Времена Олимпиады

Как будто было вчера, в Ленинграде спортсмены бежали по опустевшим, как казалось, улицам города. Впереди - белокурая девушка с факелом в руке. Все было хорошо видно из окна величественного здания "Интуриста", где до революции располагалось посольство Германии.
Сюда, в это здание, казавшееся, с фасада угрюмым, внутри в силу своей архитектуры -таинственным. невозможно было без волнения войти. Немногие из числа немногих же вошедших могли задержаться здесь на годы. Громадный вестибюль был устлан ковром, заглушающим шаги. Напротив главной лестницы  -  камин., пугающий своим темным чревом.
Большая лестница расходилась лабиринтом маленьких «артерий», выходивших в узкие коридоры, «усыпанные» дверями. За одной из них находилась французская группа, где в олимпиаду целыми днями напролет сидели гиды, одетые в одинаковую форму.
В ту пору гиды – переводчики относились к элите общества, куда было нелегко попасть.  Как-то, уже состарившаяся Алина, но еще не осознавшая того, что она переступила черту старости, за которой начинается увядание, спросила у своей подружки, с которой поступила на курсы:
- Почему нас взяли?
Ответ был прост:
- Потому что мы были красивые. А так как мы являлись лицом нашей страны, нужны были красивые лица.
Но, как говорится, на красоте долго не уедешь. Путь к Олимпу было долог и тернист.
После того, как она увидела объявление о наборе гидов-переводчиков на рекламном стенде, Алина направилась в «Интурист», где начальница направила ее к жгучей брюнетке, сидевшей у окна. Конечно, Алина не помнит о чем они беседовали. В памяти осталось только одно: она не смогла ответить на вопрос: какой царь  был во время восстания декабристов, так как в то время тема царской династии была в тени.   Брюнетка пожелала ей успехов, но не наложила свое «вето»: Алину не приняли.
Она попыталась пойти на учебу в «Спутник», стоявший на ранг ниже «Интуриста», где с успехом прошла собеседование, обрадованная, услышала о приеме, но как потом выяснилось: она не была включена в списки принятых.
После всего происшедшего, первое, что ей пришло в голову, покупать и читать «Московские новости» на французском, что она и делала. Регулярно ходила в киоск на Невском проспекте, где наряду с немецкими и польскими журналами брала и газету.
Что это? Наверное, проявление сил всевышнего. Стоя у закрытого на перерыв кафе, с этой самой газетой в руках, она почувствовала взгляд, устремленный в газету. Но оборачиваться не стала. Могла ли она знать, что эта самая газета, хранящаяся у нее до сих пор, окажется судьбоносной? Конечно, нет. Мужчина, стоявший в небольшой очереди за ней, впоследствии стал ее мужем. Но  сначала, некоторое время спустя после знакомства, он ей сказал:
- Не надо читать эту рафинированную газету. 
И по ее просьбе составил  список литературы, который она не осилила и до сих пор.
Он был рад, что на следующий год она поступила, приготовив заранее свою речь, даже стихи. Это было похоже на поступление в театральный институт.
Что такое было при железном занавесе работа гидом? Открытая дверь в новый, неведомый  мир. Знакомство с людьми, не похожими, как ей казалось, на тех людей, которые окружали ее.  Да, так и было, наверное, на самом деле. Взять хотя бы посла Греции с супругой, каждый раз приглашавших ее на обед в ресторан гостиницы «Астория», где они пили шампанское, ели, в ту пору неизвестное ей блюдо, котлету по-киевски и мороженое в форме снеговика. Еще запала ей в память встреча с французскими дипломатами.  Почему дипломатами?  Двое мужчин проживали в довольно простой гостинице на Невском, с годами превратившуюся в гостиницу люкс. Стояли восьмидесятые… Шла война в Афганистане. В летнем  кафе, в мирной беседе за бокалом шампанского, налитого из ведерка со льдом, что являлось невиданным  в ту пору явлением, один из них отстаивал свою точку зрения, заявляя, что Советский Союз не должен был вводить войска в Афганистан. Другой мужчина, не принимал участие в разговоре, сидя в пол-оборота, читал газету или делал вид, что читал.
Прошло несколько лет. В холле гостиницы «Европейская» к ней подошел турист из ее группы и попросил разрешения взять на экскурсию своего приятеля. В ту пору это не возбранялось, поэтому она согласилась.
 Увидев представленного ей мужчину, она обомлела. Это был тот самый, что читал газету в кафе петергофского парка. Но сомнения одолели ее, на щеке мужчины – большое родимое пятно, размером с ладонь. Как она не могла заметить этого, проработав целый день? А не поэтому ли он был все время боком? Подумав, спросить  или не спросить, она все-таки решила спросить:
- Мне кажется, что я была с вами на экскурсии в Петергофе.
 Ответ его был прост:
- Я был в Петергофе. Но вас не помню.
В это можно поверить и не поверить.
Автобусные экскурсии она воспринимала спокойно. А вот работа с так называемыми индивидуалами, другое дело. С волнением, стоя у «Интуриста» она ждала их. И вот подкатывала черная, блестящая в любую погоду «Волга» и…
Этого «и» потом, годы спустя, никогда не было.