Лимит на революции исчерпан

В дни недавней  самоизоляции от короновирусной пандемии решил пересмотреть свою библиотеку, давно переросшую житейски-приемлемые размеры. Кое-что откладывал для передачи тем, кому они нужнее (в Новосибирском Отделении СП комлектуются фонды для передачи в сельские и поселковые библиотеки, влачащие не очень обильное существование на скудном бюджетном финансировании). С иными книгами, давно читанными, испытал повторно радость встречи, как с родными и близкими. Многое перечитал с интересом. Кое-какие открылись и прочитались по-новому.Актуальность ушла, поблёкла аура былой фронды и оппозиционности. 
  Некоторые книги перечитывались с особым, болезненным интересом.
В 1991 году в Новосибирском книжном издательстве был издан сборник "Дневник белогвардейца". В книге собраны художественные и документальные произведения участников гражданской войны, представителей белого движения-Романа Гуля, прапорщика Добровольческой белой армии на Дону; генерала А.Н.Деникина; Алексея Будберга, члена колчаковского правительства; Бориса Савинкова (Ропшина Б.)- знаменитого террориста и идеолога антибольшевизма.
Эти произведения и свидетельства значительно расширяют наши представления о гражданской войне. Жуткие свидетельства запредельных зверств с обеих сторон "зафиксированы" с документальной точностью и психологическими "обоснованиями".
  Завершает книгу цикл стихотворений Максимилиана Волошина "Усобица. Цикл о терроре". Горькие строки Поэта подводят мрачный итог:- Горькая детоубийца Русь!
 
В последние годы как-то стало допустимым (словно в противовес прежнему замалчиванию) возвеличивание и обеление белогвардейщины.То призывают ставить памятники белым вождям, а то и ставят, несмотря на неоднозначность каждого персонажа из оных. Меня добил призыв телеведущего Пескова поставить монументы Деникину и Краснову. Если Деникин оставался патриотом России, то предатель Краснов запятнал себя навеки лизоблюдскими обращениями к Гитлеру. А то и Власова героизировать начинают.
  Колчаку поставили памятник. Наперекор многим. В городах и сёлах сибирских память об адмирале-диктаторе полна кровавыми историями.

  В Новосибирске, на набережной Оби, в том месте, где был построен железнодорожный мост, давший толчок к развитию сибирского мегаполиса
 стоит на высоком постаменте бронзовый монарх- Александр Третий,повелевший строить Транссиб.
 Моста старого  — давным-давно уже нет.
За спиной монарха  — поднятый на бетонные пилоны небольшой его фрагмент-один пролёт.

Кстати, в Новосибирске помнится, долго грозились на этом месте поставить  памятник основателю города путейцу и писателю Гарину-Михайловскому, или его однофамильцу строителю-железнодорожнику Михайловскому, или первым отцам города Будагову, или Тихомирову. Но, как видим, предпочтение в восторге и феерии реформаторских лет и побед отдали императору Александру Третьему.
Еще интереснее то, что  буквально в двух шагах от императора-отца, в самом начале Красного проспекта сооружен памятник сыну его, Николаю Второму.
 Тем, кто помнит историю стоит напомнить: место выбрано более чем интересное и показательное. Именно неподалеку отсюда на крутом берегу замытой ныне реки Каменки  отступающие белые в декабре 1919 года  расстреляли и сбросили  с обрыва в пойму реки 104 изуродованных тела  новониколаевских большевиков, фотографии  окоченевших трупов которых у стенки какого-то деревянного строения до сих пор гуляют зримой иллюстрацией тех лет в Интернете.
  Мой давний друг, алтайский художник, публицист, краевед и литератор Владимир Бровкин рассказывал мне не раз: -Хорошо помню рассказ моей бабушки, в 1920 году жившей  в Новониколаевске  на улице Никитинской, что упирается в эту речку Каменка, на постое у одной учительницы, которая чудом во время этой чудовищной расправы спаслась. Во время расстрела растерзанная и раненая она вместе со всеми была сброшена в ров, но зацепившись за кустарник, осталась в живых.
 
Не ровен час и  памятник бравому атаману Анненкову, в боевой биография которого был и  Новониколаевск, и в котором формировались его части,  соорудят. При шашке. Картуз —набекрень. Чуб — волной. Подбоченясь стоит. Георгиевский крест на груди. Тихими летними  вечерами около, можно представить,  симфонический  оркестр ублажает слух гуляющих в вечерних сумерках горожан.
Или барону фон Унгерну. В монгольском халате-дэли.  На груди — тоже «георгий».
Или памятник  новониколаевским гимназистам-мальчикам из батальона егерей полковника Окунева, поход которого по Алтаю (и не только!) смело можно вписать в яркую историю белого движения, которую помнят до сих пор во многих алтайских селах выбеленные временем и скорбью обелиски.
  И что сказать мне своему алтайскому другу?
  Исчерпан лимит революций?