В плену у своих, командировка на Саланг-1

        «Командировка на Саланг или в плену … у своих».

     В конце апреля 1981 года командира нашей 4 батареи капитана Яроша вызвали на совещание в штаб полка. Ничего необычного в этом не было. Зенитный полк в то время выполнял задачи по охране воздушного и наземного пространства аэродрома Кундуз в Афганистане и штаба 201 мотострелковой дивизии, которая располагалась недалеко от аэродрома. Четыре батареи полка находились в автономном режиме на предписанных уставом и обстановкой расстояниях. Совещания в центре, у командира полка, периодически проходили, где подводились итоги, указывалось на недостатки, ставились новые задачи. На таких совещаниях принимали участие все должностные лица полка и обычно они проходили всегда эмоционально и длительно. Так было и на этот раз. Уже стало темно, а мы на позиции ждали комбата, так как после полкового совещания он устраивал разбор полетов с нами.

    Дождавшись комбата, мы собрались на батарейном командирском пункте. Любое совещание начиналось с уточнения расхода личного состава, состояние техники, подведения итогов, а потом шла постановка новых задач. Дошла очередь и до меня, командира второго огневого взвода. «По штату 29 человек, в наличие столько, кто в наряде, кто в санчасти, сержант Кондрашов в командировке».

   Коля Кондрашов, из Краснодара сначала был в моем взводе рядовым водителем, а ближе к дембелю я присвоил ему звание младшего сержанта и назначил командиром отделения тяги, он уже отвечал за все машины взвода. Обычный парень, хотя чувствовалось, что помимо воспитания в семье и школе, он получил еще и воспитание краснодарскими улицами. Но все это не мешало в условиях Афганистана нам на уровне подчиненный - командир понимать друг друга и решать поставленные задачи. Он хорошо разбирался в технике, уверенно чувствовал себя за рулем, пользовался авторитетом среди своих сверстников и командиров. Все что ему поручалось, делалось им без показухи и сверх усилий. Как командир отделения тяги он меня полностью устраивал. Поэтому когда в феврале 1981 года он попросился в командировку, я с начала даже не стал его слушать. Но он меня убедил. В то время была такая практика, формировать сводные дивизионные колонны машин для перевозки грузов. Шли распоряжения со штаба дивизии в части о выделении определенного количества Камазов, Уралов и другой техники с водителями. Из них формировалась сводная колонна, назначался старший, и колонна перевозила грузы, скажем из Союза в Кабул и наоборот. Нам не говорили, на какой срок эта командировка. Когда колонна расформировывалась, солдаты и техника возвращались в части. Так было и до просьбы Николая, мои водители уже принимали участие в таких акциях, и все было хорошо. Хотя такие поездки для водителей таили опасность, колонны часто обстреливались и была угроза подорваться на мине, но водители мечтали попасть в такие поездки. И я, как командир взвода использовал это как дополнительный бонус в поощрении личного состава. Была еще одна хитрость. Во время таких командировок, солдаты могли улучшить свое материальное состояние. Каждому хотелось привезти из этой экзотической страны, какой ни будь "бакшиш" (подарок) своим родным. На солдатское жалование, 8-15 чеков в месяц особо не разгонишься, а в таких командировках у солдат появлялась возможность, что- то продать, что купить или поменять. « Дело идет к дембелю, товарищ лейтенант, надо немножко прибарохлиться, а пацаны и без меня службу знают", это был основной аргумент, который убедил меня отправить его в командировку. Хотя как командир взвода я должен был пресекать такие торговые операции, чем я ревностно и занимался в начале Афганистана, то через 1,5 года службы я смотрел на это философски.

    Прошло больше месяца, сержант Кондрашов все еще числился в командировке, пока наш комбат не очутился на совещании в штабе полка.

    После его доклада о расходе личного состава очень удивился начальник особого отдела полка. Дело шло к майским праздникам и как всегда, ко всем праздникам ожидались провокации со стороны духов. Душманы, их западные и заокеанские хозяева очень знали наши праздники и отмечали их по- своему. Поэтому к праздникам в армии всегда усиливалась бдительность, отменялись отпуска, возвращались командированные солдаты в части. Оказалось, по сведениям начальника особого отдела полка, что эта колонна уже давно расформирована и техника с водителями должны быть в частях. После совещания, сделав несколько звонков, он выяснил что «Урал» Кондрашова с колонной не вернулся из-за неисправности машины и что она находятся где-то в районе перевала Саланг. При этом, какая неисправность не указывалась, как и конкретное место ее пребывания - в районе перевала Саланг, это все равно что местами будет идти дождь. А вместо этого командира батареи сделали виноватым и крайним за то, что он не владеет информацией и приказали срочно исправить эту ситуацию. Так часто бывало в советской армии. Комбат он здесь, рядом значит виноват. А старший колонны, который по прибытию не доложил про ЧП с машиной и, который совершил служебное преступление, где-то далеко.

    Когда комбат вернулся с совещания, солдаты уже спали. На батарейном командирском пункте собрались офицеры батареи - три командира взвода, замполит батареи лейтенант Женя и прапорщик Михалыч - старшина батареи. Традиционно, совещание началось с докладов. Дошла очередь и до меня. " По списку 29 человек. В наличие столько-то, столько в наряде, столько в санчасти, один в командировке". И здесь комбат сделал попытку наезда на меня, что я виноват в том, что не владею информацией о вернувшейся колонне. После короткой словесной стычки, формат не позволяет ее воспроизвести ....., убедившись в очередной раз, что я могу постоять за себя, совещание вернулось в деловой формат, из плоскости кто виноват в плоскость что делать. Основной вопрос - сержант Кондрашов, а вернее его возвращение в часть. Получена задача от командира полка завтра срочно выехать в район перевала Саланг и вернуть бойца и машину, которая неисправна, причем причина неисправности не указывалась. " Кто поедет ?" Поедет практически искать иголку в стоге сена. Вопрос застал всех врасплох и заставил опустить головы. Накануне замены, все прекрасно понимали, что сулит эта командировка, никто не выявил желания ехать добровольно. Если желающих нет, будем добровольно принудительно, сказал комбат. " Пимонович, поедешь ты. Это твой солдат, ты холостяк, если тебя убьют, поплачут твои мама и папа. У всех остальных кроме родителей есть еще жены и дети, которые могут остаться сиротами", подвел черту капитан. Все, кроме меня, облегченно вздохнули и чтобы вселить в меня уверенность, пообещали, что все мои вещи, джинсы, часы, побрякушки, которые я приготовил на замену, они поделят между собой, если я не вернусь. Такой армейский юмор был в тех условиях и к нему мы относились нормально. "Берешь любой "Урал" с позиции, двух любых водителей на свое усмотрение. Старшина, обеспечить бензином, сухим пайком на трое суток, боеприпасы и гранаты не жалеть. Завтра в 4.30 в том направлении идет колонна, твоя задача вклиниться в эту колонну, а сейчас иди готовься, ночь впереди", закончил совещание комбат.

    Было уже около 12 часов ночи, когда закончилось совещание, солдаты давно уже спали. "Кого взять"? Ответ в такой экстремальной ситуации пришел мгновенно, брать нужно тех с кем не пропадешь. " Я с ним в разведку пойду", эта крылатая фраза родилась в экстремальных условиях жизни, и оценить ее можно только в таких же условиях. В быту, книгах, фильмах она звучит пафосно.

    Я разбудил рядовых Якубенко и Мамеладзе, водителей моего взвода. Поставил задачу : "Подготовить лучшую машину с целью вернуть неисправную машину и вашего товарища Кондрашова с перевала Саланг". Это расстояние порядка 200 километров туда и 200 обратно. Без лишних возмущений и вопросов началась подготовка к выезду. Я получал боеприпасы, сухой паек, бойцы готовили машину к нестандартной командировки. Это не доехать до Харькова и вернуться к вечеру назад. Каждый метр, каждая минута на дорогах Афганистана таила опасность и могла стать последней. Ночью, подсвечивая фонариком, проверяли уровень масла, заправляли до краев машину бензином, на ходу готовили инструмент и запасные части, которые могут пригодиться нам и для ремонта машины Конгдрашова. Мы не были информированы о неисправности машины, поэтому бойцы брали наиболее уязвимые запасные части. Рассвет наступил незаметно, а светать в конце апреля в той местности начинает часа в 4.
         Продолжение следует...