Красавцы и чудовище

Джон Лоутон и Фред Гилфорд приехали в затерянную среди буйства природы деревушку на севере Перигора, лишь потакая врожденному духу авантюризма и, собственно говоря, проездом. Однако то, что они услыхали в местном захудалом кабаке, заставило их попридержать коней в этом забытом богами захолустье. В комнатенке с низким потолком собралась примечательная публика. Среди чада и перезвона посуды неслась старинная песня, которую англичане перевели на свой лад:

Королева Мэри распахнула двери,
Вслед за ней летели
Мухи-комары…

Подсев утолить жажду к группке тутошних завсегдатаев, Лоутон и Гилфорд обратились в слух. Бывший торговец щетками, образец местного «бомонда», чирикал не уставая:

– Тогда я еще колесил изрядно и вот привела меня нелегкая к замшелому особняку. Звоню я, значит: дверь отворяется – на пороге женщина. Баба что надо! Да только уж больно пушистые у нее ресницы. Глядь – а ресницы-то ползут по щекам, и не ресницы то вовсе, а мохнатые пауки… Честно слово!

Расплескивая пиво, коммивояжер активно зажестикулировал. Зал разразился дружным смехом. Лоутон и Гилфорд, прыснув, почти синхронно опорожнили свои стаканы. Кто-то мог бы принять их за двойняшек: оба с вытянутыми лошадиными лицами, жилистые и поджарые, они практически все делали вместе. Увязавшаяся за ними цыганка нагадала им умереть в один день, но молодые скептики не приняли ее слова всерьез – большие любители жизни, Лоутон и Гилфорд не предавались пессимистичным размышлениям, намеревались и дальше коптить небо. В их планы входило разбогатеть, как и заповедано истовым прихожанам храма Золотого тельца, а опосля можно подумать о вечном. 

Меж тем истории о привидениях посыпались, как горох из дырявого мешка. Отставной полицейский из Сюртэ припомнил случай, когда схороненный убийцей труп удалось обнаружить благодаря проросшей из отворота его смокинга гвоздике.
 
– Уж много раз обшарили мы этот чертов подвал. И вдруг смотрим, а из пола в углу пробивается какое-то растение! Начали копать и разгребли тело, из бутоньерки, не поверите, цветок колосится…

Его перебил еле державшийся на ногах забулдыга, после очередного стакана портвейна он завел разговор о кладах. Заиграли «зайчики» на металлических коронках – точь-в-точь Баба-Яга из русской сказки. Если верить пьяной болтовне, то в местном лесу хранятся невиданные сокровища; главное из них – кинжал герцога де Вильера. Кашляя и икая, побитый молью греховодник поведал мошенникам-близнецам о давнем предании, связанном с погребенной под землей драгоценностью.

Уйму веков назад, когда деревня была еще во владении герцога Андре Венсан де Вильера, по дороге, что петляла меж стволов могучих дубов, ехала горстка монахов. Они везли почтенную реликвию – статую святого Петра Пустынника, вырезанную, по слухам, из здоровенного куска слоновой кости. Глазами статуи служили два огромных, чистейшей воды изумруда.

Монахам не повезло – когда зашло солнце и промозглый туман серебристой змеей пополз по каменистой земле, на них напали разбойники. Они убили одного из монахов и попытались украсть бесценную статую. Оставшиеся святые отцы с неожиданным для богомольцев ожесточением оказали упорное сопротивление. Они отправили к Люциферу немало апашей, пока один из них с помощью ножа не вынул из глазницы статуи сверкающий изумруд. Нечестивец на глазах изумленных товарищей обратился в прах, а монахи прокляли эти места и самих разбойников, объявив, что пятно святотатства будет смыто человеческой кровью.

Отныне здешние леса облюбовал диковинный зверь с изумрудными глазами. Его видели и «жаки», и проезжавшая проклятой дорогой местная знать. По ночам из леса несся протяжный вой, а крестьяне наутро вместо крепких бычков и кудрявых овец обнаруживали лишь кучку объедков. Полуночное светило дурным оком поднималось над крышами домов, а в окрестные деревни ступал ужас. У него было шесть лап с изогнутыми когтями и челюсти, перемалывавшие кости в муку. Многие пытались обуздать зверя, но все было тщетно – стрелы отскакивали от его чешуйчатой шкуры, словно от брони, а мечи переламывались пополам.
            
С пришествием ночи чудовище оставляло кровавую метку, и не было ни одного дома, где бы не побывала его кошмарная лапа. Однажды его клыки сомкнулись на шее избранницы герцога де Вильера, и это переполнило чашу терпения: благородный муж поклялся отмстить чешуйчатому отродью за гибель возлюбленной. По совету настоятеля бенедиктинского аббатства де Вильер приказал изготовить кинжал из чистейшего золота, ибо только им можно было прикончить чудовище.
            
Во мраке, сопровождаемый Дианой, выкатившейся на небосклон наподобие черепа гильотинированного, де Вильер сразился с изумрудооким зверем и пронзил его чернильное сердце золотым кинжалом. Монстр ухнул под землю, и погибель покинула эти места. По легенде, каждую ночь над местом, где чудовище было убито смельчаком, полыхает золотистое сияние скрытого в земном чреве златого оружия…

Такова была байка, поведанная в пропитанной табачной вонью харчевне. Много ли в ней правды? Удальцы-авантюристы решили, что достаточно. Расспросив у алкоголика о точных координатах той ночной битвы, Лоутон и Гилфорд удалились.

Когда на сельскую пастораль опустилось покрывало Гекаты, они, вооруженные фонарями и лопатами, вступили под полог мрачного леса, дабы заполучить осененный преданием драгоценный кинжал де Вильера. Проплутав по чащобе, Лоутон и Гилфорд различили среди деревьев золотистый нимб.

Неужели кинжал храброго герцога?

Сняв с плеч тяжелые рюкзаки, искатели приключений взялись за инструменты. Прошел час, и их глазам предстала небольшая пещера, в центре которой, воткнутый в кучу гниющей земли, расцветал сиянием золотой кинжал. Изнывавший от нетерпения Джон Лоутон резво выдернул из слизистого бугра древнюю реликвию и обтер ее об рукав.

Тем временем Фред Гилфорд остолбенело стоял, устремив свой взгляд за спину Джона. Проследив его, подельник обмер: неряшливая земляная куча шевелилась!

Шебурша, земля опадала, обнажая мускулистое тело демона-исполина. В мутном лунном луче полыхнула глянцевая чешуя: шестилапый монстр, исходя слюной, восстал из мертвого сна, разбуженный прикосновением вора. Зажглись алчным блеском глаза-изумруды, раскрылась горячая розовая пасть…

Где-то позади Лоутона пронзительно закричал Гилфорд, но ему было все равно. Ужас – ловкий хирург, – ампутировал волю, отрезал и отбросил в сторону желание бороться. Лоутон стоял, неспособный пошевелиться, до тех пор, пока махина с горящими очами не подкралась к нему почти вплотную. Защелкали отполированные коровьими хребтами клыки… Всю жизнь Джон терял «кумпол» от жажды богатства. Настал день потерять эту часть тела безвозвратно.