Баба Тома

               
 Однажды весной в сквере появилась седая старуха в летнем платье и белых босоножках. Она была пенсионеркой. Попав в тень тополя, она села на скамейку. Окинув взглядом высокие дома улицы, она остановила взор на верхних этажах, затем перевела его вниз, усмехнулась, вспомнив, как когда-то она наблюдала за курами, живущими на балконе девятого этажа. Ей даже почудилось пение петуха. Тогда только начиналась перестройка. Людям жить было трудно. Выживали, кто как мог. И вот эти живущие на балконе куры, о которых старуха вспомнила сейчас.
 Здесь так хорошо в тени деревьев, а спешить ей некуда, и она продолжала сидеть на скамейке. Болит голова. Это опять непобедимая, ужасная гипертония. От неё нет спасения. Таблетки приносят только временное облегчение.
 Она сидела, не шевелясь, боясь качнуть головой. Слышно было, как воркуют голуби на лужайке сквера, да вода в фонтане пела замысловатую песню. Старуха поглядела на солнце, подымающееся вверх над деревьями, и подумала, что всё же пора ей идти домой, выпить таблетку от давления и повалиться на диван.
 Прогулка в сквере принесла пользу старухе. Беда её в том, что она потеряла веру в людей. Прогулка вернула ей утраченную веру хотя бы на время. Она подумала, что нет на свете злых людей, есть несчастливые люди, но эта мысль ей мало помогала. Всё та же непонятная тоска пронизала всё её существо. Ей казалось, что она чего-то не доделала в своей жизни, и теперь уже у неё нет времени что-нибудь изменить.
Старуха прогнала эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась. Она вышла на балкон и посмотрела на небо. В вышине видна полная Луна, но ещё не золотая. Дышать стало легче. В окнах зажглись огни. Город уже жил вечерней жизнью.
 Покинув балкон, старуха включила телевизор. Шла опера «Евгений Онегин». Гремел оркестр, под аккомпанемент которого бас пел о своей любви к Татьяне. Глядя на экран, старуха позавидовала панской жизни. Кто скажет что-нибудь в защиту зависти? Чувство это плохое, но надо войти в положение простого народа. Какие чувства он может испытывать, глядя на хоромы богачей? А их в городе и сейчас полно. Построили дворцы, ездят по ресторанам на иномарках. А на какие средства они всё это приобрели? Где они взяли столько денег?
 Но довольно! Не отвлекайтесь! Вы находитесь в квартире одинокой пенсионерки. Балкон открыт, но ночь не приносит облегчения. Город отдаёт накопленный в асфальте жар. Хорошо сейчас у реки. Там сейчас рай, но река от её дома далеко. Позавидуешь тем, кто живёт вблизи реки. Кстати, её внучка живёт недалеко от реки. Старуха решила ей позвонить. Позвонила и узнала, что внучка пошла гулять на набережную. Старуха, уставившись в пол, стала что-то бормотать. Что? Да стихи! Она сочиняет стихи. Что принесут ей эти стихи? Славу? Какой вздор! Не обманывай хоть сама себя! Никогда к тебе слава не придёт. Для кого же она  пишет  стихи?  Да  для  самой  себя!  Она изливает свои мысли и чувства в стихах, заглушая тоску, навеянную одиночеством.
 Она подняла голову и увидела, что наступает рассвет. Какие-то странные мысли хлынули ей в голову. Она понимала, что исправить в её жизни уже ничего нельзя, а можно только забыть. Она истратила свою жизнь, и теперь понимает, что воротить её нельзя. Жизнь ушла безвозвратно.

 Утро. Стёпа проснулся. В голове гудел колокол, перед глазами проплывали какие-то пятна, к тому же тошнило. Стёпа старался что-то припомнить, но ничего не получалось. Хуже всего, он не мог понять, где он находится. Он открыл глаза и увидел трюмо. Значит, он лежит у себя на кровати. Кто такой Стёпа? Это зять старухи, которую все называют бабой Томой. Будем и мы её так называть.
 Итак, Стёпа проснулся. Он хотел позвать жену и потребовать у неё таблетку от головной боли, но силы оставили его. Стёпа посмотрел на своё отражение в трюмо. Человек с торчащими в разные стороны волосами и с заплывшими глазами – таким он увидел себя в зеркале. Стёпа сел на кровати.
- Никакие таблетки мне не помогут, - подумал он. – Следует лечить подобное подобным.
 Он увидел, что на тумбочке возле кровати ему приготовлен нарезанный ломтиками хлеб, сосиски и стакан водки. Оказывается, жена уже позаботилась о нём.           Дрожащей рукой Стёпа поднёс стакан ко рту и одним духом проглотил содержимое.
И вот пятна перед глазами исчезли, и стал понемногу высветляться вчерашний день. Оказывается, вчера его друг приглашал к себе на дачу обмывать покупку машины. Вообще он в последнее время жутко свинячит: пьянствует, вступает в связь с женщинами лёгкого поведения. Он окончательно проснулся и решил принять ванну. Вымытому Стёпе жена тут же подала чистую выглаженную рубашку, брюки и носки. Из ванны Стёпа прошёл в кухню, выпил чашечку кофе и скушал ломтик хлеба с маслом.
За окном в полуденном солнце красовался сквер. С самого утра Стёпе начали звонить по телефону, а затем и лично являться с жалобами по поводу неисправности сантехники, так как Стёпа был председателем КСК, следовательно, лично отвечал за исправность сантехники. Мука эта продолжалась до тех пор, пока Стёпа просто сбежал со своей квартиры.
 Он пошёл на набережную. Ветер дул ему в лицо и засыпал глаза песком. В вершинах деревьев зашумело. Посвежело. Стёпа увидел грозовую тучу. Вдали густо заворчало. На мгновение набережная осветилась светом, и в небе загремел гром. Потом снова сверкнуло, грохнул гром и обрушился ливень. Гроза бушевала, вода с воем низвергалась в канализационные отверстия, пузырилась, с крыш хлестало, с дворов бежали потоки. Всё живое попряталось. Прыгая в мутных потоках в блеске молний, Стёпа добежал до дома. Чтобы согреться, он налил в рюмку водку. Жена поставила на стол аккуратно нарезанную селёдочку. Стёпа выпил, подхватил вилкой кусок селёдки и в это время позвонили.
- А чтоб вам провалиться! Поесть не дадут. Скажи, что меня нет дома.
 Стёпа половником налил из кастрюли борщ и стал хлебать, поглядывая на окно. За окном сплошным потоком бежала вода. В небе то и дело вспыхивали молнии и небо лопалось. К вечеру небо очистилось до прежней голубизны, на небе появилась радуга. Воздух после грозы свеж. Стемнело, и Стёпа лёг в постель. Он лежал в сладкой истоме и поглядывал на Луну, поднимавшуюся из-за домов. Он вспомнил о недавней смерти тестя и взволновался.
- Почему, собственно, меня волнует его смерть? – подумал Стёпа. – Ну, что ж поделаешь: человек смертен. Пришла его пора умереть. Царство ему небесное!
 Сон крался к Стёпе, вот-вот накроет его, но мысль о любимой женщине не давала уснуть. Как вы сами понимаете, женщина эта не была его женой. А дело было так. Он вышел погулять, шёл по улице, направляясь на набережную. Впереди его шла незнакомка. Обгоняя её, он заглянул ей в лицо. Его поразила не столько её красота, сколько одиночество в её глазах. Город утопает в цветах. На клумбах и вдоль улиц цветут всевозможной окраски цветы. Летом город превращается в город-сад. Не любоваться этой красотой просто невозможно. А незнакомка, не обращая внимания на эту красоту, тоскует. Стёпе показалось, что с ней следует поговорить. И он заговорил.
- Вы не знаете, как зовут эти цветы?
- Нет, не знаю. Вы любите цветы?
- Люблю. А вы не любите?
- Я тоже люблю.
- А мне показалось, что Вы на них никакого внимания не обращаете.
 И вдруг как из-под земли перед ними выскочила любовь. Так поражает молния. Она замужем, он женат, но они полюбили друг друга. Любовь поразила их мгновенно. Стёпа это понял уже тогда, когда они, не замечая ничего вокруг, оказались на набережной. Они разговаривали так, как будто знали друг друга много лет. Они договорились встретиться снова на набережной. Вскоре незнакомка стала любовницей Стёпы. Они полюбили друг друга так крепко, что и не представляли как им жить друг без друга. Они пришли к выводу, что на улице их столкнула судьба и что они созданы друг для друга. Тем не менее, ему не хотелось ломать сложившийся за многие годы домашний уют.
 Путаные мысли о сложившихся обстоятельствах и не давали Стёпе уснуть.
- Однако у меня здорово расстроились нервы, - подумал он и посмотрел в окно.
 Он увидел Луну, бегущую в прозрачном облачке. Он отвернулся от лунного окна и повернулся на другой бок. Стёпа понял, что никто, кроме его самого не разрубит этот узел. Надо что-то решать. Но он ошибался, что кроме его самого никто не разрубит этот узел. Этот узел разрубила его жена. Он так погрузился в свои переживания, что и не заметил как выдал себя. Он недооценил значение человеческих глаз. Язык его скрывал истину, а глаза выдали. Всё кончено, он пойман. Жена ушла от него жить к дочке. Стёпа остался один.
 Любовница стала приходить к нему домой. Первым делом она надевала фартук и готовила завтрак. Она варила картофель. От картофеля валил пар. Запах возбуждал аппетит. Всё складывалось хорошо, но регистрировать свой брак он не собирался. Его устраивала такая жизнь.
 Неожиданно Стёпу поразила хворь. Его трясло, он стал стучать зубами и поминутно просил пить. Он провалялся в постели до рассвета, когда болезнь отпустила так же неожиданно, как и напала на него. Тут Стёпа увидел, что по небу с запада идёт грозовая туча. Из неё время от времени вырываются молнии. Внезапно поднялся ветер. Становилось всё темнее. Загремел гром. Молнии бороздили тёмное небо. Из него сверкали молнии и грохотало. Внезапно хлынул ливень. В дымном вареве грозы никого не осталось.

 Баба Тома  - добрейшей души человек, но нервная. Всю жизнь она работала, как вол, с детьми, а на них никаких нервов не напасёшься. Уход дочери от Стёпы вывел её из равновесия. Чтобы успокоить себя, баба Тома выпила валерьянки и призвала себя к бодрости. Но валерьянка ей не помогла. Она вспомнила о смерти мужа и снова расплакалась. Не будучи в силах сдержать себя, она содрогалась в рыданиях. Наплакавшись вдоволь, она выпила ещё валерьянки, легла в постель и уснула.
Проснувшись, она решила погулять. Она шла вниз по лестнице. Пройдя один пролёт, она остановилась передохнуть. Вверх по лестнице поднимался сосед.
- Вам плохо? – спросил он.
- Ничего, уже прошло, - ответила она и пошла вниз.
 На улице было прохладно. Она доехала до набережной и села на скамейке. Прохожие, бегущие по своим делам, бросали на неё беглый взгляд, но до старухи им никакого дела не было.
 Муж у бабы Томы умер весной. После его смерти баба Тома была выбита из колеи настолько, что её не радовал ни весенний разлив реки, когда вода сливалась с горизонтом, ни потрясающий по красоте вид на заречные дали. Её не веселили ни солнечные зайчики, играющие на плитках дорожного покрытия. Она просто ничего этого не замечала.
 Она щурилась на яркое солнце, вспоминала, как год назад на этой же скамеечке сидела рядом с мужем. В этот день его не было рядом с ней на скамейке, но она мысленно разговаривала с ним. Люди проходили мимо неё, но она и среди людей почувствовала себя одинокой, запечалилась и понурилась.
 Баба Тома за этот год изрядно постарела от горя и не находила облегчения. Трудно жить одинокой старухе, но трудности эти надо, во что бы то ни стало, преодолевать. И вот она снова приехала на набережную. Она пошла вдоль реки, дошла до спасательной станции, где висели плакаты, изображавшие различные способы оживления утонувших в реке, и снова села на скамеечку. Не думая больше о покойном муже, она смотрела в заречную даль. Домой с прогулки она возвратилась нескоро.
Она вошла в квартиру, и в это время зазвонил телефон. Баба Тома взяла трубку.
- Алло! – сказала она и услышала в трубке голос зятя. Баба Тома выразила ему свою обиду за дочь. Она обвиняла его в недостойном поведении.
- В мужчинах, избегающих вина, игр, общества красивых женщин, застольных бесед, таится что-то недоброе. Такие люди или больны, или ненавидят окружающих. Я к ним не принадлежу, - сказал он.
- Я хотела бы умереть с сознанием, что у вас в семье всё благополучно, - сказала баба Тома.
- Я её не выгонял из дома, она сама ушла.
- Ты довёл её до этого. От хорошего мужа не уходят. Вы меня в гроб загоните.
- Живите, не собирайтесь умирать.
- Я себя плохо чувствую. Одна беда следует за другой – они меня подкосили. Придётся обращаться в больницу.
- Я вам не советую ложиться в больницу. Возьмите себя в руки.
 Всё же баба Тома пошла в поликлинику. Врач сказала, что надо сделать анализы. Она строчила на листках бумаги, объясняя куда пойти, что отнести. Кроме того, она направила бабу Тому к невропатологу, объясняя, что нервы у неё не в порядке.
- Смотрите за нервами, - посоветовала врач. – Нервы – венец всему.
 Баба Тома пришла домой. Поднимаясь по лестнице, она увидела на ступеньках чёрного котёнка. Баба Тома догадалась, что кто-то подбросил котёнка в подъезд. Так нередко бывает. Она услышала воробьиное чириканье и увидела залетевшего в подъезд воробья. Баба Тома открыла окно, и воробей вылетел на волю. Потом она взяла котёнка, решив, что он скрасит её жизнь.
 Баба Тома вошла в квартиру, налила котёнку молока. Накормив, она его выкупала и, завернув в махровое полотенце, легла с ним на диван. Согревшись, котёнок замурлыкал, и у бабы Томы поднялось настроение. Что дальше происходило с бабой Томой, я не знаю и доискиваться не стану.

 Кто вам сказал, что на свете нет верной любви? Стёпа? Не верьте ему. Он говорит это в своё оправдание. Есть такая любовь! Я открою вам тайну. Баба Тома в молодости была красива и умна. Муж её тоже был красив, добр, честен и безумно любил жену. Она отвечала ему взаимностью.
 Жили они в своём доме небольшой деревушки. Изумительно красивые места! Всякий, кто хочет в этом убедиться, может поехать туда. Я вам дам адрес. Баба Тома работала учительницей в школе, и звали её тогда Тамарой Николаевной. У неё всё складывалось удачно, и она была счастлива.
 Её и сейчас помнят ещё ученики и приглашают на вечера встречи одноклассников. Недавно её приглашали на такой вечер в ресторан. За ней приехали на такси. Ровное гудение машины убаюкивало её. Закрыв глаза, она с грустью думала о прошедшей молодости, которая никогда не вернётся. Впрочем, долго вспоминать ей не пришлось. Вскоре Тамара Николаевна оказалась в ресторане. Поднялись по ступенькам на второй этаж и оказались в зале ресторана, где её ждали одноклассники. Тамаре Николаевне предложили стул. Она села за столом с выпивкой и закусками. Встреча с питомцами подействовала на Тамару Николаевну успокоительно.
 Начался пир. Горячительных напитков Тамара Николаевна не пила, ей было весело и без них. Играла музыка, глаза ослеплял яркий свет. Гости танцевали, Тамара Николаевна старалась от них не отставать. В её честь звучали тосты и музыка. Одним словом, вечер прошёл потрясающе. Тамаре Николаевне никуда не хотелось уходить отсюда, хотя было уже поздно. Но пришло время отправляться домой. У входа в ресторан одноклассники простились с ней, усадили в такси. С нею сели провожатые. Они доставили её до дома и поднялись по лестнице до дверей её квартиры.
- Мы должны быть уверены в том, что Вы вернулись домой в целости и сохранности, - сказали они.
 Тамаре Николаевне не хотелось спать, и она решила почитать. Она достала свои стихи и долго читала их. Читая стихи, она вспоминала родное село.  Перед её мысленным взором проходили вьюга и дожди, зима и лето, война и люди, которых уже нет на свете. Ей стало грустно. Мяукнул котёнок. Он уже подрос. Кошка почувствовала тревогу хозяйки.
- Это ностальгия, - сказала Тамара Николаевна кошке и посмотрела в окно.
Ночь, все спят. Ни одно окно не светится. Тамара Николаевна успокоилась. Кошка тоже успокоилась.
 Наступило утро. Слышно было, как во дворе в ветвях деревьев вели возбуждённый утренний разговор воробьи. Тамара Николаевна поднялась с кресла и только теперь ощутила, как она хочет спать. Она погасила свет и растянулась на диване. Через минуту она спала. Обстановка её квартиры такая же старая, как и сама она. В диване обивка потёртая и пружина торчит, вызывая неудобства, но это не мешало ей крепко спать. Следовало бы купить новую мебель, но хозяйка ждёт конца жизни, и ей жаль, что наследникам придётся новую мебель выбрасывать на свалку.
 Когда она проснулась, во дворе был вечер. В небе висела полная Луна, которая разрисовывала землю во дворе сложным узором пятен. Она снова превратилась в бабу Тому. Она зажгла свет, заглянула в зеркало и увидела седые брови над серыми глазами. Переносицу перерезала вертикальная морщина, у висков жёлтые тени и у наружных углов глаз сеточки. На бабу Тому глядела от природы кудрявая седая женщина. Давило в затылке, ноги отекли. Отражение в зеркале привело её в уныние. Она упала в кресло.
 Лунный свет заливал комнату. Баба Тома вышла на балкон, посмотрела на Луну и задумалась. Полюбовавшись на Луну, вздохнула и посмотрела вниз. На скамейке у подъезда сидели соседки, видимые в свете Луны до последней пуговки в платье. И тут она услышала грохот в подъезде.
 Хозяйка квартиры на четвёртом этаже  пила чай на кухне. Подняв глаза к потолку, она увидела пятно, которое расширялось на глазах. Наконец, из потолка пошёл настоящий дождь. Тут она вскочила и подставила под струю таз. Это не помогло, так как дождь стал заливать и газовую плиту, и стол. Она выскочила на площадку, поднялась на пятый этаж и стала стучать в дверь квартиры.
- Откройте! – кричала она. – Нас залило!
 Баба Тома вышла на шум. Оказывается, пьяный сосед включил воду на кухне, а сам уснул, забыв закрыть кран. Вода затопила не только соседку на четвёртом этаже, но залила квартиру и на третьем этаже. В подъезде шла паника. Люди с нижних этажей бежали наверх узнать, в чём дело. Хозяйка квартиры на четвёртом этаже кричала соседям, бегущим по лестнице, что её квартиру залило. Вскоре к ней присоединилась соседка с третьего этажа. У неё хлынула вода с потолка и в кухне, и в туалете.
 Баба Тома ушла в свою квартиру. Дальнейшее её уже не интересовало. Она решила лечь и отдохнуть. Утром она проснулась. Вокруг было тихо, но в это время спецмашины, медленно разъезжая с гудением, чистили щётками улицу. Баба Тома распахнула шторы, отчего в комнату хлынуло солнце. Потом она прошла на кухню, позавтракала и решила съездить в редакцию газеты. Дело в том, что она решила напечатать свои стихи в газете. Она уже отослала их в редакцию и ждёт ответ. Она решила, что лучше будет, если в редакцию съездит сама. Она приехала, поднялась по лестнице на третий этаж, постучала в дверь и вошла.
- Я прочла Ваши стихи, - сказали бабе Томе. - Дело в том, что стихи ваши не могут быть напечатаны.
 Баба Тома вышла из здания редакции и пошла по улице. Ей нужно было придти в себя. Она зашла в магазин. Ей ничего не надо было покупать, но она зашла, чтобы отвлечь себя от неприятного впечатления от посещения редакции.
 Чего тут только нет! Ткани, коробки с обувью. Минуя все эти прелести, баба Тома направилась в гастрономический отдел. И этот отдел великолепен! Потом она прошла в кондитерский отдел. Глаза у неё разбежались, и так ничего не купив, она вышла из магазина. Проходя мимо кафе под открытым небом, она решила посидеть за столиком в тени деревьев. Она заказала кофе. За соседний столик села молодая парочка. Тут же подлетел к ним официант, поставил у приборов рюмки и бокалы и принял заказ.
 Баба Тома долго ожидала, когда официант обратит на неё внимание. Она недовольными глазами смотрела, как столик перед этой парочкой обрастал яствами. Наконец, она дождалась своей чашечки кофе. В окнах, выходящих на запад, в верхних этажах зажигалось ослепительное солнце. Баба Тома заторопилась домой. На горизонте скоплялась гроза. Чёрная туча поднималась на западе и накрыла солнце. Через некоторое время стало темно. Через всё небо пробежала огненная ниточка, потом город потряс удар грома. Он повторился, и началась гроза. Стремительно летела туча, но ещё не брызгало дождём. Упали первые капли. Люди разбегались, прячась от дождя.
 Баба Тома уже была дома. Она посмотрела в окно. Город заливала темнота. Вспыхивали молнии, и хлынул дождь. Баба Тома то освещалась молнией, то пропадала во тьме. Гроза бушевала всё сильнее. Наконец, её унесло и, аркой перекинувшись через весь город, в небе стояла радуга.
 Наступила ночь. Она выбрасывала в небе белые пятнышки звёзд. Начала всходить Луна. Она светила лучше, чем электрические лампочки.  Когда приходит полная Луна, бабу Тому терзает бессонница. Баба Тома не может совладать с полнолунием. Лишь только оно начинает приближаться, лишь только начинает наливаться золотом светило, она становится нервной и сон дожидается полнолуния. И когда оно наступает, начинается бессонница. Бороться ей с собой в полнолуние не приходится.

 Кончилось лето. Пошли осенние дожди. Всё же баба Тома решила совершить прогулку. Боже! Какой унылой показалась ей улица. Шёл осенний дождик. Гулять расхотелось. Баба Тома вернулась домой. Через два дня установилась хорошая погода, и баба Тома снова пошла гулять.
 Нет ничего хуже, чем забывать друзей. И баба Тома отправилась к подруге. Она вошла в подъезд её дома, поднялась по лестнице. Перед дверью в её квартиру остановилась и позвонила. Ей открыли, и баба Тома вошла. Подруга обрадовалась приходу бабы Томы.
- На улице хорошо? – спросила она.
- Солнышко! Бабье лето!
 Баба Тома прошла в зал. Там стоит рояль, диван, журнальный столик и кресло. Баба Тома села в кресло, а хозяйка села на диван. Они погрузились в воспоминания. Уже сумерки лезли в комнату, когда баба Тома со звоном в голове выходила от подруги.
 Она спустилась по лестнице и вышла во двор. Бабьего лета не было и в помине. Косыми струями брызгал дождь, под ногами хлюпало, мокрые листья срывались с деревьев. Вскоре баба Тома была уже дома. И так ей стало тепло и уютно, что она забыла, что на улице беспросветная мгла.
 Ноябрь. Дождь вперемежку со снегом. Нехорошо на улице, но это ещё полгоря. Худо, когда дома нехорошо. Бабе Томе невесело. Людей рядом нет. Она приобрела привычку разговаривать с кошкой. Ничего нет хуже малодушия и неуверенности в себе. Она боится звонков, боится слов «вам телеграмма». Она хорошо знает, что за этим следует.
 Тем временем дожди прекратились, ударил мороз. Вот и зима. Окна разрисовало узорами. Глядя на окна, баба Тома подумала, что не следует отрезаться от внешнего мира, и позвонила подруге. Потом баба Тома, хромая, тащилась к кровати и ложилась спать. Ночь уплывает, уплывёт и день. Все они уплывут, сколько их будет отпущено.
 На рассвете она почувствовала озноб. Баба Тома с головой укрылась одеялом. Стало жарко, потом опять холодно. Баба Тома заболела. Словом, это был грипп. Свет не без добрых людей. Соседка вызвала врача, сходила в аптеку, сварила для больной пельменей. Несколько дней баба Тома температурила, потом температура упала. Баба Тома падает от слабости, однако, надо жить дальше.
 Кто много страдал перед смертью, тот без сожаления покидает землю. Он с лёгким сердцем отдаётся в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его. Баба Тома хотела ещё пожить, но её об этом никто не спросил. Она умерла. Могила – её вечный дом. Прошло несколько лет, и бабу Тому стали забывать. Да, прошло несколько лет и затянулось всё прошедшее, угасло в памяти. Удивительно устроена человеческая память. Кажется, всё это было недавно, а между тем время всё это как будто вымыло из памяти. Этим всё кончается.