Коршун. Глава 5

     Во вторник с утра, как дети ушли на речку, Ольга, пошептавшись о чём-то с Прасковьей, прихватила большую хозяйственную сумку и пошла по шоссе к мосту через Пахру. В десятке метров от него, там, где начиналась следующая деревня, с говорящим названием "Ям", утверждавшим, что в древние времена на том месте была ямщицкая слобода, находилась автобусная остановка. Вот оттуда на ближайшем полупустом в это время дня автобусе она и отправилась в расположенный неподалеку городок, вначале на рынок, а оттуда в большой супермаркет, по наполненности полок не уступающий столичным магазинам. Обратно она вернулась тяжело нагруженной. Помимо набитой под завязку сумки, которую она прихватила из дома, она тащила ещё два больших и тяжеленных полиэтиленовых пакета.

     - Ну и чего ты там понакупила? Давай показывай, - встретила её у самой калитки Прасковья, перехватывая из рук в руки полиэтиленовые пакеты, - я на крыльцо вышла, смотрю, а ты от моста вверх поднимаешься. Идёшь, покачиваясь, значит сильно гружённая, подумала я, да навстречу тебе отправилась. Помочь, чай, надо. 

     На кухне, когда они начали выкладывать из сумок их содержимое, Прасковья почти каждую покупку критиковала:

     - Ой, а зачем ты столько лука накупила? Здесь же не меньше трех килограмм. Что, решила по дешёвке затариться до самой осени? У меня же есть, попросила бы, я бы тебе пару луковок без разговора дала. А это что за мясо? Баранина, говоришь? Мой её на дух не переносит, говорит, жёсткая да воняет всегда. А вы что, её любите, баранину эту? А винище, какое дорогое купила! С ума сойти. Нет, подруга, тебя одну в магазин отпускать нельзя. Так и семью без денег оставить можно. Ты же сколько тысяч там понаоставляла? Рыба и красная, и белая, икра. Я за голову хватаюсь от твоей расточительности. Что ты говоришь? Годовщина у вас? Восемнадцать лет с момента знакомства? А как ты умудрилась запомнить, какого числа вы познакомились? А, поняла. Ты тогда невинность потеряла или я не права? Не права? Ну и ладно. Не хочешь говорить и не надо. Это твоё дело, что кому и когда говорить. Да не обижаюсь я совсем! Из-за такой ерунды и обижаться. А вот за семью вашу я с удовольствием выпью. Очень вы мне понравились.

     Честно говоря, Прасковья Ольге в те минуты мешала. Настроилась она приготовить фирменное блюдо мужа да беспокоилась, а вдруг у неё не всё получится с первого раза, а тут хозяйка над душой стоит, везде свой нос желает засунуть и подноготную всех и всего выяснить. Очень уж любопытной Прасковья эта оказалась. Но тут придумала Ольга, как ей одной остаться. Она как бы случайно глаза на часы подняла и воскликнула:

     - Ой, а дети-то мои где? Уж четыре часа как на речку ушли и всё ещё там сидят! Как бы не перекупались! Заболеют ещё. Давай, подруга, мы всё в холодильник запихнем, и я побегу разыскивать своих охламонов.

     Ольга подошла к самой высокой точке на берегу Пахры и увидела, что её сыновья спокойно сидят на краешке, свесив ноги вниз, и разговаривают с какими-то двумя мальчишками примерно их возраста. Она постояла немного, отметила, что в основном говорит Александр, и, чтобы не мешать ребятам, повернулась и поспешила домой. Во двор она вошла крадучись, опасаясь, что Прасковья её заметит, но всё обошлось. Ольга зашла на свою кухню и плотно прикрыла дверь.

     Первым делом она решила почистить лук, именно с этого всегда начинал Антон. Она достала из полиэтиленового пакета с десяток луковиц и половину успела обрезать с двух сторон, но тут у неё так защипало в глазах, что она бросила это занятие и выбежала из кухни. "Как же Тошка то с этим справляется, - спрашивала она себя, - ведь он не только их чистит, но и режет тоненькими полукольцами, и всё ему нипочём? А я пяток луковиц обрезала, и вся слезами залилась. Сколько раз говорила себе, подсмотри да подсмотри, но стоит на кухню войти, когда он там с луком воюет – и всё. Никакой мочи там находиться нет. Что же делать? Помнится, он мне как-то объяснил, что, если под струйкой воды лук резать, то та едучая жидкость, что из него сочится, в воде растворится и на глаза действовать не будет. Попробовать, что ли?"

     Она с опаской вошла на кухню, где ничто не напоминало, что буквально несколько минут назад там было невозможно находиться. Ольга, воодушевленная произошедшим, решительно побросала луковицы в раковину, пустила тоненькую струю воды и принялась очищать лук от верхнего высохшего слоя. К её удовлетворению ничего неприятного она не почувствовала. Через полчаса весь лук был очищен и порезан тонюсенькими полукольцами. Ольга стояла и любовалась результатами своей деятельности. "Когда Антон резал лук, - думала она, - я считала, что так тонко мало кто может это сделать. А теперь думаю, что я его перещеголяла. Он, конечно, никогда с этим не согласится, но это и неважно. Главное, это моя уверенность, что я сделала это круче, чем он". И она даже издала победный крик "Вау". Тут же в дверь кто-то торкнулся, и она услышала встревоженные голоса детей:

     - Мама, что там у тебя? Что произошло?

     Пришлось приоткрыть дверь и показаться ребятам, чтобы они убедились, ничего с ней не случилось.

    - Лук порезан, полдела сделано, - пробормотала она про себя, и принялась было за мясо, но спохватилась и поставила на средний огонь большую утятницу.

     Затем достала из холодильника с большим трудом найденный ею на рынке кусок курдюка и начала его крошить прямо в стоящую на огне посудину. Застывший жир стал плавиться. Ольга накрошила его достаточно много, и пришлось ждать минут двадцать, пока не образовались шкварки. Вот теперь, после того, как она их все выловила и отложила в сторонку, чтоб Антона побаловать, уж очень он к ним неравнодушен, можно было и основную часть готовки начинать. Баранину, по её просьбе, ещё на рынке порезали на небольшие кусочки, примерно такие, на которые её всегда резал Антон. То, что муж делал дальше, Ольга видела много раз. Вот она и принялась всё это повторять. Вначале ровным слоем, кусок к куску, в растопленный курдючный жир положила мясо, затем на него таким же ровным слоем выложила лук. При этом следила, чтобы мясо было покрыто полностью. После чего эти две операции неоднократно повторила. Слой мяса, слой лука и так пока мясо не закончилось. Оставшимся луком заполнила всю утятницу и накрыла её крышкой. Осталось только терпеливо ждать. Ольга изредка приоткрывала утятницу и смотрела, не появилась ли на поверхности жидкость. После её появления огонь следовало убавить до минимума и выдерживать так еще часа три или даже чуть поболее. Жидкость была смесью сока баранины и лука. При этом, если лук был нарезан тонкими полосками, он практически полностью растворялся в этом соке. Блюдо так и называлось: "Баранина в собственном соку". Где Антон нашел этот рецепт, Ольга не знала, да собственно говоря, какая разница, откуда люди узнают тот или иной рецепт. Самое главное, что было блюдо очень вкусным. Когда бы его Антон ни готовил, все отведавшие были в восторге и долго вспоминали тот день или вечер, когда им посчастливилось его попробовать. А вот получится ли у неё оно таким, как у Антона, она не знала, но очень на это надеялась.

     В этот день Ольга не присела ни на минутку. Оставив баранину томиться, она накормила детей и выгнала их гулять. После этого начала готовить терраску к праздничному вечеру. К стенам, там, где свободные места нашлись, фотографии семейные прикрепила. Гирлянды натянула да шарики понадувала и к потолку чем-то приклеила. Очень красиво получилось. Можно и праздничный стол начать собирать. Время от времени к ней забегала Прасковья и каждый раз всплескивала руками:

     - Ну, подруга, ты и даешь! Мне бы такое и в голову не пришло. Подумаешь, восемнадцать лет со дня знакомства. Ну, если у вас так принято, то тогда конечно…

     Своей посуды у Ольги не хватило, пришлось к хозяйке обратиться. Совместными усилиями всё получилось. И именно в это время приехал Антон. Он вылез из машины с большим букетом красных роз в одной руке и коробкой с тортом и бутылкой шампанского в другой.

     - Помнит, помнит! - радостно пело всё в душе у Ольги, но потом ей даже несколько обидно стало, она так готовилась его удивить, а он, оказывается, сам её порадовать намерился.

     За столом, когда туда все уселись, царило веселье. И верховодил там, как это ни удивительно, Михаил Николаевич. Внешне не очень разговорчивый и общительный человек в тот день проявился совершенно в другом качестве. Оказалось, он знает такое количество смешных и весьма поучительных анекдотов, правда, в основном из прошлой жизни, но всё равно всем, даже детям, совершенно понятных, что рот его практически не закрывался, а взрывы хохота раздавались, стоило ему последнюю фразу закончить.

     После обеда времени прошло много, все сильно проголодались и салаты с закусками со стола смели быстро и подчистую. Водку с шампанским решили в этот раз не трогать, а вот вино, которое купила Ольга, понравилось абсолютно всем и рюмки опорожнялись после каждого тоста. "Может, мало взяла?" – начала переживать Ольга, но беспокойство своё постаралась спрятать как можно глубже. Но, наверное, всё же оно каким-то неведомым образом проявилось, поскольку, хотя вино ещё и не закончилось, Прасковья домой сбегала и принесла пару бутылок домашней настойки из белой смородины, что вызвало даже аплодисменты со стороны мужской части компании. Наконец, дошла очередь до горячего. Прежде всего Ольга вынесла большую кастрюлю с ещё дымящейся лапшой, а за ней последовала утятница, замотанная в пару тонких шерстяных одеял. Когда крышку приподняли, по терраске разнесся восхитительный запах. Антон сразу же насторожился, а когда заглянул вовнутрь, удивленно приподнял брови.

    - Это что, ты приготовила? – удивление в его голосе было таким, что Михаил с Прасковьей даже переглянулись.

     - Я, - с некоторым вызовом ответила Ольга и тут же захлопотала:

     - Кушайте, кушайте, гости дорогие, и ты, мой любимый, тоже не побрезгуй! Отведай то, что жена приготовила, да оцени по справедливости её умение и старание!

      Антон первым навалил себе тарелку лапши, а затем зачерпнул полный половник мяса вместе с подливкой, а потом ещё полполовника этой подливки в свою тарелку налил. Через несколько секунд его лицо расплылось в довольной улыбке, и он вверх поднял два больших пальцев. Гости, конечно, не могли этого знать, но Ольга с детьми поняли, что это была наивысшая оценка её стараниям. Блюдо оказалось необычайно вкусным.

     - Ну, дорогая, вот удивила, так удивила! Я сдаюсь, теперь готовить эту вкуснятину будешь только ты. Экзамен сдан на "отлично".

     - Тошь! Только лук и чистить, и резать ты будешь, хорошо? – раздался жалобный голосок довольной Ольги.         

     - Так это что? Ты из баранины это сотворила?! – удивленно спросила Прасковья. – Сколько раз я её ни ела, всегда почти плевалась. Жесткая она какая-то. И Миша её тоже никогда не ест. Как узнаёт, что баранину перед ним поставили, тут же в сторону отодвигает, даже не пробует. А сегодня смотри, как вторую тарелку наворачивает!

     Михаил понял, что разговор о нём зашел, и даже жевать перестал, решил прислушаться:

      - О чём речь-то идет?

      - Мишь, а ты знаешь, что за мясо ты с таким удовольствием уплетаешь? Это твоя ненавистная баранина!

     - Да ладно, нечего меня разыгрывать. У нас на севере повар был один, азербайджанец. Он всё бахвалился, что так баранину готовит, пальчики не облизывать будешь, а откусывать. Все ели и даже похваливали, а вот я только что плеваться не стал. Ну, не моя пища – баранина. А тут такая вкуснотища! Разыгрываете вы меня, наверное. Сговорились за моей спиной и разыгрываете.

     Он в недоумении переводил свой взгляд с одной на другую, но убедившись, что всё сказанное правда, неожиданно не только для всех, а и для себя самого вскочил со стула, одним прыжком преодолел расстояние до Ольги, бухнулся с размаху перед ней на колени и поцеловал её руку, произнеся при этом одно лишь слово:

     - Спасибо!

     Затем они ещё долго сидели все вместе во дворе. Женщины отошли немного в сторонку и тихонько разговаривали на какие-то интересные для них темы, а мужчины решили сыграть в шахматы. К удивлению Антона, который считал себя неплохим шахматистом, он получил мат в позиции, которую расценивал, как вполне выигрышную для себя.

     - Антон, не удивляйся, я в молодости мастерский разряд по шахматам получил, но играть было особо негде, да и не с кем, вот и пришлось с этим делом завязать. Сегодня вот после большого перерыва я первую партию с тобой играл. Думал, забыл даже, как фигуры двигать, а оказалось, нет, ничего, ещё могу потихоньку. Как думаешь, смогу я подтвердить ту давнюю категорию? Ну, если потренируюсь малость, а? Дадут мне такую возможность в Федерации или нет? Может, попробовать торкнуться туда?

      Антон естественно поддержал приятеля и уже встал да руку ему протянул на прощание, как Михаил, руку взяв, Антона за неё вновь на стул усадил:

     - Ты помнишь моё предложение поехать на Север, рыбку ловить? Я позвонил куда надо, обещали всё подготовить, так что изыщи возможность на недельку с работы сорваться. Соскучился я, понимаешь, по северной природе, по тому воздуху, по той воде, да и по рыбалке с охотой тоже скучаю. Уважь меня, давай слетаем туда-сюда. Больше, чем неделю, это дело у нас не займет.

     Антон сидел и не осмеливался прервать Михаила, уж больно тот горячо говорил. Наконец, когда собеседник замолчал, он задумчиво так произнёс:

     - Не забыл я твои слова, дружище, сегодня с руководством своим даже идею твою обсудил. Возражений не услышал, на следующей неделе особых дел не должно быть, сможем мы с тобой отправиться, но окончательное решение будет принято не ранее среды, то есть завтрашнего вечера. Устраивает тебя такой расклад?
 
      - Ну, если завтра вечером ты добро дашь, то в пятницу успеем к вылету. Вечером из Монино борт должен в район Сыктывкара лететь, вот нам на него и следует попасть. С того аэродрома до моих любимых рек почти рукой подать, всего пару сотен километров останется. Обратно нам в следующую субботу вернуться придется. Воскресенье здесь проведём, ну а в понедельник ты на службу отбыть сможешь, - и он радостно потёр руки, - надо же, как ладно всё складывается! Размер обуви свой поточней скажи, чтобы там тебе сапоги подготовить смогли да легкий защитный костюм подобрали, в нём рыбку ловить весьма сподручно.