Юрий Сонин глава шестая

Однажды Гедемин охотился в Понарах...
  ..........
Он Вильно основал...
                Адам Мицкевич*
 

1
  И Вильнюс перед Юрой развернулся
  В уборе свежей чистоты зелёной.
  Нерис, сверкнув на солнце, потянулся
  И в путь пустился к Неману вдоль склонов.
  На улицах спокойных и уютных
  Неторопливы люди и машины.
  Негромок рокот толп немноголюдных
  На площадях и новых и старинных.
  В восторге Сонин. Прежде не видал он,
  Чтоб лес, холмы, природная натура
  В себя вобрали блеск архитектуры,
  Не пострадав от этого нимало!
  Он слушал, как Вилейка* озорная
  Под старым замком песни распевает.
  2
  Он любовался с башни Гедемина*
  На здания, на крыши и костёлы.
  А за рекой, у телевышки длинной,
  Он различал районы-новосёлы.
  Бродил он в старом городе часами.
  Стоял, заворожённый видом Анны,*
  И в церкви, сплошь уставленной лесами,
  Пытался вместе с Богом строить планы.
  Желая всё увидеть и разведать,
  Он вновь кружил по улочкам старинным,
  Заглядывал в кафе и магазины.
  Затем зашёл в "Палангу"* пообедать.
  Здесь чистота, цветы, уют, прохлада.
  И мысль: "Пожалуй, Вильнюс то, что надо"!
  3
  Он посетил объект командировки,
  Литовский институт станкостроенья.
  И за два дня, с привычною сноровкой,
  Собрал по теме данные и мненья.
  Прощаясь, угостил его директор
  Отличным кофе в светлом кабинете,
  И тут же предложил научный сектор
  С законным местом в собственном Совете.
  Директору, конечно, доложили
  О Сонинских трудах, глубоких знаньях
  И нынешних житейских колебаньях.
  О связях в Госстандарте не забыли.
  Решил хозяин должность и зарплату
  Такому предоставить кандидату.
  4
  И Юра, не откладывая дело,
  Занялся срочно поиском обмена.
  Три дня, как три минуты пролетело
  В исканиях коллег по переменам.
  Он посетил квартиры в Лаздинае, *
  Но заскучал при виде новостроек.
  Здесь счастлив тот, кто лучшего не знает.
  Хрущёвский дух, увы, здесь слишком стоек.
  И Архитекту* плавные обводы
  Прекрасны в виде сверху. А квартиры -
  Хрущёбы, как во всём советском мире -
  Скупая дань любимому народу.
  И Вильнюсский район орденоносный
  Для жизни Юре кажется несносным.
 
  5
  А в старом городе красоты и развалки,
  И блеск и нищета, и запах тлена.
  Имея опыт Молдаванской свалки,
  Сюда семья не совершит обмена.
  И, наконец, расстроенный и хмурый
  Он едет на Антоколь,* на смотрины.
  Последний шанс проверить хочет Юра,
  В душе не чая радостной картины.
  Вблизи от центра, под горой лесистой,
  Он видит дом ухоженный кирпичный.
  И улица на вид вполне прилична.
  От леса веет ветерок душистый.
  Здесь всё спокойно, чисто, аккуратно.
  Ходить, смотреть, дышать здесь так приятно!
  6
  Квартира, как одесская просторна.
  Хозяева в Одессу просто рвутся.
  И договор, составленный проворно,
  Теперь обменом может обернуться.
  Обмен квартиры - это эпопея,
  Сравнимая по хлопотам с пожаром.
  От справок и контейнеров тупея,
  Семья едва справляется с кошмаром.
  Но только в январе морозном, снежном
  Завершены обменные деянья.
  Печальный миг последнего прощанья.
  На сердце горечь и тоска и нежность...
  Одесса-мама, ты не позабыта -
  Твой образ вечен в сердце одессита!
  7
  В Литве зима сугробами накрыла
  Старинный Вильнюс - улицы и парки.
  Белым-бело! Свободное светило
  Сияет в небе празднично и ярко.
  Мороз - за двадцать. Катятся детишки
  На санках с горки. Им ничто морозы!
  И галки, как упрямые мальчишки,
  Решают на снегу свои вопросы.
  Январский Вильнюс ломится от света.
  В глазах темнеет от его напора!
  Но краток зимний день, и очень скоро
  Угаснет луч небесного привета.
  Холодный зимний сумрак неизменно
  Наполнит город зло и откровенно.
  8
  А утром зорьки нежные разливы
  Зажгут кресты церквей, снега окрасят,
  Запляшут в окнах стаей шаловливой
  И лес нагорный жемчугом украсят.
  И новый день над городом восстанет,
  Как праздник чистоты и совершенства.
  И, кажется, что солнце не устанет
  Дарить земле здоровье и блаженство.
  Однако всё прекрасное не вечно -
  Зима приносит бури и невзгоды,
  Но, к счастию, зима - лишь время года.
  Она не может длиться бесконечно!
  Порою зимней, в лучшую погоду
  Всё ждёт весну - и люди, и природа!
  9
  А Сониным морозы не помеха!
  Не перечесть забот их и открытий.
  Им внове лес и зимние потехи.
  Их жизнь полна движенья и событий.
  Максим устроен в школу, с домом рядом.
  Татьяна с Юрой город изучают.
  И каждый день одесским свежим взглядом
  Особые моменты отмечают.
  В троллейбусах им непривычно тихо,
  И в магазинах очереди чинны.
  Никто не молвит слова без причины,
  Не засмеётся, не пошутит лихо.
  А если "бросишь хохму" по привычке,
  Её воспримут, как поэму птички!
  10
  Соседи по подъезду симпатичны -
  Чиновники, работники науки.
  Всегда опрятны, сдержаны, приличны,
  Всегда в делах своих не знают скуки.
  Уборка, стирка, изредка вязанье,
  Стремленье не отстать от общей моды.
  По выходным - у всех одно желанье -
  С утра весь дом спешит на огороды.
  А зимними глухими вечерами
  Людей спасают телевизор, пресса...
  Да, Вильнюс, братцы, это не Одесса!
  Тут вас не ждут и не приходят сами.
  Лишь изредка гостят по приглашенью
  По праздникам и в виде исключенья.
  11
  Но Танечка не может без общенья.
  Она своих соседок навещает,
  Зовёт к себе, не ведая сомненья,
  И смело все обычаи ломает.
  То пишет маслом старого соседа,
  То привечает пирогом соседку
  И, по привычке южной, непоседа,
  Со всем двором беседует нередко.
  Соседи ценят искренность Танюши,
  И собственной клубникой угощая,
  Вполне серьёзно Тане объясняют,
  Что листья нужно чистить и не кушать.
  Наивные соседи полагали,
  Что Сонины клубники не едали.
  12
  Знакомства, разговоры, эпизоды...
  С подобным Юрий прежде не встречался
  И странным взглядам местного народа
  Он всякий раз безмерно удивлялся:
  Почти что все уверены, без шуток,
  Что без литовских молока и мяса
  Москве-столице не прожить и суток,
  А без колбас Россия вымрет сразу.
  И потому бананов не хватает,
  Что временно литовская природа
  Им не даёт расти на огородах,
  И их запасы в мире тихо тают!
  С усмешкой, грустно, с ироничной тенью,
  Но все вокруг тверды в таких сужденьях.
  13
  Недели три тянулось обустройство,
  Дни суеты приятной и свободной.
  Но Юру донимает беспокойство:
  Ведь Сонин не привык быть безработным.
  К тому же деньги тратились бездумно -
  От толстой пачки сантиметр остался.
  Пришёл конец загулам вольнодумным,
  И Юрий Сонин в институт собрался.
  И снова угостил его директор
  Отличным кофе в светлом кабинете,
  И объяснил, что места нет в Совете
  И упразднён на днях научный сектор,
  Поскольку Партия сказала, что раздуты
  В Союзе все КБ и институты.
  14
  Итак, один, без связей и работы,
  Мой Сонин - житель западной столицы,
  Рассчитывать не может на кого-то,
  И должен от нуля на свет пробиться.
  Он обошёл проектные "конторы",
  По профилю проверил институты.
  Везде тревожно, словно в лисьих норах,
  Обложенных охотниками круто.
  Идёт сплошное штатов сокращенье:
  Навек прости-прощай, родные стены!
  Порой трясутся даже КТНы.*
  Масштабы вызывают удивленье.
  За перекрой науки взявшись "тонко",
  ЦК с водицей выплеснул ребёнка!*
  15
  И много лет наука прикладная
  Стихийными подачками кормилась,
  Упрямилась, сдаваться не желая,
  А позже понемногу развалилась.
  Теперь в науку Юре не прорваться.
  Места в НИИ закреплены, как троны.
  Печально, но не стоит и пытаться
  Пройти сквозь местных кадров оборону.
  Но нужно ведь устроиться куда-то!
  С заводом он покончил безвозвратно.
  И нет дороги Сонину обратно.
  Куда теперь податься кандидату?
  И он спасенье видит в битой карте -
  В привычном и знакомом Госстандарте.
   16
  Звонок в Москву - далёкую столицу,
  Часок, другой на все переговоры,
  И всё. И утром должен он явиться
  В Литовский Центр, согласно договору.
  С ним новый шеф любезно-осторжен.
  Не взять не может, доверять не хочет.
  От госнадзора Сонин отгорожен
  И нынче над бумагами хлопочет.
  Бумаги здесь, однако, не простые!
  "Знак Качества" их подпись утверждает
  И прибыли заводам обещает.
  За этот Знак наценки золотые!
  Но вот момент фальшивый и печальный -
  Бумаги принимаются формально.
  17
  Три дамы в новом, чистом кабинете,
  Где пахнет кофе, уж четыре года,
  Пусть косвенно, но всё-таки в ответе
  За качество продукции заводов.
  Теперь к ним Юрий Сонин подключился,
  Четвёртым инженером оказавшись.
  Он в первый день работы отличился,
  Престижному заводу отказавши.
  Завод прислал начальника отдела,
  Но тот подавлен доводами Юры:
  Десятки нарушений процедуры
  И трёх стандартов Сонин вскрыл умело,
  Станка не видя, лишь по элементам
  Из чертежей и прочих документов.
  18
  Примчался главный инженер завода,
  И прямо к Юре с оскорблённой миной.
  Он хочет видеть хама и урода,
  Презревшего литовскую машину.
  Ему ответил Сонин с удивленьем:
  "Политикой я здесь не занимаюсь,
  Мне не понятно ваше возмущенье,
  Но в качестве машин я разбираюсь!
  Машина ваша хороша, не скрою,
  И десять лет назад была бы в моде,
  Но в технике стареют, как в Природе -
  Подобного сейчас уже не строят.
  "Знак Качества" вам дать никто не сможет,
  И ваша ярость делу не поможет"!
  19
  И понеслась по кухням и заводам
  Молва о новом, мудром инженере,
  Который в Центре делает погоду
  И смотрит в корень, никому не веря.
  За месяц Юрий понял, в чём тут дело.
  Провинциальный дух и слухов скорость
  Себе на службу он поставил смело.
  Кто упрекнёт инспектора за корысть?
  Публично он устраивал разборку
  Представленных заводами пакетов,
  Разоблачал десятки пируэтов
  И отправлял подателя на порку.
  Молва об этих фактах украшалась
  И по Литве неспешно расползалась.
  20
  И вскоре, как в провинции ведётся,
  На Сонина ярлык навешен славный:
  "Он видит всё. Над хитростью смеётся
  По качеству машин не знает равных"!
  Но, вместе с тем, народ в недоуменье:
  Ведь заключенья Сонинские - кара
  Любителям завышенного мненья
  О качестве литовского товара!
  Бытует это мненье повсеместно,
  И СМИ его питают бесконечно.
  "Литва машины делает навечно", -
  Считает большинство хозяек местных.
  А их мужья покорно жёнам вторят,
  Ведь знают - никогда не переспорят.
  21
  Так постепенно Юра привыкает
  К работе, к людям, к новым отношеньям.
  Он в прозу жизни вдумчиво вникает
  И не торопит шефа с повышеньем.
  Он научился не шутить с народом -
  Ведь не поймут и в дурачки запишут,
  Серьёзно говорит об огородах,
  Свою в Литве нащупывая нишу.
  Он никого не гладит по головке,
  Но выглядит не грубо, не нахально -
  Подход у Юры индивидуальный,
  Но объективность он не прячет ловко.
  И день настал - пришли от окруженья
  К нему авторитет и уваженье.
  22
  А, между тем, литовская природа
  Блистательное выдала им лето -
  И дождь грибной, и тихую погоду,
  И море свежей зелени и света.
  И Сонины, забыв про всё на свете,
  Бывают и в лесах и на полянах.
  Купаясь в первом прибалтийском лете,
  Они от ароматов леса пьяны.
  Им чуден вид рубинов земляники,
  И меж кустов с корзинкой проползая,
  Свой первый гриб старательно срезает
  Мой Сонин, чёрно-синий от черники.
  И к ночи, от усталости шатаясь,
  Семья поёт, из леса возвращаясь.
  23
  Татьяну и Максима тянет к лесу.
  Они его зелёные картины
  Читают, как таинственную пьесу.
  И древний лес ласкает маму с сыном.
  То их одарит россыпью лисичек
  На нежном мху призывом золотистым,
  То удивит нарядом пёстрым птичек,
  То увлечёт тропинкою росистой
  Во тьму оврага, в заросли крушины,
  И, вдруг, откроет неприметный сразу,
  Невидимый неопытному глазу
  Обширный остров рдеющей малины.
  Душа ликует, тут уж не до скуки.
  И в соке ягод губы, щёки, руки!
  24
  Однако Тане хочется трудиться.
  Она привыкла к обстановке людной.
  И Танечка решила обратиться
  Опять к работе, для неё не трудной.
  Прошлась по магазинам и по базам -
  Ведь здесь нужны дизайнеры извечно.
  Но Тане отказали все и сразу -
  Надменные, чужие бесконечно.
  Один директор, менее нахальный,
  Сказал - необходимо для начала,
  Чтоб Таня всем канонам отвечала
  И выставкой блеснула персональной.
  "У нас в рекламе люди с пониманьем -
  Художники с большим образованьем"!
  25
  Картин у Тани много накопилось -
  Портреты, натюрморты и пейзажи.
  Она на суд комиссии явилась:
  Своё искусство им она покажет!
  Комиссия тиха и равнодушна.
  Туманным оком смотрит на картины
  И вслед за председателем послушно
  Молчит с многозначительною миной.
  "Вам лучше удаются натюрморты", -
  Промолвил член комиссии лощёный.
  Ему кивнул согласно кворум сонный,
  А Таня всех в душе послала к чёрту! -
  "Но выставка на днях уже начнётся.
  Для вас сейчас там места не найдётся".
  26
  И тут вошла художница из местных.
  Комиссия заметно оживилась.
  Татьяна им совсем не интересна -
  Вошедшей и приветствия и милость.
  Та открывает им свою работу.
  И Таня тоже смотрит поневоле.
  И видит луг пожухлый и болото,
  А, может, перепаханное поле?
  К картинке председатель подплывает,
  Читает под картиною названье
  И, излучая радость и признанье,
  "Какое море"! - громко восклицает.
  Дана творенью высшая оценка.
  А Танины труды для них, что стенка!
  27
  От этих встреч Татьяна загрустила.
  Она ведь пишет крепко, пусть по-женски.
  Но что поделать, и права и сила
  У этих судей полудеревенских.
  Её, как мог, утешил Сонин старший,
  Уговорил, привёл в порядок чувства.
  Решили не устраивать демарши,
  А изучить литовское искусство.
  Музеи оказались пустоваты
  И живопись бедна, скромна и пресна,
  В своей основе малоинтересна,
  А экспонаты в массе простоваты.
  Картины современных корифеев
  Ни мастерством, ни живостью не веют.
  28
  Когда же Сонины собрать хотели
  Здесь мненья о картинах, сколько можно,
  Они от всех один ответ имели -
  Расплывчатый и крайне осторожный:
  "Конечно, в этом я не понимаю, -
  Тянули и учёный и сапожник, -
  Но имя "А" в республике все знают,
  Профессор "Б" - известный всем художник"!
  И взоры отводя, интеллигенты
  Из жизни "А" уныло и натужно
  Расскажут три подробности ненужных,
  Из жизни "Б" какие-то моменты.
  И будто на негласном карантине,
  Их мненья об искусстве и картине.
  29
  Ну, парадокс! Какая тьма народу
  Здесь учится в художественных ВУЗах.
  В отрыве от родимых огородов,
  Копается в Смуглявичюса Музах*,
  А рисовать, как это ни банально,
  Но, право, видит Бог, до сей минуты
  Людей не учат профессионально
  Профессора в литовских институтах.
  Но те, кто отучился, прямо сходу
  Натягивают Рембрандта береты,
  И – «кисти гениальные поэты»,
  Прямуют на Олимп без перехода…
  А весь народ не смеет и пытаться
  В их сущности бездарной разобраться.
  30
  Торговля, институты и заводы
  Набиты до возможного предела
  Художниками вильнюсской породы,
  Которым не нашлось в Худфонде* дела.
  А те, что через Фонд заказы шпарят,
  Те в небесах финансовых витая,
  По метру в час свои картины жарят
  И стены предприятий выстилают.
  И деньги к ним идут большим потоком -
  В Литве художник - это вам не кто-то!
  Худфонд продаст труды его в два счёта,
  Глядишь, и дом построен ненароком!
  Профессия престижная на диво.
  И жить ему не запретишь красиво!
  31
  Любой художник в Вильнюсе элита.
  В свой круг здесь чужаков не допускают.
  Родной кормушки мощная защита
  Всех инородцев мягко отвергает.
  Познавши эти грустные моменты,
  Трагедии не делает Татьяна.
  Она идёт в Госстрах простым агентом,
  Оставив мысль о поприще желанном.
  И, вскоре, находившись по столице,
  Взахлёб семье рассказывает дома
  О всяких страхования приёмах,
  Об интересных случаях и лицах.
  А вечерами светлыми всё лето
  И натюрморты пишет и портреты.
  32
  У Юры на работе измененье -
  Он переведен в госнадзорный сектор:
  На пять рублей оклада повышенье
  И должность - "Государственный инспектор".
  Теперь опять, как в масло нож нагретый,
  Войдёт он в суть продукции заводов.
  Теперь узнает он не по газетам,
  А изнутри, в цехах её природу.
  Какое море шансов и открытий!
  И Госнадзора суетная проза
  Для Юрия сияющая роза
  Грядущих интересных перипетий.
  Опять приходят дни его свободы.
  И ждут его машины и заводы.
  33
  И вот он на заводе с предписаньем.
  Он долго ждёт в приёмной приглашенья.
  Да, Вильнюс - не Одесса! Ни вниманья,
  Ни капли к Госнадзору уваженья.
  Но Юрий весел. Знает - это просто
  Такой приём давным-давно известный.
  Он называл его "болезнью роста"
  Директоров больших заводов местных.
  Три дня проверки всё переменили,
  А на четвёртый, после испытаний,
  Свернулась гордость, словно рог бараний.
  Директора, как будто подменили.
  И Сонина притихшая элита
  Сопровождает всюду, словно свита.
  34
  Не ведая ни страха, ни позора,
  Заводы жили мирно и вольготно.
  Железные объятья Госнадзора
  Их не держали бдительно и плотно.
  Контроль заводов, в принципе формальный,
  Вели, подчас, легко и неумело.
  Не раз в проверке оппонент нахальный
  Инспектора обманывает смело.
  И родилась легенда постепенно,
  Её в Литве расскажут даже дети,
  О том, что лучше всех на белом свете
  Литовские машины, несомненно.
  А как же быть с потоком рекламаций?
  Для их гашенья много комбинаций...
  35
  Закончена проверка. На Совете
  Читает акт контроля Госинспектор.
  В обширном, модерновом кабинете
  Совет завода. Во главе директор.
  Читает Сонин ровно и спокойно
  О недостатках крупного масштаба,
  О качестве деталей непристойном,
  Об испытаньях, проводимых слабо.
  И в заключенье - прямо к руководству:
  "Всем ясно, как серьёзны нарушенья.
  Три месяца уйдёт на исправленья,
  Грозит вам остановка производства".
  Все споры позади. Осели в акте
  Одни лишь сокрушительные факты.
  36
  В Литве такого раньше не бывало.
  Вопрос в Совмине дважды разбирали.
  Таинственных подробностей не мало
  В Правительстве о качестве узнали!
  Заводу дали срок - одну неделю:
  "Убрать, наладить, сделать исправленья".
  (На это нужен год на самом деле).
  И вот у Юры снова направленье.
  Он должен подтвердить, что всё в порядке,
  Что чертежи до точки соблюдают,
  Что все станки стандартам отвечают,
  Что начисто исчезли недостатки.
  Что сделаешь? Работа есть работа!
  А качество - на совести завода!
  37
  С каким подъёмом встречен был инспектор!
  При всём народе Сонину навстречу
  Из кабинета вышел сам директор
  С улыбкой милой и приятной речью.
  А в кабинете - ни следа нахальства,
  На лицах благодать и уваженье -
  Приехало московское начальство
  Из Главка, чтоб исправить положенье.
  И полетели по цехам, отделам
  Инспектор Сонин и сопровожденье,
  Но Юра видит, что его решенье
  Не может в акте отразиться в целом.
  Придётся, чтобы ненависть не сеять,
  Двойную бухгалтерию затеять!
  38
  В конце работы пригласил директор
  Гостей и Юру в баньку пообедать.
  На всех заводах этот славный сектор
  Придётся Юре в будущем изведать.
  "А ля пейзан" - убранство интерьера,
  Сухой парок хвоёй благоухает,
  А на столе, уставленном без меры,
  Полным-полно, чего душа желает.
  Копчёный угорь с пивом золотистым,
  Шашлык бараний с водочкой холодной
  И цепеллин - дитя любви народной,
  Грибы, салаты, свежий хлеб душистый...
  И после трёх, в сумбуре разговоров,
  Всё явственней мотив переговоров.
  39
  А пир горой! Но вот начальник Главка
  Одним из первых выйдя из сраженья,
  Как спелый плод, скатился на пол с лавки
  Его сразило головокруженье.
  "Уставшее" начальство подхватили
  И с уваженьем к возрасту и сану,
  В сторонке на диване уложили.
  Ни разу не промолвив слово "пьяный".
  Второй москвич - специалист по ГОСТам,
  Всё толковал о дружбе и вниманье,
  О творческом взаимопониманье,
  И усидел ещё четыре тоста.
  А трезвых в баньке двое - сам директор
  И пивший воду опытный инспектор.
  40
  В простынке белой, словно в римской тоге,
  Директор исподволь и осторожно
  Доводит Юре: "Весь завод в тревоге.
  Исправить всё так быстро невозможно"!
  Но что слова? Прекрасно Сонин знает
  Без слов и просьб завода положенье.
  Директора судьба, он понимает,
  Сейчас зависит от его решенья.
  И, как в Одессе, твёрдо и степенно
  И так же, относительно бескровно,
  Давить начнёт он вдумчиво и ровно.
  И качество получит постепенно.
  А вслух сказал: "Ну что ж, разделим факты -
  Одно для нас, решимое - для акта!"
  41
  Потом добавил: "Через месяц ровно
  Проверю лично, вы уж не взыщите,
  Всё то, что ныне принято условно.
  Как быть, что делать - сами поищите!
  Но, если основные недостатки
  К визиту моему не уберёте,
  То... впрочем, сами знаете порядки,
  Не первый день на свете ведь живёте".
  Директор счастлив - нужная отсрочка
  Дана без лишних просьб и униженья.
  Силён инспектор новый без сомненья.
  И свой расчёт он доведёт до точки.
  Он крут, но прям. С таким работать можно.
  Но только честно, без уловок ложных.
  42
  И вскоре на больших заводах края
  Инспектора встречают с уваженьем.
  Теперь везде его подходы знают
  И не трубят при нём о достиженьях.
  Проходят дни и годы пролетают.
  Здесь плодотворна Сонина работа -
  Его труды машины улучшают.
  Дефектов поиск для него - охота!
  Он в институтах лекции читает,
  Статьи и книги пишет о контроле,
  О качестве труда первичной роли...
  Но почему душа его скучает?
  Нельзя грешить на жизни монотонность.
  Так отчего ж неудовлетворённость?
  43
  Всё очень просто - Вильнюс не Одесса!
  Хорош, но чужд и в радости и в горе.
  Не схожи их пути и интересы,
  А лес грибной не заменяет море.
  Но более всего печалит Юру,
  Привычного лишает наслажденья,
  Литовской музыки унылая фактура
  И редкие оркестров выступленья.
  Сандецкис и Домаркас*, оркестранты,
  Два-три сопрано, как всегда Норейка,
  Певцов Литвы короткая скамейка.
  Здесь на виду такие музыканты.
  Солисты же не блещут божьим даром,
  Трактовкой, звуком и репертуаром.
  44
  Лишь изредка меняли положенье
  Гастроли выдающихся артистов.
  Для Юрия и счастье и спасенье
  Творенья скрипачей и пианистов,
  Которых в установленном порядке
  Москва и Питер, Киев и Одесса
  По утверждённой свыше разнарядке
  По городам гоняли и по весям.
  И он понять не может, в чём тут дело:
  В Литве - консерватории и школы,
  Так отчего, как в мире баскетбола,
  Им не достигнуть славного предела?
  Возможно дело тут в душе народной -
  В романтике садово-огородной?
  45
  Народ литовский очень любит хоры.
  Они серьёзны, профессиональны.
  Репертуар разучивают споро.
  Они по-деловому музыкальны.
  Собравшись в общий хор на праздник Песни
  Под сводами в зелёном Вингис парке*,
  Охотно, добросовестно и честно
  Поют весь день - ни сбоя, ни помарки!
  Но пенье это - не предмет искусства.
  Оно несёт сплочённость. И свобода
  Стучит в сердца литовского народа
  И будит бунта дремлющее чувство.
  И праздник Песни, хоровые страсти -
  Скорее фига для советской власти!
  46
  А славная литовская эстрада,
  Соседям уступающая резко,
  Не знала, не узнает и не надо
  Своих Р.Паулса, Л.Вайкуле, А.Вески.
  Два-три солиста, парочка певичек,
  С открытой тягой к образцам заморским,
  Таков набор эстрадных серых птичек
  С образованием консерваторским...
  И вечерами некуда податься.
  Кого-то рестораны соблазняют,
  Но Сонины в них вовсе не бывают,
  И Юрий начинает раздражаться.
  Но тут судьба подбрасывает ловко
  Отличную ему командировку.
  47
  Заданье: вместе с шефом в Питер ехать.
  Проверить достоверность, объективность
  По качеству продукции успехов.
  Не медлить. Проявить оперативность.
  Мы знали с детства: вещь из Ленинграда
  Как правило, солидна и пристойна.
  Она без брака сделана "как надо"
  И, значит, "Знака Качества" достойна.
  Но часто это славное явленье
  Заводы Ленинграда нарушают
  И чистый, светлый образ разрушают,
  В народе вызывая подозренье,
  Что далеко не всё из Ленинграда
  На самом деле сделано "как надо".
  48
  И здравствуй, Ленинград! Какое счастье
  Опять увидеть северное диво.
  С улыбкой вспомнить молодые страсти
  За далью векового перерыва.
  Ну, пусть не век, но четверть века ровно
  Не видел Юра северной столицы.
  И вот она - вещественна, огромна:
  Её Нева, её дворцы и лица,
  Её, как луч, прямые магистрали
  И стройные ростральные колонны,
  Как прежде, на посту своём бессонном.
  И гордый император рвётся в дали!
  И обнимает Сонина по-братски
  Толпа людская, воздух ленинградский.
  49
  А Юрин шеф впервые оказался
  Средь ленинградских каменных просторов.
  Сначала он немного растерялся,
  Но вскоре сам затеял разговоры
  О том, что всё здесь создано Растрелли,*
  Что Клодт* - он скульптор, вроде бы, французский,
 Что местный цирк построил Чинизелли*,
  И Монферран*, конечно же, не русский.
  Готовился к поездке Лазарайтис.
  Своею эрудицией гордился -
  Он над энциклопедией трудился,
  Как над своей поэмой Межелайтис.
  И сделал вывод - нет здесь русской Музы.
  Санкт-Петербург построили французы.
  50
  А Юра с шефом спорить не желает.
  Упрямство шефа не пробить мгновенно.
  За две недели, Юра это знает,
  Он шефу всё покажет постепенно.
  Товарищ Лазарайтис - фрукт упрямый.
  Он горожанин в первом поколенье.
  Из хутора, от вольной жизни прямо
  Он в Каунас отправлен на ученье.
  Пять лет студент. Два года мастер цеха.
  Плюс партбилет, плюс статус социальный,
  Плюс рост и вес, плюс взгляд на жизнь   реальный
  Залог его законного успеха.
  Вот так вошёл он в золотую квоту
  Нацкадров на ведущую работу.
 
  51
  Он понимает в технике не слишком,
  На уровне езды в автомобиле.
  Образованье ровно, без излишка,
  Как холодец в уме его застыло.
  Но опыт руководства коллективом
  (Он десять лет начальник Управленья)
  И нити связей, что в его активе,
  В нём несколько раздули самомненье.
  Он матерел, в объёме раздаваясь,
  Одет, побрит, пострижен Лазарайтис
  Не хуже, чем известный Адомайтис,
  В душе крестьянским парнем оставаясь.
  Он любит женщин полных и красивых,
  Три капли в баньке и, конечно, пиво.
  52
  Он в Ленинграде - такт и осторожность.
  Но знает: Сонин за три дня от старта
  Использует отличную возможность
  И выполнит заданье Госстандарта.
  И Сонин с нескрываемым весельем
  Трудился, как всегда неугомонно,
  И доказал, что важным трём издельям
  "Знак Качества" присвоен незаконно.
  Потом убрали "Кировец" по-братски,
  Решив, что будет слишком неприлично
  И, более того, аполитично
  Порочить славный трактор ленинградский.
  И Сонин согласился с кислой миной
  Не видеть дискомфорт его кабины.
  53
  Закончилась проверка символично.
  И ход её для Юры не был новью.
  А ленинградцы поняли отлично,
  Что дело завершилось «малой кровью».
  На радостях банкет им закатили
  В гостиничном шикарном ресторане
  И по музеям питерским пустили,
  Заранее составив расписанье.
  Петродворец с сияющим Самсоном,
  И Эрмитажа дивные творенья,
  И русских мастеров произведенья
  Увидел Лазарайтис потрясённый.
  Он так взволнован, что ему не спится,
  К полуночи он к Сонину стучится.
  54
  Не видит Юра шефа и не слышит.
  Он в телевизор всей ушёл душою.
  Рахманиновской музыкой он дышит -
  Концертом фортепианным из "Большого".
  Второй Концерт своей волшебной темой
  Всегда тревожил Юру бесконечно.
  Будила в сердце странная поэма
  Тоску и счастье жизни быстротечной.
  И замер Лазарайтис поражённый:
  Ведь он не знал, что инженер нормальный,
  Не просвещённый школой специальной,
  Так может слушать музыку влюблено.
  И постояв минуты три, быть может,
  Ушёл - не стал он Сонина тревожить.
  55
  А через день они уже в полёте.
  Их Вильнюс ждёт уютный и домашний.
  И Лазарайтис дремлет в самолёте.
  И Ленинград уходит в день вчерашний.
  А Юра рад: зажгло его вниманье,
  Поездок и походов перегрузки
  В душе у шефа проблеск пониманья
  Огромности культуры сложной русской.
  На сердце Юры гордость и отрада.
  Ведь суждено ему идти по свету,
  Неся в душе тепло культуры этой
  И малую частицу Ленинграда.
  Его дела и чувства - всё в порядке.
  ... А самолёт заходит на посадку.

Примечания:

*; Пан Тадеуш. Перевод с польского С.Мар (Аксёновой)
*; Вилейка – Вильняле – речка, пересекающая Вильнюс.
* Башня Гедеминаса – полувосстановленные руины замка основателя Вильнюса –
смотровая площадка.

* Костёл Анны - середина 16-го века, готика, кирпич.
* Ресторан в центре Вильнюса.
  * Лаздинай - построенный к 1974 году, орденоносный район Вильнюса.
  * Архитекту - кольцевая улица Лаздиная.
  * Антоколь - Антакальнис - непромышленный, тихий и лесистый район Вильнюса.
 * КТН - кандидат технических наук.
 * Речь идёт о знаменитом Постановлении ЦК КПСС и СМ СССР о сокращении расходов НИИ и КБ в 80-х гг.
* Смуглявичюс (1745-1807)-первый завкафедрой живописи вильнюсской школы изящных искусств.
  * Художественный Фонд - госорганизация, ведавшая организационными и коммерческими вопросами изобразительного искусства в СССР. 
 * Сандецкис и Домаркас - дирижёры и художественные руководители соответственно камерного и симфонического оркестров Вильнюсской филармонии.
* На эстраде Вингис - парка ежегодно  проводится многотысячный праздник Песни
  * Растрелли Варфоломей (1700 - 1771) - рос. архитектор, всю жизнь работавший в С.Петербурге.
  * Клодт Пётр (1805 - 1867) – рос. скульптор. Жил и работал в С.Петербурге.
  * Чинизелли Гаэтано (1815 - 1867) - глава династии цирковых артистов. Жил и работал в России.
  * Монферран Август (1786 - 1858) - рос. архитектор, представитель позднего классицизма.


Рецензии