Сфинкс

 
 «Перемен требуют наши сердца!
 Перемен требуют наши-и-иш-ш-…»

 «Электроника» опять безжалостно зажевала плёнку, превратив её в неровную гармошку.
 - Ну, блин, Кабан, ну чё такое?  
 - «Чё- чё», — передразнил Володя, которого в компании называли Кабан то ли из-за «лесной» фамилии Опушкин, то ли от того, что был он не по годам духовит. — Кассета голимая!
 - Да нормальная кассета, блин, ТДК.
 - Ладно, харэ ныть! Кто сегодня с «дровами»? 
 Угрюмый пацан со старенькой гитарой, почти полностью облепленной наклейками с надписью «КИНО» и портретами Виктора Цоя, соскочил с перил, сел на верхнюю ступеньку школьного крыльца, рядом с Опушкиным, и протянул ему инструмент. 
 - Кабан, а чего ты сегодня такой мрачный-то? Или мне кажется?
 - А я не знаю, что тебе кажется, — парировал Володя и, не попадая ни в одну ноту, громко запел, — Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив...
 Всё в его пении было фальшиво: мелодия, ритм, голос... Но слова! Слова и чувства, которые просачивались, нет, рвались наружу, были самыми настоящими. 
 Молодые люди в усыпанных разнокалиберными значками косухах и совсем юные девушки с сухими, жёлтыми от перекиси водорода начёсами, примостились вокруг. Кто-то закурил. 
 «Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем...» — все подхватили припев. Их глаза горели! Они молоды и готовы изменить мир!
  
 - Пап, ну скажи ей! - Света буквально выхватила Владимира Борисовича Опушкина из воспоминаний. — Что ты лежишь, как Египетское изваяние?!
 Владимир Борисович и правда лицом напоминал сфинкса, только не монументальную скульптуру, а кота одноимённой породы: впалые щёки, высокий лоб, глаза чуть навыкате. А невозмутимость характера делала это сходство абсолютным.
 - Ну что я могу тебе сказать, дочка? Глобально — мать права, Родину надо любить.
 - Вот именно любить, а значит — жалеть и беречь. Посмотри, что эти жулики и воры творят! Они только природные ресурсы выкачивают и продают! Их офшоры ломятся от наших с вами, между прочим, денег, а пенсионерам на элементарные лекарства не хватает! И плевать им на экологию, на экономику, на нас с вами им плевать!
 - Да как же плевать-то?! — пустилась в атаку мама, — Как тебе не стыдно! Посмотри, как президент удар держит! Сейчас, когда весь мир на нас ополчился: Европа санкциями душит, Америка нападёт не сегодня — завтра, ближайший «брат» и тот предал! Да сейчас самое время нам всем объединиться и помочь, поддержать нашего лидера, а вы что делаете?! По площадям ходите, народ баламутите, бездельники!
 - Мам! Ну ты же человек с высшим образованием! Ну посмотри на факты, на статистику! Хватит слушать «соловьиные песни» и прочую пропаганду!
 - Это у вас пропаганда! Вот кто такой этот ваш Навальный?! Откуда вообще этот уголовник взялся?! 
 - Мам, ну как ты не можешь понять?
 - Это ты не можешь понять! Сказала — не пущу тебя ни на какой съезд! Да что это за мероприятие, в конце концов, когда лидер в тюрьме сидит на 30 суток за хулиганство?!
 - Не за хулиганство!
 - За нарушение закона! Какую «Россию будущего» он может построить, если в России настоящего закон не уважает?!
 - Вот и живите в своём настоящем! А я — взрослый человек и выбор делаю сама! - Света схватила сумку, накинула ветровку и выбежала из квартиры так громко хлопнув дверью, что мать выронила чашку из рук. Осколки фарфора разлетелись по всему полу, до одури напугав рыжего кота Ваську.
 - На счастье... — робко попытался сгладить ситуацию «сфинкс» Владимир Борисович
 - Да какое там счастье…— махнула рукой Елизавета Семёновна, — всю жизнь мы с тобой, Володенька, строили для наших детей лучшую жизнь, а теперь чего будет-то? Какое у них будущее, когда всякие уголовники так и вьются вокруг Кремля? Эх…
  
 Владимир Борисович, кряхтя, поднялся со старенького скрипучего дивана, взял гитару и тихонько запел: «Перемен требуют наши сердца! Перемен требуют ...»