Кавказские истории. Случай на перевале

В семидесятых годах я подрабатывал экскурсоводом в разгар курортного сезона при Очамчирском  экскурсбюро Абхазии. Наша методистка Валентина Рухадзе, всегда приветливая, девушка, обладала феноменальной памятью: она знала помнила все туристические маршруты по Закавказью как пять своих пальцев.
Валя обучала начинающих экскурсоводов. Я никогда не забуду свою первую экскурсию. Мне тогда попались туристы из Ленинграда – люди, в основном, грамотные и серьезные. Увидев их, я был в некоторой растерянности. Мне вдруг захотелось плюнуть на все и уйти. Но подошла Валя: «Что, удрать хочешь?!» улыбаясь добавила, - «поздно!», вручая мне маршрутный лист в Сухуми. Я еду с вами, буду прослушивать тебя на аттестацию. С досадой я ответил ей: «Валентина Константиновна! Чего ты хочешь услышать? У меня в голове сейчас всё перемешалось!».
-Успокойся, Гаррик. Что за бумага у тебя в руке?
-Да так, кое-что по тексту!
 -Ну-ка, давай сюда!
Она взяла мою запись и скомкав бросила в урну.
-У экскурсовода, Гаррик, не должно быть никаких шпаргалок! Всё должно быть в твоей голове, по памяти, иначе грош тебе цена. Сейчас, иди смело в автобус, улыбайся, внешность у тебя эффектная, дикция прекрасная, - выше голову! Если кто из туристов тебя о чем-то спросит, а ты забыл, не смущайся и не задумывайся – ври сходу.
К моему удивлению, ленинградцы оказались приветливыми людьми. Экскурсия прошла без особого напряжения. Врал я напролом. Валя сидела на заднем сидении и давясь от смеха прикрывалась платком, чтобы туристы ничего не заподозрили. Возле двери сидела старушка, в больших очках с увеличением, слушая, она все записывала в тетрадку, а иногда, уточняя переспрашивала что-то, и мне приходилось врать дважды, причем не всегда одинаково.
Приехав в город Сухуми, я повел своих туристов на Сухумскую гору, откуда открывалась чудесная панорама на лазурное черноморское побережье, и хорошо просматриваемые купола Новоафонского монастыря, и там же на крутой горе гордо возвышалась Анакопийская крепость. Дальше, зеленели курорты: Гудаута, Пицунда с кипарисной аллеей и жемчужина Абхазии - город Гагры. Вся Сухумская гора утопала в реликтовых деревьях, привезенных с разных южных уголков мира.
В то время как раз расцвела большими цветами американская магнолия. Ко мне опять подошла дотошная бабушка, доставшая меня в автобусе: «Скажите пожалуйста, что это за чудо дерево!?»
Валя Рухадзе с Сухумской горой ознакомить меня не успела, и я сам на ней был впервые. Да, и в Абхазию, не так давно перебравшись, я мог только и различить что пальму от кипариса.
Сделав серьезное лицо, опытного знатока местной флоры, я выпалил, первое, что пришло в голову:
«Это абхазский дуб!»
Глаза у бабушки стали во все очки: «Надо же, дубы с такими красивыми цветами!» - воскликнула она.
- О да! У нас здесь, в Абхазии, все цветет. Сами понимаете – тепло, субтропики.
Валентина стояла позади меня и после мне сказала: «Я чуть с горы тогда не скатилась!».
Тот случай, о котором я хочу рассказать, произошел, когда я уже был экскурсоводом первой категории. В то утро намечалась у меня двухдневная экскурсия с белорусами из Гомеля. Маршрут был стандартный: озеро Рица, Гагры, Пицунда, с заездом по пути в Новый Афон. С белорусской группой я уже успел познакомиться и подружиться при поездке в Сухуми. Кстати, в те годы к нам приезжали со всех концов огромной страны, даже были туристы из Магадана. Простые, добрые люди, мы их с водителем Отари Пипия, моим товарищем, катали по многим местным маршрутам. Прощаясь добрыми друзьями, они пригласили нас в гости к себе в Магадан, а мы, отшучиваясь им сказали: «Большое вам спасибо, но к вам в гости только этапом!»
Перед самым выездом в рейс с белорусами, мне диспетчер, Ваня Кокалия, внезапно заявил: «Сегодня срочно едешь в Тбилиси, на три дня, с группой местных колхозников!
-Как так? У меня же гомельские!
Валя, подойдя и мило улыбаясь сказала: «С белорусами я все уладила, они народ некапризный, я им предложила завтра поехать с другим экскурсоводом, но они наотрез отказались – будут ждать твоего с Отари возвращения. А этих товарищей с грузинского колхоза обижать нельзя, им ведь очень трудно выбраться на отдых.
-В Тбилиси водитель кто?
- Твой друг Пипия! Вон и его автобус подъехал.
Отари был тогда лет тридцать, высокого роста, светловолосый с длинными крепкими руками и красивым приветливым лицом. Он в корне отличался от местных бойких, «с нахальцой» парней, проживавших в курортной зоне. Туристы его любили.  С женой абхазской и тремя детьми он жил в пригороде. (Не знаю, как сложилась его судьба во время грузино-абхазского конфликта. Где, среди многих смешанных браков, она абхазка, а он грузин, или наоборот, в дома врывались вооруженные головорезы с тупорылым националистом, который задавал сыновьям идиотский вопрос: «ты за кого, за мать или отца?». И шли тогда брат на брата. Страшно представить, но такое было.)
Отари вышел из автобуса и его тут же окружила группа колхозников. Видимо, они хорошо его знали, улыбаясь приветствовали, заговорив наперебой. Но он, почему-то отвечал им хмуро и недовольно, направляясь в нашу сторону. Колхозники перегородили Отари дорогу, и разговор уже перешел на высоких тонах. Он разговаривал разгоряченно, жестикулируя руками. так, в сопровождении галдящих сельчан он подошел к нам.
Что случилось, Отари? –спросила Валентина.
-Пока ничего, но может случиться, если эти упрямцы от меня не отстанут. Я два дня на свадьбе своей племянницы тамадой был, выпил ведро вина, поднимал тосты за молодых и всех присутствующих, я двое суток не спал, а сейчас валюсь с ног! Какое нахрен Тбилиси!? Туда больше пятисот километров! Я как раз на перевале засну и улетим все в пропасть. А эти бараны колхозные понимать не хотят!
Старший группы – пожилой с седыми усами и загорелым лицом, с обидой выговорил Отари: «Зачем ты нас так называешь? Ты же мой родственник! Такой же сельский баран значит, хотя и считаешь возможно себя городским. Должен ты нас понять: мы два года ждали этой минуты: выбраться из дома, с работы, и наконец, вырвались в отпуск, с семьями, в Тбилиси прокатиться. Детям и женам показать столицу, ведь многие дальше Сухуми нигде не бывали! Отари, дорогой, не огорчай нас, мы же не виноваты, что ты два дня пил как буйвол. Твоя племянница мне тоже родная, внучатая, но я не смог на ее свадьбу приехать, я пастуха подменял, он в обрыв упал. Отари посмотрел на него и тихо сказал: «не обижайся Леван, но убивать вас я не хочу!
-Константиновна, дай мне Сухумский маршрут, его я выполню, иначе, беру отгул, и ухожу домой спать! – с раздражением, не выслушав ответа, он направился к автобусу, сел в кабину, громко хлопнув дверью.
В стороне на автобусной площадке стояли, столпившись притихшие сельчане с детьми. Женщины с полными сумками продуктов - заранее приготовленных блюд для путешествий. Мне стало жаль этих людей. В это время на шум вышел наш директор Ш.Б. Тарба. Его тут же окружила вся группа, и женщины как тяжелая артиллерия с возмущением обрушились на Шалву Батьжговича, во всем обвиняя его лично и тут же уговаривая помочь.
-Тише, женщины! – сказал он, - тут криком не поможешь! Все опытные водители сейчас в рейсе, а вызывать из Сухумской автоколонны, не зная кого я не могу. Это риск. Остается один Пипия.
Директор повернулся и вздохнув обратился ко мне: «Ты сам знаешь, Гаррик, как трудно выбраться колхознику отдохнуть! Они ишачат по пять лет без отпуска, нашли на эти три дня подмену себе ухаживать за животными, покормить, подоить и не только колхозных, но и своих, и больше у них такой возможности не будет. В общем на тебя вся надежда, уговори друга!
«Что? И тебя послали меня уговаривать?! – сказал он
- Выслушай меня Отари, и не горячись! Ситуация серьезная, я понимаю, но ты мне доверься. Я спал дома хорошо, всю дорогу смогу за тобой наблюдать, разговаривать, как только ты станешь клевать носом толкну.
(Зная, что мой друг очень любил детей, я решил его пробить этим) Ты посмотри на ребятишек, их подняли в такую рань, они плачут измученные и голодные.
Он злобно выругался по-грузински.
- Ладно! Зови этих долбанных колхозников, поехали. И ты такой же! – заводя мотор добавил он.
 Я засмеялся, - А ты что? Нет?
Погода в тот день была чудесная, настроение у сельчан тут же поднялось, они ехали весело переговариваясь. Детям дали перекусить, и они, восторгаясь всему по дороге, беззаботно смеялись. Отари по характеру совсем не злой, быстро «отошел», смеялся и шутил со всеми. Впереди, у берега реки Ингури, на возвышенности была видно старинная православная церковь возле грузинского села Илори. Она хорошо просматривалась с дороги, и они на нее тоже обратили внимание. Я рассказал об этом храме, что он был воздвигнут в 12 веке местными жителями крестьянами, из камня голыша на известняковом растворе. Это действующая церковь и в ней служит отец Георгий. Нам, экскурсоводам, запрещено заезжать туда с туристами, но мы запланировали все же заглянуть туда на обратном пути, для того, чтобы отец Георгий рассказал нам историю этого древнего храма. Туристы согласились со мной, и Леван сказал: «А если будет служба, мы постоим и свечи поставим!»
Отари засмеялся: «Леван, ты же бригадир, ты же коммунист!»
-Это я там коммунист, а здесь совсем другое дело, и ты не путай!
В салоне громко засмеялись. Отари обратился ко мне: «У нас Гаррик, впереди намечен заезд в Зугдидский музей, давай мы его оставим на обратный путь, потому что выехали поздно и нам перевал проскочить придется засветло. Там в это время года ночью опускается плотный туман, такой, что дороги совсем не видно.
-Хорошо, тогда и Гелати оставим на обратный путь, там царь Давид Строитель похоронен. Место святое.
-Отлично, едем прямо и на перевал поднимемся еще светло будет.

В это время к нам подошел Леван: «Мужики, люди рано встали, не завтракали, надо бы у дороги место на полянке выбрать, перекусить. Да и хозяйки старались, пекли до поздна, столько разного приготовили.
-Скоро будет хорошее место, там я с друзьями останавливался! А сейчас, объясни группе, Леван, что времени уже много, и мы Зугдидский музей и Кутаисский монастырь, Гелати, оставляем на обратный путь, а сейчас, пока до поляны не доехали, если они пожелают, Гаррик может рассказать про царя Грузии Давида Строителя. Я бы тоже этот рассказ послушал!
Леван передал группе предложение Отари, в салоне дружно приняли предложение и одна молодая женщина, сидевшая впереди с маленькой девочкой, мне сказала: «Пожалуйста, расскажи Гаррик, мы все по-русски хорошо понимаем.
«Великий царь Грузии Давид IV, прозванный в народе Давидом Строителем, происходил из древнего рода Багратидов. В возрасте 16 лет он был коронован своим отцом уже на тот момент больным -  Георгием 2 в 1089 г. Он получил слабое государство, потерявшее большую часть своей территории. В ее границах остались пределы Абхазии и Картли. Грузия была вассалом турков сельджуков, платила им дань. Большинство крестьянского населения было вытеснено кочевыми турецкими племенами из своих земель и поселились в городах и монастырях. Своей постоянной армии у грузинского царя не было, и в случае вражеского нападения, собиралось войско из княжеских дружин, а так как князья между собой постоянно ссорились и враждовали, надежды на них не было. Тогда царь Давид, еще совсем молодой, но талантливый, принял единственное правильное мудрое решение – создать свое царское войско. Князья усиленно отговаривали его: «Зачем тебе царь, лишние расходы, ведь случись беда, мы всегда явимся со своими дружинами?»
Давид понимал, что князьям не нужна крепкая царская власть, которая смогла бы заставить их прекратить междоусобицы и разорение крестьянского населения.
Ранней весной Давид с небольшой дружиной верных воинов отправился в дальний поход с дружеским визитом к половецкому хану Артоку. Арток был сыном Великого хана Шаракана. Он вез с собой дорогие подарки. Великий хан принял грузинского царя с большими почестями. У любимой жены хана, из рода кипчатского племени, была красавица дочь по имени Гурандухт,  которая, увидев молодого царя, влюбилась в него, и об этом поведала своей матери, которая в свою очередь передала своему мужу  – хану.
Половецкий хан, общаясь с Давидом, быстро с ним подружился. Ему понравился этот молодой и мудрый правитель. Давид, во время пира, объяснил цель своего визита – дать ему отборных воинов, для создания своего царского войска. Хан глубоко задумался и ответил: «Я помогу тебе, но только с одним условием, если мы с тобой породнимся, и ты возьмешь в жены мою младшую дочь!»
В планы Давида не входила эта женитьба, дома его ждала невеста – юная красавица княгиня Дедисемиди, с которой по возвращении Давид мечтал сыграть свадьбу.  Ответ хану необходимо было дать быстро, дабы надменный и гордый правитель не заметил смущения и не оскорбился за свою любимую дочь. Давид продолжал улыбаться, а в душе бушевали страсти. Он понимал, что должен пожертвовать своим личным счастьем ради отечества.
«Для меня великая честь взять в жены твою луноликую дочь, и стать твоим зятем! С этой минуты мы родственники и случись беда, я всегда приду к тебе на помощь, а коли будет надо, то умру за тебя, Великий Хан – мой второй отец!»
Они ударили по рукам и крепко обнялись. После пышной свадьбы в стане кочевников, царь Давид с юной женой и сорока тысячью отборных воинов и их семьями, отправился в обратный путь.
Вернувшись на Родину, он создал ядро царского войска из фанатично преданных воинов-кипчаков из одного племени с его женой. Укрепив государственные границы Грузии, он защитил население от постоянных набегов варварских диких племен и внутри государства навел порядок, подчинив заносчивых князей, прекратив постоянные ссоры и междоусобицы, разорявшие крестьянские поселения. Царь Грузии (Иверии) Давид, был прозван в народе Давидом-строителем, за то, что в период своего правления до конца дней своих строил крепости, дворцы, города, улучшал и прокладывал новые дороги, расширял торговые и культурные связи с другими государствами и народностями. В удобных местах, на развилках дорог, он ставил караван-сараи. Давид является основателем Гелатской академии при Кутаисском монастыре, где уже в его время обучалась просвещенная грузинская молодежь, получавшая всестороннее образование. В преклонном возрасте, Давид стал очень религиозным и завещал похоронить себя под ступенями Гелацкой академии, с просьбой, чтобы каждый входящий, проходя по ступенькам, наступал на его прах. Так он пожелал искупить перед Богом, свой грех – Гордыню. Эти ступени прекрасно сохранились до наших дней. Время их не разрушило. Я проходил по ним и наступая на прах Великого Человека, я чувствовал угрызения совести, как возможно и другие. Одним из выпускников этой академии был великий поэт Грузии – Шота Руставели. То были времена правления царицы Тамары, правнучки Давида Строителя.  У царя Георгия 3 сына не было. Он готовил на трон свою любимую дочь Тамару. Предвидя все трудности, ожидавшие ее, женщину, в управлении государством, он воспитывал ее как мальчика, с двумя сверстниками: двоюродным братом Демной, и сыном осетинского князя Давидом Сосланом. Тамара старалась не уступать друзьям в мальчишеских играх. В джигитовке, стрельбе из лука и фехтовании она была наравне, хотя для девчонки это было нелегко. Чтобы быть уверенным за судьбу государства и жизнь дочери, Георгий 3 короновал Тамару на трон при своей жизни, объявив ее царицей Грузии, он помогал ей в управлении своими мудрыми советами. Георгий дал Тамаре блестящее образование: она свободно изъяснялась на русском языке и тюркских наречиях, принимая иностранных послов, пользовалась переводчиками, неплохо понимая английский и французский языки. Во время своего правления, она уделяла большое внимание просвещению населения через монастыри и церковные переходы, продолжая стремление своего прадеда Давида строителя иметь в отечестве своих ученых врачей и учителей, она уделяла большое внимание Гелацкой академии. Однажды, на празднестве выпускников, Тамара присутствовала с царскими придворными министрами. В честь Тамары были устроены спортивные состязания: конные соревнования, джигитовка, стрельба из лука и фехтование. Каждому юношу хотелось проявить себя, чтобы юная царица ослепительной красоты обратила на него внимание. После спортивных игр выступали поэты, певцы и музыканты. Во время выступления поэтов Шота Руставели с его замечательными стихами, понравился всем царедворцам, и Тамара спросила: «Кто этот юноша? Не тот ли лучший стрелок из лука?!»
- Да, царица, это он! Гордость нашей академии. Преуспевающий весьма в математике, философии и астрономии. Поэт с большим талантом, к тому же скромен и воспитан!
Прощаясь с выпускниками Тамара сказала: «Я убедилась, что молодые мужи не только преуспели в науках, но и в силе и ловкости. Я же хочу вам на прощание дать задание проверить вашу мудрость.
Сев в кресло, она взяла с блюда на столе красное яблоко, и, подняв его над головой спросила: «Кто из вас юноши пронзит стрелой это яблоко над моей головой?!»
Приближенные, побледнев запротестовали.  «Царица! Вы не должны подвергать себя такому безумному риску!»
Смущенные выпускники отшатнулись в сторону. Но тут вперед вышел Шота Руставели, он смело подошел к царице и вынув из своего колчана стрелу, взял осторожно руку царицы с яблоком, и держа в своей проткнул стрелой. Тамара рассмеялась.  Придворные с облегчением захлопали в ладоши. «Ну вот, - сказала она улыбаясь, - оказалось все намного проще, и совершенно безопасно. Вообще, я очень довольна вами и благодарна мудрым учителям, за те знания, что вы получили. Я уверена, что вы прославите Иверию!».
Посмотрев на Руставели Тамара добавила: «С таким талантом, ты, юноша, должен жить у нас во дворце»
Назначьте поэта Шота Руставели при министерстве финансов. Прим. авт. Однажды мне повезло оказаться в автобусе рядом с доктором исторических наук симпатичной белокурой женщиной, которая в то время была директором музейного комплекса им. И.В. Сталина г. Гори. Сожалею, что не помню ее имени и фамилии, но то была простая в общении женщина, которая рассказала мне много интересного из истории Грузии, и я -начинающий экскурсовод, поверхностно знающий историю, ее спросил: «Скажите пожалуйста, если есть этому объяснение: в древнем пещерном монастыре Вардзия, в одном из молельных залов, на каменной стене было изображение Тамары, с ее отцом Георгием 3. Всматриваясь в лик еще юной Тамары, я обратил внимание на удлиненные глаза азиатского типа?».
Улыбаясь она ответила: «Конечно же есть! Ведь царь Давид  IV, прадед Тамары, был женат на дочери половецкого хана Артока, принцессе кипчачке Гурундухт. Вот и достались Тамаре: удлиненные глаза от прабабушки казашки и густые длинные ресницы от красавицы матери грузинки. Очарование этих глаз разбило множество пылких сердец, в том числе сделало несчастным нашего поэта Шота Руставели, который в отчаянии остригся в монахи и с посохом в руках, вместе с паломниками отправился на Святую Землю в Иерусалим. Она была неприступна как скала, грубо отвергая откровения поклонников и ее красота нажило ей немало врагов и сплетен».
Спустя много лет, я был однажды в Казахстане, по своим делам в Улан-Беле и Джайляу-Куле. Там я случайно увидел двух красивых женщин из сохранившегося древнего казахского племени кипчаков. У них были выразительные удлиненные глаза, напомнившие мне изображение царицы Тамары в монастыре Вардзиа. Хочу сказать, что в изображении Тамары в монастыре Вардзиа, работы неизвестного художника, современника царицы, я увидел в ее лике, строгий канонический стиль той эпохи – с каменным лицом и плотно сжатым маленьким ртом, отрешенной от мирской жизни. Художник, мастерски выполнив церковный заказ, подчеркнув на переднем плане в ее лице волевой мужской характер мудрого правителя, скрыв прекрасный женский образ, который хорошо виден в других изображениях. В сохранившихся рукописях, ее современников, живших при дворце она описана как жизнерадостная, любящая все прекрасное: и музыку, и поэзию, как типичная грузинка – дочь своего народа. Всегда сдержанная и скромная она скрывала свой твердый мужской характер, и при встрече с людьми, как простыми, так и знатными, вела себя открыто и просто. Будучи глубоко верующей, она запретила в стране наказание плетьми, и сняла с крестьян непосильные налоги. 1/10 дохода отдавалось бедным и нищим, царица строила храмы и монастыри, улучшала дороги, продолжала все заветы своего прадеда Давида строителя. 12 век во время царствования Тамары, назван Золотым веком Грузии, то был наивысший рассвет страны. Тамара щедро оказывала помощь всем православным в разных странах, часто выкупала пленных христиан из рабства.  Не зря ее прозвали «Царица цариц Тамара».
Мы подъезжаем к лужайке! –  тихо сказал Отари
«Пока все, друзья мои, - закончил я, - Про царицу Тамару и Шота Руставели я продолжу рассказ позже. Сейчас же мы с вами возле родника, где вы сможете перекусить и немного размяться перед дальней дорогой!
Сельчане выходили из автобуса шумно и весело, направляясь к роднику. Попив и освежившись у ключа, бойко выбивавшегося прямо из-под скалы, женщины быстро расстелили на лужайке скатерти и принялись расставлять блюда с приготовленной едой, а мужчины, им помогая, приносили из автобуса посуду, кувшины и бочонки с вином. Отари улыбаясь тихо сказал: «Ты посмотри, Гаррик, какую поляну они накрыли! Похоже засядут надолго и глухо. Нам все равно через час – полтора их потревожим!
Дети бегали и резвились на зеленой траве. Сельчане, вырвавшись наконец на свободу, разгулялись во всю и похоже, никуда не торопились, да и мы их не торопили, видя, как они радуются. Но время шло. Я показал Отари на часы. Он нагнулся к Левану и шепнул: «Пора!». Леван весело скомандовал «подъем!» и все дружно засобирались, а затем пошли к автобусу.
В горах темнеет быстро. После дружного застолья на свежем воздухе наших пассажиров всех укачало. Дорога пошла вверх, мотор с надрывом пыхтел как перегруженная лошадь. Мое кресло экскурсовода находившееся рядом с водителем, и я внимательно вглядывался в уставшее лицо друга. Разговаривая с ним, я с трудом втягивал его в беседу.
-Ой, Гаррик, давай помолчим! – сказал он, - я так устал, что разговаривать язык не поворачивается! Ты просто поглядывай за мной, начну засыпать  - толкни!
-Ладно! Мне тоже за целый день молоть языком надоело, потом поговорим!
Яркий пучок света от машинных фар выхватывал на крутых поворотах с правой, моей, стороны нависшие каменные глыбы, очень похожие на сказочные фигуры. С левой же стороны, в темноте, я знал, что там бездна. Наконец мы поднялись на верх перевала. Автобус пошел легко, без надрыва мотора и монотонно. Я пристально наблюдал за Отари: лицо его было окаменевшим, с открытым взглядом.
«Глаза открыты – значит не спит! – сделал я вывод – еще минут пятнадцать двадцать помолчим, и я начну с ним разговаривать.
Рассуждая так и глядя на него, я вдруг неожиданно задремал сам. Будто куда-то провалился. Сколько находился в таком состоянии не знаю, но так же неожиданно, внезапно я очнулся от сильного толчка. Глядя на Отари, я в ужасе увидел, как он спит, опустив голову на руль и автобус медленно катится в пропасть.
-Отарррии! – громко крикнул я. Он открыл глаза и мгновенно вывернул руль вправо к скале. Мощный свет фар ярко осветил быстро приближающийся край черной бездны. Казалось, передние колеса уже там в обрыве. Нам повезло – скорость была небольшая. Боковой удар о скалу оказался сильным, мое сидение, крутящееся на оси, сорвалось спинкой к двери и я, вместе с ним, катапультировался мягко и без ушибов.
Женщины в панике стали кричать: «Ой мама!» (Деда Деда! – по гр.)
Дети расплакались, в автобусе поднялся шум. Леван же быстро всех успокоив, стал просить нас не ехать дальше.
-Давайте здесь переночуем до утра! – сказал он, - к рассвету поедем дальше! Тебе Отари поспать надо.
-Нет Леван, - ответил Отари, - здесь нельзя оставаться! Видишь туман опускается? Через 15-20 минут, будет сплошная пелена. Это место дороги заужено. По закону подлости появится какой-нибудь джигит и в нас тут врежется. После того, что я сейчас пережил, еще сутки спать не буду. Убираемся отсюда как можно скорее, спустимся вниз и там у дороги есть прекрасно оборудованное место для отдыха, возле родника, с площадкой для стоянки автобусов.
Все согласились с Отари, и мы двинулись дальше.
Вскоре спустившись, мы были на площадке у родника. Сельчане выбрались из автобуса, попили воды и ушли обратно досыпать. Мы с Отари сидели у родника и нам спать совсем не хотелось.
-Так скучно сидеть, сказал он,- Я сейчас.
Отари вернулся с закуской и большим глиняным кувшином вина. Смеясь он сказал: Я Левана ограбил!
-А он на нас не обидится?
-Нет, ты что, он мой родственник! У него отличная Изабелла, и он обещал мне в подарок бочку вина во двор закатить, вот и попробуем, что он собирается осенью привезти.
Вино оказалось действительно очень хорошим. (прим авт. На Кавказе, в те времена водитель мог, неофициально, выпить сухого вина и сесть за руль. Люди, привыкшие постоянно употреблять вино за обедом в разумных количествах, так быстро не пьянеют и знают свою норму.
Была теплая звездная ночь, и ярко светила луна. Мы с другом пили ароматное вино.
На душе было легко и свободно.
-Давай Гаррик выпьем за то, что живые!
- Вот все же у меня в голове не укладывается – как я мог уснуть? Ведь мне и спать не хотелось! Я наблюдал за тобой и вдруг отключился. Проснись я на несколько секунд позже, мы бы сейчас были с тобой в мире ином.
Отари ухмыляясь спросил: «Ты что, веришь, что есть мир иной?!»
- Да как тут не поверить!? За секунду до обрыва мой ангел хранитель толкнул меня!
- И то правда! Ты знаешь, Гаррик, такое в жизни со мной не случалось. Произошло все так незаметно, плавно, будто в моей голове стрелку перевели. Я продолжал четко видеть дорогу и рулить, но дорога вела на тот свет…
- Узбекский древний поэт Омар Хайям однажды об этом спросил у мудрого старца:
Как там в мире ином? – я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка,
Пей, - ответил, пей!
Дорога туда далека! Из ушедших никто не вернулся пока

Уже рассветало. Отари потряс кувшином и сказал: «Тут как раз по капле нам с тобой осталось!
Кто друзей себе не ищет,
Самому себе он враг!
Давай, друг мой выпьем за друзей!