Глава 10. Эврика, это же комар!

   Утром позвонил Березняк Анатолий Иванович, попросил о встрече. Поинтересовался, как идёт дело с расшифровкой рисунка в письме Марины. Елена рассказала ему, что возможные родственники Марины, оказывается, до революции проживали в Петербурге на Малой Морской 10, в доме Пиковой дамы!
«Я намереваюсь сегодня пойти туда. Если спросите зачем, то сама не знаю. Ищу хоть какую-то зацепку».
«Теперь в этом доме, насколько мне известно, располагается поликлиника №1, Медико-санитарная часть, Главное управление МВД. Думаю, Вам удобнее будет попасть туда со мной, Вы не против?»
«Нет, что Вы, я только буду рада, если Вы меня туда проводите»
  Встретились на углу Малой Морской и Гороховой. Березняк выглядел обрадованным, галантно распахнул перед ней двери и они вошли в здание. Между тем, Анатолий Иванович вошёл в особняк не сразу. Огляделся вокруг. Казалось, кого-то высматривал. 
  Внутри Елена могла оценить достоинство старой архитектуры: выдающуюся перспективу лестничного пролёта, высоких потолков и окон, очень красивые перила, прекрасно сохранившиеся. И воображение тут же нарисовало у этих перил очень милую Елизавету Ивановну, бедную воспитанницу, в нарядном лёгком бальном платьице. И безобразную старую графиню, Пиковую даму, всю жёлтую, но разрумяненную, с отвислыми губами, «в высоком чепце с лентами огненного цвета» и в пышном старомодном платье, повисшую на её руке. И так живо всё это себе Елена представила, что не сразу расслышала просьбу женщины – санитарки, моющей пол, посторониться. Елена неловко сделала шаг назад и наступила на туфлю дознавателя….  Извинилась. Ему же это, кажется, даже понравилось: «Никакой катастрофы! Всё хорошо, не волнуйтесь!»
  «Да, уж, какая катастрофа!»- неожиданно отозвалась санитарка,- «Вот в войну в перекрытие здания угодила бомба. Все перепугались, здесь же госпиталь был, а она не взорвалась! Чудо! Да и только!»   Разговорились.  Её мама пережила страшную блокаду и помнила, как с другими ребятишками ходили сюда с концертами для раненых. А они делились с детьми своими продовольственными пайками.
   Вот так запросто, безо всякого лукавства, незнакомая женщина открыла им ещё одну страничку из истории этого удивительного дома. Но о том, кто жил здесь до революции, она не знала ничего.
   Елена внимательно рассматривала старинную лепнину, что осталась от прежних времён на стенах и потолке, но ничто не напоминало рисунок Марины.   Здание было перестроено и приспособлено для лечебного учреждения. Оно нуждалось в ремонте: стены были покрашены краской, которая местами потрескалась и облупилась. Знают ли его сотрудники и посетители, кто жил здесь во времена Пушкина? Им повезло. Одна из молодых сестричек обрадовано показала, где находилась спальня графини Голицыной. Теперь она  стала комнатой отдыха для медиков, но была заперта на ключ. Сохранилась ещё та самая винтовая лестница, которая выводила из кабинета Пиковой дамы на улицу. О князьях Балашовых, проживающих здесь перед самой революцией, никто ничего, увы, не слышал.
   Елена была разочарована, потому что ни на шаг не продвинулась в раскрытии тайны письма Марины.
  Анатолий Иванович предложил посидеть в кафе на Невском и побеседовать за чашкой чая. Ему надо было рассказать о том, что удалось узнать по поводу дворянского происхождения Марины.
  В семействе Николая Петровича Балашова, члена Государственного совета и Екатерины Андреевны, урождённой графини Шуваловой, по сведениям из одного источника родилось  пятеро детей: Пётр, Александр, Андрей, Софья и Александра. Двое из них, Андрей Николаевич и сестра Александра Николаевна, к сожалению, не дожили до революции. Андрей ушёл из жизни в 42 года в 1916 году, а сестра Александра в 20 лет в 1896 году. Были ли дети у Андрея, увы, неизвестно. О судьбе Александра и Софьи ничего неизвестно.  Пётр, - один из главных сторонников политики Столыпина, -был избран членом Государственной думы от съезда землевладельцев Подольской губернии.   После революции он вынужден был эмигрировать с семьёй во Францию, а потом в Марокко, где следы его теряются. И не мудрено: Петра Николаевича могли найти и убить, как в своё время убили Льва Троцкого. Один из его сыновей  Николай умер в эмиграции во Франции в Париже.  Мог ли быть Сергей Николаевич Балашов, отец Марины, сыном умершего в эмиграции отца Николая Петровича Балашова? По документам, имеющимся в архиве, нет. Его отец Николай Иванович Балашов является  просто однофамильцем,  родом из Подольска. Но, известно, что именно в Подольской губернии в Комаргороде находилось родовое гнездо князей Балашовых.
«Где, где?»- переспросила Елена.  Её глаза выражали восторг открытия:

  «Эврика!»  Конечно же! Насекомое на рисунке - не что иное, как комар!»
 
  «Анатолий Иванович! Я знаю, где прячется Марина: в родовом поместье Балашовых в Комаргороде!»  Березняк задумался:    «Легко сказать, Елена Ивановна, найти в Комаргороде…. Это Украина. Теперь другое государство». Он явно тянул время, чтобы подольше побыть рядом с этой удивительной женщиной. Ему нравилось, как она  размешивала ложкой сахар и пила свой чай, как держалась, как дышала, чёрт возьми! Хотелось смотреть и смотреть на неё. Но и не только смотреть...
  От Елены не скрылось его состояние. Ей было приятно нравиться капитану. Но она понимала, что не стоит быть легкомысленной и играть с огнём. Ожёг сердца долго не заживает. 
  Анатолий Иванович привёз Елену домой на своей машине. У подъезда их встретил Миша. Он взглянул явно отчуждённо сначала на Березняка, потом на мать. И ей стало почему-то стыдно. Вроде бы и не за что, но с Мишей теперь она виделась даже реже, чем с дознавателем.