. Они вспоминали все ужасы своей революции и принесенные ей жертвы…

   По православному обычаю после молитвы целовали большой крест. Каково было удивление россиян, когда целая группа французских маршалов и генералов изъявила желание сделать это. Они теснились возле русской святыни, чтобы скорее приложиться к кресту. Такова была сила молебна, передающая иноземцам энергию православия.

   Окончились на площади Согласия церковные торжества, и начался грандиозный военный парад. Французов впечатлил проход стройных колонн русской пехоты, гарцующей кавалерии и громыхающей по брусчатке артиллерии на конной тяге. В завершение пушки оглушили округу 101 победным залпом. Российский император, стоя среди союзных и французских маршалов и генералов, слышал громкие восклицания:

- Да здравствует Александр!
- Да здравствует Россия!
   Царь, улыбаясь, обратился к нескольким французским военачальникам:
- У нас в Святую Пасху принято христосоваться и прощать друг другу все обиды.

    Он, к удивлению маршалов и генералов, стал их обнимать. Александр прикладывал свою щеку к щекам оторопевших французов. Было заметно, что некоторые из них не верили в столь трепетное всепрощение царя. Ведь они два года назад совершили много злодеяний в России. Чуть позже французы, осознав святость православного обряда, заплакали и стали наперебой просить прощения у всемогущего Александра:
- Мы рушили твою столицу, города и веси! Прости нас!

- Мы каемся за пролитую кровь невинных россиян в наших захватнических войнах!
 Он со слезами на глазах осенял их крестным знамением и словом:
- Я прощаю вам всё! Бог милостивый вам прощает…

   Духовное превосходство и незлопамятство россиян обезоружило и сломило обычно строптивых и заносчивых французов. Сыны Севера, как любил называть россиян Александр, окончательно покорили французские сердца.




                ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
                СУДЬБЫ ДВУХ ВЛАСТЕЛИНОВ

    К 1 апреля 1814 года противостояние французской армии, находившейся в Фонтенбло, коалиционным войскам в Париже тихо и мирно закончилось. Отречение Наполеона, бессмысленность сопротивления мощному противнику и хорошие перспективы военной службы у короля Людовика XVIII заставили французских маршалов, генералов и офицеров вольно или невольно уйти в Париж.

   В опустевшем дворце Фонтенбло бродил осунувшийся Наполеон Бонапарт, которого многие покинули. С ним остались лишь несколько преданных слуг и друзей да верные гвардейцы.

   Минуло пять дней после отречения, и незаметно начались сборы к отъезду на остров Эльба. Наполеон, пребывая в глубокой депрессии, целый день бесцельно ходил по огромным залам своего пышного дворца. Вечером он вызвал к себе близкого друга маркиза Коленкура и сказал:

- Я хочу навсегда попрощаться с тобой, мой милый маркиз.
- Что вы, сир! – обидчиво воскликнул Коленкур. – Мы еще непременно встретимся на вашем острове. Жизнь продолжается.

- Разве это жизнь, – обвел руками Наполеон весь сумрачный зал. – Моя жизнь – это сгусток энергии и власти! А теперь я могу предаваться только воспоминаниям.
- Нет, сир! – протестовал маркиз. – Вы продолжаете жизнь как великий человек, и это уже не зависит от поста, который вы занимаете. Вот увидите! Скоро все взоры Европы будут прикованы к маленькому острову Эльба, где вы станете господином.

   Печальный Наполеон не стал больше спорить и, пожелав Коленкуру спокойной ночи, остался наедине со своими черными мыслями. Он не хотел больше жить не будучи во главе Франции. Еще в начале марта, во время сражения при Арси-сюр-Об, император направился прямо на поле боя, под пули и картечь. Наполеон, предвидя скорый конец своей империи, хотел уйти в вечность, оставшись императором-воином. Он много раз подвергался, смертельной опасности, но всегда счастливо избегал гибели. Смерть щадила его в бою.

   Теперь, одиноко сидя в кабинете, Наполеон спокойно достал из несессера [7] небольшой пузырек с ядом. Этой смертельной микстурой его еще в России снабдил доктор Юван. В 1812 году под Малоярославцем Наполеон только чудом не был пленен конной толпой казаков. С тех пор император не расставался с сильной настойкой опиума.

   Сейчас у Наполеона уже не было возможности пойти с армией в гущу сражения и найти почетную смерть на поле боя. Он бестрепетной рукой принял яд, чтобы уйти от этой никчемной жизни. У него началась рвота и появились мучительные желудочные спазмы.

   Верный друг Коленкур, предчувствуя беду, как раз вовремя вернулся к Наполеону и увидел его, лежащего в конвульсиях. Маркиз приподнял трясущегося императора и предложил:

- Я позову врача.
- Нет! – стонал Наполеон. – Всё обойдется.
- Как же так?! – настаивал Коленкур. – Вы же умираете! Я иду за ним!
- Я приказываю не делать этого! – задыхаясь, кричал император, теряя сознание. – Я приказываю…

    Маркиз всё же разбудил посреди ночи врача Ювана. Старый медик, придя на место трагедии, сразу увидел знакомый пузырек с опиумом. Он решил дать императору противоядие, но тот, на удивление, попросил другое:

- Доктор, дайте мне нового опиума!

    Но Юван, как и Коленкур, не собирался играть роль могильщика великого человека, попавшего в несчастье. Они открыли окна и усадили Наполеона в кресло. Он по-прежнему не хотел принимать противоядие и сильно мучился от болей, хотя стало ясно, что император останется жить. Это более всего угнетало Наполеона, который стал жаловаться близким людям:

- Как трудно умирать! Как легко было умереть на поле битвы! Почему смерть не взяла меня под Арси или еще где-нибудь? Видимо, я приговорен к жизни и буду всегда под надзором союзников. Под пристальным взором моего главного врага царя Александра, который сейчас снисходительно оказывает мне всяческие милости…  Удивительно! Сейчас мне вспомнилась офицерская молодость. Я был бедным младшим офицером и одно время мечтал поступить в русскую армию и там сделать хорошую карьеру…

    Бывший император нервически захохотал:
- Я бы теперь был русским генералом и находился в Париже…

    Российский император Александр I в эти весенние парижские дни, опираясь на свою мощную армию, ощущал себя повелителем Европы. Но он не выпячивал свое я, ибо и без того его всюду сопровождали толпы любопытных горожан. Каждый выход императора вызывал ажиотаж и восхищение публики.

   Где только не побывал Александр в Париже! Царь последовательно осмотрел все дворцы и музеи. В Тюильри он с другом Волконским долго наслаждался бесценными художественными полотнами всемирно известных художников. Особое внимание императора привлекла картина Аустерлицкой битвы. Александр тщательно осматривал гигантское полотно с детальным описанием батальных сцен 1805 года. Князь Волконский, не выдержав, спросил:

- Вы, государь, вспоминаете ту роковую битву с Наполеоном? Зачем вам так близко к сердцу принимать былое несчастье?

    Александр, очнувшись от невеселых воспоминаний, улыбнулся:
- Здесь, в Париже, не стыдно вспомнить и об Аустерлице. Нам там был преподан хороший урок от великого учителя.

- И мы его хорошо усвоили! – радовался князь.

- Верно, но большой кровью, – остановил веселье император. – Будем помнить всё из уроков Наполеона. В борьбе с ним я многому научился и больше не таю на него зла.
- Еще бы! – воскликнул Волконский. – Вашими стараниями Наполеону сохранили титул императора. Вы оставили ему батальон гвардейцев и назначили годовую ренту в два миллиона франков! Чем не жизнь?!

- Он великий человек и заслужил хорошую пенсию.
   В столице западного мира любознательность царя Александра не знала границ: он бывал в Академии наук, театрах, вплоть до различных лечебных заведений. Его посещение больницы для умалишенных вызвало доброжелательный смех горожан:
- В Париже после визитов царя Александра от его магии резко возросло число граждан, сошедших с ума.
- Особенно среди женщин…

   После Страстной недели российский император, казалось, был всюду. Он был доступен и открыт для разных слоев французского общества и не выказывал свое предпочтение ни одной политической партии. Царь даже навестил императрицу Жозефину и долго гулял с ней по парку. В этой беседе Александр заверил, что она, сын и её бывший супруг Наполеон никогда не будут испытывать гонения и притеснения в Европе.

   Тем временем во дворце в Фонтенбло Наполеон Бонапарт со слугами всё собирали и собирали вещи в дальнюю дорогу к острову Эльба. Утром 8 апреля 1814 года сборы были закончены. К полудню несколько груженых карет с кучерами и союзными комиссарами от европейских стран уже стояли у дворца, готовые к путешествию. Но Наполеон, погруженный в себя, не спешил расстаться с любимым Фонтенбло. Он еще раз неторопливо прошелся по залам дворца и захотел попрощаться со своей гвардией.
   Едва Наполеон вышел на огромный двор Белой лошади, как увидел в отдалении

генералов, офицеров и солдат Старой гвардии. Его седоусые воины прошли с ним десятки походов и не раз спасали друг друга от верной смерти.  За ними блестели штыки Молодой гвардии. Император, внутренне сжавшись, с трудом преодолевал расстояние до своих верных солдат. Ему было больно и жалко прощаться с ними.

   С приближением Наполеона рядовые гвардейцы взяли ружья на караул, а знаменосец преклонил овеянное славой знамя Старой гвардии. Император расчувствовался, и по его щеке пробежала слеза. Он, узнавая каждого из воинов, говорил с надрывом:
- Солдаты, вы мои старые товарищи по оружию, с которыми я всегда шел по дороге чести. Нам теперь нужно расставаться…

    К горлу Наполеона подступил комок, а на скорбных лицах гвардейцев тоже стали заметны скупые мужские слезы. Он с волнением продолжал:

- С такими людьми, как вы, я еще мог бы сражаться против ополчившейся на нас Европы. Но часть наших войск изменила нам, а я не хочу междуусобной войны. Я не мог решиться разрывать дальше грудь Франции…

    Император перевел дыхание и снова заговорил:
- Обо мне не жалейте! У меня есть миссия: рассказать потомству о великих делах, которые мы с вами совершили. Я хотел бы обнять и поцеловать это знамя, которое вас всех собой представляет…

    Он покраснел от нахлынувших переживаний и больше ничего не сказал. Наполеон обнял и поцеловал знаменосца, а потом преклонил колени и стал целовать знамя. Когда император поднялся, то сразу опустил голову и пошел к ожидавшим его каретам. Шествие Наполеона сотрясалось оглушительными криками гвардейцев:
- Да здравствует император!

   Они кричали и рыдали. Седоусые гвардейцы прощались со своим кумиром, их совместной славой, своей молодостью…

                ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
                ПРОЩАНИЕ С ПАРИЖЕМ

    В теплые весенние дни 1814 года медленно и тихо умерла наполеоновская империя, рожденная бессмертными победами великого корсиканца. За этой французской драмой из Парижа и его пригородов спокойно наблюдала мощная русская армия. Её грозное присутствие и стало главной причиной мирной кончины Французской империи и отъезда уже бывшего императора Наполеона Бонапарта в ссылку на средиземноморский остров.

    В мае русские полки проводили последние дни на биваках у поверженной столицы. Россияне знали, что вскоре предстоит выступление в поход на свою родину. Офицеры Сибирского гренадерского полка спешили в последний раз сходить в увольнительную и провести целый день в великолепном Париже.

    Шеф полка тридцатисемилетний полковник Левин после одного утреннего смотра подошел к молодцеватому офицеру Калите и предложил:

- Господин штабс-капитан, если не затруднит, составьте мне компанию в город. Думаю, Париж мне более не получится посетить. [8]
- Извольте, господин полковник! – с удовольствием откликнулся Николай. – Я сам хотел вас о том попросить.

- Спасибо, мой друг.
- Мы идем в мундирах? – еще спросил капитан.
- С вашего позволения, во фраках. Прощальный визит требует этикета…

    Два переодетых гренадерских офицера весь день посвятили шумной столице западного мира. Они успели побывать в соборе Парижской Богоматери и Пантеоне, но большую часть времени занял осмотр художественной коллекции во дворце Лувра.

    К вечеру, утолив культурный голод, полковник и капитан решили заглянуть в одно кафе под символическим названием «Бистро». Россияне вошли в уютный небольшой зал и сели за свободный столик. Левин при этом смеялся:

- Парижане держат нос по ветру! Сколько раз мы слышали и сами кричали местным официантам: «Быстро обслужи! Быстрей!» И вот уже красуется вывеска «Бистро».
     Николай Калита, мягко улыбаясь, соглашался:

- Да, это так. Могу повторить русское пожелание, а то нас за штатских держат.
     Капитан повернулся к стойке, где находился худой молодой официант и яркая властная тридцатипятилетняя женщина, не лишенная красоты. Судя по всему, эта брюнетка и была хозяйкой заведения. Русский офицер громко крикнул:
- Быстро! Быстро!

    У стойки вздрогнули. Сама владелица, сделав приветливое лицо, подошла к новым посетителям. Она в легком реверансе улыбнулась:

- Господа русские военные. Я мадам Коко. Вас быстро обслужат.
    Хозяйка не без труда произнесла слово «быстро» по-русски, на что Калита легко ответил ей по-французски:

- Обворожительная мадам! Пока нет наших блюд, мы с удовольствием обойдемся созерцанием вашей пышной красоты.

     Левин тут же это подтвердил, высказавшись на прекрасном французском языке:
- Видит бог, вы этого премного заслужили, мадам Коко!
     Владелица кафе была приятно смущена и удивлена:

- Я теперь уже не верю, что вы русские. Вы, господа, французы! Наши победители не могут так хорошо, без акцента говорить на моем языке. Может, вы немцы?
     Полковник громко засмеялся:

- Ежели мы с боями прошли через Германию, то, пожалуй, да!
     К Николаю подскочил официант, и офицер выбрал на прекрасном французском языке несколько блюд из меню. Затем Калита попросил Коко:
- Я вижу у вас гитару на стене. Позвольте мне спеть только что сочиненную русскую песню?

     Мадам сходила за музыкальным инструментом и дала его штабс-капитану с лукавой улыбкой:

- Докажи, красавец, что ты русский, а потом спой на нашем языке.
     Николай, опробовав струны, непринужденно заиграл и запел баритоном:

            Мы дошли до Парижа с полей Подмосковья.
            Мы теряли друзей, поднимались в чинах.
            Нас крестил неприятель то штыками, то саблей.
            Выстлан путь по Европе на наших костях.
 
            Бонапарта мы видели не на картинах.
            Он стоял на высотах, закинув полу.
            И зверели французы, ревя: «Император!»
            И кружились мы с ними в кровавом балу…

             Русский стяг гордо веет над Варшавой, Берлином.
             Миновали и Рейн в новогоднюю ночь.
             По французской земле мы идем гордым клином –
             Корпуса выполняют приказания вточь!

               Ах, парижский Монмартр – ты последняя доблесть
               По дороге домой, на родимую Русь.
               Как велика победа, так чиста наша совесть –
               Мы Европу спасли и тебя, моя Русь…

     Следующим майским утром Сибирский гренадерский полк был выстроен на поле перед биваками. Перед строем старшие офицеры объявили манифест о заключении долгожданного мира. Громовое «ура!» потрясло окрестности лагеря, а улыбающийся шеф полка Левин сам стал зачитывать воззвание к войскам императора Александра I:
- Храбрые воины! Вам, первым виновникам успехов, принадлежит слава мира! Исполнен удивления к деяниям вашим, изъявляю я совершенную вам признательность. Приятно мне при сем случае уверить, что нет ни единого из вас, коего бы отличной неустрашимости и рвения, или будучи сам свидетелем, или зная о многих опытах мужества и усердия, временем и местом ознаменованных, не сохранил в памяти моей. Вы снискали право на благодарность Отечества, именем Отечества её объявляю…





                ПОСЛЕСЛОВИЕ

     Весной 1814 года неимоверными усилиями царя Александра I и российской армии Европа наконец избавилась от воинственного Наполеона Бонапарта. Русские покинули Париж. Коварные европейцы в лице имперской Австрии, королевской Франции и, конечно, Англии попытались составить тайный договор против России. Если бы не наполеоновские 100 дней в 1815 году – неизвестно, чем бы всё  закончилось. В тот год российские полки вновь зашли во Францию и дошли до Парижа.

   Именно российский император Александр I останется в веках победителем Наполеона I, а не английский герцог Веллингтон и прусский фельдмаршал Блюхер. Союзные военачальники сломили великого корсиканца под Ватерлоо лишь в его последнем выходе на европейскую сцену со слабой французской армией.

   На долгие четыре десятилетия Российская империя успокоила Запад и развязала себе руки для борьбы за Балканы и Азию.  Вечно воюющая Европа затихла. По словам очевидцев, «ни одна пушка не могла выстрелить без ведома российского императора».