Восстание декабристов

вчера в 20:33

КАСС 2.0 - Коалиция АнтиСоветских Сообществ
вчера в 16:33
25 июля 1826 года казнены руководители декабрьского восстания 1825 года на Сенатской площади.

Следствием привлечены к ответственности более 500 человек. Результатом работы суда стал список из 121 "государственного преступника", разделенных на 11 разрядов, по степени провинности. Вне разрядов поставлены П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, С.И. Муравьёв-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский, приговоренные к смертной казни четвертованием.

Декабристы были разделены по мерам наказания на 11 разрядов, от отсечения головы до разжалования в солдаты. Пятерых – вне разрядов – приговорили к четвертованию. Их повесили... и казнили только их.

Жестокость приговора потрясет общество. Обществу нет дела до застреленного подло в спину героя войны с Наполеоном генерала Милорадовича, десятков или сотен погибших совершенно ни за что солдат и простых жителей Петербурга.
До сих пор число убитых и раненых в день 14 декабря точно не определено, да и вряд ли оно может быть определено с точностью. Стоит привести рассказ чиновника ИИИ отделения, известного «учителя В. Г. Белинского» М. М. Попова. По документам и данным, находившимся в распоряжении ИИИ отделения, он составил записку под заглавием: «Конец и последствия бунта 14 декабря 1825 года».

"Во весь день 14 декабря 1825 г., кроме войск, толпилось множество народу на Адмиралтейской и Сенатской площади, в концах ближайших к ним улиц, на Исаакиевском мосту и набережных обеих сторон Невы. Из народа почти никто не участвовал в бунте: большею частью были только зрители.

К вечеру, часа в четыре, начали стрелять из пушек, поставленных против всех пунктов, где находились толпы: в Галерную улицу, вдоль по Исаакиевскому мосту, по набережным, через гранитные перила на Васильевский остров. Пальба продолжалась с час. Тут не могло быть и не было никакого разбора: не столько участники мятежа, сколько простые зрители ложились рядами. В толпах от испуга и давки, от неловкости или слабости люди давили друг друга и гибли, догоняемые ядрами и картечами. Как далеко долетали заряды, видно из того, что одно ядро ударило в третий этаж Академии Художеств, в квартиру учителя Колашникова, прошибло стену и ранило кормилицу этого учителя, которая держала на руках его ребенка. Во всех домах ворота и двери были заперты и не отпирались ни на какой вопль, всякий боялся отвечать за мятежника. Народу легло так много, что Нева, набережные и улицы были покрыты трупами."

Но кому есть дело до простых людей, когда повешены носители таких высоких идей? Целых пять человек! Какое страшное людоедство "кровавого царизма"! Истерия вокруг казни государственных преступников, намеревавшихся уничтожить всю царскую семью от новорожденных младенцев до ветхих стариков, совершить переворот с совершенно непонятными для страны последствиями, да просто ставшими причиной гибели несчетного количества невинных людей, нагнетается всеми возможными способами.

Сразу же после казни император Николай I уедет в Москву на коронацию. На соборной площади Кремля в толпе стоит и 14-летний мальчик Александр Герцен. Позже он напишет: "Тут, перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками..."
И отмстил. Зубы дракона, посеянные в начале 19 века дали свои страшные всходы через столетие, когда кровью невинных людей была залита не одна площадь, а самая большая в мире страна.

В общественном сознании, отравленном идеями французской революции, декабристы заняли место святых. Слово «декабрист» подразумевает благородство, беззаветное служение… Чему? В глухие времена советского (пусть уже и позднейшего, «вегетарианского») строя мечта о свободе питалась образами позапрошлого века, и декабристы играли в ней одну из первых ролей. Теперь, зная цену свободе, полученной в 1917 году, мы, казалось бы, можем трезво взглянуть и на тех, кто стоял у истоков так называемого «освободительного движения», но, увы, и сейчас «декабрист» звучит — романтически, чуть ли не с придыханием.
История по прежнему ничему не учит.