О кошмарах вслух не говорят. Глава 13

Я открыла глаза и была совсем не рада этому. Голову пронзила вспышка боли так, что перед сознанием заплясали яркие созвездия, а зубы свело. Меня пробил хриплый кашель, от которого слезились глаза и мучительно болело горло, будто мне его раскромсали когтями. Справившись с приступом, я немного повернула голову.
Помещение было пустым — только в дальнем углу стояли непонятные большие коробки. Мягкий голубой цвет стен не давил на голову и успокаивал. Чуть дальше от центра помещения стоял простой металлический стол. Приглядевшись, я выцепила очертания бутылки с водой. Первое движение отозвалось ломотой во всём теле, но боль вскоре утихомирилась, и я смогла даже сесть. Я опустила взгляд: подо мной был чистый матрас, который, впрочем, благодаря мне стал не таким чистым — от ладоней оставались грязно-красные следы. Я подняла руки вверх и меня замутило: глубокие раны кто-то промыл, но выглядели они не менее ужасно. Осторожно встав, я не отметила на себе другие серьёзные повреждения: только правое плечо ныло, но в основном я была цела.

Сделав шаг к столу, я настороженно осмотрелась. Камер вроде бы нет — либо они расположены так, чтобы я их не смогла увидеть. Сухость горла напомнила о себе неприятными спазмами, и я вновь перевела взгляд на бутылку кристально чистой воды. Сделала шаг. Потом ещё один. И замерла, услышав голоса.

— Я понял! — рявкнул тяжёлый бас, видимо, в ответ на какое-то предупреждение.

Дверь распахнулась, и весь проём заняла фигура великана. Я широко распахнула глаза, глядя на лысого, всего покрытого татуировками амбала, который стремительно приближался ко мне. Мельком я успела заметить руку, закрывшую дверь за ним, а потом великан заполнил всё пространство вокруг меня.

— Это пиз…— вынес вердикт мужчина, сверху вниз глядя на меня.

У меня перед глазами неожиданно всё начало темнеть, и я не могла различить животных, чьи татуировки примостили на впалых щеках громилы. Он был на две головы выше и намного мощнее меня. Его большие серые глаза гневно и в то же время обречённо сверкали и не сводили с взгляда с моего лица, а густые брови то и дело хмурились. На громиле были обычные тёмно-синие джинсы и безразмерная толстовка, что делало его фигуру визуально ещё больше.

— Господи, какой пиз… — повторил мужчина и сокрушённо приложил руку к щеке. — Тебе хотя бы восемнадцать есть?

Я молча смотрела на великана, а потом пожала плечами. Он издал звук, похожий на «ах», и я разглядела его немного кривоватые зубы. Интересная догадка засела в голове, и я невольно улыбнулась, на что громила насторожился.

— Ты чего лыбишься? — мужчина напряг плечи и строго посмотрел мне в лицо. — Я надеялся на твои просьбы о помиловании, а не глупые улыбочки.

Громила дёрнул губами, как будто от отвращения, и посмотрел на меня так, словно его нога наступила в грязь. Возможно, я пожалею о сказанных словах, а возможно, я даже не успею этого сделать.

— Меня учили убивать вас, а не упрашивать, — спокойно говорю я, не сводя глаз с мужчины.

Несколько секунд он неопределённо кивал, а потом мои ноги, вопреки всем законам гравитации, оторвались от земли. Громиле не пришлось наклоняться, чтобы взять меня за горло: он просто подумал и сделал так, что наши лица оказались на одном уровне. Я парила в воздухе и задыхалась от хватки мужчины, а он цедил сквозь зубы:

— Ты мелкая шавка…

— Миша, — вбежавший парень оторвал мужчину от моего удушения и переводил по-настоящему испуганный взгляд с меня на дверь и обратно, — он отдал приказ…

— Да хватит мямлить одно и то же! — Новак повернулся на пятках, а я, жадно глотая воздух, рухнула ему под ноги. — Пусть сам с ней и говорит.

Миша пулей вылетел из комнаты, оставив перепуганного солдата — ясно по форме — смотреть на мои жалкие попытки подняться. Я только хотела к нему обратиться, как сама испугалась его реакции: смотря в проход он весь побелел и дрожащими руками отдал подобие чести. Вытянув ноги перед собой и по-прежнему сидя на полу, я смотрела на молодого перепуганного парня и услышала властное:

— Исчезни.

Когда он вошёл, в помещении как будто стало темнее. Мой мозг покрывался коркой льда, когда глаза передавали ему изображение. Прямая осанка подчёркивала рост мужчины: он разве что на полголовы уступал Мише. Белоснежная, совершенно идеальная кожа, словно дорогой фарфор, мерцала в свете электрических ламп и контрастировала с чёрной рубашкой. Её рукава были закатаны по локоть, обнажая предплечья, очерченные ореолом синих вен. Мужчина стремительно сократил разделявшее нас расстояние и расслабленно опустился напротив меня, сев по-турецки, и я смогла лучше разглядеть его лицо. Ярко выраженные скулы казались острыми, как хорошо наточенный нож, а губы, изогнутые в мягкой улыбке, казалось, старательно вывел талантливый художник. Глаза были кристального голубого цвета, а их взгляд — настолько пронзителен, что касался самых тайных уголков души. Брови не хмурились, и потому лицо мужчины казалось умиротворённым, будто он на пляже. Чёрные, как самая тёмная ночь, волосы небрежно зачёсаны и придавали лицу своеобразного шарма.

Однако какой бы ни была привлекательной картинка, опасность, исходившая от мужчины, просто зашкаливала. Я не могла отвести от него взгляда не потому, что он сказочно красив: я просто боялась, что он свернёт мне шею, стоит мне только отвлечься. Мужчина молчал, не сводя с меня глаз, а я молчала в ответ. Лицо онемело, будто я часы стояла на морозе, и я невольно вздрогнула.

— Ты можешь что-нибудь сказать, — мягко сказал мужчина, но взгляд его был жёстким и насмешливым. 

Прищурившись, я посмотрела за его спину.

— Вода на столе не ядовитая?

Губы мужчины мгновенно сложились в острую ухмылку. Встав, он взял бутылку и, вернувшись на прежнее место, протянул мне. Видя мои сомнения, он запрокинул голову и немного отпил.

— А если у меня есть противоядие? — мужчина явно забавлялся ситуацией, пока я делала аккуратные глотки.

— Я подумала об этом, — согласилась я, отрываясь от воды. — Но если бы я спросила, вы бы рассмеялись. Хотя вы и так этим занимаетесь, так что.

Я пожала плечами и отставила бутылку.

— Хорошо, — голос мужчины укрывал бархатом, и его трудно было не узнать. — Я думаю, ты всё-таки хочешь сохранить себе жизнь, поэтому запомни две вещи. Первая: я знаю твои потаённые интимные страхи и слышу каждую мысль, когда ты боишься. Страх — твой враг, но мне он самый верный друг, раскрывающий двери в чужое сознание.

Я дёрнула плечом и сцепила руки, подтянув к груди колени.

— Нет, растлением малолетних я не занимаюсь, — ухмыльнулся мужчина, а я поморщилась. В мыслях я рассматривала всевозможные варианты расправы со мной.

— Между нами не такая большая разница, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово.

— Да, всего лишь двенадцать лет, — мужчина беспечно пожал плечами, но его глаза
опасно сверкнули.

— Я не про возраст.

Он замер, опустив взгляд в пол. Его бровь чуть дрогнула, говоря о том, что мужчине совершенно не понравилась сказанная мною фраза. Скулы напряглись, а губы растянулись в широкой улыбке, обнажая зубы.

— Думай почаще о том, какие твои слова могут стать последними.

Когда мужчина поднял взгляд, его глаза были насыщенного синего оттенка и не скрывали угрозы. Я приросла к полу, когда он потянулся своими тонкими изящными пальцами к моему лицу, и прикусила язык, чтобы не закричать от последующего прикосновения. Тошнота мгновенно подкатила к горлу, а страх сковывал по ногам и рукам. Каждая клетка моего тела призывала бежать, но я не могла ничего сделать. Перед глазами поплыли чёрные круги, оставив место только для тьмы и прожигающего взгляда холодных глаз. Я не удержалась и рефлекторно откинула руку мужчины. Видимо, и он, и я не ожидали такой реакции, и теперь просто неотрывно смотрели друг другу в глаза.

— Вас все боятся, — зачем-то сказала я и склонила голову к плечу.

— Кроме тебя, — согласился мужчина и повторил моё движение.

— Это ваши способности? — продолжила я, а его глаза по-кошачьи хитро сверкнули.

— Я чувствую страхи людей и, зная их, создаю кошмары. Ты видела нечто подобное: картинки довольно реалистичны, но сознание лишь играет злую шутку. Страх утрирует твои чувства, и тебе кажется, будто тебя кромсают, хотя на деле еле касаются. Своеобразная иллюзия-ловушка.

— Тогда значит, люди убивают сами себя?

— Забавно, правда? — мужчина расплывается в улыбке Чеширского кота.

— А что чувствуешь ты? — я сама не заметила, как перешла на личность.

Улыбка застыла на лице мужчины, а в глазах продолжал назревать шторм. Покачав головой, он ничего не ответил и продолжал буравить меня гипнотизирующим взглядом.

— Почему я жива? — мужчина наблюдал за моими размышлениями, и я наконец решилась задать вопрос.

— Я и сам до конца не понимаю. Но я определённо этого хочу.

Дверь немного приоткрылась, и в промежуток просунулась дрожащая голова несчастного солдата:

— Простите, но…

Мужчина обернулся, и я не видела его лица, но парень ретировался мгновенно, тихо прикрыв за собой дверь. Я заметила на вытянувшейся шее моего собеседника татуировку в виде разинутой волчьей пасти, с клыков которой капала чёрная кровь. Чуть ниже, на нежной коже красивым узором лежала тонкая тёмная цепочка, уходящая под воротник рубашки.

— Давай, я вижу, что ты хочешь это спросить, — мужчина вновь повернулся ко мне и опустил взгляд на мои губы.

— Зачем я тебе?

Хотя он и ожидал этого вопроса, всё равно сделал вид, что задумался. После некоторого молчания, мужчина вытянул руку и заправил выбившуюся прядь мне за ухо.

— А зачем ты там, откуда пришла? — вопросом на вопрос ответил он и неспешно встал.

— Подожди…те, — я вскочила следом, отчего голова пошла кругом.

Слово слетело с губ, и теперь я не знала, что делать. Мужчина обернулся и, заметив мои попытки устоять на месте, взял под локоть. Его глаза при этом начали мерцать, словно звёзды, и смотрели на меня так, будто я давно потерянное сокровище.

— Мы ещё увидимся, если ты об этом, — промурлыкал мужчина и поднял мои ладони вверх. — Это совсем нехорошо. Здесь ты найдёшь всё необходимое, чтобы залечить раны. И помни, что отныне никто и никогда тебя не обидит.

— Почему?

— Потому что всё это сделаю я, — мягко улыбнувшись, мужчина рассматривал моё лицо.

Я подняла глаза и замерла. Он глумливо смотрел на меня сверху вниз, а потом его взгляд изменился. Лицо мужчины вдруг вздрогнуло, и он потянулся руками к моим щекам. Его ладонь накрыла их, а большой палец коснулся губ.

— Может быть, представимся друг другу официально?

Мужчина сделал вид, что размышляет, а потом аккуратно взял мою ладонь так, чтобы не потревожить раны, и несильно её пожал.

— Даже без этого мне кажется, будто мы знакомы вечность, — покачивая головой, мелодично протянул он. — В идиотских папках Академии я значусь, как Кай Катара.

— Даже в них вам удалось выделиться, — я пожимаю плечами, и он удивлённо приподнимает брови. — Не оставили ничего, кроме снимка.

— Предпочитаю статус загадочной личности, — хмыкнул Кай, опустив взгляд на мою шею.

Я забыла представиться самой, но мужчину это не волновало. Он плавно отпустил мои руки и привычным движением снова заправил мне прядь волос за ухо.

— Этель Цид, — Кай тихо произнёс моё имя и, как кот, склонил голову к плечу. — Необычное сочетание, но мне нравится. Твоё обращение ко мне на «вы» тешит моё самолюбие. Надеюсь, впредь назло мне ты будешь делать наоборот.

Сложив губы в обычную острую улыбку, Кай в один миг оказался у двери и оставил меня одну.

***

Я посчитала, что с матраса больше встать не смогу, поэтому уселась в центр стола. Когда Новак снова зашёл ко мне, он удивлённо замер около двери.

— Я думаю, наше знакомство не с того началось, — я примирительно поднимаю руки. — Ранее сказанные мною слова фактически верны, но я не намерена им следовать.

— Ой заткнись, — Миша махнул рукой и пинком подогнал ближе к столу одну из коробок.

Ногами перевернув её вверх дном, громила уселся на бюджетную версию стула. Коробка протяжно завыла, но выдержала, а Миша ещё и поёрзал на ней для верности. Одним броском он запулил на стол небольшой контейнер, от которого распространялся ароматный запах еды. Мой живот предательски заурчал, но я не притронулась к коробке.

— Если бы я захотел тебя прикончить, то не стал изводить продукты, — пробурчал Новак, пялясь на меня. — Ешь.

Новак с интересом разглядывал моё лицо, и в это время я занималась тем же. Широко посаженные глаза смотрели ясно, хотя густые брови то и дело хмурились, а скулы напрягались. Помимо Миши с его кожи на меня смотрели как минимум ещё две пары глаз: одна принадлежала лисице, которая примостилась на одной щеке мужчины и исподлобья следила за окружающим миром, а вторая — сове, почётно занимавшей своё место на другой половине лица. Блики тусклого света играли с чёрными узорами на лысой голове Новак.

— Какой у меня статус? — через несколько секунд раздумий я потянулась к еде. — Пленная? Подопытная? Смертница?

— Я бы определил тебя как «пропащую;», — усмехнулся Миша и подпёр лицо кулаками.

Проигнорировав едкость мужчины, я вдыхаю пленительный аромат печёного мяса, укрытого листом салата. В небольшом отделении рядом лежит пару печений в виде морды енота, и я непонимающе смотрю на них.

— Даже ты обязана их попробовать, — проследив за моим взглядом, сказал Новак с какой-то нежностью, отчего я только больше нахмурилась.

— Ты здесь, чтобы провести мне ознакомительное занятие по дальнейшему выживанию?

Миша устало потёр щёки, и животные на них запрыгали следом. Шмыгнув носом, он откашлялся и посмотрел на меня так, как заключённый смотрит на наручники.

— Я должен обеспечить твою безопасность до того момента, пока Кай тебя не заберёт. Всей моей семье пришлось вернуться в этот чёртов дом только потому, что он принёс тебя.

Я мало понимала из того, что говорил Новак. Мужчина злился, и я решила не донимать его вопросами, а переключить своё внимание на еду. Медленно жуя и пытаясь вычислить привкус отравы, я наблюдала за шмыгающим Мишей.

— Если ты себя плохо чувствуешь, то тебе необязательно сидеть со мной в этом… — я обвела пальцем помещение, — месте.

— Ой заткнись, — снова отмахнулся громила той же фразой. — Прибереги свою заботу для этого психопата.

Прищурив глаза, я перестала жевать. Взгляд Миши выражал такую жгучую ненависть, и, хотя она была направлена не на меня, всё равно стало не по себе. Уши Новак вспыхнули, и, казалось, ещё немного, из них повалит пар.

— Разве вы не в одной, — я запнулась под гневным взглядом мужчины, — ну типа команде? Или что здесь у вас происходит?

— С Каем Катара, — имя мужчины из уст Миши сочилось ядом, — меня и моих близких связывает роковая случайность. И мне безмерно жаль тебя, ведь ты теперь полностью в его власти.

— Что? Подожди, но… пятнадцать лет назад вы же ушли все вместе? И разве не вы здесь… власть?

Я сама не до конца понимала, где это «здесь». Предположительно, я в землях Севера, но что-то их радушие по отношению ко мне и ненависть по отношению друг к другу немного сбивает с толку.

— Власть здесь Кай. А все те, кто подле него и кого он использует, просто фигуры на большой реальной шахматной доске. Ты должна понимать, что официальное лицо Севера, его мирные жители и обыденная жизнь кардинально различаются с… политикой, проводимой Катара. Для него вся жизнь — это война, от рождения и до смерти. И я ни разу не видел его проигрыши.

— Стой, подожди, а кто тогда объявлял о начале войны? Я не помню, как представился тот мужчина.

— Это Вит Ривинсон — главнокомандующий войсками Севера, — взгляд Миши на этих словах смягчился. — Хороший мужик, кстати. Удивителен даже тот факт, что он принимает Кая и его психопатическую натуру.

— Разве Кай безумен?

— У тебя есть на этот счёт сомнения? — Новак расхохотался.

Я ничего не ответила и только ждала, когда Миша успокоится. Видимо, мой вопрос не на шутку его рассмешил, и даже после нескольких минут его глаза продолжали весело блестеть.

— Он меня вроде как не убил.

— Сомневаюсь, что это хорошая альтернатива смерти, — хмыкнул Новак. — Но не переживай, ты и сама скоро в этом убедишься.

Мало что понимая, я тряхнула головой и зажмурила глаза. Кай уже дважды меня не убил, хотя в первый раз выразил вполне ясное желание. Бешеным безумцем в нашу встречу он не показался: смертельно опасным — да, но в своём уме. Хотя, впрочем, я же пробыла с ним всего лишь несколько минут.

— Ладно, хорошо, — видя моё замешательство, Новак устало вздохнул. — Я просто расскажу тебе немного, а ты сама решай, во что будешь верить. Версий произошедшего — много, но не все они верны. И кому, как не нам, лучше знать, что на самом деле случилось пятнадцать лет назад.

Миша качнулся, и коробка под ним прогнулась ещё больше.

— Вас, учеников Академии, да и всех жителей Юга, настроили против этих земель, а преимущественно: против нас — людей, эксперимент над которыми вышел из-под контроля. Нас рисуют злобными монстрами, истребившими целые города и тешащими надежды сделать то же самое с оставшимися. Будто бы Север, которым мы руководим своей рукой, что по локоть в крови, только и ждёт часа, чтобы напасть. На деле всё, очевидно, совсем по-другому. Начать хотя бы с того, что Линге — всего лишь жалкий лжец. 

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Части Севера никогда не хотели Гражданской войны, — Миша развёл руками. — Более того, они никогда не нападали первыми и никогда не истребляли полностью отряды Юга.

— Но… — я подняла руку, вспомнив о сводках, в которых значились трупы.

— Да-да, — Новак кивнул и не дал мне закончить. — Узнаешь подробнее чуть позже. Скажи, ведь все имена тех, кто ушёл пятнадцать лет назад из клиники, на слуху у наёмников? И первое, что вы должны помнить: мы особо опасны и самое главное для вас — это наше уничтожение?

Я плотно сжала губы, и Миша расценил этот знак как согласие.

— В то время, когда Кай и его дружки вдоволь забавлялись со своими способностями, нам приходилось уносить ноги и каждую секунду молиться, чтобы нас не убил ни он, ни его свита, ни Линге с обезумевшим Делоном. Окей, я сделаю скидку даже на окружение Кая: в них изредка проскальзывают крупицы человечности и сожаления. Но сам Катара никогда не раскаивался в содеянном.

— Но за вас заступился Север. За всех вас, — напомнила я.

— Власти Севера никогда не забывали о крови на руках Кая. Он и его дружки понесут соответствующее наказание, когда придёт время, а пока Север слишком нуждается в Катара, чтобы его судить.

— То есть Кай зависим?

— Нет и никогда не будет таковым, а это верх несправедливости.

Я ещё больше запуталась и непонимающе смотрела на Мишу.

— Ты хочешь сказать, что буквально половина страны фактически держится… лишь на одном человеке?

— Она не просто держится, — Новак усмехнулся. — Люди боятся, ненавидят, желают и проклинают Кая. Его силы дают ему неограниченную власть, которой он весьма грамотно пользуется. Но это всё политика, давай больше личностей. Вот, например, людям внушали, что препарат вводился исключительно подросткам в возрасте от 13 до 15 лет, так? Пф, средство тестировали даже на тех, кому и 10 не было. Ах, про рак — весьма трагичная история. Хотя знаешь, действительно опухоль была только у Энджелы. Спроси, откуда же тогда мы?

В очередной раз шмыгнув носом, Миша потёр ладони друг о друга.

— Нас было десять, и все были сиротами. Вот только если мы, — мужчина обвёл пальцем вокруг, подразумевая жителей этого дома, — были из детских приютов, то остальные ровным счётом не имели ничего: ни своей комнаты, ни родных, ни друзей, ни гроша за спиной. Бес-при-зор-ни-ки. И теперь скажи мне, что может вырасти из таких детей? Это во многом и определило их дальнейшее будущее.

Миша на секунду задумался, и лицо его помрачнело. Оттянув нижнюю губу, он вдруг тихо начал:

— Тогда было так страшно. Просто страшно: не за свою или чужую жизни, просто как факт. В ту ночь было так много криков и стонов. Казалось, что весь мир только из этого и состоит. И кровь: мы буквально шли по ней, оставляя за собой следы, которые ничем и никогда не смоешь.

— Это, — медленно начала я, смотря на поникшего Новак, — намного…

— … ужаснее того, что вам преподавали в школах и Академии? — мрачно ухмыльнулся Миша. — Линге — умелый манипулятор, этого нельзя не признать. Просто представь масштабы: паутиной лжи он окутал километры территории, подчинив её жителей своей воли. И многие же искренне верят в святость Джина и его намерений, хотя у каждого под носом кричащее доказательство обратного.

На последних словах мужчина тыкнул в меня, и я поняла, что он имеет в виду наёмников. Всё очень странно, и я не собираюсь так скоро верить Мише, но мне вдруг стало стыдно за первые мои слова, сказанные ему в лицо.

— Но если профессор лжёт, то как Косперски до сих пор этого не заметил? — вдруг спрашиваю я.

Почему же не заметил? До меня с опозданием начинает доходить: что я знаю о Никите? Ровным счётом ничего. Что если он не не заметил? Может, он просто ничем не лучше Линге, вот и всё?

— Я удивлён и поражён не меньше тебя. Я бы никогда не поверил, что Косперски по доброй воле может быть заодно с Линге и его бешеным поверенным Делоном. Никита — хитрый лис, но у него честное сердце и добрые намерения. По крайней мере, так было раньше.

— Так и сейчас, — тихо проговорила я. — Но тем не менее он в Академии.

Миша пожал плечами и мотнул головой. Мышцы на его мощных плечах перекатывались под толстовкой, и я вдруг осознала, что он с лёгкостью может проломить мне череп.

— Не знаю, чем ты так зацепила Кая — может, глазами? Они у тебя собачьи, да и по ним же всё видно. Короче, ясно, что рано или поздно ты поверишь в мои слова. И кстати, уж слишком заметно, что ты никогда особо не верила Линге, хотя и отправилась воевать под знаменем его войск.

Покачав головой, я только слабо улыбнулась. Я почти умерла пару часов назад — или сколько уже прошло времени — а после всё навалилось разом: загадочный Кай, рассказ-исповедь Миши, моя дальнейшая жизнь. Веки вдруг отяжелели и налились свинцом, и я с трудом удержала их открытыми.

— Что ты собираешься делать? — вдруг спросил Новак и подался вперёд.

— Не знаю, ничего, — я заглянула в его ясные большие глаза. — Наверное, удостоверюсь в правдивости твоих слов, а потом…

«Зачем ты там, откуда пришла?», — повторил бархатный голос в моей голове. И действительно? Пока мне невозможно вернуться, но я бы сделала это ради матери и Джея. А что дальше?

— Он тебя никогда не отпустит, — тихо подытожил Миша и странно на меня посмотрел. — Я бы посоветовал тебе бежать, но уверен, что некуда.

Я молча смотрела, как Новак встаёт с коробки и идёт к двери. У выхода он громко обречённо вздохнул и обернулся:

— Ты не под замком. Как будешь готова, можешь выйти и познакомиться с тем миром, на который повесили табличку «уничтожить».

***

Спустя час я решила выйти. Я оказалась в светлом широком коридоре. Налево в конце была дверь, большую часть которой занимало окно. За ним бушевала вьюга, нещадно ударяя своими хлыстами в стекло. Несмотря на почти непроглядную пелену снегопада, я разглядела множественные очертания деревьев, окружавших дом. Оторвав взгляд от окна, я свернула направо и вышла к небольшой гостиной, откуда доносились приглушённые женские голоса. Весь пол там был устлан коврами, стояло несколько диванчиков, а напротив кресла был растоплен камин. Каменные стены украшали незамысловатые масляные картины. Окна здесь были панорамными и открывали сказочный вид на заснеженный лес.

Меня заметили сразу же. Две девушки, разбиравшие вещи из коробок, замерли с подушками в руках и смотрели в мою сторону. Они были чем-то похожи: высокий рост, красивые, хотя и острые черты, большие глаза. Одна из них тряхнула кучерявой головой, на которой смешно запрыгали пшеничные витиеватые пряди, и сделала шаг ко мне. Её малахитовые глаза отражали пламя камина и источали такой же жар. Пухлые розовые губы тронула дружелюбная улыбка, и девушка, не зная, куда деть руки, обхватила ими сама себя и бодро мне сказала:

— Только спокойно. Всё хорошо, ты в безопасности, тебя никто не тронет.

Я выпучила глаза, а вторая девушка залилась смехом. Щёки дружелюбной хозяйки покрылись румянцем, и она непонимающе посмотрела на подругу.

— Спокойнее неё только труп, о чём ты? — всё ещё смеясь, цокнула брюнетка. — Она всего лишь устала и очень заинтригована, вот и всё.

Я прищурилась и вцепилась взглядом в неё. Насыщенные карие глаза подведены чёрным карандашом, а две стрелки усиливают их пленительное влияние. Тонкие алые губы чуть улыбаются уголками, а родинки на ярко выраженной правой скуле собраны в причудливую фигуру звезды. Тёмные волосы подогнаны под каре и не мешают наслаждаться кошачьей красотой лица девушки.

— Ну а сейчас она немного злится, что я залезла в её голову, — брюнетка подмигнула мне и растормошила свою подругу.

Нельзя было не узнать Софу Ольховски и Катрин Шу. От первой исходило успокаивающее тепло, от второй — отрезвляющая прохлада. Они были в одну секунду похожи и совершенно разные. Наверное, поэтому так тяжело оторвать от них взгляд, когда девушки вместе.

— Привет? — неуверенно сказала я, топчась на пороге.

Софа только шире улыбнулась и протянула мне руки ладонями вверх. Я непонимающе уставилась на них, и тогда девушка сама потянулась ко мне. От её прикосновения по телу прошлась тёплая приятная дрожь, а разум поглотило убаюкивающее блаженство. Я свободно выдохнула, а боль за прошедшие сутки спала и лишь изредка напоминала о себе.

— Круто, да?

Катрин не двинулась с места и наблюдала за мной издалека. Потянувшись и выгнувшись, как кошка, она плюхнулась на диван, подтянув ноги в рваных джинсах к лицу, и сказала:

—  Ты оказалась в тяжёлом положении, но выбор, где тебе быть и во что верить, остаётся за тобой. Хотя нет, извини, где — уже определено, против этого не пойдёшь.

На этих словах Катрин оскалилась, а румянец Софы в миг исчез с её щёк. Натянув рукава ярко-оранжевого свитера, она опустилась на диван рядом с подругой, а я села в кресло напротив.

— Это я вроде как поняла, — кивнула я. — Я просто не могу понять, почему никто не стремится ограничить мои действия? Ну типа разве вы не опасаетесь, что я больная и могу ночью прирезать всех?

— Ты точно не больная, — заверила Софа.

— И точно не захочешь всех перебить, — в унисон с ней сказала Катрин. — Кай не просто так определил тебя к нам. Я не могу прочитать твои мысли, но я чувствую твои эмоции, желания, настроение. Как я уже сказала, ты уставшая, заинтересованная и сбитая с толку, но ты не хочешь причинять нам зла. Сама того до конца не осознавая, ты нам веришь и знаешь, что веришь правде. Человек может обманывать себя по поводу своих чувств, но они от этого не появятся или не исчезнут. Это чувства, а они никогда не лгут, что не скажешь о людях.

Софа лишь улыбнулась в подтверждении слов Шу и продолжила меня разглядывать. Подумав, я аккуратно задала вопрос:

— А кто в этом мире вы?

— Мечтатели, — на этот раз слово взяла Софа. — Не сказать, что мы не свободны на Севере. Люди лояльны к нам и обеспечили всем необходимым сразу же после трагедии. Но как бы то ни звучало, у нас так и не было полноценной жизни. Мы хотим путешествовать по миру, заниматься любимым делом, прожигать дни, раз уж на то пошло, но никак не готовиться вечно к войне и быть в тени лжи Линге.

— Мы просто устали, вот и всё, — прикрыв глаза, сказала в дополнение Катрин. — У тебя интерес к Каю, и это нормально, учитывая обстоятельства. Но не забывай, что он — ни разу не мечтатель. Он слишком жесток, и желания просто гниют в потоках его убийственной силы.

Я вздрогнула. Софа побледнела, когда ожесточённая Катрин бросала каждое слово о Кае, как дротик. Похоже, его здесь просто люто ненавидят. Меня накрыло странное желание: закрыть уши, как маленький ребёнок, чтобы не слышать всего этого о мужчине. Я сцепила пальцы друг с другом и медленно встала:

— Я же могу где-то отдохнуть?

Я хотела уйти от разговора, хотя меня и захлёстывал невообразимый интерес к девушкам и их способностям. Софа сразу же вызвалась проводить и осмотреть раны на руках, а вот Катрин внимательно наблюдала за мной, и её взгляд буквально прожигал мою одежду:

— И не забывай, — сказала Шу мне вдогонку, — что я сразу же пойму, чью сторону ты выбрала.

***

Мне выделили небольшую комнату на третьем этаже со своей ванной. В общем-то, это единственное, что есть на этом ярусе дома. Приняв душ и переодевшись в то, что мне принесла Катрин, я расположилась на подоконнике и вот уже несколько часов наблюдала за ночной непогодой. Оторвав взгляд от окна, я ещё раз оглядела комнату придирчивым взглядом. Чудна;я детская кровать занимала половину пространства, а рядом с ней стоял туалетный столик с зеркалом, а чуть поодаль вместительный шкаф. Возле противоположной стены стояли полки, но они были пусты. Только на одной было какое-то непонятное растение, ветки которого странно торчали во все стороны.
Вернувшись к изучению внешнего мира, я заметила сквозь пелену метели какой-то мигающий свет. Он мелькал среди стволов деревьев, с каждой минутой становясь всё ближе к дому.

— Ну нихера себе, — тихо сказала я, плотнее прижавшись лбом к стеклу.

Перед домом остановился изящный чёрный автомобиль. Такую машину я видела впервые: она была длиннее всех тех, что я встречала, фары излучали странный синеватый свет, да и сам корпус был как будто острее. Из автомобиля вышли трое: в развалку с заднего сидения вылез Миша, с пассажирского быстро выскочил невысокий, но широкоплечий шатен, а с водительского аккуратно выбрался Кай. Ну да, ведь у кого ещё может быть такая тачка?
Все трое зашли в дом, но машина так и осталась заведённой. Я всё ждала, когда снова появится Кай, но время шло, а его всё не было. Кажется, уже и метель успела вновь разыграться, а мужчина всё не возвращался. Я прищурилась и не сводила взгляда с заведённой машины. Детское бунтарское желание завладеть этим автомобилем было настолько сильным, что я открыла окно и высунулась, отдавшись на растерзание вьюги. Я тщательно осмотрела местность, но Кая вблизи дома так и не увидела. Быстро забрав заснеженные волосы в небрежный пучок, я вытянула ноги на пологую крышу. Прикрыв за собой окно и мгновенно промёрзнув на зимнем ветру, я упорно продолжала ползти на заднице по поверхности дома. Я тормозила себя руками, но, когда до края крыши было всего ничего, мои ладони соскользнули, и тело понеслось по наклонной. Вот я всё ещё на крыше, вот мгновения в воздухе — и вот я мягко, но всё же болезненно приземляюсь в сугроб.
Удар от падения вышиб из меня воздух, и я закрыла глаза. Снег таял от моей тёплой кожи и заливался мне за ворот уже промокшей толстовки. Прижав к груди перебинтованные ладони, я открыла глаза и задержала дыхание. Кай стоял надо мной так, что я смотрела на него вверх тормашками. Он сменил чёрную рубашку на такую же футболку и, засунув руки в карманы джинсов, наблюдал за мной.

— Это было предсказуемо, — Кай сел на корточки, и теперь я видела тёмный огонь в его глазах. — Ты хотела сбежать? 

Я только покачала головой. Тело задрожало от лежания на снегу, да ещё и в метель, но я пыталась не показывать этого.

— И что же ты хотела? — Кай вопросительно выгнул бровь и растянулся в глумливой улыбке.

— Твой автомобиль.

Видимо, мужчина не ожидал такого ответа, и фирменная улыбка на миг слетела с его губ. Он исправил это в следующую же секунду и отвернулся, покачав головой. Выпрямившись, Кай достал из кармана сигарету и что-то ещё. В нос ударил едкий дым никотина, когда мужчина вновь нагнулся ко мне и вложил в окоченевшие ладони ключ. Я отвлеклась на него, и в этот момент Кай, подхватив меня за талию, резко поставил на ноги.

— Всё?

Я запрокинула голову и посмотрела на курящего мужчину. В то время как моё тело трепетало на зимнем морозе, его это едва ли волновало. Не торопясь, Кай курил сигарету и не сводил с меня взгляда. Белые снежинки оставались в его волосах и на тёмной одежде, образуя причудливые созвездия.

— Что ж, э-э, — я пребывала в замешательстве и напряжённо подбирала слова, — не думала, что будет так легко.

— Ты свалилась с крыши ради этого, — напомнил Кай, делая последние затяжки.

— Хм, да. Но я не могу взять его, — я протянула ключ обратно мужчине.

— Почему? — Кай вновь засунул руки в карманы, намеренно проигнорировав мой жест.

Я открыла рот, но так и не придумала, что сказать. Я уже не могла сдерживать дрожь тела и переступала с ноги на ногу. Носки насквозь промокли и заледенели, а зубы не попадали друг на друга. Каю же было наплевать на холод: он по-прежнему ждал от меня ответа, а когда так его и не получил, натянул капюшон моей толстовки на голову и затянул верёвки, пряча шею от ветра.

— Я научу тебя довольствоваться и пользоваться тем, что оказалось в твоей власти, а пока…

Повернув за плечи, Кай подтолкнул меня в сторону дома, так и не забрав ключ от машины. Губы мужчины были синими, но нескованные движения говорили о том, что Катара по душе подобное зимнее ненастье. Обернувшись, я остановилась на мгновения, и лицо Кая ожесточилось.

— Я не хочу слушать то, что о тебе говорят.

— Но ведь это правда, — Кай хищно улыбнулся. — Разве не её ты так пламенно любишь?

— Правду о тебе я хочу узнавать от тебя.

Опустив голову, Кай тихо рассмеялся. Сделав шаг и взяв за плечи, он довёл меня до порога и напоследок сказал, наклонившись к самому уху:

— А ты готова? Иди в постель, уничтожение. Отныне и впредь мы слишком близки, чтобы что-то скрывать друг от друга, но это не повод вскрывать все карты в первый же день. 

; — слово имеет несколько значений. Здесь употребляется в следующем: ни к чему не пригодный, дурной, неисправимый