Воспоминания январским утром

   Солнечное январское утро. Старый заброшенный парк на берегу пруда у Пехорки. Зима царствует вокруг, напоминая декорацию к сказке А.Н. Островского «Снегурочка». Меня встречает аллея, засыпанная свежим пушистым снежком, а узкая «сеточка» сорочьих следов приглашает последовать за собой в царство непроходимых сугробов и серебристого инея. Парк, насквозь просвеченный утренним солнцем, застыл в безмолвном оцепенении, и только синички стайками копошатся в ветвях, стряхивая снежинки на белое кружево под стволами. Их тонкий писк слышен издалека, а ёлки развесили на ветвях белоснежные шали и застыли, как часовые на посту. На их стволах сияют узоры, тонко вычерченные прозрачным инеем, а каждая иголочка надела по снежинке, словно маленькое кружевное платьице. Это почти цитата из моего школьного сочинения из четвёртого класса. А сочинение мы писали после прогулки в лесу с нашей учительницей – Светланой Васильевной Луховицкой (в замужестве – Кораблёвой).

   Старые липы нарядились в белые пушистые кафтаны, а кусты сирени принакрылись снегом и притаились в своём уютном убежище до весны. Сразу и не поймёшь: сугроб это, или куст, который оживёт в мае и покроется душистыми цветами. А рядом дремлет в сугробе старый пень в белой шапочке. А, может, это лесовичок присел в снегу и подглядывает одним глазом: кто это бродит в его снежном царстве, нарушая хрустальную тишину?

   А на соснах молчаливо расселись вороны, охраняя покой зимнего парка. Лишь изредка свалится с ветки снежный ком, и тогда снежинки долго кружатся в морозном воздухе, перед тем как упасть на белую шаль сугроба. Они переливаются на солнце алмазными искорками, и даже не верится, что это царство белоснежных накидок, шалей и шапочек летом окрашивается в изумрудный и малахитовый шёлк!
Резкий сухой щелчок возвращает меня к действительности: это треснула от мороза ветка столетнего дуба! На берегу пруда тропинка заканчивается, но откуда-то справа «появляется» свежая лыжня, ведущая по склону на заснеженную акваторию пруда. Снежное поле искрится на солнышке, слепит глаза, а от стволов на снег ложатся голубые и розоватые тени, чуть присыпанные по краям золотистой пудрой. Так бы и гулять здесь, забыв о суете повседневной, вдыхать свежий морозный воздух и благодарить в душе каждый миг этого чудесного январского утра!

   На календаре – XXI век, но, каждый раз, бывая в Кучино, я нахожусь во власти своих детских впечатлений! И в это январское утро мне вспоминается один морозный день зимних каникул, когда мы совершили незабываемую лыжную прогулку. Мы – это я и мои двоюродные братья, Владик и Женя, и любимая наша сестричка Лена, и батюшка их – дядя Вова – бессменный предводитель наших лыжных компаний!

   Пройдя «без дорог» старым парком у Пехорки, мы решительно спускаемся по снежному насту в акваторию пруда, где заманчиво блестит свежая лыжня! Кто-то уже опередил нас и оставил свой «автограф» на пуховом ковре пруда. Кто бы это ни был, наш долг – взять реванш и первыми добраться до «американских горок» – холмов у дальнего верхового болота, где мы восстанавливали душевные силы после «изнурительных» школьных занятий.

   Итак, цель поставлена! Единолично завладев лыжнёй, мы спешим по центру пруда в сторону местного санатория и вскоре сворачиваем в левый приток Пехорки – лесистый (в те благодатные времена) овражек, по которому в Пехорку бежит ручеёк из Лесного пруда. Пруд этот (у «птицерассадника») – место наших летних прогулок, а теперь мы должны пересечь его по снежному бархату до лесного родника. Вода в роднике железисто-карбонатная: я проверял это потом в лаборатории. Рядом – густая ольховая роща, густо заросшая в июне колючей крапивой, скрывающей в своей яркой зелени ароматные цветки душицы. А душицу мы добавляли в наш знаменитый кучинский чай («кучай»). Чем он так заменит, это только нам известно, да ещё нашей бабушке, Татьяне Васильевне, которая обожала чай и пила его по старинному «купеческому способу: держа блюдечко тремя пальцами правой руки! Чай от этого становился на порядок вкуснее (по словам бабушки). Мы верили в это свято, но сами пили «нектар лесов» из простых фарфоровых чашек.

   Но опять я невольно вернулся в объятия лета, а в январе родник делает вид, что спрятался в толще льда. Однако намётанный глаз тут же обнаружит его уловку. Поверх снежного наста «бежит» извилистая полоска слегка побуревшего наста – вот где струится под снегом слабый поток. Значит и зимою жив родничок!
Послав ему привет, мы направляемся дальше: между ручьём и лесной опушкой красуются уже две лыжни, да и народ явно прибывает – как магнитом притягивают его к себе лесные горки! И вот желанная цель достигнута: мы взбираемся на вершину ближайшего холма. Сначала, как заправские альпинисты, победно осматриваем окрестности. Январский лес великолепен. На ёлках красуются поистине королевские кафтаны из отборного лебяжьего пуха, а вокруг Солнца высвечиваются два концентрических круга – это гало (зимою в Кучино это не редкость, но каждый раз – глаз не оторвёшь). Пока наслаждаемся природой, морозец даёт себя знать (всё-таки двадцать пять градусов со знаком минус). Пришло время разогреть «дрожащие» косточки.

   «Полёты» с горки чем-то напоминают репетицию циркового представления. Стоишь, разминаешься, собираясь в «комок» для первого шага, и вот – решительный бросок! Всё хорошо, только творца известной поговорки никак не обманешь: «первый блин – комом»! Лыжи в конце спуска, потеряв управление, врезаются в пушистый сугроб! Хорошо, если это не запорошённый снегом куст рябины, а просто обычный сугроб, гостеприимно принимающий лыжника в свои пуховые лапы! Неудача только окрыляет, поэтому, скорее назад, к вершине, в надежде, что твой «пируэт» никем не замечен.
А горка полна народа! Трёхлетний малыш, пыхтя и решительно, преодолевает крутой подъём, и как-то совестно называть его «малышом». Уже сейчас верится, что из него получится известный спортсмен! А Владик уже успел дважды преодолеть спуск и подъём! Вот он гордо стоит на вершине и одобрительно посматривает на карабкающегося малыша – вспоминает свои первые шаги в спорте. А на часах уже вторая половина дня: пора собираться в обратный путь. Возвращаемся уже знакомой лыжнёй к лесному роднику. На этот раз огибаем его слева и по сосновой просеке вступаем в дачный посёлок. Улица «Северного виноградарства» (теперь – просто «Виноградная») торжественно приветствует наш кортеж дружным лаем собак, собачек и разного рода собачонок: хор хоть и нестройный, но для слуха весьма приятный.
По липовой аллее шествуем к парадному спуску к Пехорке. Ещё сохранились «древние» стены главного дома имения Дмитрия Павловича Рябушинского и столетние липы за оградой! Но нас властно влечёт к себе шум водопада! Под мостом, в окружении бирюзовых глыб льда, бежит мощная струя воды! Пруд спит подо льдом и пушистой снежно-лебяжьей шубой, но под сим «покрывалом» живёт своей жизнью Пехорка! Не так активно, как летом, но всё же выбегают из-под ледового плена голубоватые водяные струи, безошибочно устремляются к плотине и восторженно сбегают вниз по пологому бетонному настилу! Хотя, лет двадцать назад их восторг был гораздо ощутимее.
Это было в «старые добрые времена», когда ещё существовал старый деревянный мост, и струи Пехорки вместо пологого спуска падали вертикально, демонстрируя вакханалию пены и брызг! А какой шум оглашал тогда всю округу! Рёв водопада был слышен чуть ли не от самой железнодорожной станции. Разумеется, в редкие минуты отсутствия на рельсах электричек, дальних поездов и громоздких товарных составов. Наблюдатель на мосту любовался незабываемым зрелищем. С левого «борта», если стоять лицом к главному дому имения Д.П. Рябушинского, зеленели метровые плети водорослей, которые, словно доисторические драконы, лениво купались в набирающих скорость струях Пехорки. А с правого «борта», где властвовал сам водопад, взгляд утопал в клокочущих пенистых брызгах, и от шума вибрировали брёвна, составляющие собою остов моста! Вода без оглядки бросалась в бездну, бешено клокотала, укрощая свой неистовый нрав, а потом, пенясь водоворотами, устремлялась в главное русло Пехорки, постепенно успокаиваясь, но вовсе не для того, чтобы считаться спокойной рекой. Это вам не соседняя Верея, а всё-таки Пехорка – она же из компании «избранных»: не все реки удостоены чести нести свои волны в Москву-реку! А Пехорка только этим и занималась. Более того, слившись с Москвой-рекой и набравшись смелости, река устремлялась к Волге-Матушке-реке, и так до самого Чёрного моря…

   Зимою водопад не так впечатлял воображение наблюдателя, но всё же был достоин пера художника уровня Айвазовского! Отдых на мосту под шум водопада – вот вам природная медитация: даже бегущая электричка не нарушает впечатления. Перестук колёс удачно вписывается в гармонию падающей воды, имитируя бархатный ритм литавр. Гало в небесах уже успело поблекнуть, да и морозец начинает пробираться под куртку: не сговариваясь, дружно направляемся к дому! Проспектом Жуковского добираемся до железнодорожных путей, переходим их, поленившись снять лыжи, а вот и «казарма», где квартируют путевые служащие. Наш «вековой» тополь виден издалека – он наш главный ориентир, центр нашей детской «вселенной», если хотите! Дедушка Вася встречает нас на углу, а бабушка Таня уже наверняка заварила ароматный «кучай»!

   Вот каким был один из многих январских деньков в славном году 1964-ом! Более полувека прошло, а как будто вчера это было! Память – изумительный инструмент нашего сознания. Кажется, всё безвозвратно забыто, а благодатная картинка может воскреснуть в один миг!