Политическое фиаско

         Было мне тогда лет двенадцать-тринадцать. Был я правильным мальчиком, пионером, учился хорошо, занимался спортом. И за это выбирали меня на всякие политические и административные должности: физорг, командир класса, командир отряда и тому подобное.
      
       Было лето. Я как обычно поехал на одну очередь в свой любимый   загородный пионерский лагерь «Дубовая роща». Попал в третий отряд с двумя своими хорошими знакомыми Олегом и Димкой. Меня сразу выбрали командиром отряда, а наша троица стала неразлучной. В столовую вместе, в футбол играть вместе, зубной пастой по ночам мазать остальных пионеров  - тоже вместе.
    
       Так незаметно и счастливо пролетела та очередь. Осталось нам отдыхать ещё дней пять. И порешили мы, ближайшей ночью перемазать  на прощание свой отряд. Сказано — сделано. Ходим, кто спит, того мажем, кто не спит, того не трогаем. И вот подходим мы к одной кровати. А на ней спит Петя! Я не помню, как на самом деле его звали, ну пусть будет Петя. Был он мальчик с гнильцой,  и в отряде его особо не любили. А тут он спит в такой смешной позе,  мы и не удержались. Намазали его от души, и вижу я, возле тумбочки стоит пустая бутылка от лимонада. Тогда он был в стеклянных бутылках. И чёрт меня дёрнул положить эту бутылку рядом с ним!  Лучше бы я этого не делал. Молодой, глупый был. Сделали ещё из какой-то бумажки сигарету, положили возле него  и пошли дальше. А в отряде спали не все.
    
     Пошли мы в другую палату мазать девчонок. Но там кто-то не спал. В результате чего дело наше немного сорвалось. Улеглись мы спать.
      
      Наступил следующий день.  Пасту все смыли, посмеялись от души. Ведь мазать пастой самое любимое занятие в лагере. И вот после полдника катаемся мы на скейте возле отряда, и слышу я,  как меня зовет наш вожатый Андрей. Подхожу. Возле него стоит какая-то тётка. Родителей пускали на территорию лагеря только по праздникам. Но вижу, что тётка не из лагерного персонала. Тётка эта руками машет, что-то громко объясняет Андрею. Пригляделся я, а рядом с ней наш Петя стоит. Ну, прямо безобидный ягнёнок!
      
     И тут я почувствовал, что запахло порохом.  Кто-то меня сдал! Оказалось, что это его мама приехала, и рассказали ей про наше ночное похождение.  Мир не без добрых людей! Как она начала мне мозги прочищать: что я такой-сякой его дитятко унизил, пастой с головы до ног его измазал. Но это ещё ничего. Я ему в постель наложил сигаретных «бычков» и пустую бутылку из-под... водки! Смотрим мы с Андреем друг на друга и диву даёмся. Ну, предположим «бычки» на территории лагеря может быть я и мог найти, но только заранее, а никак не в темноте.  Вожатые, да может, кто и из старших мальчишек покуривали. Но пустую бутылку из-под водки! В самом лучшем пионерском лагере! В два часа ночи! Да, у тётки воображение явно богатое!
      
      А тётка не унимается. Хочет вести меня к директору лагеря, чтобы меня из лагеря выгнали. Андрей мне махнул рукой, чтобы я остался, сам пошёл с этой парой в сторону корпуса, где у нас работал директор лагеря.
    
    Тут я струхнул. Я вот сейчас думаю. Случись это во времена Екатерины Великой, меня бы тогда четвертовали. А случись во времена Гражданской войны, поставили бы меня к стенке нашего родного третьего отряда и расстреляли  бы без суда и следствия.
   
     Прошло какое-то время. Вижу, отправилась тётка домой, а мы пошли на ужин. После ужина собирают наш отряд на террасе и объявляют о пионерском собрании. На повестке дня вопрос о переизбрании меня из командиров отряда. Не оправдал я «оказанного мне високого даверия». Переизбрали меня, «разжаловали  в солдаты». И стал я простым пионером без особых привилегий. А я и не расстроился.
   
     На следующий день ко мне в лагерь приехала моя мама. Встретился я с ней быстренько. А голове мысли о тётке. Как она грозилась, что приедет на закрытие лагерной очереди, встретит мою мать и всё-всё ей  обо мне расскажет. А моя мама, узнав  о моём «подвиге» мне бы устроила! Поэтому, я отговорил маму приезжать на закрытие лагеря, мирно прожил  ещё три дня и со спокойной совестью вернулся домой.
   
     Мама моя об этом происшествии  так ничего и не узнала. А я впервые потерпел политическое фиаско. Теперь это называется — импичмент.