Песни моей жизни 1

ПЕСНИ МОЕЙ  ЖИЗНИ
(из сборника "О, Мадонна!"

Говорят, человек ещё до своего рождения слышит звуки и реагирует на них. Уже тогда начинает формироваться его характер, уже тогда, через звуки, он начинает воспринимать окружающий мир. Он постоянно живёт в потоке информации, формирующей его духовность, которая присуща только человеку, отличая и возвышая его над всеми другими существами, обитающими на Земле.

Каждый из нас имеет свои корни. Это семья и род, со своим укладом и традициями, идущими из поколения в поколение. И хотя большинство людей сейчас живёт в городах, но корни их идут из земли, из живописных сёл, всегда находившихся в тесном единении с Природой.
Потому нас волнуют, тревожат, возвышают прекрасные песни родного края, струящиеся живым источником вдохновения, не стареющие, не забывающиеся:

… Ніч яка місячна, ясная, зоряна,
Видно, хоч голки збирай,
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай...

Мой отец - Силенко Григорий Венедиктович, родился и вырос в живописном украинском селе с поэтическим названием «Зелёный Яр», Пятихатского района Екатеринославской губернии. Вспоминал, что слышал от своего деда о том, что его деды переселились в необжитые в те времена места «Дикого поля» откуда-то из Полтавщины, и гордился тем, что  в его роду никогда не было «холопов», (крепостных).

Мама родилась и выросла в хуторе «Труд Рассвет», затерявшемся в бескрайних безлесных степях Царицинской губернии (сейчас Волгоградской области). Рассказывала, что корни её рода тянутся с Дона, с глубин донского казачества.

Какие тайны отгородили плотным занавесом прошлое?
Мама говорила, что во времена молодости, когда ещё живы были её родители, не принято было расспрашивать старших об истории рода. Мама не знала своей родословной, и очень сожалела об этом.
Выйдя замуж, она всю жизнь прожила в Украине, но при малейшей возможности, вместе с нами, тремя дочерьми, ездила проведать родителей. (последний раз я была там в свои десять лет).

Мне и сейчас вспоминается бескрайняя голая степь и небольшой хутор, который словно оазис в пустыне, протянулся двумя недлинными улочками вдоль прудов, чистых и спокойных, отражающих небо, словно зеркала: утром - голубое, а днём - белёсое от нещадного зноя.
Пруды, разделённые плотинами, располагались в глубокой лощине, а улочки пролегли сверху, подальше от крутого склона, обросшего, как щетиной, сожжённой солнцем рыжей травой.

Вдоль улочек, далеко друг от друга, стояли длинные, крытые соломой хаты, где под одной крышей уживался и дом, и сарай. В холодные зимние дни, когда вьюги заметали хаты снегом по самые крыши, хозяева открывали в сенях засов на двери, ведущей в сарай, и обслуживали животных.
Были у дедушки с бабушкой корова, овцы, свиньи, пуховые козы, птица и кролики, которых по-местному называли «трусами».

Вокруг хаты, словно оборочка на юбке, топорщилась завалинка: неширокий, высотой до полуметра, валик из глины, берущий на себя все превратности непогоды. Завалинка каждый год ремонтировалась и подновлялась, и в тёплое время года служила вместо лавочки.

Продолжение следует:   http://proza.ru/2020/07/28/753