Татьяна. Рассказ о жене

  Это чертовски трудно писать о собственной жене. Попробуйте сами – убедитесь. Здесь любое слово, нюанс, намек может быть воспринято с обидой. А обижать я её ни в коем случае не хочу. И описать в деталях нашу совместную жизнь не могу. В конце концов, это только наше интимное дело, не касающееся посторонних людей. Все написанное наверняка получится субъективно и предвзято. Поэтому, ограничусь немногими фактами, которые как ни трактуй, остаются фактами.
   Мы познакомились на первом курсе института в 1958 году. Учились в одной группе. Она – круглая отличница. Я – разгильдяй, порой скатывающийся на грань вылета из института. Чем я приглянулся ей – не знаю. Одно очевидно и бесспорно: не мужчина выбирает себе  жену, а именно женщина. И выбрав, идет к цели как тяжелый танк. Мужской выбор – это миф. Все решают за нас женщины и по неведомым нам правилам. Оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать, что мне крупно повезло. Будучи молодым и глупым, сам бы я при выборе наверняка сделал бы крупную ошибку с непредсказуемыми последствиями.
   Все студенческие годы мы прошагали рядом. Одна группа, одна подгруппа, одна бригада на практике. И не раз Таня поражала меня своими прямо таки выдающимися способностями. Приведу один пример. На лекциях по теоретической механике вломили нам терему Кинга. Изложение её заняло две лекции. Доказательство теоремы было необычным. Для этого надо было взять пять произвольных сумм и с ними проделать массу всяких преобразований. Понятно, что суммы на самом деле были заданы. И некоторые из них представляли собой довольно сложные и громоздкие выражения. То есть,  надо было забыть о произвольности и просто их запомнить. И вот после второй лекции едем мы с Таней в трамвае. Я сетую, что если эта мерзкая теорема попадется в билете на экзамены, то это заведомая двойка. На что она отвечает, мол ничего подобного. Все просто и логично. Хочешь, я не заглядывая в конспект сейчас тебе её докажу. Признаться, я не поверил. Но, пока мы доехали до нужной остановки, она играючи это сделала. Для меня это было откровение. И почувствовал я себя бесконечно тупым. Олухом. Митрофанушкой Фонвизина. Прошло с той поры более пятидесяти лет, а я этот случай не могу забыть.
  Как все студенты во все времена мы жили весело от сессии до сессии. Только одну производственную (так называемую «управленческую») практику мы прошли в разных городах. Я, в Верхневолжском Управлении Гидрометслужбы, в славном городе Горький. Она в Прибалтике, в Риге. Из столицы Латвии умудрилась привезти мне роскошный подарок – радиолу. Подозреваю, что для её покупки пришлось Татьяне экономить каждую копейку из наших скромных студенческих командировочных. Скорей всего на питании. Не оценить такой подвиг невозможно.
  В порой тяжелых экспедиционных условиях проявился характер, обычно не свойственный городским барышням. Так в зимних гидрометрических работах на реке Свирь она ухитрилась в дугу согнуть ручку гидрометрической лебедки. Ошарашенный начальник отряда, с изумлением рассмотрев злосчастную ручку, вопросил: "Как ты ухитрилась это сделать? Такое и здоровенным мужикам не под силу." "Да просто, - ответила Таня, - когда её заклинило, я стала пинать её ногой." Потом мы вместе дежурили на уклонном водомерном посту. Показания уровня надо было снимать каждые полчаса, круглые сутки. Ночью невыносимо хотелось спать. На третью ночь я сломался. А Таня выдержала. Сейчас я понимаю, что показания можно было бы снимать и через час, а промежуточные значения интерполировать. Но тогда нам и в голову не пришло ослушаться приказа.
  Все это мы прошли вполне достойно. И зимнюю и летнюю Свирь. И Даймище и Валдай. Как потом выяснилось, наш курс был какой-то экспериментальный. И экспериментировали над нами как хотели. Вроде применяя тест на выживание. Выдержали не все. Пара студентов на нашем курсе просто спятили – попали в психушку. Часть курса решила перейти в другие вузы. В результате из 50 студентов принятых на первый курс гидрологического факультета, окончили институт (если мне не изменяет память) только 39.
  Перед дипломным проектированием пришло время распределения. Студентов ЛГМИ (Ленинградского Гидрометеорологического института)брали охотно во все УГМС(Управления Гидрометслужбы). От Калининграда до Владивостока. Это значит, что мы можем разъехаться в разные уголки необъятной родины и никогда больше не встретиться. Уехать на работу, гарантировано вместе, мог помочь только официальный брак. Мне трудно было на него решиться, но, в конце концов, я сдался. И правильно сделал, ибо иначе наделал бы массу глупостей. Возможно непоправимых.
Скромную студенческую свадьбу сыграли в начале последних студенческих каникул. Что бы нас расписали именно в эту дату, мне пришлось уговорить директора Дворца бракосочетаний. Директор оказалась весьма молодой женщиной, внешне вылитой французской актрисой Симоной Сеньоре. Симона оказалась дамой доброжелательной и нас пропустили вне очереди. Сценарий свадьбы мы с Таней составили заранее. Минимум приглашенных гостей. Скромный стол в квартире моих родителей на улице Конной. Через полчаса после начала застолья мы огорошили присутствующих заявлением:" Дорогие гости! Гуляйте и пейте за наше здоровье. А мы вас покидаем. У подъезда ждет такси. Самолет через два часа. У нас запланировано свадебное путешествие."
  Далее было чудесное турне по Прибалтике. Маршрут: Рига – Вильнюс – Таллин. Новые впечатления и новая жизнь. Вернувшись в Ленинград, мы тут же разъехались в разные стороны на последнюю преддипломную практику.
  Распределение в институте проходило в строгой очередности. Для этого в деканате вычисляли средний балл каждого выпускника. Все оценки за пять лет обучения суммировались и делились на количество сданных дисциплин. Студент с наивысшим баллом первый выбирал себе место будущей работы. Затем по очереди все остальные из оставшихся предложений. Выяснилось, что по среднему баллу Таня окончила институт второй,потому, а я девятым. Причем первое место определили нашему комсоргу только потому, что ему добавили балл за общественную нагрузку. Ему и досталось единственное место в ГГИ (Государственном Гидрологическом институте). Да и то не в самом НИИ, а на какой-то экспериментальной станции под Ленинградом.
  При кажущейся обширности списка предложений, выбирать особенно было не из чего. В большинстве случаев не представлялось жилье. В средней полосе и на юге на мизерную зарплату невозможно было прожить. Кроме того, не бронировалась Ленинградская прописка. А это значило одно: с возвращением в Ленинград неизбежно возникнут серьезные проблемы. Оставалось одно решение – ехать на север. Из имеющихся вакансий самым северным было Якутское управление гидрометеослужбы (ЯУГМС). Что такое Якутия я совершенно себе не представлял. Но другие варианты выглядели еще хуже. Пришлось объявить комиссии по распределению о нашем согласии ехать в Якутию. Не ожидавшая такого оборота событий Таня расплакалась. Ей, отличнице и умнице предстояло ехать черте куда в полную неизвестность. Обидно и не справедливо. Никаких других предложений. Надо отдать должное Татьяне, она быстро взяла себя в руки. Как сказал бы в подобном случае Гай Юлий Цезарь: Alea jacta est – жребий брошен. Или как дословно переводят с латинского языка эту крылатую фразу – «кости в действии». Как известно, Цезарь переходя Рубикон, сильно рисковал. Но он выиграл. Мы тоже сильно рисковали, но в итоге тоже выиграли. Таня мудро не стала оспаривать мое решение. Иначе все получило бы как в известном анекдоте: «Я управляла автомобилем, а за рулем сидел муж».
  Сразу после защиты дипломов, не дожидаясь окончания отпуска, мы стали собираться в дорогу. Мотивация была следующей: чем раньше приедешь, тем больше вариантов в выборе места работы получишь. Идея была правильной. Но кроме идеи была еще и суровая реальность. Мы её просто не знали. Первую ошибку мы сделали прилетев в Якутск на самолете. Нам же оплачивалась дорога на поезде до Киренска. А затем на пароходе до Якутска. Разница в цене билетов была значительной и её тут же стали вычитать из нашей зарплаты.
  Второй ошибкой было то, что мы не представляли себе реальную ситуацию внутри Якутского Управления Гидрометслужбой, наивно полагая распростертые объятия при виде молодых специалистов. На самом деле начальник управления рассчитывал заткнуть нами дыры в штатном расписании. Этот начальник сходу предложил нам принять гидрометеостанцию в городе Олекминск. Я попросил пару дней на размышление. Побродив по управлению,  быстро нашел выпускников своего института, которые выдали мне следующую информацию. Упомянутая гидрометеостанция гиблое место. Если тебе угодно – черная дыра. Коллектив сотрудников спившаяся компания. Причем штат далеко не полный. На днях они по пьянке утопили катер. Задолженность станции по отчетным материалам превышает пять лет. И, следовательно, кроме текущей работы, нам придется разгребать эти завалы. Иначе говоря, такое предложение было откровенной «подставой».
При следующем разговоре с начальником управления мы с Таней категорически отвергли трудоустройство в Олекминске. Не принять нас на работу по собственной заявке, начальник не мог. Он зачислил нас на работу инженерами в обсерваторию с окладом в 100 рублей. Это «голый» оклад, так как северный коэффициент в центральной и южной Якутии при Хрущеве отменили. Из уютного отдельного домика переселил в барак, в крохотную комнатку. Положение у нас сложилось критическое. Суммарная зарплата обоих, с учетом налогов и вычетов не превышала 120 рублей. Выжить на эти деньги при якутских ценах было проблематично. Кроме того, к зиме надо было купить для отопления дрова, примерно на 200р. Покупать воду в бочках, по 5р каждая. Просить помощи у родителей не позволяла гордость. Питались мы хлебом и болгарской консервированной в зеленых стручках фасолью по 5 копеек банка (вероятно списанной). Так мы прожили пару месяцев. Меня начала все чаще посещать трусливая мысль: а не бросить ли все это безобразие и просто сбежать домой. Все было более чем скверно. Но, за все это время ни одной жалобы от жены, я не услышал. Она все понимала и мужественно терпела.
   Выход мне подсказал коллега Олег Гончаренко. Познакомились мы с ним случайно. Он отработал по распределению три года и уезжал в родную Одессу. Он выслушал мою горестную историю и предложил следующее:
- Послушай,- сказал Олег.- Бросай ты эту обсерваторию и езжай работать на станцию. Она находится в поселке Усть Миль на Алдане. Я проработал там три года и вполне доволен. Начальник там отличная женщина. Сейчас она уходит в декрет и ей срочно нужна замена. Кроме того, освободилась моя должность. Станция небольшая, без задолженностей. Считается таежной, за что к заплате приплачивают 20 рублей. Сумма не большая, но без вычетов. Кроме того неограниченные командировки с оплатой 4,9 рублей в день. Хорошая охота и рыбалка. Приличная квартира в одном доме со станцией. Подумай.
  На семейном совете мы решили последовать совету Олега. Согласие Тани мне надо было получить обязательно. Все-таки я тащил её в глухую тайгу, где нет даже нормальной связи с внешним миром. Хотя и сам город Якутск можно было назвать городом лишь условно. Но переезд на таежную станцию был новым Рубиконом. Переправиться через него можно было только вместе. Таня раздумывала недолго. Столица солнечной Якутии ей тоже осточертела. На следующий день я положил на стол начальника рапорт, с просьбой о переводе. Похоже, деваться начальнику было некуда. Он ожидал приезда еще двух выпускниц нашего института. Резонно полагая, что в тайгу они ехать откажутся. А наши ставки в обсерватории становились вакантными.
  Дальше все было как в песне:"Были сборы недолги, от Кубани до Волги…" Ближе к концу сентября мы с Таней очутились в райцентре Усть Мая. Прилетели туда самолетом. И застряли. Навигация кончилась, и никакого транспорта до Усть Миля не было. Вот она таежная действительность. Спустя несколько дней, уходящая в декрет начальница выяснила, что единственный шанс добраться до места – попасть на последнюю леспромхозовскую самоходную баржу. Путешествие получилось примечательным. В меру своих способностей я описал его в рассказе «Баржа» (Избранное. Проза. Симферополь, 2013г) и повторяться не буду. Констатирую одно: Таня выдержала его стоически.
  Как бы не трудно порой нам было в Якутии, все тяготы мы вынесли достойно. Трудности забываются, а победы, в том числе над собой – остаются. Да мы были молодыми. Но сколько молодых людей, в том числе наших однокашников, побоялись испытаний и никуда не поехали. Ничего не добились и ничего не увидели в этой жизни. Таня не испугалась, не побоялась. Как сложись бы моя жизнь без неё, не знаю. Вместе мы добились неплохих результатов. Вернувшись в Ленинград, мы смогли приобрести кооперативную квартиру и машину. Защитить диссертации. Родить чудесную дочь. Вспоминая годы, прожитые с Таней, я хочу сказать только одно слово: Спасибо!


  Прошу извинить за качество фотографии, но лучше сделать не смогла.Внизу - приглашение на свадьбу и папины стихи.
       Ровно в полдень друзья,
       Мы поднимем бокалы,
       Чтобы счастье от нас никогда не бежало,
       Чтоб огонь Гименея
       Вовек не погас.
       Приходите друзья,
       Мы вас ждем в этот час!
Рисунок сделан моей бабушкой,папиной мамой. Она - театральный художник.

Р.S.История отношений моих родителей - это очень сложная для меня тема. Всепоглощающая и всепрощающая ,какая-то просто нереальная любовь моей мамы...Что было со стороны папы - об этом он написал сам. Этот рассказ возник после одного очень болезненного разговора родителей. Мама отказалась принимать в подарок только, что изданную папину книгу." Почему там есть все, а меня нету. Будто бы ничего вообще не было" - голос ее тогда звенел от слез. Это первые слова упрека, которые слышала я. Я. тогда уже взрослая женщина, дважды побывавшая замужем, поняла что нашей семьи давно нет. Это глупо, но я считала, что они все-таки под конец жизни будут вместе. Ведь так так сердечно общались... И пришло понимание того, что с одиннадцати лет  живу этой мечтою, и что все меньше и меньше шансов на счастливый финал. Его и не было. Около гроба папы я поставила свой смартфон. Сказав, что этот стул для мамы, включила скайп. Дальше начались похороны, стало слышно как мать рыдает. Она опять была далеко, выехать ей не позволила болезнь. Ко мне вдруг пришло осознание того, что я скоро останусь одна в этом жестоком мире. Дальше провал, я ничего не помню, что было в следующие полчаса.
                Алиса Юровская - дочь Автора.