Морской волк

По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там…
В. Межевич
Здание компания, в которой я работаю, расположено прямо напротив морского порта в городе Провиденс. В те немногие дни, когда я не «летаю», отчеты по командировкам сданы в бухгалтерию и технико-коммерческие предложения отправлены, из окна своего офиса я могу наблюдать за океанскими лайнерами, заходящими и уходящими из порта. Наши ремонтники давно научились извлекать выгоду из такого расположения и с удовольствием предлагают ремонт электрооборудования кораблей, заходящих в порт. Мы можем отремонтировать, заменить электрический двигатель или электропривод, включая ходовое оборудование. Нашим инженерам и техникам приходилось ремонтировать оборудование в порту, в открытом океане, и даже на базе подводных лодок, расположенных неподалеку. Я и сам несколько раз принимал участие в ремонте систем управления и замене электроприводов для ходовых двигателей и двигателей для маневрирования. Много лет тому назад, работая в отделе пусконаладки, я больше всего любил выходить в океан на ходовые испытания после ремонта оборудования, и стоя на ходовом мостике, либо на носовой палубе или, как говорят настоящие моряки, на баке, наслаждаться мощью и красотой океана, а заодно и выслушать несколько комплиментов за хороший ремонт оборудования.
Ходят корабли под разными флагами, но частенько команды на них, как оказалось, вовсе не из порта и даже не из страны приписки судна.
Однажды, мы с интересом наблюдали, как в порт заходил огромный сухогруз. На мачте висел незнакомого вида флаг, и как мы выяснили с помощью всезнающего Гугла, это был флаг Панамы. Сухогруз тащили три буксира, прилепившиеся к бортам и корме. Огромный корабль был могуч и величествен, ну, а буксиры казались маленькими козявками, прилипшими к телу гиганта. Уже назавтра мы забыли об этом событии, но на третий день мне в офис позвонила девушка, обычно принимающая заказы на ремонт оборудования. Она просила меня спуститься в лобби, ей была нужна моя помощь как переводчика… В приемной стояло двое крепких парней в комбинезонах и майках. По виду они были очень похожи на слесарей-ремонтников, но что-то неуловимое отличало их от привычных моему взгляду, американских рабочих. Завидев меня, один из них направился ко мне навстречу, еще издалека протягивая крепкую мускулистую руку.
– Ты говоришь по-русски? – прямо с разбегу спросил он, крепко пожимая мою руку.
– Да, я вырос в СССР, – с улыбкой ответил я и представился.
– Это замечательно, что ты говоришь по-русски! – ответил, как потом оказалось, старший моторист того огромного сухогруза, который мы наблюдали пару дней тому назад. Звали его Андрей, и был он родом, как и я, из Белоруссии, но женившись после службы в армии, уже много лет жил в Североморске, недалеко от Мурманска. Второго посетителя звали Олег, он был судовым электриком, и, что интересно, вырос он в России, попал служить на Северный флот, и тоже, женившись, теперь живет недалеко от Андрея. Я не буду долго останавливаться на их биографических данных потому, что это не имеет никакого отношения к моему дальнейшему повествованию. Могу только заметить, что уровень их английского хоть и был вполне приличным, но из-за очень сильного «русского» акцента нашим «аборигенам», действительно, понять их было несколько проблематично. Я помог им объяснить цель их визита, и к обоюдному удовлетворению одни получили небольшой заказ, а другие необходимый ремонт оборудования.
Дня через три или четыре мы снова встретились. На этот раз они пришли специально, чтобы увидеться со мной. И чтобы оправдать свое отсутствие на судне, они принесли какое-то реле, я дал им два похожих, чтобы они смогли отчитаться перед своим начальством. Но основной причиной их визита было желание пригласить меня «отметить» знакомство, и так как дело было в четверг, и завтра у них намечался свободный от дежурства вечер, то «неплохо было бы забуриться куда-нибудь». Предчувствуя, чем может закончится это мероприятие, я попытался увильнуть, придумывая один повод за другим, но они просто так не сдавались, предлагая альтернативное время и место. В конце концов, я сдался, но сказал, что возьму с собой еще одного «русского» который работает у нас в компании. Они с радостью согласились, и мы договорились, что заберем их у ворот порта завтра ровно в шесть вечера. 
Предвкушая исход вечера, я не стал брать свою машину, и мы с Марком подъехали к воротам порта на такси. И хотя было еще без десяти шесть, Олег и Андрей уже поджидали нас, покуривая и что-то воодушевленно обсуждая, сидя на скамейке неподалеку в сквере. Мы все уместились в такси, да и ресторан был совсем рядом.
Вскоре мы вчетвером устроились, как поется в популярной песне: «в шумном зале ресторана», за круглым столом недалеко от бара. Из неизвестно где спрятанных динамиков доносилась музыка непонятного стиля, и тем более, содержания. На столе «горела» искусственная свеча, а над баром висели несколько телевизоров, на которых можно было посмотреть матчи по американскому футболу, баскетболу или бейсболу. Я уже заметил, что хоккей в баре можно посмотреть лишь в нескольких городах, да и то, в большинстве своем, только во время проведения плей-офф, хотя в последнее время в Америке стали больше внимания уделять «неамериканскому» футболу, или как здесь его называют “soccer”.
Мы заказали по стопке водки, и так как в Американских ресторанах нельзя заказать бутылку водки на стол, а лишь по одной рюмке на человека, я попросил официанта, чтобы он повторил заказ минут через пять, а затем еще через пять… Наши гости много расспрашивали нас о жизни в Америке и о «их нравах», как когда-то в советской прессе освещали жизнь за бугром. У меня осталось такое чувство, что, хотя они бывали во многих странах, впечатление от Америки для них было чем-то средним между тем, как её освещали при Советском Союзе и после его развала, и теми неистребимыми слухами, рождающимися за бутылкой водки и двумя гранеными стопками на кухонном столе где-то на бескрайних просторах России.
Перебивая друг друга, они рассказывали о быте на корабле под Панамским флагом, о международной политике, которая так крепко сидит в головах русских людей еще со времен СССР. Наконец, нам удалось перевести разговор в бытовое русло, и я кое-что узнал о их семьях и о жизни в Мурманске. Ну, а рассказ Олега о своих друзьях и сослуживцах привел всех нас в полный восторг, и я бы хотел вам его пересказать. Я не могу передать его дословно, так как я уже не помню некоторых деталей его рассказа, да и те крепкие выражения, которыми изобиловал его рассказ, лучше опустить. Но я все-таки попытаюсь передать рассказ Олега от его лица:

– Ходил я тогда на большом сухогрузе. Рейсы были долгими, иногда они затягивались почти на год. За это время мы могли побывать в Атлантике, в Тихом, а иногда даже и в Индийском океанах. Ну, а количество морей часто переваливало за дюжину, заливы, проливы, шлюзы, айсберги, тучи комаров и даже льды. Всякое бывало. Капитан был деловой, да и в команде, в основном были хорошие и знающие люди с большим опытом. По долгу службы мне часто приходилось пересекаться со старпомом, то есть старшим помощником капитана. Александр Васильевич Коротков был старым морским волком. Звали мы его просто Василич. Он не раз обошел вокруг наш «шарик». В его характере была очень нетипичная черта для моряков – он на дух не переносил мата. И из уважения, в его присутствии, я, как и многие другие члены команды, старался контролировать себя. Но что было очень уж типично, так это его любовь к Менделееву, вернее не к самому ученому, который уже давно почил, а к продукту его научной деятельности сорокоградусной крепости. Он никогда не выходил в рейс, не заготовив немного этого продукта, и всегда находил возможность восполнить оскудевший за время перехода запас, будь то в Америке, Азии или в Африке. Это был настоящий талант! Самое интересное, что никто не считал его пьяницей, его никто и никогда не видел пьяным во время рейса. Он, безусловно, умел пить, да и пил, видимо, понемногу, но также, наверное, довольно часто. Наш капитан прекрасно знал о наклонности своего помощника, но так как это никак не отражалось на его способности прекрасно справляться со своими обязанностями, закрывал на это глаза, так как оказалось, что это совсем не вредило, а, скорее, даже помогало Василичу выполнять свои обязанности. Искушав беленькой, Васильевич швартовался, как Ас! Оценив обстановку и прикинув расстояние своим орлиным взглядом, ему было достаточно парочки команд: полный вперед, полный назад, лево руля, право руля, и наша громадина была у «стенки», то есть у причала! Мне однажды пришлось наблюдать, когда он это делал в трезвом виде. На швартовку у него ушло много больше времени. Он до такой степени осторожничал, что даже рулевой у штурвала начал нервничать.
Ну, а случай, о котором я хочу вам рассказать, произошел зимой, лет пять тому назад. Мы вернулись домой в Мурманск после похода в теплые края. На улице – мороз, снег, ну, и, как водится, детвора раскатала ледяные дорожки прямо на тротуарах. Так что, направляясь к себе домой, Василич поскользнулся и сломал левую ногу ниже колена, то есть в голени. И так как мы только недавно пришли из рейса, он хоть и переживал, но все-таки надеялся, что к следующему рейсу все заживет. У меня были дела на судне, но в субботу мы со своим коллегой решили навестить Василича. Мы понимали, что туго ему одному там. Его оба сына уже выросли и уехали в края, где немного потеплее, а жена уже три года как умерла. У нее обнаружили рак в последней стадии. Василич был в рейсе и вернувшись, он мог только навестить еще свежую могилу с деревянным крестом и увядшими букетами цветов. Её похоронили друзья и соседи. Василич после смерти жены, с которой они прожили вместе более тридцати лет, изменился. Он проводил больше времени на судне и у могилы жены, благо, что кладбище было расположено неподалеку. Но пить он не стал ни больше, ни меньше прежнего.
Как и полагается, мы взяли два пузыря, и кое-что из еды, извините, закуски. Прискакав на костылях, чтобы открыть нам дверь, и увидев наши занятые руки, Василич очень обрадовался. А если честно, то я до сих пор не уверен, чему он обрадовался больше – нам или тому, что мы принесли. Но, что характерно, водка имеет очень странное свойство быстро заканчиваться. Не прошло и часа, как во второй бутылке осталось не более стакана. Взяв в руки бутылку, Василич взгрустнул. Нам ничего не оставалось, как подняться из-за стола и отправиться за добавкой.

  И тут мне в голову пришла старая русская пословица еще из моей советской жизни о том, что сколько водки не бери, все равно придется за добавкой бежать.

– Минут через сорок, вернувшись с полными руками, мы стали колотить в дверь, но за дверью слышались лишь какие-то странные звуки. У меня создалось впечатление, что Василич решил передвинуть кое-что из мебели… но несколько позже выяснилось, что этой «мебелью» был сам Васильевич! И уже с его слов, но гораздо позже, мы восстановили последовательность событий:
Как только мы ушли, не теряя времени, он выплеснул «остатки» себе в стакан и привычным движением руки отправил их в рот. Остальные тридцать восемь минут Василич с нетерпением ждал нашего возвращения, но постепенно его нетерпение медленно перешло в сон. Вот в этот момент мы и вернулись. На радостях он вскочил со своей кухонной табуретки, забыв о костылях. За что тут же поплатился… второй ногой, так что добраться до дверного замка с двумя переломанными ногами было весьма проблематично! Когда же мы с помощью соседки из квартиры напротив, открыли его дверь, перед нами предстало довольно жалкое зрелище. Василич лежал в прихожей, мучаясь от боли уже в обеих ногах. На его глазах блестели слезы, это были слезы отчаяния! Вместе с Василичем мы поехали в городскую больницу. Так вот, Василича укатили на кресле на рентген, а нас с другом тут же выгнали, дабы мы не распространяли по больнице запаха алкоголя и не смущали средний медперсонал своим поведением. Субботу нам пришлось заканчивать вдвоем, ну, а Василича мы еще долго навещали в его больничной палате, где кроме него было еще трое таких же бедолаг.

Мы все от души посмеялись этому рассказу, и я, пользуясь ситуацией, сказал, что не хотел бы оказаться в положении его друга и предложил завершить наши посиделки, тем более что и меня, и Марка уже ожидали дома…

5 ноября 2017 года