Сила жить

Они не виделись месяца два, и это было, по их меркам, расставание длиной в вечность. Да, пожалуй, это и было тогда вечностью. За это время в жизни восемнадцатилетних девчонок могло произойти такое невероятное количество событий, что следующего месяца могло на рассказы о них и не хватить. Тем более, что месяцы были летними, а лето, как известно, располагает к экспериментам и приключениям. Особенно если у тебя неуёмная натура, ты молод, и тебе не терпится попробовать эту жизнь на вкус. Марина была именно такой. Аппетит к жизни гнал её по пути проб и ошибок, по которому она неслась, не разбирая дороги. Мела всё. Не выбирая, гребла впечатления, ощущения и вкусы так, словно намеревалась проглотить этот мир целиком со всеми его потрохами. Вылупившись из рядовой среднестатистической семьи служащих и, вырвавшись из привычного окружения, она пустилась, что называется, во все тяжкие и теперь набивала свои шишки и синяки так, словно ей нужно было протащить себя через все возможные испытания, вываляв в грязи всех видов и консистенций. Из дома она ушла, едва домучив школу, устроилась полу-барменом, полу-официанткой в кафе и сняла себе комнату в бывшей коммуналке, переоборудованной в мини-квартиру с пристройкой, предприимчивой хозяйкой. Точнее, квартиру они сняли на двоих с Ритой.

Рита была поспокойнее. Она рано осталась без матери с не вполне адекватным отцом, которому, дочь-подросток была явно в тягость. Потому, оставшись пару раз перед запертой дверью в подъезде и переночевав у сердобольных соседей, она с радостью, попав в орбиту, Марины рванула из дома, притянувшись, за ней. Так и сцепились. Делили пополам свои нехитрые доходы, заботы по дому, приключения, победы, беды и сердечные тайны.

Всё у них было общим, кроме кавалеров. Тут вкусы у Марины и Риты не совпадали. Рите были по душе "положительные" герои, а вот Марину всё время тянуло к каким-то "плохишам". И тут у каждой из них, несмотря на юный возраст, уже начала подбираться своя коллекция "бывших". Каждый из которых оставлял в их девичьих сердцах свои отметки, метки, а, порой и нешуточные шрамы. Марина была особо влюбчивой. А "плохиши", как известно, не отличаются постоянством. Впрочем, и Рита долго ни с кем не задерживалась. У неё была своя история. Она привязывалась и так влипала в своего партнёра, что он очень скоро начинал тяготиться ею. Да и разбиралась в людях она не очень. Если Маринины "плохиши" вели себя вполне предсказуемо и ничем её не удивляли, то "хорошие парни" Риты, как правило, оказывались на поверку с гнильцой. Но…на смену одной любви приходила другая, и подруги продолжали свой вояж, зализывая душевные раны и строя планы на будущее на продавленном диване своей реинкарнированной коммуналки с азартом, присущим молодости.

О чём они мечтали? Да о том, о чём, вероятно, мечтают многие восемнадцатилетние девчонки. Чтоб любили, чтоб желания исполняли, чтоб красивый дом, загородный, чтоб не толстеть, и нога стройная загорелая на шпильке, чтоб туфли из новой коллекции, что в витрине, и джинсы Левайс…ничего особенного в общем, ну Марина ещё мотоцикл хотела. Харлей. И куртку кожаную. И в синий цвет волосы выкрасить. А Рита биохимию сделать.

Но, главное, конечно, чтоб любили. Как в книжках. Таких искали. А потому были в перманентном поиске. Вот и сейчас Марина, найдя себе очередного Влада, укатила с ним в Питер. Рита же, которой пока никто подходящий не встретился, осталась дома, на хозяйстве.

И вот, нагулявшись и приехав, переполненной впечатлениями и желанием немедленно начать вываливать их подруге, Марина ввалилась домой и онемела. Лицо Риты пересекал свежий шрам. Теперь, вместо рассказов о своих приключениях, Маргарита слушала Риту, рассказывающую ей свою историю о том, как она познакомилась с каким-то парнишкой, скоропостижно влюбилась, как очень скоро её ухажёр оказался вхож в дом, и как через неделю, очевидно посчитав её лёгкой добычей, позарившись на хозяйский телевизор и купленный подругами вскладчину видеомагнитофон, не долго думая, решил обворовать её, когда она уснула. А когда она, неожиданно для него проснулась и попыталась поднять крик он, попросту огрел её по голове тяжеленным кованым стулом и сбежал, прихватив видеомагнитофон, Ритино кольцо, доставшееся ей от матери и небольшую сумму, отложенную для уплаты хозяйке за следующий месяц. Но самое страшное во всём этом было то, что Рита умудрилась от него забеременеть и теперь, выйдя из больницы, считала недели до окончания срока, когда аборт сделать было ещё можно. И не могла решиться.

Влад нашёл этого урода за три дня. Маргарита, придя в себя и переварив новость, включила все свои свежееобретённые связи в криминальном мире и через три дня почти все украденные вещи были возвращены, а о судьбе обидчика лучше было не знать. Хотя Рите Марина, не без удовольствия, рассказала о расправе. Подруга выслушала её, не проявив особого интереса. Она вообще как-то отстраненно, без эмоций, вспоминала о произошедшем, словно этот случай, навсегда изуродовавший её лицо, совершенно не затронул её внутренне. Её больше беспокоил ребёнок, неуклонно развивавшийся в ней. Он был проблемой. И эта проблема никуда не исчезала. Но, в общем, Рита держалась молодцом. И вскоре Марина почти совсем успокоилась на её счёт. Похоже было, что подруга справилась.

К тому времени у самой Марины с Владом начались ссоры, любовь подошла к концу и вскоре подруги снова оказались вдвоём под одной крышей без кавалеров. Время шло, а аборт Рита сделать так и не решалась. Марина пыталась приободрить подругу. Идею оставить ребёнка она поддерживала. Вырастим как-нибудь оболтуса твоего, говорила она ей, разглядывая снимок УЗИ, на котором вполне определённо виднелись малюсенькие пальчики и носик. Справимся, я тебе обязательно помогу, не бойся.

Вскоре срок для прерывания беременности уже истёк и Рита, смирившись, теперь обречённо носила своего нежданного сына. Будущее своё она видела смутно. Думать о нём ей как-то не хотелось, даже, если точнее сказать, не моглось. Её всё время тошнило, настроение скакало то вверх, то вниз, и жизнь становилась всё тягостнее и безрадостнее.

Зато Марина, которую история с подругой, словно разбудила, вытолкнув из её разухабистой бездумной жизни, начала понемногу притормаживать. Она задумалась о будущем. До этого она жила как та попрыгунья-стрекоза одним днём, отметая и не дослушивая все нравоучительные тирады своих родителей и других советчиков, желающих направить её на путь истинный. Они все её просто раздражали. И вот теперь, она начала задумываться сама. Советчики к тому времени уже как-то поутихли, смирившись, и Марина вдруг осознала, что ни Рита, ни ребёнок, похоже, сами не справятся. Надо было что-то думать. Дети-то, они, как говорится, на всю жизнь. И эту жизнь надо было как-то планировать.

Роды прошли нормально. Илья родился здоровым, трёх с половиной килограммовым карапузом. Марина встретила подругу из роддома и, определив Илью в купленную у соседки за бесценок видавшую виды кроватку, убежала на пары. Она теперь училась и работала. Молоко, к счастью, у Риты было, и теперь всю свою зарплату Марина тратила на памперсы, квартплату и еду. С "детскими" деньгами подруги как-то справлялись. На счастье, квартирная хозяйка оказалась женщиной понятливой, плату за квартиру ждала без претензий, понимала, что девчонкам не просто. Ну, а Марина старалась не злоупотреблять и при первой же возможности гасила долги. Благо дело работа была, да и родители Марины, помогали, робко радуясь тому, что дочь, наконец, образумилась. Старались, чем могли, её поддержать, боясь спугнуть своё счастье. Так и жили.

Училась Марина легко. Она, вообще, была девочка толковая. Да и аппетит к жизни у неё только прибавлялся. Теперь с той же жадностью, с которой она когда-то глотала свои первые жизненные уроки и набивала шишки, она глотала университетские премудрости. Будущая профессия ей нравилась. Она решила стать юристом. Мать - преподаватель со стажем, помогла поступить. А дальше она пошла сама. Характер у Марины для этого был более чем подходящий. Хваткая, с острым аналитическим умом и природной памятью она обладала тем красноречием и харизмой, которые заставляют людей слушать и слышать. И очень скоро она уже работала помощником юриста в крепкой фирме, которой руководил брат её одногруппницы, порекомендовавшей ему перспективную подругу, и вела свои первые дела и проекты. У неё получалось.

Правда теперь у Марины было совсем мало свободного времени, но, тем не менее, она выкраивала его, чтобы посидеть с Илюшей, дать Рите немного передохнуть, да и ей самой уделить внимание, поговорить. На частое общение в будни её, конечно, не хватало. Но воскресенье был их день "железно". Подруги проводили его, гуляя с Ильёй в парке или на море, смотря по погоде и настроению. Илья рос смышлёным, развивался по возрасту, почти не болел, в общем, "ребёнок - лайт", как шутила Марина. Он словно понимал, как тяжело его маме, и старался не обременять её сверх меры.

Рита в целом справлялась, но как-то всё больше уходила в себя, словно затормаживалась, в то время, как Марина, напротив, стремительно набирала обороты. Марина замечала это, и, пытаясь хоть как-то растормошить подругу, придумывала ей какие-то занятия, старалась подтолкнуть, зародить в ней интерес хоть к чему-нибудь, выходящему за пределы её кругозора, сузившегося до механической заботы о ребёнке и домашних дел. Но времени на это особо не было, да и преодолеть внутреннее сопротивление подруги было не так-то просто. Обращаясь к ней, Марина теперь всё чаще словно продавливала свои слова сквозь какую-то вязкую унылую муть, в которую Рита всё больше погружалась.

И вот однажды, одним из тех промозглых серых дней, когда ноябрьский дождь, моросящий с самого утра, ввергает в тоску даже самых жизнерадостных индивидуумов, Марина, вернувшись с работы, поужинав и, перекинувшись с привычно вялой Ритой парой ничего не значащих слов, легла спать. Рита, уложив Илью, тоже вскоре затихла.

Когда утром прозвенел будильник, заведённый на шесть утра, Марина, открыв глаза, с удивлением не обнаружила подругу. Илья мирно посапывал в своей кроватке, но кровать Риты была пуста. Странно, подумала Марина. Обычно Рита старалась отоспаться, и если Илья спал, без нужды не вставала. Нехотя оторвав голову от подушки и, стащив себя с кровати, Марина нащупала тапки и пошла в ванную. Дверь оказалась заперта. Ага, вот оно что, Ритка в ванной, поняла она. Санузел у них был совмещённым. Живот что ли прихватило.

Это было некстати, и Марина решила поторопить подругу, чтобы не опоздать на пары. Сегодня у неё был зачёт по уголовному праву и опаздывать не хотелось. Она постучала.

- Рита, ты там? Выходи …- ответа не последовало.

- Ты чего, уснула там? Выходи давай, я в универ опоздаю, - прошипела Марина, чтобы не разбудить Илью.

За дверью была тишина. Марина напряглась.

- Рита, открой, слышишь...

Может плохо стало, испуганно подумала Марина, вспомнив как пару дней назад Рита жаловалась на слабость и головокружение, которое она списала на недосып. У Ильи тогда резался зуб и он несколько ночей подряд плохо спал.

- Рита, ты слышишь меня, Рита?! – ответа не было.

Придётся ломать, решила Марина и, схватив кухонный нож, стала отжимать дверь. Замок был старым, между дверью и коробкой была довольно широкая щель, и Марине удалось её расширить. Найдя стамеску и молоток она, уже не задумываясь о производимом ею шуме, молотила, вгоняя стамеску в образовавшееся отверстие.

Илья проснулся и начал хныкать. Наконец дверь поддалась, и Марина рывком распахнув её, с ужасом увидела подругу, лежащую на полу в луже крови. В ванной стоял какой-то тошнотворный тёплый запах, от которого Марину чуть не вырвало.

Она смутно помнила, как превозмогая какую-то полуобморочную тошноту, кинулась к Рите, как схватив её за уцелевшую, не располосанную бритвой руку, пыталась уловить там хоть какой-то пульс, как отчаянно слушала её сердце, прижавшись к груди, как хотела услышать в ней хоть что-нибудь...хотя бы какой-то звук… но ничего не слышала. Внутри Риты уже наступила тишина.

**********

Они сидели на веранде их загородного дома, слушая, как стрекочут ночные сверчки и с наслаждением вдыхая пахучий ночной воздух, пропитанный запахом полевых трав. Где-то вдалеке слышался отзвук никогда не замолкающей трассы и эхо далёкой дискотеки, отражающееся от лимана. Марина затянулась и выпустила струйку сигаретного дыма. Илья отпил из своей огромной чашки заваренный, по его вкусу, крепкий кофе и Марина привычно подумала, что удивительно, как это он может пить на ночь такой крепкий кофе и спать. Она себе такого позволить уже не могла. Только лёгкий чай с мятой, и не более того.

- Ма, а какой она была…моя первая мама? – вдруг спросил Илья, и Марина привычно сжавшись, вспомнила свою, навсегда оставшуюся юной, подругу.

- Рита…- задумчиво произнесла она, - она была... хорошей, она любила тебя, Илья. Красивая была. Ты очень на неё похож...а про себя добавила, - глупой она была, мама твоя... дурой непроходимой… такого парня не увидела... эх Ритка, Ритка...

И вспомнила, как после смерти подруги боролась за его усыновление, как оформила фиктивный брак, как потом второй раз вышла замуж, уже по настоящему, за Артура, который стал Илье настоящим отцом, растил его вместе с ней. Как Илья произнёс своё первое слово. Она помнила его до сих пор. Это, почему-то, было слово "огоньки". Марина улыбнулась. Как он получил свою первую грамоту на школьном конкурсе, за какой-то стих Шекспира... или Байрона, кажется, этого она уже точно не помнила, помнила лишь свою радость за него, как занял первое место на областной олимпиаде по математике, как радовались они с отцом его первым успехам в университете, первой девочке, первой сделанной им работе, первой зарплате, как провожали в первую зарубежную командировку. Хороший у них получился мальчишка, светлый, правильный.

Как же жаль, что Рита так и не смогла его увидеть. А может, если верить в вечную жизнь, и смогла? Может и видит? Хорошо бы… Потому, что это ведь такая радость видеть своих взрослых детей, уверенно идущих по своему пути. Да уже ради этого только стоило бы жить, наверное …

Ведь стоило же, Рита…

И как же бесконечно жаль, моя дорогая девочка, что тебе не хватило для этого сил…

Наталия Побоженская