Елена Прекрасная

Any coincidence with real people is accidental.
Любое совпадение с реальными людьми случайно.

— А мой любовник, слушая мои рассказы о его предшественниках и вообще моё жизнеописание (мне было 25, а ему 34), солидным тоном повторял сакраментально саркастическое: "Дорогая, тебе уже пора писать мемуары."
Хозяйка квартиры откинулась на спинку дивана, утопая в тени, уютно сложила ноги, вставила сигарету в длинный мундштук и закурила. Язычок пламени поплясал на её лице, играя тенями, и в этот момент она продолжила говорить, прекрасно понимая некую театральность и харизматичность речи, у которой случается изъян или помеха: прихлёбывая чай, надкусывая яблоко или выпуская дым изо рта, самое время, пользуясь вкусной паузой, что-нибудь произнести.
— И ведь он должен был меня ревновать, за все подробности, которые я ему преподносила на сияющем блюде. Коктейль его крови должен был закипать, но, как ни странно, он оставался спокоен и ироничен. Мой любовник не был умён. Нет, скорее ему не доставало образования, но у него было чутьё.
Елена замолчала, ожидая реакции. В этой комнате всё было подобрано с особой тщательностью, переходящей во вкусовщину. Сама женщина казалось была частью интерьера, где полумрак салона состоял из множества элементов и даже жирные осенние сумерки за окном, он (полумрак) присвоил себе, и кичился каплями дождя на стекле, ветками, которые скреблись и ароматом распада листвы.
— Продолжайте, — почти прошептал психоаналитик, — каждое ваше слово даёт мне необходимый штрих для составления портрета. Вы будете иметь возможность посмотреть на себя со стороны, и уверяю вас, вы о себе узнаете много нового!
— Да-да, — оживилась хозяйка, —  один из них, сущий Менестрель, писал стихи и даже посвятил мне пару изящных песен. Это было лестно. Но потом я узнала: одна моя знакомая пребывала в полной уверенности, что песни написаны ей. Попробуй докажи обратное. Никаких зацепок: цвет волос или глаз, родинка на щеке, имя в конце концов. Общий портрет, подойдёт кому хочешь. Мерзавец! Я плакала.  Кому ещё он подарил мои песни? Но я его любила, пока не появился...назовём его Ричард. В эту комнату он вошёл грохоча доспехами, за ним тянулся средневековый шлейф жестокой сентиментальности, Хейзинга списывал с него своих рыцарей, которые утром лобзают кончики ваших пальцев, а вечером наскоку рубят головы иноверцам. Менестрель растворился, оставив нашего белобрысого отпрыска на моё попечение, лишь изредка напоминая о себе гитарным аккордом из радиоприёмника. Ричард, тем временем, пропадал в неведомых палестинах, неся разрушение и смерть непокорным и возвращался с победой, пропахший кровью и потом. Подарки его были щедры и лаконичны: дом, счёт в банке и рыжее непослушное существо мужского пола. Так продолжалось три года, пока Король не прислал гонца с дурными вестями. Я погрузилась в траур...
Елена взяла с кофейного столика бутылку десертного вина, предложила мужчине, но он отказался; и налила в высокий бокал янтарную жидкость.
— Прекрасное вино. Из старых запасов, которые оставил мне красавец Шота . Он ворвался в мою жизнь на взмыленном коне и увёл к себе в горное ущелье. Мы жили как два отшельника, укрывались тигровой шкурой, ели козий сыр и запивали красным кахетинским. Он мог выпить его целую бочку. И когда в перестрелке его ранили, казалось земля, вокруг него, пропиталась вином.
Дождь забарабанил в подоконник. Свеча затрепетала и тени на стене замахали крыльями.
— Я не гадалка и не колдун, — выдержав паузу, начал психоаналитик, — вы обеспеченная женщина, дети вас обожают, друзья боготворят — за ваш талант, за ваш ум, за вашу красоту. Вам надо оставить работу и заняться любимым делом.
— Каким делом? — спросила женщина.
— Ну, я не знаю...домашним хозяйством, готовкой. У вас же есть дом за городом — ландшафтным дизайном, в конце концов.
— Я пишу стихи, — рассеянно произнесла женщина,
— Ну какое же это дело!
Молния осветила комнату и гром разорвался прям во дворе.
— Давайте, на этой ... ноте, — начал выкручиваться мужчина, — закончим первую встречу. Я подготовлю ваш психологический портрет и ...
— А ведь вы не психоаналитик, — медленно произнесла Елена.
— А кто же? — удивился мужчина.
— Вас Верка прислала! Вот же сводня! То же мне сваха! А я ему всю подноготную, во всех подробностях...Вы кто? Я вас спрашиваю!
— Костя, — ответил не психоаналитик.

Дождь давно перестал. Птицы за окном щебетали неистово.
— И вот, появляется Борис, — пропела Елена, — высокий, смуглый, греческий профиль (мой младший — вылитый он), в пурпурном хитоне и увозит меня в Троицк, это при живом то муже. И тут началось — война!
— Дорогая, тебе уже пора писать мемуары, — Костя сладко зевнул, повернулся на другой бок и захрапел.

           26.07.20