Репетитор

 У Чехова есть рассказ, который называется «Репетитор»,  он  мне очень нравится, потому, как я и сам, не раз побывал в такой ситуации.Некоторые знакомые, имея, как им кажется «одарённого» отпрыска, просили меня «поднатаскать» оного на  лоне изобразительного искусства. А мне всегда было муторно это делать, и я предлагал отдать их в изостудию. Но у мамаш и папаш всегда находились уклончивые ответы, типа, он или она неусидчивые и им очень сложно сосредоточиться, и тому подобное объяснение.
   Ну, это и понятно, родителям всегда кажется, что их ребёнок  не такой, как все, а значительно лучше и умнее остальных. Вот не успеет он ещё и пару слов сказать или спеть, как его тянут вокалом заниматься. Если начинает карандашом чёркать – сразу записывают в художники, а когда  активно бегает или прыгает, то тут же тянут в спортзал  на художественную гимнастику или футбол, не понимая, что у ребёнка развиваются различные центры мозга поэтапно, постепенно созревая к семнадцати годам.
  Поэтому происходят такие проколы – учили, учили ребёнка фигурному катанию, а он в итоге стал бухгалтером...
  А мне учить и объяснять – это целая мука.
Я лучше сам нарисую и скажу: « Делай, как я, а если не можешь – свободен!»
И я часто подрабатывал картинки своих учеников, чтобы они показывали родителям, тем самым оправдывая плату за репетиторство.
 Ну, нет у меня таланта к преподаванию…
   И вот, когда я жил в Абхазии, пошли мы как-то с Хозей, двенадцатилетним сорванцом, средним сыном моего приятеля, которому я помогал вместе ребятами в Гаграх строить кафе рядом с пляжем, поплавать.
  Покупались, позагорали, пацанёнок, понятное дело, усидеть на месте не мог, вот и шастал по пляжу туда – сюда.
Прибегает и спрашивает:
- Пять рублей имеешь?
Это, так всегда абхазы говорят.
Я отвечаю:
- Имею.
  И, даю ему железную монету. Он её радостно схватил и убежал, а через десять минут приходит с татуировкой на плече, на которой красовался орёл.
- Кто это тебе намалевал такую «красоту»? – интересуюсь, - и чего орёл без крыльев, а только голова?
 А он, немного смущаясь, говорит, что там недалеко сидит женщина под зонтиком и всем желающим рисует. Но, плечо у него маленькое, вот весь орёл и не поместился.
 Я засмеялся и спрашиваю:
- А поменьше нельзя было эту птицу наваять?
- Так она готовые бумажки накладывает и обводит, а он был только такого размера, - оправдывается Хозя.
 Мне даже стало немного интересно, что это за художник такой появился у нас на пляже.
 Когда мы уже возвращались, Хозя подвёл меня к молодой симпатичной девушке под голубым зонтом и в красном бикини. Она, не обращая ни на кого внимания, увлечённо толстым чёрным маркером малевала на плече крупного мужчины целую картину, а рядом на столике лежал альбом в красной пластиковой обложке.
  Открыв его, я увидел целую кучу различных рисунков очень оригинальных по сюжету и композиции. Понятно, что это всё  были картинки, скаченные из интернета, а она их только передирала и надо отметить, что весьма удачно. Было видно, что у неё, как говорят: «рука набита».
  Когда она закончила малевать и получила деньги, я сказал:
- Хорошо у вас это получается, а вы этому где-то учились?
 Она глянула на меня своими голубыми глазами из-под длинных ресниц, слегка прищурилась, видно привыкла к таким вопросам, а потом спросила:
-  Вы, какую картинку выбрали?  Куда вам нарисовать?
- Да, у вас столько интересных рисунков, что глаза разбегаются, а наваять я и сам могу, потому, как мы в какой-то степени коллеги. Я тоже художник, но боди-артом и тому подобными вещами не занимаюсь. Пишу в основном картины да делаю проекты экстерьеров зданий и интерьеров помещений.
Она видно не всё поняла, о чём я сказал, но решив поддержать разговор, спросила:
- А, вы, сюда приехали отдыхать?
- Да, не совсем. Меня пригласил мой знакомый  гостиницу и кафе ему построить: сделать проект, ну  и по строительству помочь, а то у него рабочих много, а толку – мало, а потом ещё и  родственники с Нового Афона  припахали. У них после войны надо дом восстановить, а с чего, и как начинать не врубятся.
  Тут на её симпатичном лице появилась улыбка и она сказала:
- А я думала, что конкурент объявился. Мне из-за этого пришлось из Геленджика перебраться сюда.
- А почему не в Сочи? Там же народу больше.
- Да, там такая мафия, что за всё приходится платить, так, что – не разгуляешься. А здесь попроще, сняла тут недалеко комнату, переговорила со спасателями – они не против, вот я второй день и работаю.
Я, не стал  много задавать вопросов, подумав: «Сразу, как-то неудобно, а то ещё подумает «чёртишто», поэтому, только добавил:
- Ну, удачи вам, а я тут рядом у знакомого кафе делаю. Так, что если чего потребуется - заходите.
И мы с Хозей пошли домой…
    На следующий день, поработав часов до одиннадцати, а когда началась жара, мы опять отправились на пляж, который был рядом с кафе. Мне было очень интересно, как там, у молодой девушки идёт бизнес?
  Нашёл я её сразу, по голубому зонтику и небольшой очереди из детей и парочку, мягко говоря, плотных животастых мужиков, которые, как ни старались их втягивать, у них не получалось. Дело в том, что долго держать свой организм в таком напряжении очень сложное и мучительное занятие. Поэтому, развернувшись спиной к художнице, они расслаблялись, отпуская брюхо в свое естественное состояние. Правда, временами пытаясь, подтягивать живот к своему первородному состоянию. Со стороны это выглядело, как камера на колесе – то её накачивали, то она опять сдувалась.
  У меня такой проблемы никогда не было, потому, как в Абхазии я ещё больше скинул вес - каждый день, проплывая, как минимум по два километра.
 Приезжавшие ко мне жёны и знакомые, говорили: «Ну, ты похудел, через живот можно позвоночник прощупать»,  но я себя ощущал в хорошей физической форме.
 А, одной своей располневшей «бывшей», даже посвятил такие строчки:
                Ты, всё толстеешь и толстеешь,
                Твоим словам – в противовес,
                Я всё – худею и худею,
                Хоть не имею лишний вес…
   Поэтому решил не присоединяться к этим "спортсменам", качавшие таким образам пресс, а пойти по плавать.Это заняло минут двадцать. И когда я вернулся к месту дислокации татуировщицы, то она, как раз разрисовывала последнего клиента.
  Мужик, сидя на стуле, как не пытался втянуть живот у него из этого ничего не выходило. Поэтому, окончательно расслабившись и разомлев на солнце, он сидел спокойно со взглядом смерившегося  мерина, которого ведут на убой.
Когда экзекуция закончилась, я подошёл к девушке и сказал:
- Привет,  мы вчера так и не познакомились. Меня зовут  Евгений!
- А меня – Елена!
- Очень приятно, два имени и оба на букву «Е», - попробовал я немного сострить.
Она, видно, шутки не поняла, и просто спросила:
- А, вы здесь только проектами и стройкой занимаетесь, или ещё и картины рисуете?
- Вообще-то картины не рисуют, а пишут, - заметил я, - у меня здесь есть мастерская у моего знакомого Клюева Анатолия, он редактор местной и сочинской газеты, где и я тоже немного подрабатываю.
   Последние слова на Елену произвели, как мне показалось, большое впечатление и она сказала:
- Я, ведь нигде не училась, так, с детства ходила в кружок рисования, вот немного и поднаторела, а мне так хочется научиться рисовать картины.
Я, было дело, чуть опять её не поправил, что картины не рисуют, а пишут, но решил, что не стоит сразу «напрягать» девушку терминами, а для начала пригласить её к себе в мастерскую, чтобы немного научить  основам живописи.
- Ну, если вам будет интересно, - сказал я, как можно непринуждённее, - то я бы смог преподать несколько уроков изобразительного искусства.
    Она на секунду задумалась, типа, стоит ли принимать такое заманчивое предложение, нет ли тут какого-нибудь подвоха? Но потом легко согласилась и мы с ней условились, что после того, как она закончит свои художества, то подойдёт в кафе, которое я оформлял с ребятами, а потом мы отправимся в мастерскую.
    Пока я занимался с бригадой отделкой зала, то всё время думал: «Интересно, придёт или нет?»
  И вот, когда после шести, приоткрылись ворота нашего летнего кафе, и зашла Елена в лёгком фиолетовом сарафанчике и красных босоножках, то я понял, что она действительно хочет научиться писать картины. Тогда, я пацанов попросил, что бы заканчивали без меня, а сам, взяв девушку под локоток, повёл в мастерскую.
   По харьковским масштабам идти было - ни далеко и ни близко – километра полтора.
  Вокруг было много народа, прогуливающегося по главной улице - Наарта, и я периодически, почти, через каждые десять метров здоровался, встречая, кого-то из местных с коими познакомился, живя в Абхазии уже четвёртый год. А так, как в Гаграх местное население малочисленное – всего тысяч пятнадцать, не больше, то естественно – это мою спутницу удивляло.
- Ты, что сними со всеми знаком? Всех их знаешь?
- Ну, всех не всех, может некоторых только в лицо, - уклончиво ответил я, - но они меня, наверное, знают, потому, как мне приходилось много кое-чего в городе делать кроме кафешек и магазинчиков, помогая в оформлении различных мероприятий, а картины мои висят не только в частных коллекциях, но и общественных местах. Я даже сделал эскизы герба города Гагары, правда его потом забраковали, мотивирую, что придумать его должен был местный житель, а не какой-то там пришлый "варяг".
   Этим я окончательно «добил» спутницу, и она, как мне показалась, начала на меня поглядывать с нескрываемым любопытством. Тем более, что некоторые местные мужчины кавказской наружности, каждый раз здороваясь с нами, даже немного ехидно улыбались.
  Елена, это тоже заметила, но не придавала такой мелочи большого значения. Видно, подумав: «Завидуют, что Евгений идёт с такой красивой девушкой».
Так мы, не спеша вояжируя, добрались до мастерской.
    Это был большой дом с высокой крышей. Мы с Маркусом – сыном Анатолия, превратили чердак в мансарду, сварив металлическую лестницу на второй этаж, где и находилась моя изостудия, состоящая из двух комнат – одна небольшая с двумя кроватями, а вторая просторная, с диваном, большим столом, самопальным мольбертом для картин, телевизором и магнитолой. В углу стоял шкаф, одна створка была для одежды, а вторая представляла – минибар. В общем, как у нас говорили, что в мастерской художника должно обязательно быть три вещи: кисть, диван и стакан...
  Она начала рассматривать картины и рисунки, висящие на стенах, а я спустился в подвал и принёс коричневый глиняный  кувшин с вином и сыр сулугуни, который тут же нарезал, расставив всю эту нехитрую снедь на столике и налив напиток в два бокала. Увидев мой презент, Елена слегка смутилась и даже пыталась, что-то невнятное промямлить, типа, ну, зачем это и тому подобное.
 Тогда я ей сказал:
- Я, не коренной житель Кавказа, так, как родился в Харькове, но отец у меня из Кубани, а некоторые родственники живут в Мацесте, Адлере и даже в Новом Афоне, где мы, как раз в прошлом году собирали виноград и сделали - это замечательное полусухое вино. И так, как я тоже имею некоторое отношение к Кавказу, по законам гостеприимности у нас, принято угощать гостей.  А, то получится, как с одним кренделем ушастым – мужем сестры моего кума. Мало того, что он еврейской национальности, так ещё ко всем своим недостаткам, занимался йогой и конечно не употреблял алкогольные напитки, даже вино. Когда он приехал в Афон восстанавливать дом, который жене достался  по наследству от её деда, то мы с Мамаем – местным строителем, заезжая, чтобы договорится о стройке, то к одному, то к другому знакомому, взяли и его с собой.
А здесь народ сплошь гостеприимный – сразу к столу приглашает, ну, и естественно угощает вином.
  А этот крендель по имени Игорь, чуть ли не с вызовом, всегда говорил: "Я не пью!"
 Видно, тем самым хотел подчеркнуть, типа, что вы все алкаши, а я такой правильный, что - аж противно. Ну, и в итоге с ним никто не захотел работать. А когда мы в очередной раз заехали к приятелю Мамая, то он, увидев Игоря, нам, так прямо и сказал:
- Вы, заходите, а этот – пусть в машине посидит.
Игорёк, правда, потом возмущался, типа, такое не уважение к гостям.
   На эти упрёки я ему заметил, что отказываясь от вина и угощения, ты тем самым выказываешь не уважение к семье. Ведь никто тебя не заставляет, как у нас - пить до дна, ты просто можешь пригубить - и всё. Но тогда, ты, расположишь к себе хозяина, который делится с тобой пищей и вином от чистого сердца.
  Этой тирадой, я окончательно убедил Елену, но перехватив её смущённый взгляд, добавил, - ты наверно, подумала, что я туда чего-нибудь намешал и когда тебя развезёт, начну к тебе приставать? Можешь этого не бояться. Я буду пить вместе с тобой.
Она, слегка улыбнувшись, сказала:
- Да, я и не боюсь.
- Вот и хорошо! – и подняв бокал, продолжил, - как говорил мой учитель  живописи: «Для хорошего восприятия цвета и лёгкости мазка, надо выпить немного портвейна».
  Елена засмеялась, и мы осушили бокалы.
  После такой вступительной процедуры я, как говориться: «Взял - быка за рога».
- Меня попросили, написать картину на заказ в ментовскую столовую. Картины, ведь пишут, а не рисуют, вот, ты, мне и поможешь – это будет и работа, и учёба.
- А, какую картину?
- Здесь, мы с тобой – два сапога пара. Ты татуировки делаешь по готовым рисункам, а я - картины по фотографиям.
И, чтобы долго не интриговать девушку достал фотографию озера Рица.
- Наваяем пейзаж на  этом загрунтованном оргалите.
Елена глянула на кусок белого ДВП размером метр на полтора, и даже присвистнула:
- Не фига себе размерчик, сколько же времени потребуется рисовать эту картину?
Тогда я, налив ещё вина в бокалы, говорю:
- Повторяю, ещё раз: «Картины не рисуют, а пишут», а за то, что ты забыла – штраф и протянул бокал.
  Тут девушка, даже не сопротивлялась, и мы оприходовали прохладный напиток.
После этого, я потёр руки, как Шурик в «Кавказской пленнице» и продолжил:
- Нус, приступим! Я сейчас накидаю рисунок, и мы будем делать подмалёвок.
И, взяв карандаш, лёгким движением в одну линию нарисовал – слева скалу, посредине остроконечную, почти, как пирамида сопку, а за ней небольшую плоскую  гору.
Юная художница даже немного опешила, спросив:
- И это всё, весь рисунок?
А,  разгоряченный вином, небрежно говорю:
- Конечно, для подмалёвка – хватит! Вот бери пошире кисть, размешивай с белилом «Берлинскую глазурь» и мажь небо, а я сейчас охрой – слева гору наваяю.
И мы взялись за роботу…
 После неба, Елена замазала большой участок, где внизу должно быть озеро, а я – другую гору, предварительно добавив, «окись хрома».
 В общем, через три часа, мы, правда, осушив ещё пару бокалов вина и доевши  сулугуни, замазали весь лист ДВП.
Елена, глянув, на нашу роботу, выпалила:
- Чёрт знает, что получилось!
Тогда, я, даже немного обиженным тоном, ответил:
- Вообще-то дуракам не законченную работу не показывают, но так, как ты тоже принимала участие в ней, на свой счёт это не принимай, а смотри.
  И я, взяв, фото и держа перед картиной, предложил:
- Вот, взгляни сюда, только слегка прищурь глаза, чтобы уменьшить резкость, и сравнивай цветовые пятна на фотографии и картине.
 Будущая художница послушно сделала, как я сказал, а потом воскликнула:
- А, так, действительно, похоже!
- Ну, вот, а ты не верила. Теперь  надо пару дней подсохнуть ДВПушке и можно дальше продолжать над ней работать. А, сейчас я предлагаю пойти на набережную и посмотреть закат на море – это зрелище грандиозное и неповторимое, особенно, когда нет облачности, и солнце садится, как будто бы тонет в море.
   Елена легко согласилась, и мы вышли из мастерской.
  Потом, мы долго гуляли по набережной, сидели на гальке у самого прибоя, и я ей прочёл несколько своих стихотворений.  Она к моему удивлению нисколько не удивилась, только немного грустно, заметила:
- Многие художники, ещё и поэты, а у меня, так и не получилось научиться рисовать картины.
- Не переживай, говорю, у тебя ещё всё впереди, а учиться никогда не поздно, я вот, когда приступаю  к новой работе, то мне потом трудно остановиться и понять, закончена работа или нет? Вот, так всё время и учусь. Это нормально!
 Но Елена, что-то совсем захандрила и сказала, что ей пора идти домой, тем более, что мы почти пришли, поэтому, я проводил её до порога, а сам вернулся в мастерскую, думая: «Ну, на кой, я заговорил про эту учёбу и, что – всё впереди? Совсем расстроил девушку. В следующий раз, надо – побольше вина и стихов, и - поменьше всяких рассуждений на жизненные темы».
   Не то, чтобы я, как говорят: «запал» на Елену, просто у меня всегда возникал интерес, подкреплённый основным инстинктом...
   Утром,я с бригадой продолжал работу, и  тут приходит Гарик - хозяин кафе с каким-то местным мужиком и говорит:
- Ты, знаешь, под навесом, что мы сварили, днём очень жарко сидеть - крыша то у нас из финпрофиля. Что можно придумать?
- А чего, там думать? Надо на фермы прикрепить, какой-нибудь подвесной потолок, чтобы отсечь тёплый воздух кровли от зала.
- Ну, и как это сделать?
- Да способов много: можно пластиком обшить, можно материал или плёнку – натянуть.
- А, давай, бамбуком зелёным сделаем потолок – это будет и декоративно и дёшево.
- А, где ж мы столько бамбука найдём?
- Есть места, - хитро улыбнулся Гарик, - бери пару своих пацанов и мой водила вас отвезёт. Он знает, где у нас в ущельях дикий бамбук растёт. Только возьмите ножовки по металлу, потому, как другие не подойдут.
  Мы, так и сделали. Мне самому было интересно, где в Абхазии есть такие места?
 Ехали часа два по извилистой дороге в ущелье и нашли густые заросли бамбука – метров пятнадцать, а то и двадцать в высоту, а в толщину  у основания некоторые доходили сантиметров до десяти. Принялись мы пилить зелёные стебли. А  водитель  руководил процессом, чтобы мы  выбирали не очень толстые стебли, примерно сантиметров семь, потому, как толще - было сложно,ведь, зелёный бамбук оказался очень твёрдый, почти, как железо. В общем, потом на распилку и погрузку ушёл целый день и мы вернулись, когда уже стемнело, поэтому с Еленой я встретился только на следующий день на пляже, договорившись, вечером пойти в мастерскую.
  Мы решили, чтобы сэкономить время поехать на автобусе, и действительно уже через пол часа были на месте. В этот раз Елена, уже спокойно отнеслась к угощению, тем более, что к сыру я добавил ещё маслины и ананасы, правда, консервированные в банке.
  И работа пошла быстрее, видно прав был мой преподаватель по живописи. Выдавив из тюбиков на палитру несколько цветных комочков, я обратился к ученице:
- Вот смотри, - говорю Елене, -  я прописываю задний план – небо и снежную вершину, а ты - вот этот кусочек справа с кипарисом и лиственницей, и краем горы.
Она взяла небольшую кисть и, глядя на фотографию, стала тщательно, как татуировку перерисовывать картинку.
 Я смотрю, нормально девушка трудится, вкладывая всё своё умение, и даже похвалил её:
- Так, - продолжаю, - молодец, только немного добавь виридоновой зелёной, для полутени, а тень, мы потом коричневой подчеркнём. Понимаешь, мы пишем картину в традиционной трёхцветке. Это, когда задний план - с голубым оттенком, средний – с зелёным, а передний - более коричневым и жёлтым, тогда получается воздушная перспектива.
  Она только закивала головой, а я был доволен, что могу работать на большей площади без помех.
  Пока молодая художница, выписывала, вытютюливала деревья и скалы, я переписал небо, облака, белую снежную вершину, а на среднем плане почти пирамидальной формы и дальше, принимающую округлые очертания, гору с силуэтами деревьев. Затем воду в озере Рица и небольшие волны. Так мы заработались и не заметили, как за окнами начало темнеть. Тогда, я предложил Елене сделать перерыв и поужинать, в тайне надеясь, что она согласится и останется со мной в мастерской.
 Но, ученица наотрез отказалась, мотивируя, это тем, что завтра на пол восьмого утра у неё назначена встреча с важным клиентом, который заказал ей большую татуировку на всю спину с соответствующей оплатой, а от меня добираться долго и придётся рано вставать.
 И потом, как бы извиняясь, добавила:
- Давай, следующий раз, и ты меня проведи только до остановки, а сам возвращайся и дописывай пейзаж.
 «Вот, - думаю, - вражина, знает, на какие струны и нотки надавить, даже сказала, впервые, что картину надо – дописывать».
 Этим она меня полностью разоружила и легко согласился…
 Следующий день, работая с пацанами по отделке потолка в кафе зелёным бамбуком, который пришлось ещё и раскалывать на две, а в некоторых случаях и три части, я думал, как бы в этот раз, пригласив её на занятие, устроить так, чтобы она осталась. Чем бы её угостить этаким экзотическим из кавказской кухни и, как растянуть своё репетиторство подольше.
 Прибежав на пляж, я нашёл её под тем же голубым зонтиком, где она сосредоточенно размалёвывала очередную жертву боди-арта. Дождавшись, когда Елена закончит экзекуцию, я, сдерживая внутреннее волнение, как можно спокойнее, небрежно спросил:
- Ну, как клиент не опоздал, пришёл вовремя?
 Она видно не сразу врубилась, о чём это я, а потом, как бы спохватившись, сказала:
- Ах, да, всё нормально.
- Тогда сегодня продолжим?
- Конечно, я вечером приду, - улыбнувшись, ответила Елена.
  Этим она меня окончательно добила, и я решил, что не всё так плохо, ведь - не всё ещё потеряно...
 Два раза я бегал в магазин и покупал всякие, как мне казалось – деликатесы. Кроме, традиционного сулугуни и маслин, я взял ещё и хачапури домашнего приготовления, не такой, как носят на пляже – пирожок с сыром, а виде лодочки, с яйцом и зеленью, а у Гарика, даже купил настоящую бастурму обваленную красным перцем.
  Мои пацаны, глядя на всё это, только ехидно улыбались, как бы говоря:
«Надеешься? Ну-ну…»
Но я не обращал внимания. Одна мечта привлекательней другой плавно сменяли друг друга. Ведь только людям, в отличии от животных, свойственно мечтать.
  В общем, к шести часам, я был, как говорится: «во всеоружии».
  И действительно, когда минутная стрелка слегка перевалила за цифру двенадцать, а малая чётко стояла – на шести, в приоткрытые ворота вошла Елена в длинном, почти до пят сиреневом платье и синей сумочкой через плечо.  Её голубые глаза и светлые волосы, колышущиеся от морского бриза, делали её настолько привлекательной, что даже мои работники немного опешили, а я, видя, какой фурор произвела Елена, взяв её под руку и, прихватив кулёк с угощениями, увлёк за собой в мастерскую.
 Мы шли не торопясь, и я подумал: «Наверное, из-за таких женщин, действительно могла произойти Троянская война».
 Разговаривая про всякую всячину, среди потока отдыхающих, мы встречали местных жителей, которые с нами здоровались, а некоторые «джигиты» опять ехидно улыбались, но теперь моя спутница на это не обращала никакого внимания.
 В мастерской, когда я разложил на столе свой презент с непременным домашним вином, то Елена, даже немного удивилась, спросив:
- В честь чего, ты, накрыл такой шикарный стол?
Я было дело, чуть не ляпнул, по-одесски: «В честь нашей встречи, мадам!», но потом вовремя спохватившись, сказал:
- Ну, мы сегодня, почти, заканчиваем нашу работу над картиной, так, что можем себе позволить.
- Тогда, наливай, за это – первый тост, - взяла бразды правления Елена.
 И мы, осушив бокалы, принялись за работу...
Дав задание, на ваять на переднем плане ветку с коричневой корой и желтовато-зелёными листьями, сам принялся прорабатывать детали на - среднем. Тонкой кистью прописывая - берег, камни и отражение на воде скал, деревьев и небольших бликов на волнах.  Ученица, тем временем, аккуратно, почти так, как женщины делают маникюр, выписывала каждый листочек.
Работа на третьем занятии спорилась. Елена уже сама свободно, смешивала краски для создания полутонов.
 Часа через два с половиной, когда ученица закончила ветку и, осушив очередной бокал вина,  она объявила:
- Теперь, я уже всё поняла и знаю, как дальше рисовать картины, - а потом, взглянув на свои часики, добавила, - мне пора, а то уже поздно и мне завтра рано надо вставать, чтобы на автобусе поехать в Сочи.
- Что, так срочно? – выпалил я от неожиданности, даже, не обратив внимания, что она опять сказала «рисовать картины».
- Да, это очень важная встреча. Можешь меня не провожать, лучше заканчивай работу, а когда я приеду, тогда и посмотрим.
  И она, схватив сумочку, вышла из мастерской. От неожиданности такой развязки, я опешил.
«Вот, - думаю, - какая шустрая, не прошло и пару-тройку занятий, и она научилась. А я всю жизнь рисую-рисую, и каждый раз начиная новую картину, как в первый раз, всё время в поиске: ищу, сомневаюсь и учусь, учусь…»
 Я так и не понял, когда она приедет и посмотрит картину.
 Дописав пейзаж и не дождавшись Елены, отнёс его в милицейскую столовую в Гаграх.
 Хотя, как в рассказе у Чехова,  я тоже не получил плату за репетиторство, которую хотел, но хозяйка столовой сполна заплатила, за наше общее творение, так, что я не в накладе, и не в обиде на ученицу...
Да, видно, неспроста все эти джигиты, нам вдогонку ехидно улыбались…