Жизнь в человеческом теле

          Она закрыла вымытое окно и еще раз перечислила все, сделанное за последнюю неделю. В понедельник удалось позаниматься медитацией и йогой. В последнее время йога стала регулярным ее занятием – строго по вторникам и четвергам, прежде чем садиться за ужин и выходить на сеанс связи с мужем, она теперь расстилала коврик в дальней, самой тихой, комнате и думала лишь о дыхании, представляя, бцдто через приоткрытое окно до нее доносится шум океанского прибоя.
          Вторник. На этой неделе помимо основных дел она высадила на окне в кухне рукколу. А в остальных комнатах рассадила хризантемы, орхидеи и старый кактус, разросшийся до такой выдающейся степени, что памятный глиняный горшок начал разрушаться. Вообще-то она не очень любила цветы в горшках – их капризы и требование постоянного ухода утомляли, отвлекали от более важных дел. Бесполезным оконным плантациям она предпочитала чистые и функциональные подоконники… Но так жить не получалось. И она дважды в неделю, набирая в пластмассовую лейку воды, напоминала себе, что раздражается на ни в чем не повинные создания безо всяких существенных причин. «В конце концов, цветы – не котята!» Цветы… ей дарили. Хризантемы отмечали прожитие дни рождения, орхидеи – неразделенные чувства, а кактус преподнесли в далеком детстве, когда в жизни впервые появился компьютер. А вот рукколу она решила завести сама. «Так ведь это и не цветок»… После того, как кухонное окно отмылось от последних двух с половиной лет бесконечной работы без отдыха, ей захотелось, чтобы что-то зеленеющее отделяло бы взгляд на индустриальный пейзаж за окном. И польза опять же – витамины… «Витамины для глаз». В этом карантине в принципе была польза. Еще никогда прежде ее самоизоляция не становилась настолько продуктивной. И она сама никогда раньше не чувствовала себя на своем месте так, как сейчас.
          «Завтра воскресенье. А что я делала в среду?» Она забралась на стремянку, держа в руках слегка влажные после стирки занавески. Гладить она не умела – ни один утюг не выдерживал долгих задумчивых пауз, которые случались с ней в самый неподходящий момент. Как будто кто-то неожиданно выплескивал краску на невидимом экране, и она замирала, боясь нарушить волшебство момента… Спугнуть проступающий образ, посланный ей, который она, как считалось, непременно должна была запечатлеть и передать дальше… Слишком нерациональный подход для такого техничного занятия, как глажка.
          Среда – день уборки. Уборка отличается от глажки хотя бы разнообразием физических действий. Вымыть полы, вытереть пыль – то, что принято называть влажной уборкой. Почистить зеркало, которое в доме было одно, зато умело отражать все - что бы ни происходило. Ковров она не держала с тех самых пор, когда после операции в организм через открытый нос прорвалась аллергия. Хотя… Нет… В какой-то из дальних кладовых по-прежнему продолжал стоять свернутым один – с лазурными дорожками орнамента, расходящегося по гранатовому полю из тонкого ворса. Настоящий самаркандский ковер ручной работы. Безмолвный свидетель ее азиатского детства… И чего еще там только не было – в бесчисленных кладовых ее жилища. Не однажды она собиралась навести среди них порядок. Но лишь подходила к двери коридора, ведущего в хранилища, бралась за медную ручку, отполированную многими прикосновениями, и останавливалась, когда оставалось только войти внутрь… Ручка двери, за которой скрывались воспоминания, и сама являлась воспоминанием. Она обнаружилась когда-то среди сокровищ индийского рынка в предгорье Гималаев. Голова Ганеши служила основанием, а его изогнутый хобот предназначался для вкладывания рук – неоднозначный сувенир с неоднозначным смыслом. Как сам бог-Ганеша, как и весь индуизм. Ее эмоции, когда она бралась за эту ручку, также были смущены и смешаны.  Присущая ей, как бывшей отличнице, страсть к упорядочиванию всего и вся день за днем напоминала о завалах в хранилище и лишала покоя. Но лишь на время. Неизбежно «отвлекали» более «важные» занятия и задачи, обстоятельства, дедлайны… Даже сейчас, в дни карантина, когда время, казалось бы, растянулось подобно старой уютной кофте и стало изобильным на внутреннюю свободу, она продолжала упорно вычеркивать кладовку из списка дел, как наименее важное и возможное. Когда же голос совести начал досаждать, она переписала «разбор воспоминаний» на стикер и стала переклеивать его в своем ежедневном плане – на следующий день, на следующую неделю, на последующее когда-нибудь… «Может я просто… боюсь?» Чего? Столкнуться с нежелательным. С тем «чем-то», что давно упрятано в коробку и не тревожит, пока продолжает тихо пылиться в темном дальнем углу. И сколько же их там – этих коробок, стоящих на полках с ярлычками прошедших лет, событий, людей… Она не знала, готова ли снова столкнуться с громоздким «сентиментальным багажом» собственного прошлого. И потому снова и снова терла пальцем складки на толстом блестящем носу Ганеши, стирая несуществующую пыль, и отводила руку. Всегда находились спасительный неотложный звонок, урок итальянского, лекция в зуме, недописанная картина, недоделанная презентация, недочитанная книга, отчет, планка… То, что принято считать уважительными причинами.
          «Кстати о спорте!» Воскресенье, пятница и среда были днями, для занятий спортом. Она ведь слыла дисциплинированной личностью и ценила регулярность упражнений. Утро начиналось зарядкой даже если тело отказывалось подчиняться. Железная воля справлялась с приступами лени, а трезвая логика, не поддающаяся ничьим влияниям, исправно вытягивала из депрессии или апатии. Самоконтроль – природный дар, которым она гордилась, культивировала его и принимала, не утруждаясь при этом самоанализом. «Завтрашний норматив – видеокурс кардиотренировки, плюс силовая нагрузка… Час? Да – не меньше. И растяжка вечером».
          Четверг. Последние два месяца каждое утро по будням она принимала у себя студентов – разумеется, он-лайн. Еще накануне объявления режима тотального карантина школа быстро сориентировалась и оперативно перевела все действующие курсы на зум-платформу. Так что в финансовом плане она не пострадала. И даже выиграла, поскольку теперь не тратила времени на дорогу. Вернее, именно в эти пару-тройку часов прекрасно укладывались проверка домашних заданий и подготовка дополнительных вопросов к уже готовому набору лекций. Таким образом, она снова проявила себя магистром продуктивности и феей тайм-менеджмента. Дни были расписаны по минутам, а времени на мысли о неизвестности дальнейших перспектив не оставалось. «В конце концов вся жизнь есть неизвестная перспектива». В те краткие мгновения, когда смутный страх, неизбежно поселившийся в подвалах ее дома с течением лет, пытался вывести из строя систему отопления и по телу пробегал холодок, она накидывала на себя старый добрый плед и усаживалась медитировать в этой импровизированной «палатке». Тишина и тепло делали свое дело – она осознанно отключала зловредные мысли до тех пор, пока их сигнал не становился неразличимо слабым. Затем решительно скидывала плед и выходила на свет все той же прежней решительной и спокойной Душой. В минувший четверг после очередного семинара как раз пришлось повторить любимую процедуру. Поскольку следующий понедельник должен был стать последним – курс подходил к концу и обязательства преподавания больше не связывали. «Может мне, пока есть время, самой стать студентом? Снова…» Она училась, сколько себя помнила. Не упускала ни одной возможности – книги, мастер-классы, языки, экскурсии… «Всегда есть шанс повысить свой уровень». Не откладывая, она спустилась со стремянки, бросив вторую штору на перекладине верхней ступеньки. И записала в ежедневник, который всегда лежал на видном месте ее рабочего стола, стоящего в центре комнаты… «Понедельник… Выбрать мастер-классы на ближайшую неделю… Суббота следующая… Выбрать себе интересный курс…» Внезапно она почувствовала, как будто на нее кто-то смотрит. Оглянувшись, увидела лишь отражение в зеркале – в том самом, единственном и всезнающем. Но из отражения на нее смотрела, конечно же, лишь она сама – с рукой, держащей исписанные страницы. Неприятный сквозняк тревоги подул откуда-то из глубины коридоров… «Нет. Так нельзя… Нельзя поддаваться». Она открыла компьютер и включила музыку – случайную подборку, составленную по мотивам ее выборов и предпочтений. Чужие ноты быстро заполнили пространство и развеяли случайную неуверенность. Призраки, если они и существуют, если они и были, рассеялись, а с улицы снова заглянуло солнце. Отражение в зеркале отражало только ее и никого, ничего кроме. «Все хорошо. И все будет хорошо!» Стремянка привычно скрипнула на втором шаге подъема. Штора привычно раскрыла свой узор. Окно привычно показало, что мир НЕ изменился.
          Пятница. День, когда она заказывала еду. Она покупала продукты на неделю, исходя из тех запасов, которые успела сделать в последние дни выхода на улицу. «Если назвать их выходными от слова выход, то сам смысл выходных поменяется… Интересная мысль». Привычка разговаривать с самой собой появилась давно – в первые дни самоизоляции, то есть задолго до карантина. Голос поселился где-то выше и доносился как будто бы с потолка. Отчего ей казалось, что она разговаривает с чердаком. Но она не считала себя сумасшедшей. Она просто любила… Быть в диалоге. Потому, наверное, и общалась постоянно с кем-нибудь. Даже в эти дни и месяцы – утром со студентами, потом с мужем… С мужем они, само собой, созванивались постоянно, но теперь появился обязательный ритуал - перед сном сеанс по скайпу… Муж застрял в другом городе, где был в командировке и с тех пор интернет давал им единственную возможность увидеться. Одним словом, его Душа точно была не на месте. И нуждалась в общении больше обычного. Плюс звонки от мамы и отца, звонки друзьям, переписка с кураторами по следующим проектам и курсам… Она весь день не вынимала наушник из уха и держала телефон под рукой. Собственно, в этом плане карантин мало отличался от обычной жизни. А не хватало, пожалуй, прогулок… Она любила кататься на велосипеде по утрам… Любила пробежки и просто пройтись перед сном… Любила спонтанные ужины в каком-нибудь уютном ресторанчике… Книжные магазины, встречи в центре города, запах ветра на загорелой коже… «В этом году в моде будет бледность и ее снова станут называть завидным аристократизмом. Потому что без вариантов». Чувство юмора! Оно было… Как любимый цвет обоев. Становилось легче от самого факта присутствия в доме. «И спасибо мне, что я когда-то выбрала ЭТОТ цвет! Кстати, стенам нужен ремонт…»
          Вот и вся неделя. Суббота – день уборки и отдыха. А завтра воскресенье – день позитивной нагрузки. Чтобы не было лишних мыслей, надо регулярно «упахивать» себя, как выражался один из многих ее друзей. «Лишние мысли…» Она спустилась со стремянки и растерянно остановилась, глядя через вымытое окно на мир. «Лишние мысли?» Неожиданно и вдруг… все вышло из-под контроля - она словно оказалась вдруг не в центре знакомого и любимого жилища, за которое сама была в ответе… А посреди чьей-то декорации. Только что все было живым и настоящим, но в миг превратилось в нарисованное и недышащее… «Да, что же это? Что со мной?» Она не могла пошевелиться. Все было не тем… Пейзаж во дворе стал наклеенной на стекло пленкой. Музыка, которую она сама недавно включила, тоже изменилась и доносилась теперь откуда-то извне. А до всего остального было страшно дотронуться – казалось, что от прикосновения оно превратится в песок и рассыплется… «Но это же все мое! И это я… И я есть? Ведь правда?» С чего вдруг она решила усомниться в себе? Нет – не вдруг. Сомнения уже давно маленькими тараканами бегали по невидимым щелям ее комнат. Иногда по ночам она слышала шелестящий бег их тоненьких ножек. Но считала их теми самыми «лишними мыслями»… Она решительно расправлялась с ними при встрече. Но, к сожалению, не все из них были ей очевидны. А дом, очевидно, продолжал разрушаться… «Когда…» Слово, похожее на подсказку и спасательный круг, упало ей с чердака. «Когда? Когда!» Да - надо понять когда. «Когда… все началось». Она выдохнула – медленно, чтобы не разрушить все, что окружало. Осторожно обняла себя руками, вдохнула и теперь, слегка успокоившись… Снова задала себе вопрос. «Когда началось все?» Значит, ей предстояло вспомнить… Начало. Как получилось так, что ей достался вот этот дом, вот эта работа, вот эта вот жизнь и люди вот эти. И главное… Вот этот самый человек.

          …Она вспоминала… «Самоизоляция». Значит когда-то до этого были и другие, подобные ей? Когда-то и где-то не здесь – она была не одна. И вне времени. Но потом оказалась тут… В самоизоляции. Для чего-то. «Для чего?» Она помнила, как пришла. И впервые зажгла свет. На ее глазах зародился разум – он развивался и становился все совершеннее. Позже она увидела, как попытался он захватить все и как он впервые сдался, не найдя ответа во множестве вариантов. Но эмоции не дали поставить на этом точку… Они раскрасили все заново и уговорили пробовать дальше. Она была свидетелем, когда впервые обозначились гнев и радость, как возникла и пролилась боль, как заговорила совесть и как пробилась сквозь трещины зависть… Она наблюдала как растет и не справляется с новым в себе это тело. Любовь была первой, родившейся в теле. А она стала первой, кто дотронулся до любви… Все большей с годами становилась «жилплощадь» и давала все больше возможностей. Вместе и с новыми ограничениями. Она все слышала и все видела, но не все понимала… Она всегда хотела помочь, но не всегда знала, что делать. И в дни, когда во всем ее доме гасло освещение, она изо всех сил начинала светиться сама… Чтобы жизнь не закончилась. Почему-то ей отчаянно было это нужно. Хотя она и не помнила, с чего именно все началось. Она лишь ясно верила, что сама выбрала это место. Сама выбрала жизнь… в человеческом теле – эту самоизоляцию для единственной Души. «Вот…» Она силилась, но так и не смогла вспомнить, что было ДО начала. Но начало она нашла. «Я выбрала это сама». И рука ее вновь коснулась страниц ежедневника, служившего и дневником. Листы бумаги вздрогнули и перевернулись – порыв ветра из внезапно раскрывшегося окна. Свежий воздух ворвался в жилище, но ничего не рассыпалось от его вторжения. Она аккуратно, все еще немного боясь, присела за стол и написала на чистой странице… «Она – Душа. А жизнь – это самоизоляция в человеческом теле». Тело расслабилось и задышало ровно и спокойно. А разум отпустил напряжение. На время…

(с) Июль, 2020 год.