До чего дошла наука

Виктор Матюк

До чего дошла наука

До чего дошла наука – в космос уже давно полетела сука,
Лучше было б для людей, кабы туда запустили всех ****ей,
Бывших парторгов и секретарей, и как можно поскорей!
Их надо гнать взашей со стези своей, друзья местных царей 
Делают гешефт на партийной принадлежности своей!
Совершенно верно, их надо было рассеять по всей вселенной,
Пусть их счастье будет безмерно, а мир эфемерный, призрачный и вечный
Продолжает жить беспечно,  ничто не вечно во вселенной,
Меняется пространство, изменяется время, только социалистическая система
Не исчезла в сумеречных огнях, её впопыхах вначале ударили в глаз, а потом в пах!
Сжав нервы в кулак, она вышла на большак, и не кается никак в совершённых грехах,
Нет слёз на очах, прошёл кратковременный страх, воровство приняло огненный размах,
Что ни шаг, то тлен и крах, что ни взмах, то гнилостный запах и двоение в зеркалах!
Только во снах ты нежишься в райских кустах, а что же я? Нигде не вижу правдоподобия,
Одна беготня то туда, то сюда, ни одно дело не доведено до суда, нищают веси, скудеют города,
И поехала и пошла огромная страна с протянутой рукой по дороге столбовой,
Народ остался в дураках, его разум вообще зачах, ему не привыкать быть на вторых ролях,
Вот и сейчас в этот прискорбный для страны час народ весь слюной изошёл,
До ручки дошёл, лучшей жизни не нашёл, сел за обеденный стол и думает думу свою,
Что делать ему и как подойти к Фаворскому огню, дабы развеять на земле темноту?
Этих ****ей, как в бочке сельдей, парторгов и секретарей, в партии состоял каждый второй еврей,
От верных ленинцев глаза рябят, их отряд опять хочет наказывать, миловать и сказочно врать!
Я же чужд этому ансамблю, об него слова ломаю, как всадник саблю или техничка швабру,
Мне бы в руки канделябр, размахнуться и снять весь этот бесовский угар,
Пора заканчивать базар-вокзал, уже на столе кипит старинный самовар,
Он своим свистом всех соседей напугал, но создал плацдарм для новой атаки,
То есть свальной драки, когда жизнь уже на закате, ты путаешь числа и даты,
И у тебя нет депутатского мандата, нет ни дома, ни хаты, перед очами стоит мираж,
Ты его готов обменять баш на баш, час настал, тебе не выплатили гонорар,
Восток пылал зарёю алой, плавно на пол слетело с кровати белоснежное покрывало,
Смотрю устало, как старый дурак с семиструнной гитарой развлекает молоденьких баб!
Над головушкой усталой реет орёл двуглавый, в стране нищей и отсталой всякое бывало!
Она от цивилизации отстала, бежала, упала, но так и не догнала США
Сломался *** у бугая! Тру-ля-ля! Тру-ля-ля? Горит под ногами земля,
Не я стою у руля, меня куда-то везёт местная босота, через гать, через болото,
Мечусь между костями и человеческими страстями, разгребаю грехи частями,
Хлопаю ушами, ищу контакта с властями, грязь под ногтями, общаюсь с соцсетями,
Однако толку нет, в голове господствует несусветный бред!
Заметь, надо голову на плечах иметь, чтобы думать и сметь,
Мир не нов, человек многое воспринимает из снов,
В минуту ту ему холодно становится во рту,
Он раздвигает темноту, пытается влезть в науку,
И на руки ей сесть, но если из задницы растут руки,
Тогда ему хана! В былые времена разума семена пыталась вырастить страна,
Любая информация была ценна, намного дороже, чем бутылка вина, нынче жизнь замерла,
Суть бытия не видна из открытого настежь окна, там царит темень одна, нет ни ума, ни разума,
Фантазия слаба, лихо набегает временная волна и с собой уносит канувшие в Лету времена!
Если бы не наука, долу опустились бы руки, глюки в глазах, радость только в летаргических снах,
Стоптаны башмаки, после них остались лишь едва заметные следы
Вдоль огромной и полноводной реки, их не смыли даже дожди!
Пивные и кабаки расчерчивали на хилой груди огромные круги татуировок,
Нет прежних щедрот, жизнь преподносит новый урок  из дрязг и склок,
Тебе же невдомёк, что срок золотого века давно уже истёк! Какой тебе прок
От похвалы толпы надменной, она является монетой разменной,
И будет разбросана по всей вселенной, дабы в жизни обыкновенной
Что-то изменилось мгновенно, но так не бывает, выживает сильнейший,
Только сумасшедший может спорить с мудрейшим стариком,
Он никогда ни у кого не был рабом, грешил тайком, жил своим умом,
Деньги добывал бумагой и пером! Когда же вопрос вставал ребром,
Лез напролом в дверной проём даже при свете ночном, любое существо
Пытается как-то доказать достоинство своё, хотя для него ничто не свято,
Всё, что было когда-то, затерялось среди жемчужин серебристого костра,
Мне же кажется, что оно было ещё вчера, память раскалена добела,
Тяжкая дума разум сковала, нет ни дня без скандала, который судьба невзначай затевала!
Ты один, как вольный ветер в диком поле, у тебя два пуда горя и жалкий ломоть не доли!
Ты сходишь с ума, пытаешься чем-то наполнить памяти закрома, но дырявая сума
Не знает ни края, ни дна, блаженны думы твои, уж лучше пребывать в забытьи.
Чем бежать невесть куда, догоняя жизни прожитые дни, месяцы и года!
Иконка висит в уголке, серебряный крест зажат в руке, а на потолке миражи,
Как отражение желаний рока и судьбы, с неба падает дождевая вода,
Здесь же чуждая для неё среда, нет зримого врага, но дует ветер и воет пурга,
Беда приходит раз и навсегда, лишившись и совести и стыда, долу падает слеза,
Она светла, как вся дождевая вода, и только глыбы пакового столетнего льда
Давят на тебя и опустошают памяти все закрома! Смиряешься с таким исходом,
Постепенно привыкаешь к невзгодам, узнаёшь, где светло и где темно,
И что тебе богом отведено, вот-вот покажется беспросветное дно,
Тебе будет позволено:  вблизи на сумрак ночи взглянуть воочию,
Чтобы грядущей ночью все беды ушли в речной песок,
Всему – своё время, всему – свой срок! Судьба поняла намёк,
Стала бросаться словами, как истопник сухими дровами в храме,
Прекращается на время трепотня после приятного ночного сна,
В моих устах мольба прошла, как пришла, так и ушла, не затронув ни сердца, ни чела!
Осталась неизгладимая боль от пережитого наслаждения, рассеялись былые сомнения
В отягощенности мирского бытия, жизнь земная доходит до края,
Только истина святая, своей правдой душу, и плоть стремглав убивает,
Серую бахрому с глаз рывком срывает, и валит на кровать одну из статных баб,
Тебе не привыкать роль богатого мужика играть, это делать не тяжело, язык, как помело,
Слово в одно ухо вошло, в другое вышло, оно, как в повозке огромное и тёсаное дышло,
Арба скрипит, повозка едет, память бредит, и ей никто не запретит об удовольствиях говорить!
Рассудок и время боль горести не может смягчить, и никто уже твои тайны не хранит,
Жизнь вокруг тебя бурлит, колокол на храмовой горе звенит, просыпается вся округа,
Смягчается рассудок под конец истекших суток! Новое становится старым,
Осталось дело за малым: отбиться от назойливых кошмаров и закрыть душу на засов,
Не произнося лишних фраз из матерных слов, наш быт не нов, он захватывает дух,
Напрягает мысль и слух, старое сменилось новью, ты расстался с прежнею любовью,
Расплатившись кровью у общего изголовья рока и судьбы! Дымом колючим очи им не застишь,
Только себя зря измучишь, но ничему своих врагов не научишь, бесстыдство – вот кумир толпы,
Все мы ему подчинены! Напряжение в душе снимает хмель,
Любимая женщина и белоснежная постель, наступает оттепель,
Тают глыба столетнего льда, молодеет душа, но груз былого греха
Пытается твою судьбу вдребезги разбить, легче всего любого из нас осудить,
Чем отвести от него зло, когда ему реально горестно и тяжело!
Что было, прошло, о нём иногда напоминает яркий свет,
Однако прежней страсти нет, храня от бед, память людская
Во всём грешникам потакает, но жизнь на земле, как стезя во мгле,
Когда тебе ничего видеть  - чётко не дано, огромное мироздание недоступно для познания!
Жить грешно никому не запретишь, смог над городом завис, ты сед и бел, как яркий свет,
Но сил для сотворения новой жизни нет, простой человек воспринимает любой совет,
Исходящий из небес, со временем проходит стресс, появляется к жизни интерес,
Ты же живёшь, как балбес, потеряна совесть, утрачена честь, жизнь прожив,
Ты не научился ничему, видимо по всему, что твоему уму недоступны сокровенные знания,
Слова любви и робкого признания рассеялись, как зыбкий сизый туман,
Любовь возникла, как обман, предавшись сожалению, что лопнуло у творца терние
На пусть истины наставлять твоё поколения, впадаешь в новое искушение!
Хотя проведение не устаёт повторять: «Уходи как можно дальше от баб,
Они заводят грешников в ад, перед искусом страсти трудно устоять!»
Сажусь на табурет и продолжаю выслушивать весь этот несусветный бред,
Счастье в руки легко не даётся, оно тяжкими усилиями нам достаётся!
Надеюсь, что не в последний раз приходит в гости этот благодатный час,
Когда судьба жалует нас, ускорив шум шагов, обращается к небу вновь,
Дабы воспеть немеркнущую любовь, безвестный порыв в глухой местности оказался,
Он8 всех людей чуждался, я же проявил молчание и сверх всякого ожидания
Он обратил на жалкого странника толику своего внимания! Радость и любовь
Былые муки и страдания возвращает вновь даже в уста седовласых мужиков,
Судьбы удары тяжелее всего переносят люди старые, отпрыск неразумный,
Горластый и шумный получает в наследство от отца толику разума,
Всё та же земля, всё та же непроглядная мгла видна из-за угла!
Гнусная людская молва перекручивает все слова, в реке не ловится плотва,
Дрожит рука у мужика, боль утраты не велика, как глаголют людские уста! 
В душе пустота, ни травинки, ни куста, ни деревца, вокруг тлен и суета,
Ты же простой человек, множество проблем взяли разбег, есть грех,
Хотелось рано повзрослеть, бес святость низверг, и истину от головы отсек!
Горят в душе поленья, меняются устремления, душа жаждет очищения,
Плоть застыла в предвкушении, что божье творение – Человек как-то оставит грех!
Любимо чадо небес  прошло через терны рая и ада, преодолело многие преграды,
Рассвирепев, отравило разум змеиным ядом, отгородившись железным забралом
От ползучих гадов, они с людской толпою рядом, нет горя горше,
Чем потеря творения Бомарше в сердце и в душе, и вот мучительные муки
Развязали руки представителям науки, их дети и внуки уповают родовые потуги,
И вот тогда расцветёт родина рабского труда, из нищеты выберутся веси и города!
Разлад с судьбой, как возмездие бедой за дружбу заплатившего враждой,
Ситуация само собой не рассосётся, былое время назад уже никогда не вернётся!
Душа живая интриг желает, старый интриган плечами пожимает, мучается и страдает,
Нор не унывает, он росточком не велик, но не лыком шит, он пальцем никому не грозит,
Знает, что палками будет бит, если на всю округу прогремит его душераздирающий крик!
Он простую кепку носит, кое-какие буквы чётко не произносит, не повелевает, а просит
Его чем-то удивить, с виду – не дурак и не враг самому себе, странные думы носятся по голове!
Он обрёл бытия начало, когда его слух любовница услаждала,
Она на ухо шептала прекрасные и милые слова,
Она – представительница сексуального меньшинства!
О да! Чуждая мужчине среда верной спутницей была всегда,
Степенный мужик глаза рукою прикрыл, веки долу опустил
И едва ли не завопил на всю округу, то ли с радости, то ли с испугу!
Ему в глаза говорила толпа гадости, он бы ей врезал за сказанные слова,
Но успел нажать на тормоза, сразу началась бы буза, а на хрена она ему нужна?
У него на руках все козыря, во бля, неужто будет боевая ничья?
Ни пряника, ни  плети, что свалится на широкие мужские плечи?
Куча междометий, дрязг и сплетен, или былые пороки унесут водные стоки?
Совесть спит, рок в окно кулаком мужику грозит, у того прискорбный вид,
Ему надо отсель уходить, но куда? С неба исчезла навсегда путеводная звезда,
Перед внимательным  взором не спряталась волна позора, и множество греха,
Душа свою совесть, слава богу, сберегла, а суть бытия до полного абсурда дошла!
Душу заела смута и тоска, смотрю на себя в кривые зеркала чаще всего анфас и в профиль,
Вылитый Мефистофель, не осталось идей высоких, если небо грешника попросит
Свой быт как-то выправить, но не стонать и не выть, а о былом сразу забыть!
Карта бита – нечем крыть! Голос разума зноем дня опален, мужчина опечален,
Нет былого вида из огромных спален, мир реален, странник – гениален, но сентиментален,
Он богу благодарен за то, что глупости дыра исчезла из его памяти раз и навсегда, кажись, вчера!
Он припал к армейской фляге, во рту пересохло от отсутствия влаги, клочок исписанной бумаги
С запахом перегнанной браги, тут же учуют подзаборные собаки, скрещены шпаги,
Но нет драки, два бедолаги сошлись в поединке кровавом, в деле правом победитель один,
Он будет всеми любим, но ему нужен нитроглицерин, нижегородской гражданин
Принимает к тому же ещё и теофедрин, он – нелюдим, нынче везде карантин,
Он не продлится вечно, жизнь скоротечна, люди должны быть человечными,
То есть приличными людьми! Тысячи путей ведут к заблуждению,
К истине – один, но и перед ним высоченный и громоздкий деревянный тын,
Ты – гражданин, всего лишь мещанин, нет – не крестьянин и не горожанин,
Жить вдали от сброда и дряни  и получить от неё толику признания,
Дорогого стоит, это надо было давно уже божьему отроку усвоить!
Забыты на краткое время грехи, их удалось как-то скрыть от толпы,
Напряжены мозги: какой наихудший вред лжи? Подделки, подлога или клеветы?
Подделка – для личной выгоды, подлог -  для выгоды другого,
Чьё слово – ничто для естества живого, не только клевета отодвигает истину от стола,
Ибо человек пытается лгать, пытаясь себя переубеждать, что тебе никто не враг,
Хотя он стоит от тебя в двух шагах! Всё – тлен! Всё – прах! Миром правит блеф,
Он своё право на жизнь отстаивает, как лев, то прыгает, то скачет, то рычит, то пищит,
То человеческим голосом в ночи говорит, что потерян всякий стыд,
Ему легко утверждать своё вранье, оно уже давн8о перешагнуло через но,
Вошло туда, где и вправду сыро и темно и не видно ничего и уже давно!
Яркий свет по утрам или в обед проникает через открытое настежь окно,
Мы с ним квиты, оба давно уже сошли с орбиты, биты плетями, уже стали дряхлыми стариками,
Они спят без пижамы, живут в стыдобе и сраме! Им чужд уют, только тяжкий труд
Позволяет каждый пять или десять минут осознавать суть всего земного,
Где ни мало, ни много человеческое слово значит для естества живого,
Оно само суть переиначит, будет впадать в экстаз, не в первый и не в последний раз!
Ему даже князь – не указ! Была бы кровать, был бы матрац, чтобы поспать,
Много лишнего не болтать, вступая в словесную рать промеж разухабистых баб!
Хула – очень удобная вещь, сказал одно слово и, как бы сбросил тяжесть с плеч,
У твоих врагов для защиты особых аргументов нет, тебе в след звучит странный бред,
Пострадала чужая честь, можно многократно молитвы прочесть,
И иметь хотя бы какой-то моральный перевес,
Но лживая весть пытается в чужое нутро влезть,
Поругана совесть, осквернена честь, эта взрывоопасная смесь
Готова буйные головы всем отшельникам снесть,
И  вновь возродить в их душах скрытую месть!
Почти во всех делах нужна толика разума,
Без него человека сопровождает тьма,
Ничто не угнетает так ум, как жизнь наобум!
Триумф вдалеке, лукум на столе, библия в рюкзаке,
А вокруг – крик и шум, спокоен только тугодум,
Ему на ум не могло прийти, что все наши вожди – воры и упыри,
Стоит только приличную сумму вслух произнести, как перед тобой открыты все пути!
Только жизненный опыт и высокие чувства  помогают расстаться надолго с тоской и грустью,
Уезжаешь в захудалое захолустье, дабы не терять время впустую
Поднимаешь бурю в стакане воды, пытаясь обезопасить себя от узды,
Что для тебя давно приберегли яркие поклонники рока и судьбы!
Всяка3я власть  - от Бога,  и любая болезнь от Него, в каждом слоге
Звучит тревога, мы, не зная брода, лезем в реку, людям для потехи,
Попадаем под опеку беса, легко склоняемся к греху и идём у него на поводу!
Трудн8о старику разорвать его паутину, ещё труднее найти золотую середину,
Дабы понемногу улучшить строку, пусть она будет, как баба в соку,
Я же ей скажу как на душу, что совесть свою не продаю!
Её доверие легче завоевать, чес ею управлять!
Ничего великого, ничего могучего при подходящем случае
Не выйдет из продажного пера, при первом порыве ветра слетит вся шелуха,
Но в очередной раз на виду останется серая пыль и чёрная грязь! Оно умрёт в забвении,
Без прозрения и сожаления, что каждая строка в небытие ушла, не затронув ни сердца, ни чела!
Убивая в детях шалунов, мы никогда не создадим мудрецов! Прекрасно то, чего здесь нет,
Уже кряду много лет яркий Фаворский свет светит мне вослед,
Только образ неподвижной вечности взывает до бесконечности
К семейной идиллии, когда от зуда в промежности млеют конечности,
Телячьи нежности в далёкой юности плоти помогли, но честь спасти не смогли!
Ни к чему ума палата для отставного солдата, он давно путает числа и даты, 
Но легко цитирует бывшего фельдфебеля цитаты, он привык жить от зарплаты до зарплаты,
Зачем ему повторять фразы Пилата? В памяти – провалы, от звучных мыслей отделяют скалы!
Только в пьяном угаре мужик старый в семейном кошмаре  сможет рассмотреть неоглядные дали,
По горизонтали или вертикали мы книги читали, что-то новое узнали,
Даже рот широко разевали, но потом устали заглядывать собеседникам в рот,
Грехам потерян счёт, время к старости идёт, вот-вот придёт и наш черёд
Заглянуть вперёд, чтоб на новом натюрморте не появились злобные морды,
А какого чёрта они мельтешить перед моими глазами должны?
Мудрый борется с судьбою, раздвигает грозовые тучи могучей рукою,
И обходит стороною разговоры с языкатой толпою, а вечерней порою,
Умывшись слезою, будто утренней росою, свои постулаты выражает одной строкою:
«Слава героям!» - « Родине слава!»   Всё, что ниже лобка до сих пор интересует старика,
Он – своеволен и угрюм, на нём бостоновый костюм, в карманах нет сто долларовых купюр,
Но на приличный парфюм хватает, его одиночество угнетает, да и время медленно улетает!
Никто загодя не знает своего конца, на всё воля Творца, мы все живём по своим законам,
Балуемся коньяком и самогоном, а потом с криком и стоном  вперемешку с баритом
Лжецов к себе зовём, мы вместе этот пир перевернём собственным копьём,
Идём напролом, не замечая позорное житьё, где всё покупается и продаётся,
Но прошлое время ни за какие деньги назад уже не вернётся! Мужик тот и честен и прям.
Он не доверяет ни друзьям, ни врагам, ибо грешен сам, он рисует натюрморты,
И женщины любого сорта позируют ему, судя по всему, на морском берегу,
Я же невдалеке дописываю последнюю свою строку, авось, она придётся ко двору!
Наяву только надеждами живу, мне бы бабу в соку, вместе бы топтали траву в городском саду,
Знать меру во всём - нам не дано, не суждено и что? Уже рассвело, ноги судорогой свело,
Холодным потом покрылось высокое чело, судьба спешит дать упрямцу совет,
Одень лорнет, войди в интернет, там страждущих женщин тьма, закати с избранницей банкет,
Тебе трын-трава, что дама будет в стельку пьяна, она уже, кажись, легла на белоснежную кровать,
Надо к делу приступать, но как? С чего начать? Неужто сразу лифчик и трусы снимать?
Она разденется сама, найти нужно душевные слова, чтобы кругом у бабы пошла голова,
Лучше молодой бабе стрела в бок, чем старик под боком,
Кто никогда не вступал в связь с пороком, всё равно был грешен перед богом!
Женщине особо не докучай, свой роток на чужой кусок не разевай,
В половую связь вступай и меньше рассуждай! Её порок сокрыт,
Она молчит, тихо стонет и сопит, но вдруг переходит на крик:
«Старик, ты же мужик, давай кончай, и меня на произвол судьбы не бросай!»
Приняв подарок судьбы от женского чела, неприкаянная плоть и дума старика
Взлетела почти на небеса, дрогнула намедни написанная строка,
Доля тяжела отошедшего от дела всеми забытого мужика!
Организм старый тяжело переносит судьбы горькие удары,
Почему такая доля досталась ему? Он глаза прикрыл седыми волосами,
И пошёл широкими и уверенными шагами на громкие и чёткие звуки,
Это голос одиночества, сердечной боли и невыносимой муки расслабил ему ноги и руки,
Он полжизни отдал науке, но он лишь чуть-чуть приоткрыла затуманенный взор
На пять или десять минут, но истина и суть остались в темноте, где их искать?
На какой версте их можно повстречать, не разминувшись в сутолоке и суете?
Он стал хранить с тех давних пор молчание, всё его внимание направлено на жалкое прозябание,
От толпы людской чуждался, сам в себе подолгу замыкался,
И без боязни воспринимал мысли разные! В тумане сумрачных облаков
Навеки остался его мистический дом, было приятно и уютно в нём,
Он в своих думах вот-вот утонет, изредка кряхтит и тихо стонет,
Но проходит час, и память вновь возвращает уже в который раз
На ту стезю, что не пришлась ко двору, перед его глазами
Вновь всплыла младая дева с распущенными волосами,
Кто ему она? Любовница или преданная, но бестолковая жена? 
Куда она ушла и почему судьба их по разные стороны стези развела?
Во тьме ночной трудно властвовать на кромешной тьмой, голос страсти земной
Следует за тобой по пятам, он то здесь, то там, озаряя и о себе изредка напоминая,
По жизненной стезе постоянно петляет, что-то внушает, что-то искажает,
Ругает неприличными словами, но не разбивает память огромными камнями!
С годами они стали с бывшей женой врагами, он угрюмо по окраинам страны бродит
И места себе не находит, он занимался наукой, и множество звуков в момент любой,
Родившихся в стране другой вторгались вразнобой в его душевный покой!
Страна любви и сладострастья не принесла ему счастья, только страдания
Остались после последнего свидания с женщиной той, что пленила разум мужской
Своей статью и красотой, но умом обделила! Всё, что было, прошло,
Немыслимо о былом тоскуя,  бога прошу я любви и огня не для себя,
А для степного соловья, его любовь была обесславлена печатью зла,
Над ним летают облака, невдалеке шумит полноводная река,
А жизнь коротка, закроешь глаза и вся твоя судьба в памяти запечатлена!
Страстные лобзания и минуты расставания, как сладостный и горький удел,
Он – жив и цел, но остался не удел по причине одной – он не герой её романа,
Хмель любовного дурмана искромсала судьбу отшельнику-старику,
Он многое видел на своём веку, пережил тоску и склоку, а так же множество пороков
В виде каменистых речных порогов преграждали его мыслями тернистую дорогу! 
Память туманит страстное объятье, поцелуй Иуды, как источник блуда и проклятья
Меняет житейские представления и устоявшиеся вековые понятия!
Надменный пламень женских очей будет бременем для памяти моей!
Да нет же! Умному мужчине негоже себя злыми помыслами заботить,
Прошлое не стоит лишний раз тревожить, день прожит и хорошо,
Проходит всё, излишне лишний раз докучать Всевышнему своими неприхотливыми мыслями!
Отшельник бледный и величавый вспомнил детские забавы, разум не смог охладиться
И с былыми грехами навсегда распроститься! Он чтил любовь, как святыню,
Свою душу превратил в безлюдную пустыню, теперь пришлось утихомирить гордыню,
И подобно ливню достигнув совершенства, узнав цену блаженству,
Не во сне, а наяву продолжать жизнь свою словно в бреду! Луна над его жилищем сияет,
Её холодный луч в чело ударяет, разум затмевает, его уже ничто не впечатляет!
Он – судьбы изгнанник, анахорет, он – нищий странник, но не избранник женщины той,
Что пролетела над его жизнью и судьбу смертоносной стрелой, нет, не презренна она,
Ничья судьба не лишена греха, а жизнь очарования полна, будто чаша игристого вина!
Старик был упрям и криклив, он вылил на рок весь негатив, старый осёл себя вокруг пальца обвёл,
И вместо того, чтобы науку и женщину почитать, решил себя оскорблённым считать
 За мизерную благодать, что была, а образ феерии облачена, но страсти лишена!
Не знает тот, кто сети для врагов плетёт, что он в них сам когда-то попадёт,
Пройдёт год иль два и людская молва перекроит все мысли, думы и слова!
Да, да! Мысль остановилась у старого деревянного моста, прежний опыт отринув,
Дела вершит, в грядущем немало нас ждут обид, но стыд память не застит!
Измены плот дурно пахнет и плохо цветёт, время идёт, темнеет небосвод,
Нет прежнего аромата от корочки хлеба, нет благодати от неба,
Только толика яркого света  да сигарета помогают плоть согреть,
Но петь ей не суждено, прошлое в серые одежды облачено и уже давно!
Спина в три погибели согнулась, но фортуна вновь мужику улыбнулась.
Его душа былыми воспоминаниями вновь не порабощена,
А судьба ему на откуп богом отдана последний раз, но навсегда!

г. Ржищев
26 июля 2020г.
8:05


Рецензии