Erosion of erotic

Андрей Черных
EROSION of  EROTIC
« 90 – 60 – 90 »
киноповесть
*примечание //  - автор приносит лёгкие извинения тем, кто соизволит прочесть: как режиссёр – с удовольствием оформляю чужие тексты т.н. сценарной «американкой», но когда пишу под себя – предпочитаю оставаться в рамках пусть киношно и усечённой, но – литературы (это и художникам, и оператору, и актёрам особенно, и мне самому – только подспорье потом видеть  шире и свободней. В этом же смысле акцентируюсь на уточнении для продюсеров и редакторов  – не стоит «клиниться» на якобы неверной глагольной форме типа «она упала» вместо общепринятого и непременного в последние годы  «она падает».
- ЧАСТЬ ПЕРВАЯ –
ЛЕКЦИОННЫЙ ЗАЛ. День 1.
Лектор, женщина до сорока, очень красивая на свой лад француженка, активно фланировала вдоль доски среди многочисленных маммограм, анатомических фрагментов,  мимо веерных столешниц лекционного амфитеатра, периодически оставляя речевые паузы для перевода с французского. Экстравагантный седой переводчик пожилого возраста сидел у окна, стараясь нейтрализовать в переводе даже намёк на личную интонацию.
- Стремление женщины иметь красивую грудь вполне объёктивно, и оно усиливается при наличии дефекта формы молочных желез или нарушении её объёма любой этиологии. Подобные косметические недостатки выраженно отражаются на психическом состоянии, оказывая влияние на личную, общественную, профессиональную жизнь женщины. Маммопластика, корригирующая имеющиеся недостатки,  повышает качество жизни женщины, что и является конечной целью работы любого врача.
Студенты-юноши внимательно записывали, девушки, напротив, деланно-равнодушно елозили пальцем смартфоны и планшеты, сзади - внимательно следили за коллегой зрелые врачи в халатах, педагоги и прочие.
- Эмблема материнства – бюст - является самым видимым половым признаком женщины. «Грудь накормит ребёнка и порадует отца» - говорит Коран. Орган питания и предмет наслаждения – такова двойная природа женской груди. Искусство демонстрирует эту двойственность в многочисленных произведениях, созданных в 14-15 веках – правая грудь предназначена для ребёнка, ибо левая – для мужа и удовольствия…
Переводчик быстро и подробно перевел.
- Я не поняла! – вдруг ошарашила аудиторию уже не на французском изменившаяся лекторша. – Что смешного я сказала? И кто там постоянно бубнит и хихикает??
В аудитории повисла гробовая тишина. Лектор едко улыбнулась:
- У будущих хирургов нет смелости признаться?..  - тишина не нарушалась. - Ясно. Очень плохо. Я вам так скажу – для хирурга не только обязательны смелость и хладнокровие, но пагубны - любые проявления сентиментальной стеснительности.  Романтику преподают в других заведениях.
 - Вы сами иногда стесняетесь и прячете глаза, - вдруг образовался лукаво-ершистый голос юноши из средних рядов.
- Кто это сказал?
- Я, - поднялся рыжеватый задиристый парень. – Это я «хихикал и бубнил», но… мы по делу бубнили – обсуждали вас.
- Вот как?!..  И что обсуждали? Неужто мою  стеснительность?..
- Нет, ваш личный бюст. Он натуральный? Или, так сказать, тоже с «корригированием имеющихся недостатков»?
- Пока натуральный, а вам кажется – пора?
- Откуда ж нам-то знать, когда у вас такая кофта!..
Лекторша оглядела парня и хохотнувшую группу поддержки, сорвала с себя кофту, отстегнула лиф, обнажила голую грудь напоказ мгновенно замершей аудитории. – Вот, пожалуйста!.. Возможно, вы и правы. В перспективе - птоз первой степени, ареолы уже сейчас зримо асимметричны, видите? – тут она даже этакой панорамой провертела корпусом по залу. - Но разве я прячу глаза? Стесняюсь?..
С верхней скамьи практически сорвалась каштаново подкрашенная женщина лет пятидесяти, прошла ступенями вниз, на ходу сняла белый халат, швырнув его прям на голову и грудь лекторши, и, так ни разу и не оглянувшись, вышла из лекционного зала.
Снова повисла тишина… Лектор убрала с себя халат, свернула его вчетверо:
- Я полагаю, что теперь остались все свои. Ладно, довольно сопливой лирики, у нас очень насыщенный курс в этом году, хоть он всего лишь  первый и вполне факультативный, - тут она виртуозно надела кофту на голое тело.
- А зачем вы нам читали на французском? – снова выступил рыжеватый парень. – Чтобы сбить нас с толку?
- Отчасти для этого, - улыбнулась лекторша, обернулась к переводчику. - А если серьёзно, то - вот, мой коллега, мой главный и любимый учитель, сегодняшний мой переводчик и в довершение регалий – ещё и мой муж. Константин Валерьянович Сомов.
В аудитории повисла «третья» тишина, которую разрядил всё тот же рыжеватый парень: сначала он медленно зааплодировал один, а уж затем его подхватил весь зал.
Сомов слегка смутился, однако элегантно встал и даже поклонился.
- Вот я вас и познакомила, - лектор подмигнула залу. – Константин Валерьянович всю зрелую профессиональную жизнь посвятил пластической хирургии, а вот лекции читать ему не доводилось. Собственно, ваш курс как раз Константин Валерьянович и будет вести, а чтоб он меньше волновался, первое занятие мы решили провести вдвоём. Что же касается французского, то в воскресенье вашим педагогам – и тоже впервые – суждено читать доклад учёному совету, и не где-нибудь, а в Париже. Репетицию перевода моего французского вы имели удовольствие наблюдать. Но там - мы поменяемся ролями, и уже Константин Валерьянович на языке революционной Бастилии (или «жёлтых жилетов», это как кому) просто обязан удивить парижскую врачебную элиту, - и она, убрав бюстгальтер в сумочку, подошла к мужу и нежно поцеловала его.
Снова побежали бурные аплодисменты, снова профессор поклонился.
- Вот и прекрасно, - Сомова «выдохнула». - Раз уж я вас рассекретила, Константин Валерьянович, то продолжайте сами. Не буду вас стеснять и погуляю.
- А как вы относитесь к Трампу? – резко выпалил не унимавшийся парень.
Наступила нелепая «четвёртая» тишина, но Марьяну это не смутило:
- Смотря о чём или о ком речь! Чаще прочего «трамп» употребляется в значении «козырь». Отношусь положительно. Кому лишний козырь в кармане помешает?.. Если же имеется ввиду некий президент, то на вопрос - нужна ли ему коррекция молочной железы – ответить может лишь предварительный врачебный осмотр.
Тишина сменилась тотальным хохотом. Сомова приставила палец к губам и демонстративно на цыпочках вышла из амфитеатра. Сомов явно смутился…
- Ну да… итак, - в этот раз он даже сделал несколько шагов. - Английский зоолог Морисон считает, что эволюция изобрела столь развитую грудь для облегчения полового общения гомосапиенсу, нам то есть с вами. Грудь у наших женственных предков начала развиваться, когда человек принял вертикальное положение, примерно 4 миллиона лет назад. Задняя часть самки перестала быть видимой для привлечения самцов, и грудь стала наилучшим местом в эротическом плане…

КОРИДОР-ВАХТА ИНСТИТУТА
Марьяна Сомова проследовала коридором, свернула к вахтёрской вертушке, отражавшей солнечные стрелы. Женщина, чуть ранее так вычурно покинувшая лекцию, вскочила с дивана, подлетела к столу вахтёра, где стояла вазочка с давно увядшими тюльпанами и где бурно малевался какой-то настенный плакат. Каштановая дама бойко вынула цветы и ловко опрокинула баночку с краской в цветочную воду. Художник и охранник не успели ничего ещё понять, а она уже направлялась к Сомовой наперерез.
- На ловца и зверь! – зашипела она. – Вы – дьявол, вы не педагог!
И размашисто плеснула жидкость прям в лицо Марьяне!
Сомова схватилась за глаза, присела почти на колено, уронила сумку, а на шею и ниже к юбке поползли разводами «чернила»…
- Получила?.. Понимаешь хоть за что?! – дама воспользовалась беззащитностью жертвы, подсела и прям пнула её ладонями в грудь, не давая встать, - мир перевернулся, оборзели, уже и сиськи детям напоказ демонстрируют, и не где-то на пляже, а - с трибуны прославленной аудитории!
К даме подлетели охранник с художником, схватили её за руки…
- Не надо, это моя родственница, сами разберёмся, – с трудом Марьяна поднялась, схватила даму за ворот блузы, поволокла на выход, а художник - догнал, всучил сумочку.

УЛИЦЫ ГОРОДА.
На тротуаре Сомова отпустила воротник дамы, достала белый платок.
- Я в чём-то перед вами провинилась лично, дама? – максимально спокойно шепнула Марьяна, на лице, на одежде у которой очень живописно разбежались лиловые разводы. – Я готова выслушать и даже извиниться, если, разумеется, есть за что!
- Ты - проститутка, новый вид! Не та, что по углам подъездов и гостиниц шляется, наоборот! Всё напоказ, и даже с чувством превосходства!  И терпеть таких – нельзя!
Марьяну шатнуло, она швырнула носовой платок к урне, но промахнулась…
Дама только пуще усмехнулась, наклонилась к платочку:
- Во-во, везде мимо! – и с брезгливым видом подняла, опустила в урну. – Засоряете пространство! От вас ведь жить не хочется! Устроили на малолетках целый бизнес!
Марьяна, вся в «чернилах», невзирая на весьма уже солидное количество зевак, резко припёрла даму к стенке, а затем и вовсе усадила на урну,  присмотрелась вдруг к чернильному разводу на своей руке, что-то для себя решила, развернулась и пошла, словно позабыв о даме напрочь. Через мгновение вернулась:
- Пардон! Вы, наверно, голодаете, вам просто нечего есть, я сразу и не сообразила, - Марьяна вынула деньги из бумажника, буквально вложила купюры каштановой даме в кулак. – Пойду умываться, извините. Почти рада знакомству.
- Мне от тебя ничего не надо, - изменившимся до жалостливой фальши голосом пропела дама и добавила: - Но из принципа – возьму!

«МАСТЕРСКАЯ» СЕРГЕЯ – ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА.
Дверной звонок протрещал сначала коротко, затем сплошной синусоидой.
В прихожей нарисовался 45-летний Сергей в мощном свитере и с морщинами на лбу. Не имея изнутри глазка, он открыл дверь, в проёме которой стояла каштановая дама.
- Здравствуйте, вы Сергей?.. – быстро спросила она. - Я вас косвенно знаю, видела пару раз на конференциях. У вас красивая жена. Это я так…  Ваш адрес дала Наташа, она теперь массирует седьмой в бане вместо вас. Можно мне войти?..
И сама вошла. Дверь затворилась.
- Хотите – вот тапочки, не хотите – оставайтесь как есть.
- Зачем вы так неискренне скрываете досаду? Я же вижу – вы недовольны, – каштановая дама сразу же вошла в комнату.
- Просто я не сплю уже вторую ночь, сегодня вот зубы ещё не чистил, а буквально через полчаса – у меня пациент! Пациентка. А вы – без предварительного звонка.
- Ну да, простите… тапки я надену, туфли давят мне на косточки, видите? - каштанка сделала подобие улыбки, поняла, что зря, и тут же перешла в атаку: – Балетом занималась, бросила, теперь найти изящную обувь при такой ширине стопы… Впрочем, времени в обрез… Поэтому – сразу! Мне от вас нужен… не люблю это выражение, но в народе так и говорят - «эротический массаж». Давно наслышана о ваших дилетантских методах, как дипломированный врач не раз, признаюсь, возмущалась вместе с коллегами, но… дамы прямо счастливы, очень довольны и… Словом, я хочу попробовать.
- Чтоб потом сдать меня на растерзание коллег, а, может даже, органов порядка?
Дама вместо ответа усмехнулась, крупно и демонстративно перекрестилась:
- Если вы верующий, вам должно быть достаточно. Никаких подвохов. Просто - я хочу.  Да, да, хочу!.. Я всегда в себе это гасила. Из соображений морали, от воспитания, наконец. Так, собственно, вся жизнь прошла. Несправедливо. И обидно. Теперь другие дамы правят миром!.. А я… я вот ещё борюсь с возрастом, с постылым одиночеством, если хотите - с увяданием, – дама побежала глазами по комнате, где на кричаще белых стенах висели громадные панно – сплошь фрагменты женского тела, подчёркнуто «неэротичные» (ухо, вертлявая сеть линий на ладони, смесь лодыжки с пяткой и т.п.) - Послушайте, женщина не должна дважды доказывать искренность намерений. Разве нет?
- Это спорная аксиома, - он предложил ей сесть, освободив от одежды соломенное кресло. – Но… я не практикую «эротических массажей», это делают совсем другие люди. Точнее – делают такой коммерческий псевдомассажный вид, поскольку эротическим бывает сон, фильм, фотография, поза, даже эстетическое чувство. Что угодно, но не массаж. Лично я по мере сил практикую  обычный общеукрепляющий массаж.
- Да перестаньте вы лупить эту канцелярщину. Сделайте, пожалуйста,  мне то, что я прошу. Я же знаю, что подобной эйфории дамы получить ни от кого не могут, кроме как у вас. Пусть это называется  «прикосновением», «прижатием», диагностическим распятием к стене моих лопаток… господи, хоть орфографией в нагрузку с порнографией! Прекрасно, очень хорошо, так мне даже больше нравится. Я сама врач, причём почти хирург!.. Мало вам того, что я старше и унижаюсь, находясь на вашей территории?..
- Ну хорошо, не сердитесь. Присядьте. Снимите пока, пожалуйста, кольца ваши, перстень, ладно? Волосы свяжите на затылок.
- Ладно, - улыбнулась и она, снимая кольца с пальцев. – Что ещё нужно снять?
- Снимать что-то или не снимать – зависит от личной комфортности. Если вам удобно оставаться в одежде – это даже лучше. Я мигом.
- Погодите! То есть - обнажённой я буду слишком для вас неприятна, да? – и женщина почти с негодованьем шагнула навстречу. – Говорите, говорите честно!
- Хорошо, раздевайтесь. Я ж сказал – как вам удобней!

ДЕТСКИЙ СКВЕР.
- Антоша, ты зачем разделся?! Я лечить тебя не буду, хватит, не миллионерша! Слышишь? – резкая, даже грубоватая внешне, с разбежавшимися по ветру красивыми волосами и не лишённая привлекательности, 30-летняя Ольга присела на скамью к подвыпившей даме с голубями. – Слезай и одевайся, слышишь?
14-летний парень висел головой вниз на спортивной перекладине и умудрялся кормить внизу голубей каким-то печеньем. Пузо оголилось, рубаха зависла к песку…
- Я своему Аркадию тоже всегда кричала – шапку надень, простудишься, а что толку! Женился – и всё! Ни звонка, ни строчки. Так и живём.
- Я вас не спрашивала,  - Ольга прищурилась. – Господи, у вас плащ наизнанку, посмотрите, женщина! Дурная примета, между прочим… А ещё на сына гоните!… Антон!
Пацан соскочил с перекладины, небрежно заправил рубаху:
- Ма, можно я к папе забегу на секунду? У него в кабинете окно открыто…
- Нет, домой. Папа работает, у него пациенты.
- На пять минут!
- Сказала – нет! Ты же деньги у него начнёшь просить. Обойдёшься на сегодня.

«МАСТЕРСКАЯ»  СЕРГЕЯ.
- Боже, как я благодарна, - каштанка цвела, надевала блузу, снимала тапки. – Я такого не испытывала лет, наверно, двадцать!
- Двадцать лет назад вам делали массаж последний раз? – дежурно изумился Сергей, чтоб не возникло экзальтированной паузы.
- После балета я увлеклась воздухоплаванием, потом бросила, возраст, но то, что я испытала сегодня, несравнимо ни с каким воздухоплаваньем, ей богу… Если не верите, я могу вас даже поцеловать. Вы позволите? – и дама приоткрыла рот.
- Пожалуй, не надо…
- Понимаю, вы на работе!
- Именно так.
- Тогда я хотя бы уж обниму вас, и не смейте противиться, - тут она ловко оказалась рядом, изящно обняла его, уложив на плечо подбородок.
Прозвенел дверной звонок.
- Что это?!  – вздрогнула женщина. – Это пациент?
- Представьте, да, а я не готов…
- Ой, как я подвела вас! Убегаю, убегаю, - она заторопилась. – Сколько я должна?
- Как-нибудь потом, нисколько, только побыстрей, пожалуйста… - Сергей почти взмолился, выжал из себя улыбку, прислонив к переносице сдвоенные ребром ладони.
- Ладно, я к вам обязательно приду! – и она  понеслась к дверям. – Вы слышите?
Дама сдвинула защёлку, столкнувшись с роскошно одетой весёлой блондинкой.
- Вау, пардон! – пропуская каштанку, заголосила блондинка. – Извините, Серёжа, я, кажется, припёрлась раньше. Можно? Или погулять пока?.. Там кто-нибудь ещё?
- Нет там никого, всё нормально.
Блондинка влетела в квартиру как к себе домой, быстренько глазами прошерстила все возможные намёки и отличия от прошлых посещений.
- Что это была… за… полу-мадам такая? – иронически спросила она.
- Училка географии, мой сын проткнул глобус чужой пилкой для ногтей, а что?
- Слушайте тогда, чего со мной было! – и дева кинулась располагаться, расшвыряла жестами какие-то пакеты, куртку,  кинулась спиною на оранжевый диван. – Представьте, что сижу я утром у себя на кухне, а ко мне вдруг заходит… кто бы вы думали?
- Теряюсь в догадках… - Сергей снял с кушетки простынь прошлого сеанса, принялся стелить новую. – Может, муж?
- Ага, конечно! Насмешили… Муж до двух не просыпается. А эту тряпочку вы убираете, потому что там глобус дырявый валялся, да?
- Катя, перестаньте, я пока ни в чём не провинился.
- Ну и пусть… - тут она слетела с дивана, принялась привычно раздеваться. – Угадайте с трёх раз - кто вошёл ко мне на кухню? Можете предполагать самое любое!!
- Мне надо принять душ, я вас не ожидал так рано…Слон вошёл, я думаю. Или собака ваша. У вас же ретривер?
- Ясно! Ничего-то вы не угадали. Идите уже, мойтесь. И представьте самое невероятное, ну самое-пресамое, ладно?
- Зря вы снимаете с себя всё подряд, Катюша, вы замёрзнете.
- Не замёрзну, я возбуждена!.. С утра.

ГОСТИНИЧНЫЙ НОМЕР.
Из ванной вышла Марьяна Сомова, лаконично окрученная полотенцем.
- Константин Валерьянович, перевод твой хоть и был хорош по смыслу, интонационно он неверен, и я могу объяснить, в чём тут языковая шпилька скрыта.
- Не надо, я устал от французского языка, лучше вина французского выпью.
- Спать не собираешься сегодня?
- Мне нужно поговорить с тобой. Посоветоваться… - Сомов сидел в кресле перед сервировочным столиком в своём костюме. – Присядь и надень халат, пожалуйста.
- Я не люблю халаты, ты же знаешь, - Марьяна наклонилась, глотнула из бокала, попыталась освободить мужа хоть от пиджака. – Неужели тебе удобно сидеть вот так?!
- Марьяна, прекрати!... Мне не до удобств. Сядь и послушай.
- Батюшки, как грозно-то! Пожалуй, я таки надену халат, - и по ходу за халатом прибавила: - А что стряслось-то? Беда?
- Беды никакой, точнее… Да сядь, прошу тебя, - он нервно вскочил, попытавшись затолкать её в кресло. – Деньги,  Мара, деньги! Похоже,  у нас они есть на все времена!
- Ого!.. – накрест ухватила плечи Марьяна. – Во-первых, мне больно, во-вторых – у нас же уговор, что ты не прикасаешься ко мне, если я сама не попрошу!
- Прости, прости, сорвался… Но я действительно взвинчен! - и Сомов вдруг элегантно  - словно это выходное пальто - помог ей до конца управиться с халатом.
- Не поняла, мы что – обанкротились? Что это значит – «деньги»?
- Это значит - мы можем прибавить шикарную сумму к нашему счёту, - тут Сомов вынул из дамской пачки на столе длинную сигарету, закурил. - Ты задавалась вопросом, откуда у нас стартовый капитал на открытие этой бешеной клиники, например? Нет?
- Тебе нельзя курить, - заметила Марьяна, но никаких попыток отобрать сигарету не предпринимала, лишь прищурилась, приглядевшись к нему внимательнее прежнего.
- Да, мне нельзя курить, нельзя прикасаться, нельзя оперировать в конце концов, нельзя даже читать на французском…
 – Читать пока буду я, в твоих же интересах, и хватит! Прекрати истерику!.. Я, вообще-то, полагала, что деньги у нас оттуда, откуда ты мне про них и рассказывал. Но есть, оказывается, ещё какие-то источники?..
- Наивно было полагать, что их нет, да ладно, чего уж теперь… Короче говоря, тайком от тебя я несколько раз делал пластику весьма специфическим людям, то есть конкретно таким, которые готовы пожертвовать своей физиономией и уродовать себя до полной неузнаваемости. Бац – и нет личности, ищи свищи хоть в Антарктиде! На это идут, понятное дело, ради присвоения астрономических сумм.
- Да ты в своём уме?!... Это серьёзно?
- Да, да, серьёзно, Марьяна, очень серьёзно!
- Но почему ты говоришь об этом сейчас?... Тебя хотят убить? Ты много знаешь?
Сомов побежал бродить по номеру: то ближе, то подальше от Марьяны.
- Никто меня убивать не хочет, ты же знаешь мою аккуратность, но теперь, когда я не могу оперировать, свалился вдруг… ну просто  выдающийся заказ, его никак нельзя упустить, к тому же – я успел дать согласие, более того – уже встречался с клиентом, видел, что называется, его рожу воочию, а он - мою. Так что отступать поздновато. Вот так! – и он присел, уставившись на жену в упор.
- Погоди, погоди, - Марьяна вынула у него сигарету изо рта, затянулась сама и сразу погасила. – То есть -  ты предлагаешь оперировать мне?
- А других вариантов нет. В общем, уже в понедельник мне позвонят.
- Очень смешно!.. А если я откажусь?
- Вот как раз тогда меня-то и могут прибрать. Не исключено, что и тебя.
- Что!? – Сомова вскочила. - Это угроза?!
- Ну перестань!... И прости, ну прости меня, в конце концов! Не губи, всё это плохо кончится! А может кончиться совсем наоборот, очень даже красиво может кончиться! Разве не для я тебя пытаюсь заработать больше?! Лично мне и так хватает.
- Ему хватает, во всём виновата я! Ой, как же все вы наглеть умеете. Вероятно, мне следует срочно развестись с тобой, но об этом я подумаю на свежую голову. Утром! – Марьяна допила из бокала и направилась к постели, буквально впрыгнула под одеяло. – Но какой ты идиот, Костя! Связаться с откровенно уголовной темой… Такой гений и такой идиот! Немыслимо… Я жить хочу, я молодая баба, в принципе! Спокойной ночи.

КВАРТИРА ОЛЬГИ И СЕРГЕЯ. Ночь.
Ольга сбросила одеяло, услыхав входную дверь, босиком рванула из спальни в коридор. - Чего так поздно?.. Работа? Пациентки одолели??
- Да, работа… - он раздевался, вешая одежду. – Могу, кстати, обрадовать тебя…
- Ох ты боже, чем же?! Очередным успехом у своих несостоявшихся проституток?
- Зачем ты опять?... Я денег приволок, можешь хоть завтра покупать свою эту…
- Ага! А глазищи-то чего такие блудные?! Приволок он!.. Я сегодня не готовила, сам ройся в холодильнике. Там, правда, пусто, я из принципа всё сожрала! У нормальных мужей жёны по ночам худеют.
 - Разве я не исполняю супружеских обязанностей?
- Вот именно, что исполняешь! Да и то по праздникам. Радость великая!
- Хорошо, специально схожу, зубы почищу и попробую помочь тебе худеть… но с условием, что после этого ты перестанешь выражаться типа «жрать» и всё такое.
- А не надо пробовать! Не надо. Надо хотеть! А пробовать не надо. Всё просто, как у кроликов. Те, во всяком случае, хотят!
- Надо, надо… Как в армии! Сама, небось, кроме денег ничего и никого не любишь. Даже сына.
- Что?!... Да пошёл ты! Зубы он почистит! Больно надо, - и Ольга истерично принялась одеваться. – Всё, пойду туда – очень даже знаю куда, а ты дрыхни!
Отворилась со скрипом смежная дверь, явилось заспанное лицо Антона:
- Мама, ты куда?
- В Африку, Антоша, в Конго!!… Погулять схожу, спи давай, пожалуйста.
И дверь за нею шумно бахнула.
- Пап, можно я с тобой лягу?
- Ну конечно…
- Холодно у вас… А почему мама такая злая?
- Потому что я мало зарабатываю.
- Но ты же бросил даже музыку, массажем драным занимаешься, но приносишь деньги каждый день… Нормально хватает, я даже считал, ну на жизнь…
- Это не те деньги, чтоб мама ощутила себя леди, в смысле – королевой!
- Глупости!.. Королева – это в Англии, а мама – это мама.
- А вот тут ты не вполне прав, Антон. Каждый человек имеет право мечтать и жить соответственно этой мечте. Ты вот о чём мечтаешь? Ну, кроме мотоциклов, м?
- Чтобы вы не ругались, и чтобы мама ночевала дома… Почему она уже два раза дома не ночует? И сейчас ушла… Куда она пошла?
- К подруге, наверное.
- У нашей мамы нет подруг. Она на тебя сердится. Потому что ты её не любишь и потому что ты лечишь одних только женщин. Значит ты бабник. Это правда?
- Господи, Антон!... Откуда такие дикие выражения?
- Не у меня, так мама сказала. И она могла пойти ночевать к другому мужчине.  Она говорила, что хочет тебе отомстить.
В коридоре захрустело, послышались шаги…
- Куда я дела свой мобильник? Кто-нибудь знает?? - в том же темпе, как и минуту назад, в спальню влетела Ольга, вновь врубила верхний свет и сразу уставилась на сына:
- Ты зачем сюда лёг? Марш к себе, живо!
- Мне папа разрешил, - осторожно шепнул Антон, скосив глазом на початую бутылку виски, зависшую вместе с пакетом сушек у матери в пальцах.
- «Папа разрешил»! Да он тебе и не такое разрешит! Твой папа вон бабу голую на стенку повесил, – и она вдруг подошла к репродукции Венеры Веласкеса на стене.
– Боже, какая пошлость! Жопу голую выставила, а сама лыбится в зеркало, которое ей голый мальчик держит! Кошмар! Я лучше этой бабы. Да! – Ольга приткнула к носу Венеры в нарисованном зеркале указательный палец. - Чего уставилась, сучка?
- Мама!!..
- Не мамкай, а задумайся!..
- Да ты уже пьяна!...  – Сергей обернулся к сыну. – Иди к себе, потом договорим…
- Пусть сидит! Пусть слушает, не маленький уже!
- Но ты пьяна.
- Неважно! Что у пьяного, как говорится, здесь, у трезвого – везде! - тут Ольга прям из горлышка демонстративно отхлебнула, подошла к столу, воткнула всё тот же указательный палец в пакет с сушками, нанизав таким образом сразу три кольца и снова ткнув пальцем в Венеру. – Вот всё, что в этой семье я заслужила!
Стекло на репродукции треснуло наконец от пальца.
Антон резко вскочил и убежал к себе, хлопнув дверью так, что задрожала ваза.
- Весь в меня! – после паузы заявила Ольга и опустилась на стул, рассыпав сушки. - И тоже нищий, как и я… Нам надо развестись. Всё, хватит.
- Опять?
- Не опять, а один раз всего!..  Господи, ну где мой мобильник? Ты не видел?
- Видел, рядом с унитазом валяется,  - и Сергей  накрылся подушкой.

.ПАРИЖСКИЙ ЗАЛ (новый день)
За окном лекционного зала виднелась четверть корпуса парижского собора «Секрикёр», а у Марьяны был  серьёзный вид при элегантном костюме:
 - Мы уверены, что буквально через год об отторженьи имплантанта можно будет забыть, как о далёком варварском прошлом! Грудь можно будет видоизменять, вполне оправданно, ощущая себя, например… кулинаром, этаким танцующим кондитером, у которого все компоненты – стопроцентно органические, даже если туда и затесался рукотворный элемент.
В зале взорвались аплодисменты, кое-где вполне дружелюбный смех… Спустя какой-то момент взаимных улыбок к Марьяне подошёл седовласый 50-летний красавец. Сначала он галантно поклонился супругам, дежурно улыбнулся Сомову и, демонстративно о нём позабыв, обратился к Марьяне, вынимая визитку (текст на франц):
- Франсуа Дердлиже, владелец частной клиники. Крайне вами восхищён, надеюсь если не на визит ко мне по вопросам хирургии желез, то хоть на благосклонный звонок. Всячески готов помочь вам  пробиваться к европейским рынкам клиентуры и журналов.
- Спасибо, очень приятно… - ответила Марьяна, приняла визитку.
Франсуа тут же ретировался восвояси, не забыв при этом влажно оглянуться…
- Тебя везде принимают за проститутку! – не выдержал давно уж побледневший муж. - Все эти самцы твои… Влюбляйся там, где я не вижу!
- Папа!.. Мы произвели фурор! Тебя теперь понесут на руках. И я старалась как могла,  - Марьяна всё же улыбнулась. - Причём тут самцы? И причём тут влюбляться? Я вижу человека впервые. Ты это прекрати, слышишь?
БРАКОРАЗВОДНАЯ КОНТОРА.
- Имущество как собираетесь делить? – спросила делавшая по привычке строгий вид по-дамски лысоватая бракоразводная дама в очках.
-  Мне имущества не надо, - просто отвечал Сергей.
-  Ни квартира, ни машина… - дама что-то записала. – Правильно я поняла?
-  Да, вы правильно поняли. - Сергей глубоко вдохнул. – Можно где-нибудь уже оставить подпись и уйти?
- Машину пусть оставит себе, - вмешалась Ольга. – Её и машиной-то не назовёшь.
УЛИЦА У ЗАГСА.
- Тебя проводить, что ли? – спросил Сергей, заметив, что Ольга никуда идти не намерена и явно ждёт чего-то. – Проводить? Я буду счастлив… Как в последний путь!
- Совсем сдурел?! Меня должны встретить, - пробубнила Ольга и вдруг просияла. – А вот, Феликс приехал. Шёл бы ты уже, а? А то могу и познакомить…
- Уже? – открывая дверцу «минивэна», отрапортовал крепкий мужик лет пятидесяти трёх. – Извини, меня чуть задержали… - поцеловал руку Ольге, обернулся к Сергею. -  У вас какие-нибудь прощальные планы?
- У нас с ним?... Никаких, - и Ольга направилась к машине, открыла дверцу, обернулась.  – Феликс! Поехали, меня Антон ждёт.

ЛОДОЧНАЯ СТАНЦИЯ (центральный парк)
Сын Антон решительно сидел на вёслах, утки гнались за лодкой, поскольку Ольга, обнимая Феликса одной рукой, свободной рукой швыряла за борт лохмотья от булки.
- Мама, я устал, - сердился Антон, изобразив усталость.
- Греби, парень! У тебя не хватает для нормального подростка мышечной массы, для любого возраста она должна составлять сорок процентов от общего веса, а ты растёшь, необходимо упражняться, иначе поздно будет! - отчеканил Феликс, весело надевая чёрные защитные очки.
- А я устал, - ещё более насупился Антон. - Сами гребите, я лично «пас»!
- Отлично, причаль туда, ага, и ты - свободен!
- Феликс, что за тон? Антон тебе пока не сын, зачем ты так? – искренне изумилась Ольга.
Лодка уткнулась в песок носом…
- Погуляй, мне с мамой надо о серьёзном побеседовать. Слышишь, Антон? И не сердись, сделай как прошу… пожалуйста.
- Ладно, - Антон выскочил из лодки и побрёл к прибрежным кустам.
- Я не собираюсь жить в этой стране, - сурово заявил Феликс. – Я с тобой откровенен,  а с женщиной я откровенен впервые. Ты – нравишься мне, должна ценить.
- Я пока ничего никому не должна. И, прости, ты говоришь загадками.
Феликс оттолкнул веслом лодку, и та медленно пошла обратно к глубине.
- Антон испугается, зачем ты лодку толкнул?
- Никуда Антон не денется, точнее – он как раз-то и денется. В Канаду или в ту же Колумбию, например. С нами вместе. Но сначала - я забираю все деньги фирмы. Все, понимаешь? Просто все!!... Нечего делиться с этими козлами, всё равно баблище краденое, рано или поздно всех накроют медным тазом. Нам оно надо? Не надо.
– Мне страшно… - Ольгу реально пошатнуло.
- Не бойся ничего! - Феликс прижал её к себе. - Ты должна помочь, тебя никто не знает и искать не будет. Кинутся искать меня. Хрен с ними, пусть поищут. Не найдут! Видишь меня  в фас?.. А теперь в профиль?
- Причём тут это?..
- Я сделаю операцию – здесь, здесь и здесь, - он трижды ткнул себе ладонью лоб, нос и подбородок. - Никто никогда не узнает! Только ты, когда я к тебе приеду.
- Куда??
- Нужно, чтобы ты поехала в Париж. Схему я в подробностях растолкую, хотя она проста, а уж с твоим-то бухгалтерским опытом… Решай. Ты ведь хотела жить по-человечески, ни один идиот тебе такого больше не предложит! И ты, и твой сын – обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Ну и я, если не прогонишь, - тут он горестно выдохнул. - Господи, как тяжко на душе. Ты думаешь, что я такой… весь… я, вообще-то, люблю дарить цветы, люблю приносить кофе утром, я тебя люблю, понимаешь?
Ольга вдруг нежно глянула на воду:
- Всё так, ты прав. Да. Я хочу. Сделаю. Но… ты правда меня любишь?
- Правда. Нужно только аккуратно сделать дело. Я здесь, а ты там.
- А вдруг ты станешь уродом? – Ольга тут же спохватилась. – Ой, прости, сама не знаю, что несу… боже мой, Феликс!.. так страшно…

«МАСТЕРСКАЯ» СЕРГЕЯ.
- Здравствуйте, Серафима… - Сергей пропустил внутрь богатую даму лет, вероятно, шестидесяти. – Я давно уже без вашего присутствия здесь – скучаю. Честно.
- Не врёте? – бегло спросила дама, освобождая себя от газового шарфика, перчаток и прочего. – Впрочем, глупо в моём возрасте гадать – врёт человек или нагло льстит? Плевать! Я согласна, да, со мной интересно, иначе и быть не может. Представьте, что на левой лодыжке вена ушла. Отношу это на ваш счёт. Я тут грудь свою смотрела в зеркале… Сейчас продемонстрирую. Не грудь, а мемуары.
-  Грудь у вас в норме. Суставы в локте – да, плоховаты, тут я согласен, но уж ваша грудь – великолепна! Снимайте старомодный ваш бюстгальтер, покажу вам популярно, какая вы красавица!
- Ничего себе!.. Почти триста евро, а ему не модно!
Сергей ловко ухватил даму под коленями и меж лопаток, и спустя секунду она лежала на кушетке.
- Завтракали? Или как всегда? – меняя тон, спросил Сергей.
- Нет-нет, сегодня съела, представьте, толстый кусок обычной булки, как обжора из деревни. Это так отвратительно вкусно, не поверите…
Неожиданным взрывом взломалась входная дверь!!
Влетели парни в чулках…
Сергей не успел толком даже увернуться от удара по голове, и через шесть секунд «война» закончилась.
- Сволочи! – закричала полуголая дама.
Её рывками втолкнули в ванную, освободили балконную дверь,  подняли Сергея с двух сторон, и, словно палку, выбросили со второго этажа на улицу. Выждав время и услыхав хлопок об асфальт, парни стали крушить в помещении всё, что видели – окна, плафоны, полки, табуреты, топчан, репродуции и пр. И всё это – в течение восьми секунд.

КЛИНИКА. Медицинский КАЗЕМАТ В ДЕРЕВНЕ.
Феликс и Сомов кругами похаживали по овальному каземату. Каждый в своём ритме. Марьяна сидела в углу на высоком табурете, слушала. Напротив  «цинковой» двери висела вполне качественная (на этот раз – огромная) репродукция всё той же Венеры Веласкеса. Феликс наконец её приметил, пригляделся.
- Ничего такая, вполне себе, но мальца с крыльями – я бы убрал. Вы согласны?
- Да, возможно… - Сомов дрожал. – Так вы согласны, что оперировать буду не я?
- У меня выбора нет, - и Феликс глянул на Марьяну, затем повернулся к ней спиной. - Но спрашивать буду с вас. 
- Да, разумеется.
Феликс подошёл к зеркалу:
- Куда вы летите и когда вернётесь?.. Чтоб не бриться раньше времени.
- В четверг вернёмся, утром. А летим в  Париж, я говорил вам.
- В Париж?.. Серьёзно? Я как-то и не сообразил… Послушайте! Тогда уж - не в службу, а в дружбу - помогите родственнице старого друга (царствие ему небесное) с французским языком, раз уж так совпало… Всего лишь довести её по улицам к нужному адресу, она как раз послезавтра туда прилетит, но – такая тюха, впервые заграницей…
- Поможем, нет проблем, но… - Сомов даже кашлянул для привлечения внимания. - Первую пластику вам мы делать будем сегодня, вы забыли?
- Как сегодня!? – дрогнул Феликс. – Разве сегодня?
- Скажите, - вдруг вмешалась Сомова. – На кого бы вы хотели стать похожим? Исторические личности, знаменитости… Или вам всё равно?
- Это, надеюсь, была шутка? - напрягся Феликс, смутившись собственной минутной слабости.
- Нет, это стандартный дежурный вопрос при таких операциях. Чтоб потом не возникло недоразумений.
- На порядочного человека чтоб был похож! – и Феликс нервно расхохотался.

БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА У СЕМЁНА (новый день)
Сергей лежал в тугих бинтах, подвесах, часть одного глаза, тем не менее, высвечивалась наружу. Сеня прочертил ладошкой воздух – туда-сюда.
- Видишь что-нибудь?
Сергей не реагировал.
- Слышишь меня?.. Это Семён, Сеня, друг твой!
Никакой реакции.
- Капельницу, Люда, приготовь, - и Сеня, сдвинув локтем медсестру, ушёл в коридор, неаккуратно брякнув за собой дверью.
Сергей тут же открыл рот и заговорил в потолок:
- Я вчера развёлся, девушка, официально. Имею два высших образования, владею языками, включая латынь. Играю на рояле, пусть и корявенько, зато умею жарить мясо в винном соусе,  а до вчерашнего дня включительно - изо всех сил воспитывал сына в римском стиле. Но сейчас, увидев вас, всё это как-то отступило в никуда, теперь перед глазами  - только ваш паспорт, кольца обручальные, короче говоря – нормальное супружество.  Я не умею жить один.
Девушка настолько смутилась, что даже хотела присесть, но удержалась.
- Вы бредите…Разве вы не узнали врача? Зачем вы сделали вид, что…
- Потому что он начал бы спрашивать о том, о чём я пока не хочу говорить… Я, кстати, плохо вижу, пятна всякие…  У меня сотрясение?
- Не только… пить хотите?
- А что у вас пьют?
- Брусничный морс, мочегонный, -  и тронула ему обратной стороной ладони лоб.

- Лучше уйдите, девочка, температуры нет, но у вас, когда вы ко мне наклоняетесь, слишком много оголяется лишнего, это повышает кровяное давление, не знали?
- Я схожу за капельницей и вернусь.
Дверь перед ней, однако же, самостоятельно открылась, появился Семён:
- Люда, ё-маё, ну чего тормозим?!.. Несите капельницу, быстро.
Девушка исчезла, Сеня присел на краешек задранной диагональю койки.
- Ты подслушивал стоял, да? – прошипел Сергей.
- Профессия требует.
- И что, всё худо? – с едва заметным испугом дрогнул Сергей.
- Нет, «чудесно», – Сеня усмехнулся. – Это с какой стороны смотреть. По существу – два треснувших диска, пояснично-крестцовый рискнули ночью склеить по живому, а шейный четвёртый – синтетика теперь стоит.
- Лихо!.. А глаза?
- Ничего катастрофического. Есть улётные очки, экспериментальная разработка, моя лично, будешь первым кроликом.
- Как ты меня нашёл?
- Не я. Антоха твой вовремя подоспел. Сразу позвонил мне. Спросишь у него. Ещё дама с ним была, экстравагантная такая.
Явилась стойка с капельницей, за нею медсестра.

ПЛАСТИЧЕСКАЯ ПАЛАТА ФЕЛИКСА.
Феликс вошёл в свою элитную длинную палату, где ширина равнялась трём неполным метрам, зато длина убегала почти в бесконечность, ломаясь под прямым углом.
- Ничего, прорвёмся… - вслух подбодрил своё отражение в зеркале Феликс. – Хотя, конечно, страшновато! Ещё и баба эта лезет с левыми идеями…
- Я не баба, и не с левыми идеями, а с обоснованной перестраховкой! – в углу протирала раковину Марьяна, совсем по-иному одетая.
-  Ого! Переоделись? Оперативно,  – и он уселся на койку. - Забыл как вас зовут…
-  Это тоже от страха, так и должно быть, пройдёт постепенно.
-  Вы пугать пришли?
-  Пугать мне вас никакого резона нет.
- Во всяком случае, я сильно раздражаю вас, похоже.
- Неужели так заметно? – тут и Марьяна присела к нему на койку. – Есть и положительное. Например – мне жалко резать ваши скулы, они, представьте, очень красивы! Надбровные дуги – тоже шикарны, как у древних греков, ей богу! Но придётся всё это великолепие разглаживать ножом, как сливочное масло, понимаете?
- Пока не очень, я устал, я вам плачу такую сумму…
- За этой суммой, думаю, давно уже носятся, иначе для чего бы вам здесь прятаться. Тем белее, никто пока ещё эту сумму не видел!
Феликс прищурился, спросил в упор:
- Чего ты хочешь? Конкретно! Аванс уже был. Или дополнительных денег? Без профессора?.. Можно обсудить, в зависимости от размера претензий.
- Да ладно, заладили!.. Я пришла не за этим. Попрощаться пришла.
- В смысле?!.. Со мной?
- С вашим уходящим в прошлое обликом. Для врача, представьте, это тоже важно.
- Так. Я ничего не понял…
-  Мне тоже немного страшновато, - Марьяна вдруг пальцами развернула к себе его подбородок, -  я не делала ещё из человека… невидимку, понимаете?
Феликс не моргал, побледнел. Марьяна отпустила пальцы, поднялась.
- Располагайтесь, обживайтесь. И – успокойтесь. За ширмой есть плазма, пульт в тумбочке, wi-fi тоже в наличии, еда, напитки – в холодильнике. Считается, что есть и пить нельзя, но я так не считаю. Даже если обосрётесь – не смертельно, на лице не отразится. Бритвенные принадлежности – у раковины. Я ушла. У вас есть четыре часа.

БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА У СЕМЁНА.
Людмила вынула внутривенную иглу, провела спиртовым тампоном, и вошёл Сеня.
- Во, уже сидишь? – и он кивнул на дверь. - К тебе гости! Люда, вы закончили?
- Да, Семён Леонидович, минут через пять я могу войти? Давление снять надо…
- Хорошо, через пятнадцать… - Сеня выглянул в коридор. – Проходите.
Вошла Серафима, та самая дама, которую запихивали в ванную комнату.
- Живой…  И даже улыбнулся,  - дама подошла к койке. - Можно мне присесть? Боже, как я извелась за эти сутки, Серёжа!.. Ну что, как вы?
- Живой и улыбаюсь. И очень вам рад!
- А я - втройне!.. Мы с вашим другом утром обошли соседей, но – увы, никто ничего не видел, только дед один, но они ж были в масках… Они там покрушили всё, а я потом на балкон выскочила – там вы и сын ваш рядом… боже, какой славный мальчишка! А ещё на шее у того, ну что скрутил мне руки, я татуировку видела - «лэди гага», это певичка такая, я знаю, ведьма, огонь!
- Вы лучше про себя расскажите – как ваш локтевой сустав? – Сергей вздохнул.
- Да что сустав! Вот грудь – вы так меня и не успели переубедить! Я, кстати, решилась-таки пластику делать, и не перечьте, я вас знаю!.. Только где ж теперь вы жить-то будете? Семён Леонидыч говорит, что вы и квартиру отдали при разводе…
- Вот и я об этом же, - вклинился Семён. – В твоей конуре – полный развал, там одну пыль со стеклом разгребать недели две, а тебе – на воздух бы надо, Сергей. Я, пойми правильно, держать тебя тут особо не могу, и без того внеплановую революцию устроил. Всё что нужно экстренного - мы сделали, а вот воздух, а ещё б с лесочком каким да с озерцом…
- Ой, какое чудесное озеро есть у клиники, я как раз туда еду на днях!
- Пластическая хирургия у Белого Озера? – спросил у дамы Семён.
- Она самая, сейчас все её знают, даже Европа стонет от зависти! Они там ноу-хау всяких наизобретали – все пищат от восторга! И жильё там, кстати, снять – копейки. Давайте со мной поедем, Серёжа, я ведь и помочь смогу поначалу, а что?
- У вас есть машина? – вполне серьёзно спросил Сергей.
- Нет, но есть права! Я очень хорошо вожу, третий муж инструктором был, а что?
ОПЕРАЦИОННАЯ У ФЕЛИКСА.
- Ну что же, с божьей помощью… - Марьяна излучала дежурный оптимизм. -Забирайтесь прям сюда, можно даже улыбнуться… Дима, помогите нашему клиенту, - и она обернулась к молодому медработнику с волнистой причёской. – Знакомьтесь – Дмитрий Николаевич, наш анестезиолог и ваш ангел хранитель. От этого человека едва ли не на девяносто семь зависит наш общий с вами успех.
- Да, мы уже беседовали, я понимаю… - Феликса трясло от страха.
- Свободно ручки вытягиваем, вот так, ладошки вниз, ага, чудесно, - Дима максимально дружелюбно наклонился к Феликсу, - волноваться не надо, вам тут из всех из нас лучше всего – знай себе спи!.. так, масочку, подышим глубоко и спокойно…
Феликсу надели маску, Марьяна прошла в соседнюю комнату. Закурила у открытой форточки, на половине сигареты швырнула остаток в окошко. Затем тщательно вымыла руки, подоспевший Дима помог надеть перчатки и лицевую повязку.
ОПЕРАЦИОННАЯ.
Вернувшись, Сомова глянула на спящего Феликса, молча кивнула в знак начала операции, приняла у Димы скальпель, наклонилась. Глаза у неё ничего не выражали очень долго, пока не брызнула кровь на перчатку, но и тогда глаза не изменились.
ПОСЁЛОК У БЕЛОГО ОЗЕРА.
Трактор мчался как торпеда по ухабам. На гибкой сцепке тащился «Дефендер», за рулём которого сидела Серафима в обрезанных перчатках.
- У вас тут форель водится, я на станции слышал? – спрашивал у водителя трактора частично забинтованный Андрей, думая о своём.
- Форель – это девок так у нас величают, - отвечал рыжий мужик,  – Лично я их стерлядями зову. Во-первых – «стерва» в этом слове есть, а ещё – «лядь», как говорится. Стерлядь!.. У вас машина, извиняюсь… «дефендером» кличут?
- М-гм. Жена подарила при разводе.
- О!.. Так вы при разводе да на свободе? Отдыхать сюда или как?
-  Я сюда жить. А что за девки?
- Грудь наращивают, как у негритянок. Думают, что будут сразу первыми принцессами. Тут у нас новый мед-комплекс, месяц как со всюду чешут, из Румынии, из Балтии тоже прутся. Испанка даже приехала, но это, полагаю, брешут для рекламы. Ноу-хау тут – без хирургического резанья бюсты типа сами округляются и процветают, ага! А ваша хатка стоит как раз с торца озера: и рыбу можно ловить, и на стерлядей поглядывать. Короче, очумеете. Комплекс сейчас налево будет, хотите посмотреть?..
- Давай, интересно…

КОМПЛЕКС.
Кроме пруда, между шоссе и поворотом непосредственно к клинике виднелись четыре бурых хижины, а сбоку - клиника. Модные тачки соседствовали с изящными беседками. Большая часть девиц – в наушниках со смартфонами, более старшие кормили уток, пили джин-тоник и курили. Специфический дамский сходняк. Были даже костры.
Трактор тормознул. Веня побежал открывать дверцу «дефендера» знатной даме, а Сергей не без труда вышел, огляделся, осторожно подошёл поближе к девчонкам. Надел специализированные очки от Семёна.
- Здрасьте, - очень глупо сказал он. – Как жизнь, чего ждём?
Реакции сначала не было, затем она натужно появилась.
- Устали от глупых вопросов. Медитируем, - ответила бойкая жёлтая девица
Раздался общий смех.
- Понял, мерси, ухожу… - и Сергей напоследок всё же глянул на жёлтенькую. - Вы тоже собираетесь… ну вот это всё… грудь улучшать?
- А что – не надо разве? – бойко заявила девушка и смело подняла наверх купальный жёлтый лиф. – Ну, понятно?
- Вам не надо, такая красивая… - Сергей смутился, оглянулся.
- Ты чего, дяденька, заболел?– вмешалась вишнёвая подружка жёлтой. – У неё ж пуговицы, а не грудь! За трендом не следишь?.. Времена давно другие!
- Не слежу, - ответил Сергей Гаврилович. – У меня зрение резко село. От курения.
- Ну и вали тогда, кури себе, дядя! – прибавила вишнёвая.
- Хорошо, валю, - не стал он спорить и развернулся уходить.
- Девчонки, - вдруг явилась Серафима. - Тут вроде гостиница есть?
- А вы тоже к нам?
- Я – да, хотя мой врач… - тут дама указала на Сергея пальцем. – Он против!
- Тут врачей – как собак!! – девки снова заржали, а дама пошла догонять Сергея.
- Ну как? – подсел водитель. – Я ж говорю - стерляди! Полоумные! Я б на ихние деньги мог или в город уехать или здесь два комбайна купить.
Дама вновь уселась за руль «дефендера», трактор сорвался с места по ухабам.

- ЧАСТЬ ВТОРАЯ –
УЛИЦА ПАРИЖА (новый день)
К адвокатской конторе подъехали две легковухи:  «Ситройн» и «Пежо». Из первой вышла Марьяна, из второй – Ольга. Обе направились к входной двери в контору…
ПАРИЖ. АДВОКАТСКАЯ КОНТОРА (на франц.)
Со звуком колокольчика Марьяна и Ольга вошли  с улицы в некое пернато-музейное  пространство, где марево птиц заседало в экзотических клетках.
- Вот это всё у вас – французские птицы? – сходу спросила Марьяна у подошедшего служивого с бейджиком.
- Здесь птицы со всего мира, - отвечал человек. – И мы гордимся этим.
- Понимаю, но они родились – там где-то, «во всём мире», или во Франции?
Человек слегка оторопел от такого нелепого вопроса…
Марьяна, добившись желаемого изумления, пошла шагать в атаку по всему пространству, буквально тыкая пальцем сонных птиц по мордам и хвостам, а человек, напрягшись, смартфоном незаметно вызвал хозяина.
Хозяин вышел с сигарой в пальцах:
- Вам нужна помощь?.. Вы зашли по делу или на экскурсию?
Марьяна просверлила его взором, будто считывала что-то.
-  Что он спросил? – вмешалась не на французском бледная Ольга.
-  Да ладно, я это так, дурковала для разрядки.
Ольга вынула из портмоне листок, протянула хозяину. Тот вчитался. Улыбнулся.
Сомова ответно улыбнулась хозяину, снова перейдя на французский:
 -  Я вам нужна ещё как переводчик?
- Благодарю, у нас есть люди, знающие языки.
- Отлично, тогда побегу, - и Сомова мило улыбнулась Ольге.
- Спасибо, вы очень помогли мне, я признательна.
Хозяин жестом пригласил Ольгу в кулуары, а Марьяна побежала на выход.

УЛИЦА У ПТИЧЬЕГО МАГАЗИНА.
На улице Сомовой бросились в глаза два типа, явно маскирующихся под зевак. Она села в свой «ситройн»…Оба типа явно ждали, поглядывая на часы и дверь конторы.
Наконец вышла Ольга. Села  свой «пежо», тронулась с места…
Парни тут же утрамбовались в минивен с навороченным доп-бампером, почапали следом… Марьяна лишь горько вздохнула, тоже двинулась за ними:
- Капец, ну кто бы сомневался... Какая же скотина этот Феликс!

ОВРАГ-МОРЕ.
Рыжий «пежо»-кабриолет красиво тормознул у обрыва к морю. Ольга заглушила двигатель. Крыша кабриолета начала открываться… Она впервые улыбнулась, потянулась руками в полную раскоряку, щурясь от закатного солнца. Вынула из сумочки смартфон.
- Ай-яй, Феликс, да, алло-алло!  Приехала. Навигатор – реально сказочная штука, а место – волшебное, ты прав! Красота!.. Но! Тебя - я что-то тут не вижу пока… Как?.. На подходе?.. Отлично!.. Поняла, ага, да, серый микроавтобус. Очень жду.
Ольга развернулась на сиденье спиной к морю и каблуками к рулевому колесу.
 А серый минивен тормозить не стал – он мощно врезался бампером в «пежо»!!
Кабриолетик вместе с Ольгой этаким лаптем полетел в пропасть, по ходу полёта крутанулся и упал в волны кверху колёсами, вызвав почему-то малое количество брызг.
Из серого «броневика» вышла пара, видеокамерой продолжила снимать воду в месте падения Ольги. Пузырей практически не было, Ольги не было тоже…
Через минуту – минивен уже летел к шоссе, поднимая ржавую пыль, а из окошка напоследок выпорхнул пакет от чипсов.
И бежала Марьяна, до этого наблюдавшая «из кустов». Бегло глянув с обрыва на воду, она понеслась по камням вниз, кинулась в воду. В месте успокоившейся водяной воронки она дважды продышалась через нос и нырнула…
Затем Марьяна вынырнула, крупно кашляя водой. В запястье сжимала волосы Ольги… На мелкой воде, где можно ступить, она принялась искусственно дышать Ольге в рот… Рука у той болталась, кровь сочилась отовсюду…
КАФЕ ПРИ КЛИНИКЕ  ФРАНСУА (на франц.)
 Седой красавец Франсуа Дердлиже заседал за столиком в кафе собственной клиники  рядом с роскошной девой лет двадцати семи…
- Пардон, - учтиво наклонился он к ней, подливая  вина и в то же время вынимая из кармана телефон. – Как?.. Мадам Сомова? Что у вас с голосом? Чрезвычайное - что?
Тут он сменился в лице, вскочил, рванул к выходу из кафе…
ЛЕСТНИЦА И КОРИДОРЫ ФРАНЦУЗСКОЙ КЛИНИКИ.
…по лестнице взлетел на этаж, где люди уже одеты были иначе - в медицинскую одежду. Миновал два поста, свернул коридором и влетел в просторную приёмную,
ПРИЁМНАЯ.
не отнимая от уха телефонной трубки:
- Да, я всё запомнил, ждите! Всё будет быстро настолько, насколько вообще бывает! – и отключил трубу, обращаясь уже к секретарше. – Реанимобиль с врачами, полным аварийным комплектом. Вниз к подъезду, срочно!!
ОВРАГ-МОРЕ.
Марьяна выронила наконец мобильник, сидя на коленках рядом с лежащей у машины Ольгой. Выбилась из сил. Обе дверцы «Ситройна» были открыты, и Марьяна снова принялась затаскивать Ольгу в машину. Кровь сочилась, но Ольга пока дышала.

ГОСТИНИЦА. ВЕСТИБЮЛЬ  (на франц.)
Сомов метался у стойки портье, рывками подбегая к стеклу с обзором улицы.
- Не звонила?
- Никак нет, - отвечал изрядно уж от Сомова уставший портье.
- У нас через три часа самолёт. Это же… ну я прям не знаю…  но и деньги тоже!
- Да, мсье. Я не могу вам компенсировать расходы. Надо ждать, всё образуется.
- Да что ты заладил, индюк! – на своём языке заорал Константин Валерьянович. - Компенсировать он тут не может, кретин! – и Сомов уронил искусственную пальму…

ОВРАГ-МОРЕ (на франц.)
Ольгу на носилках загружали в реанимобиль. Со стороны моря к «Ситроену» Франсуа вёл под руку Марьяну Сомову.
- Я очень опасаюсь, что вы хотите ехать сами. В таком состоянии…
- За рулём я та же, что и в операционной, - Марьяна сделала подобие улыбки. – Не волнуйтесь и ждите вечером, как договорились.
- Я очень буду ждать, я долго ждал вас, не смея надеяться, и вдруг, при таких, к сожалению, ужасных обстоя… а ваш супруг, ваши билеты? Вы меня не обманете?
- Договор дороже денег, так у нас говорят, - Марьяну едва заметно перекосило.
- Но я хоть немного нравлюсь вам? Или только договор?
- Франсуа, я ещё кровью пахну, а вы начинаете считаться чувствами, м?.. Эта черта в мужчинах - отвратительна!

БЛИЖЕ К ОЗЕРУ.
- Я куплю тебе комбайн, обещаю.
- Ого!.. Замётано. Было бы дело, да люди б ещё не брехали друг другу, но у нас такого не было ни разу и не будет. Всё!.. Вон хата, и деньги давай, пока наружу не вышел.
Сергей отсчитал.
- А чё так мало?! – изумился Веня.
- Машину починишь, тогда и остальное. Сам предложил, не я!..
- Да, было, - Веня вздохнул. – Просто с полным фаршем было б и чинить веселее.
- Ты и так весёлый, - Сергей улыбнулся  подошедшей Серафиме. – Спасибо, не ожидал от вас такой прыти… Зайдёте глянуть? Или опаздываете?
- Не сейчас, после, если с записью всё сложится как надо. А если нет, то в Англию поеду. Но сначала - к вам зайду, разумеется.

ПЛАСТИЧЕСКАЯ КЛИНИКА. КАБИНЕТ МАРЬЯНЫ.
- Филлипинки вообще придумали, между прочим, бюстгалтер, причём задолго до нашей эры. Думаете, из каких соображений? Из соображений, Дмитрий, эстетических, да-да, представьте себе. Что уж говорить о девушках двадцать первого века! - Марьяна в красивой медформе разгребала кучу папок, снимков, рисунков. – Сколько же здесь за время моего отсутствия накопилось всякого ненужного хлама!
- Филлипинки – это всё туфта, наши девки лучше! -  Дима стоял у окна спиной к Марьяне. - Вы, между прочим, устали, и это очень стало бросаться в глаза. Можете мне не верить, но я, как человек к вам неравнодушный – вижу только то, что вижу. Нельзя так увлекаться зарабатываньем денег, посмотрите, что за окном - их там больше сотни. Неужели им обязательно надо вздрючивать, извиняюсь, железы?! Ну это же фашизм какой-то! Пластика не такая уж безобидная вещь. Отторжение имплантанта хотя бы…
- Стоп! У нас как раз вся фишка в том, что – никаких протезов и имплантантов!
- Ага!.. Вот я вас и поймал!.. Девушкам надо знаете что объяснить?
- Ну?
- Что парням – очень многим, поверьте мне - противна фальшивая грудь.
- Вам, Дмитрий, нужно работать в другом месте. Учителем морали, например, или  водителем трамвая. Главное - «вздрючивать» никого не надо.
Марьяна глянула в окно: виднелось озеро, над крышей хатки - струйка дыма…
СРУБ (интерьер).
Обходя главную комнату (в глубине виднелся захламлённый альков), Сергей трогал пальцами мощную паутину. Тут была низкая лежанка со скрученным одеялом, валялись фото каких-то военных мужчин. Швейная машина и дамский велосипед со спущенными шинами… Топилась буржуйка.
- Это я, свои! – радостно взорвал дверь водитель трактора. – Тут эта баба, точнее – начальство клиники, решила выбросить гармошку со второго этажа, из холла ихнего, ну… не бросать, конечно, с этажа, а - хотят отдать кому-нибудь за бесценок. Вот. Я подумал, что окромя тебя никто такое не возьмёт. Ты ж вроде музыкантом был…
Тракторист сел и ещё более радостным глазом стал глядеть и вкусно дышать.
- Какая гармошка? – мрачно спросил Сергей. – Прям с мехами?
- Без мехов, - отвечал тракторист. – Рояль, кабинетский.
- Кабинетный… - Сергей надел очки. – А где тут у вас магазин?
- А нету, ехать надо три кило!
- Опять без тебя никак! – Сергей улыбнулся. – Ну а эти, стерляди, они не едят разве ничего? И в магазин не ходят?
- Не едят, они тут по другому вопросу. Вашего коня я доставил прямо к дому, бензина – полный бак! Вещички, если надо, поднесу, у вас же это… спина?
- Спасибо, - Сергей протянул Вене деньги. – Гармошка сколько стоит?
- Рояль-то? Так почти бесплатно, лично я за доставку навариваю триста, а им - семьсот отдадим, перебьются. Честно сказал, а что?
- Берём, - Сергей подошёл к трактористу, ухватил его за волосы на затылке, но тут же сбросил жёсткость. – Извини, это я так, проверка на реакцию.  Интересный ты мужик, перспективный. Хитрый, как хомяк, но прежде чем входить – стучаться надо, хорошо?
- Усвоил, а насчёт хомяка – это вы зря, - и тракторист, обиженно зыркнув глазом, прибавил. – Если рояль берем, то надо щас, а то проморгаешь!
КЛИНИКА («предбанник»).
- Снимайте майку, - сказала Марьяна. – Ирина Евгеньевна Фирсова, правильно?
- Да, правильно, - и женщина средних лет обнажила грудь. – Я сняла.
- Сюда идите, к свету… - Марьяна надела перчатки, прогладила пальцами где положено. – Ой, а зачем такая пошлая татуировка на плече? Давно нарисовали?
- Вас страшно хвалят как врача, но по-человечески, уж извините, мне кажется вы презираете своих пациентов!.. Зачем такой вопрос?
Марьяна впервые глянула женщине в глаза.
 - Ложитесь на кушетку. Да, сюда… Судя по анкете – вы хотите не увеличивать, а раздвинуть шире, вот… приблизительно так, да?
- Да.
- Очень хорошо, процедура для вас не будет сложной. Выдохните полностью… Ещё, ещё, полностью выдыхайте!.. Отлично!.. Вводить будем через пупок.
- Кого вводить?? – напряглась женщина. – Через кого?!
- Это я не вам… Выдохните.

ПЕРЕД СРУБОМ (натура).
Местные парни на брезентовом ковре тащили кабинетный рояль сквозь осиновую молодую поросль. Сверху – крутящийся стул. Смешно и торжественно. От соседского забора выглянул красавец петух с каким-то хищным взором потенциального композитора.
СРУБ ВНУТРИ.
Сергей приподнял крышку, тронул две ноты: прозвучало не так расстроено, как следовало ожидать. Вышло чисто. Изумившись, он сел на крутящийся табурет.
Отворилась хрустящая входная дверь, в комнату явилась та самая жёлтая девушка,  в футболке и коротких шортах, полосатых носках, белых кроссовках.
- А я вот к вам пришла. Не знаю, - робко сказала она, оглядев любопытно комнату.
- Что пришли – вижу, а чего «не знаете»– пока не ясно.
- Ну да, извините, я пришла спросить. Сказали, что вы тоже врач, правильно? Короче! Мне надо делать операцию?.. Или не надо? Только честно!
- Ложись на пол, - нейтрально выдохнул Сергей.
- Зачем?
- Тогда уходи.
- Нет, я лягу… А как – животом вверх?
- Конечно, как же ещё!
- Спасибо, - и девушка легла. – Футболку снимать?
- Как хочешь.
- Но вы ж должны смотреть! – искренне удивилась она.
- Тогда снимай, раз должен, - Сергей улыбнулся.
- А вы дорого берёте?
- В смысле денег?.. Ниже умеренного, но не об этом речь. Помолчи и закрой глаза, а я буду тебе рассказывать, - тут он на манер врача-индуса тронул пальцами успевшие закрыться девичьи веки. – Это у тебя глаза, точнее – веки, чтобы скрыть глаза. Согласна?
- Да, веки и глаза… и чего?
- Молчи, ничего не говори, - и Сергей глянул в приоткрывшиеся глаза жёлтой девушки. – Закрой, я же попросил. Или уходи тогда.
- Нет, не уйду. Закрыла, всё.
- Умница. Вот это – твои брови, нос, подбородок… правильный подбородок и вполне аскетический нос…  а вот здесь у тебя живот, дыши спокойно, не бойся… а это пупок, зашили очень неплохо, молодцы, красивый пупок… а там у тебя – пальцы ног, я их не вижу, но примерно представляю, судя по форме и размеру кроссовок. Итак, здесь – две коленки. Эта – и эта. Здесь – шея. Хорошо. Тишина, и теперь я сам себя спрашиваю – что у этой девушки с грудью? Молчи!.. Я спрашиваю – и честно сам себе отвечаю – красивая, милая грудь, симметричная, с приятными тёмными ареолами, очень гармонично соотносится с ключицей, большая редкость, от центра к ключице - шестнадцать и семь десятых сантиметра, потрясающе, третий раз встречаю, но уж никак такую прелесть не хочется оперировать. Портить то, что так прикольно создано творцом!
- Вы серьёзно? – девушка робко приоткрыла один глаз.
Сергей подошёл к ржавому чайнику и принялся медленно пить из носика.
Девушка тоже поднялась, хохотнула неожиданно для себя самой и выбежала восвояси, тут же вернулась, подняла с пола футболку…
- Футболку чуть не забыла, во даю… А сколько я вам должна?
- Нисколько. - Сергей даже не улыбнулся. – Всего доброго. Завтра глянешь в зеркало – и всё тебе понравится, вот увидишь.
- Можно я к вам ещё приду?
- Домой тебе надо ехать, домой… У тебя есть парень?
- Парень? – как-то испуганно переспросила она.
- Ну да, парень, парень! Есть у тебя парень? – чуть ярче наступил Сергей.
- Ну да… в общем, есть, а что?
- Ему твоя грудь просто нравится или нравится очень?
- А… ну… я не спрашивала…
- Зря, я бы спросил обязательно.
- А вдруг ему не «очень» нравится, а «просто»?
- Тогда надо искать другого парня! Придётся. Такова жизнь. А ты как думала?
- Как интересно… - жёлтая зарделась от новой идеи. – А я и спрашивать не буду, лучше сразу другого найду!

ЛЕКЦИОННЫЙ ЗАЛ.
Профессор Сомов, похоже, освоился читать студентам лекции, поэтому декламировал с каким-то особым вдохновением:
- Представьте, что в руках у меня скальпель. Вот в этой руке, между большим и указательным. Внешне это выглядит, я полагаю, криминально! Нож в руке мужчины! Перед вами женщина… Да? Ужас?.. Или нет?…
- Нет!  Марьяну Станиславовну хотим! – вполне разборчиво неслось с галёрки, постепенно переходя к скандированию: – Ма-рья-ну! Ма-рья-ну! Ма-рья-ну!!..

ЭЛИТНАЯ ПАЛАТА ФЕЛИКСА.
Феликс, весь в бинтах кроме дырок для глаз, ноздрей и рта, полулежал перед кристаллическим экраном на топчане, бесконечно отматывая кассету к тому месту, где тонет «пежо» Ольги. Вошла Марьяна с лекарствами на подносе. Экран сразу погас.
- Когда вторая операция?
- Вот снимут повязки - смогу планировать дальнейшее, - и Марьяна пошла на выход, у дверей остановилась. - Что-нибудь ещё нужно? Чтобы лишний раз не бегать.
- Какая вы, конечно, мерзкая бываете!... Пусть мяса принесут, свинины, хотя как это жрать – не ясно. И какой-нибудь фильм смешной, хоть про детей, лишь бы смешной.
- Про детей вам самое то! – Марьяна сделала услужливый иронический книксен.
- Да идите уже, - и Феликс снова дистанцией врубил кассету, отмотал. – Достала.
На экране опять появилась Ольга, удар машины, море, утопление автомобиля...
У СРУБА.
Сергей  волок по траве резиновую лодку. На свежесрубленной скамье у хижины его поджидали жёлтая девчонка с вишнёвой подругой.
- Ой, здрасьте, а вы рыбу ловили? – поспешно вскочила жёлтая.
- Добрый день, -  скромно привстала и подружка, оглаживая рефлексивно живот.
- М-гм, - Сергей выдернул затычки, зашипел утомлённый в лодке воздух. – Ты не уехала? Решила всё-таки того? – и он жестом рассёк воздух. – Сражаться на саблях?
- Наоборот! Вы не представляете, что со мной происходит! Я теперь тоже ого-го. Смотрите скорее! – и жёлтая девушка задрала кверху футболку. - Видите?
- Что я должен увидеть?
- Ну как же!.. Грудь-то увеличилась чуть-чуть, вообще стала круче, правда, Маш?
- Всяко лучше,  без вопросов, - безапелляционно буркнула Маша.
- Вот! – радовалась жёлтенькая. – Вы-то сами видите? Видите?
- Теперь вижу, - Сергей убрал улыбку. – Поздравляю.
- Машка тоже хочет у вас лечиться, точнее – я её уговорила, но и она сама тоже.
- Это что, правда? – неподдельно изумился Сергей.
- Ну… вроде да, а что? - вишнёвая и вспыхнула, и насупилась. – А нельзя?
- Да можно, мне не жалко, хотя, конечно, забавно…
- Нам туда войти? – радостно завизжала жёлтая барышня.
СРУБ ВНУТРИ.
- У меня сегодня суп из фрикаделек, хотите?
- Ничего не надо, лечите! – жёлтая обернулась к подруге. – Ты хочешь?
- Нет, я ела, спасибо.
- Тогда раздевайся, буду смотреть, а потом массаж. Диагностический.
- Груди? – спросила Маша.
- Всего сразу.
- Здорово! – не удержалась жёлтая. – А мне можно здесь побыть или надо выйти?
- Без разницы, как удобней, - Сергей расстелил на полу солдатское одеяло, подошёл к ведру, стал намыливать руки.
- Так если массаж всего, то мне не по пояс надо, а совсем? – Маша уже обнажилась по пояс и тоже накрест от стеснения прикрыла обе груди руками.
- Полностью, конечно, - Сергей вытер полотенцем шею, руки, оглянулся в тот момент, когда Маша полностью разделась, вновь крестом укрывая грудь, совершенно не стесняясь остального. – Ну нет, Мария, трусики бы надо надеть обратно, на массаж это не влияет, - и Сергей коротко вдруг хохотнул.
- Почему вы смеётесь? – Маша напялила трусы. – Я такая страшная?
- Нет, ты отличная! Лучше, чем надо… я не буду больше, прости и…ложись.
- Если вы прикажете, то я могу убрать руки.
- Приказывают в армии, ещё в тюрьме…  Ложись на живот, а там посмотрим.
Маша легла, вытянула руки. Сергей свернул джинсы, подложил под подбородок:
- А знаете, нам одна тётенька сказала, что не платить за работу – плохая примета.  Если врач не берёт - оставьте столько, сколько сами считаете. Мы оставим на окне!..
- Мне будет приятнее узнать, что вы уехали домой и построили там всех парней своих к стенке!.. И не вздумайте оставлять деньги, обижусь смертельно. Попробуйте лучше походить по деревне голыми, пусть мужики оценят. Если им не понравится – режьте себя, так и быть, но тогда и любить вас будут исключительно как тип, стандартную модель, каких полно! А это уже не любовь, это другое. Потом измены начинаются, разводы, делёжка детей. Не изменяют только тем, кто не похож ни на кого!
- Вы прелесть! – закричала жёлтая девушка.
КАБИНЕТ МАРЬЯНЫ.
Дверь отворилась, вошли Зоя и начальник охраны, красиво стриженый, с модными брутальными скулами, узкой талией при широких плечах.
- Прекрасно! – ледяным тоном среагировала Сомова, вынимая из халата шикарные часы. – Почему вы не пришли на вызов, почти час назад мною сделанный?
- Виноват, - действительно испытывал честный должностной испуг начальник охраны. – Спина. Скрутило, как зимой, если помните. Я не вру.
- Ложись, - она бросила на кушетку бамбуковый коврик, выждала, пока охранник уляжется, и рванула ему по позвонкам так брутально, что он не успел взвыть.
– Скажи, Георгий, только не делай вид, что умер, - Марьяна уже массировала шею, - отчего у нас падает посещаемость? Вместо шестидесяти операций по журналу числится только сорок одна! Кто-то виноват или случайность?.. Тихо, не отвечай, выдохни вместе со мной. На три. Раз, два… три! – Марьяна хрустанула ему спину с характерным звуком.
- Ой, всё, всё… отпустило,  кажется… больше не готов терпеть, извините.
- Скоро начальство нагрянет, а у нас тут такое, – Сомова слезла с него, подошла к окну, вгляделась. – Что-то в нашем королевстве сбилось, не знаешь причину?
- Знаю, - Жора вдруг с неожиданной лёгкостью поднялся. – Вы – гений!.. Мужик там на речке поселился, путает женщинам мозги, они потом забирают заявления. Ещё на вашем раздолбанном рояле воздух портит, извините… Уже три бабки из деревни к нему ходили. А одна, по слухам, даже корову привела лечить. Полная шиза!
- Корову?! – Марьяна аж кашлянула. – Ну это уже чересчур!.. Зоя, вы свободны.
Секретарша изумлённо удалилась.
- Дайте отмашку – мы ему сразу голову свернём, - Жора тоже кашлянул на всякий случай. - Я же предлагал два раза уже, вы сказали - «глупости» и «чушь».
- Рано, хочу сама посмотреть, - Сомова швырнула в форточку окурок. – Держите без меня график, жёстко по бумаге, Дмитрий - за главврача, всех принимать без исключения, даже тех, кто приехал «сомневаться». Нам к концу квартала нужен финансовый отчёт. Иначе всех нас тут, как пчёл…
- Да, я понимаю.
- Прелестно, Георгий. Не поднимайте вёдра на несогнутых ногах, томограмму сделайте на второй крестцовый, а я пока сама раскопаю… как там – «мужик на речке»?
- Лично я не рисковал бы, мало ли какой придурок, вдруг больной! Пырнёт вилкой, и что мы без вас делать будем?
- Не пырнёт, иначе грош мне цена, - Марьяна вынула уже губную помаду, выкрутила алый кончик и снова подошла к окну, глянула в бинокль.
ОЗЕРО (сквозь бинокль).
Сергей плыл по озеру длинным брассом как замедленная нудная машина. Притормозил, оглянулся… С берега махали лапками девять полуобнажённых дев.
У ОЗЕРА.
Выбравшись на берег, Сергей попал в атмосферу красок, тазиков каких-то, кисточек, открыток, просто бумаг большого размера с графическими набросками углём.
- Боди-арт, Сергей Гаврилович! Как просили! - кричала жёлтая. – Посмотрим, как у вас на почве живописи по девчонкам голым! У меня вот, например, пупок какой-то синий… надо сделать тигра с пастью! Или бабочку, а? Как вы думаете?
Тут же образовались помощницы с принадлежностями, и Сергей принялся малевать жёлтую барышню со спины.
КАБИНЕТ МАРЬЯНЫ (продолж.)
Марьяна убрала бинокль обратно в стол, приняла фужер белого вина от Георгия:
- Очень странно. Хотя… интересно!
- Это вы про что? – спросил Георгий.
- Про игристые вина в основном, такие букеты попадаются… - тут она пригубила, затем ловко поснимала чулки и принялась надевать летнее платье. - Вы любите вино?
- Да как вам сказать… Если честно - больше водочку.
- Ой!.. Спирт вы любите казённый, а не водочку! Всё, оставьте меня пока… и кроме вас – никто не должен знать, где я. Скажете – в город учапала, в область, со сложной пациенткой. Мобильник с собой не беру, это будет сбивать меня с толку. Мм?..
АЭРОПОРТ (зал ожидания).
Коляску по ступеням в зал сносили сразу трое разномастных мужчин. Наконец, она оказалась внизу, колёсиками коснулась кафельного пола.
- Спасибо вам большое, я ужасно всем вам благодарна, - Ольга искренно улыбалась помогавшим пассажирам. – Всё, меня должны тут встретить, пожалуйста, идите, иначе я буду нервничать, а мне нельзя! Ну честно, честно! Идите, я прошу, огромное спасибо…
Не сразу, но мужчины всё же рассосались в толпе, коляску же периодически толкали вновь прибывшие пассажиры. Наконец, явились сын Антон и Семён.
- Мама, это я… здравствуй, - Антон не плакал, не моргал.
СРУБ ВНУТРИ.
Андрей стоял в огромном деревенском тазу посреди комнаты и намыливал себе плечи. Заскрипела дверь, в проёме появилась Марьяна в лёгком летнем платье.
- Ой, пардон, у меня в это время не бывает записи, я никого не жду.
- Я пришла не за этим,  - спокойно отвечала она, бесстыдно разглядывая его.
- Тогда мне надо что-нибудь  накинуть, вы хотя бы отвернитесь…
- Это совершенно необязательно, - чуть смягчилась она. - - Вы правы, жарко тут, я выйду, окунусь и вернусь, – и она вышла.
Сергей остался стоять в той же позе, сам себе обалдело сказав:
- Что это было?..  Кто это?!
НАТУРА ПЕРЕД СРУБОМ У ОЗЕРА.
Сомова подошла к мосткам, опустила кисть руки в воду, и, прикинув степень её холодности, сняла с себя узкое платье поверх головы, сняла бельё, вошла с мостика в воду. Сбоку на пригорке стайка бездельников с любопытством привстала на локтях.
Когда вода поднялась выше колен, Марьяна окунулась, пустила пузыри снизу… Вынырнула, мощно тряхнув головою, а на мостках резво протёрла себя нижним бельём, надела платье на влажное тело, надела туфли, схватила мокрое бельё и - пошла к срубу. Мужики словно очнулись, зааплодировали, кто-то даже закричал «браво!».
СРУБ ВНУТРИ.
Сергей сидел на табурете в подвёрнутых брюках, ноги по-прежнему оставались в тазу, на плече ещё светилось мыло и висело вафельное полотенце.
Она вошла, аккуратно забросила на рояль мокрые свои вещи и вдруг неожиданно водрузила высоко в сторону ногу со шпилькой непосредственно к клавишам рояля.
- Коленку, кажется,  поцарапала…
Повисла пауза.
- Что всё это значит? – спросил Сергей. – И откуда вы здесь?
-  Сейчас - из озера, - она очень просто на него глянула. – Десять минут назад вы смотрелись эффектней…
И она подошла вплотную, поцеловала его…
Платье вдруг диагональю полностью разорвалось!..
Они будто испугались звука, синхронно захохотали, а ещё чуть позже впервые вгляделись друг другу в глаза и застыли.
- Ты кто? – спросил Сергей.
- А ты? – она не улыбалась.
- Я первый спросил.
- Слабому полу даже в троллейбусе положено уступать.
- Ты не слабый пол, ты что-то другое! - очень серьёзно вдруг заявил Сергей.
Марьяна молчала, затем произнесла, глянув в сторону рояля:
- Сначала я слышала музыку, день, второй, потом ночью, а сегодня утром меня вдруг потянуло глянуть на тебя незаметно, и я стала следить… сначала на озере, потом у этой хибары, ты что-то строгал, пил воду, кашлял. А я – да, пряталась в траве и…
- Зачем ты пришла?.. Кто ты?
Марьяна  головой легла ему на грудь и будто даже заснула…
Заскрипела дверь, вошла дама, пожилая, очень высокая, худая, с огромной грудью, сильно контрастирующей с тонкими руками.
- Господи, простите, я не постучалась, - женщина в испуге ретировалась.
- Боже мой, как стыдно! – суетливо зашептала Марьяна, оглядев саму себя. – Платье можно выбросить…
- Это по записи… как я мог забыть! – Сергей успел напялить рубашку и на цыпочках побрёл к двери, выглянул наружу, вернулся обратно.
- Это Федосеева, у неё сильнейший птоз, гипермастия крайней степени, - Марьяна надевала бюстгальтер, следя при этом за его реакцией. – Говорят, ты врач? Это так?... Сегодня утром я должна была произвести ей редукционную маммопластику с резекцией правой молочной железы, но она пропала. Я довольно долго ждала, почти час, и вот надо же – встретились у тебя! Она могла меня узнать, как думаешь?
- Не знаю…
- Но зачем она к тебе пришла, что ты тут колдуешь с ними?
- А ты зачем пришла? – Сергея скосило какой-то мужской капризной обидой, и он, подавая ей хлопчатые белые брюки и просторную рубаху, холодно пробубнил: – Штаны можно подвернуть, сойдёшь за снежного человека. Можно ещё платок повязать и очки защитные есть. Никто не узнает.
- Зачем ты так зло говоришь со мной?
- Прости...
- А что ты сделаешь, когда узнаешь, например, что я беременна от тебя?.. Я ведь в объятьях мужика детородного возраста не была уже много-много лет, ты первый.
- Беременна?.. Не понял, секунду, ты о чём сейчас? – Сергей остолбенел.
- Ну если б эта дама не вошла, то ведь именно это и было бы?.. Или не было? Только честно.
- Ну… да… возможно.
- Вот и я про то самое,  - Марьяна будто и не шутила. – Повторю вопрос – если б я вдруг от тебя забеременела?.. Как бы ты тогда поступил??
- Сделал бы тебе предложение.
- Чудесно!.. А если б выяснилось, что я не беременна, тогда предложение не поступило бы?
- Не знаю…
- Ужас, – Марьяна отыскала пальцами его рот, нос, брови. – Неужели я похожа на женщину, способную принять предложение, основанное лишь на чувстве долга?!
- Нет, на такую не похожа, не лови на слове.
Захрустела дверь и опять вошла  Федосеева.
- Вы уж как-то простите мою бестактность, но раз уж вы здесь оба, я подумала, что так оно и лучше! Может втроём и решим мою проблему. Я к роялю сяду, спиной, чтоб не смущать, и уши заткну, чтоб вы могли меня ругать, но уйти я не в силах, уж извините.
На этих словах Федосеева действительно прошла к роялю, заткнула пальцами уши.
- Мощно! Браво! Прекрасный сюжет, – Марьяна надела и подвернула штаны, прихватила туфли и босиком двинулась к дверям, оглянулась: - Я приду к тебе завтра. Поговорим. Только заруби на носу – этой конкретно даме операция необходима, слышишь? Не смей морочить женщине голову, ты в этом ничего не понимаешь. Я ушла.
И Марьяна ушла, оставив после себя лишь запах свежей женщины…
Не решаясь оглянуться, Федосеева поневоле уставилась глазами пред собой и по инерции потянула пальцами мокрые трусики:
- Боже мой, что это?!
- Не трогайте, что у вас за манера всюду лезть! – вдруг сорвался Сергей.
- Как!.. И вы кричите?! Да вы все заодно,  - Федосеева побежала на выход. – Кругом обман! У всех в голове только деньги, деньги, деньги… Лучше я умру! Прощайте.
- Да, прекрасно! – всего-то и ответил Сергей и с разбегу рубанулся всеми пальцами в субконтроктаву: хижина буквально загудела от бархатных низов!

КЛИНИКА. КОРИДОР. (сл. День)
Длинный коридор был почти заполнен. На скамьях - дамы постарше, а две молодых девицы умудрились уместиться на одной площадке детского самоката и задорно верещали от восторга.

КЛИНИКА. КАБИНЕТ МАРЬЯНЫ.
Марьяна листала медкарту, а Серафима сидела напротив со смартфоном и в наушниках от него. Марьяна подняла глаза, пальцами показала, что готова говорить.
- Да, простите, девочки больно в коридоре пищат, я решила музыку послушать.
- Пусть пищат, у них вся жизнь впереди.
- Я думаю, что тут другое. Демократия ради бизнеса. Верно?
- Ну… можно и так сказать. А вы против?
- Я?.. О, нет, наоборот. Я за разгул всего! Так веселее.
- Ну и хорошо… пролистала вашу карточку, но я, представьте, всё и так помню! Вы женщина яркая, вас сложно забыть, - Марьяна искренно улыбнулась.
- Правда? Приятно, приятно…
- Но вы были записаны месяц назад, но отчего-то пропали… Теперь вернулись.
- А меня отговорили тогда!
- Муж? – спросила Марьяна.
- Боже упаси! Мужей я никогда не слушала, ещё чего! – Серафима вздохнула. - Так, чужой мужчина, простой массажист… но такой милый… эх, была б я помоложе…
- Надо же! – заинтересовалась Марьяна. – Так зачем же снова приехали?
- Я его уболтала, и он махнул рукой. Я, кстати, сюда его привезла, на природу, хибарку подыскала, он после болезни… Только вы не подумайте – это друг, у нас чисто деловые отношения!
- Да я и не думала ничего, - Марьяна, однако, встала, подошла к окну.
- Ну так что?.. Когда мне готовиться?
- Вам не надо готовиться, ваш … «чужой мужчина» - абсолютно прав.
- Как!.. И это говорите мне вы?.. А как же ваш бизнес?
- Бизнес иногда может и подвинуться, - глухо ответила Марьяна.
- Вы это серьёзно?! – Серафима тоже поднялась. – Вы уверены?
- Убеждена. Вы чудесная, вам ничего менять в себе не надо. Расскажите лучше про вашего друга… он женат?.. есть дети? Какой это человек? Мне интересно…

У СРУБА СНАРУЖИ (день)
Завизжал клаксон «дефендера». Восторженный Вениамин заглушил движок, выскочил к правой дверце, галантно предложив сидевшему там мужичку выйти.
- Вень, ты чего? – улыбчиво смутился тот. – Я ж тебе не барин какой!
- Молчать и барствовать! Пока дают, – Веня выдернул из тачки Василия, даже поклонился ему. – Прошу, так сказать! О! – тут Веня подзабыл о приятеле, ибо из хижины вышел хозяин. – Гаврилыч, как спалось, как кушалось? Знакомьтесь – сварщик лучшего разряда Василий Первый! Царь!
- Очень приятно, - усмехнулся Сергей. – Ты пьяный? И за рулём?
- Всё схвачено, Гаврилыч! Мы ж не в городе, а на просторах свежих воздухов, так сказать!.. Птицы вон кругом лапами машут!.. Заседайте, всё расскажу по ходу манёвра!
Вася-царь молча полез обратно в машину, но уже на заднее сиденье.
- Узнал что-нибудь? – спросил Сергей, не торопясь усаживаться.
- Да не то слово! Как вы думали, так и есть!.. Садитесь, покажу наглядно!

САЛОН МАШИНЫ ( у клиники с обратной стороны).
- Смотри, Гаврилыч, внимательно, хоть ты слепой слегка… да не туда, не на окна, пониже смотри! – Веня тыкал пальцем сквозь лобовое стекло. – Чего видите? Ась?
- Стенку кирпичную, пятно какое-то, - отвечал Сергей, напялив «слоёные» очки.
- Ага! – командовал Вениамин. – Пятно! Так вот не пятно это, а ворота для автомобилей. Там гараж, Гаврилыч! Пусть вот наша Вася сама расскажет, я там не был.
- Четыре машины стоят, - начал сварщик. – С левого краю, как если сейчас мы смотрим, «порш» серебристый, гоночный…
- Это главнейшая стерлядь разъезжает на нём! – резко вмешался Веня, но тут же изобразил конфуз. – Пардон, обидеть не хотел, у вас там с ней амуры всякие…
- Какие ещё «амуры»?! – обернулся поверх окуляров Сергей. – Зашла на час, и что?
- Для деревни час – во!! Ладно, заметаем для неясности, это есть ваше личное дело! – отрапортовал Вениамин. – Дальше, Василий Игнатьич, слева мы поняли. Дальше.
- Ну, дальше… - Василий глянул на кирпич у клиники, затем на Сергея, силясь, видимо, понять, зачем этот тайный маскарад затеян. – Я там сваркой у них прирабатываю.
- Ты про дело давай, прирабатывает он! – возмутился Веня.
- Короче, «форд», минивэн, номера свежие, фальшивые. Краску белую я колупнул, была неделю назад тёмно-красная. Есть ещё две машины. Если надо – узнаю.
- Ну? – всполошился Веня. – Фордец-то – тамочки! И номера фальшивые.
- Ты, Веня, денег хочешь или детектив увлёк? – вздохнул, думая о своём, Сергей.
- Если честно – детектив, Гаврилыч. Он, проклятый! Места прям не нахожу, распирает, - типа повинился Веня, но прибавил. – Денег тоже надобно, хотя, конечно, главное не в них! Меня конкретно бесит, что их мало, в остальном – они на хрен не нужны, ну честное же слово! Вы ж меня знаете.
- Знаю. Везите в магазин,  - и Сергей по ходу отсчитал несколько купюр. – Надо бы, Василий, раздобыть как-то план всей клиники, ну этот, при пожарах который…
СРУБ ВНУТРИ (вечер-ночь).
Войдя с двумя авоськами в свою незапираемую хижину, Сергей остолбенел.
Марьяна прям из сковородки ела руками фаршированные перчики…
- Ты? –  автоматически спросил он.
- Ты другую ждёшь? – мило улыбнулась она. – Обещала и пришла. Могу уйти, - Марьяна поднялась и растопырила в сторону жирные от перцев пальцы. -  Уйти?
- Нет-нет, я ждал, ты обещала…
- Приятно… Ну? Нравлюсь? – стальное платье резиново растянулось по бёдрам.
- Очень нравится, правда, очень…
- Ура, я так волновалась… - Марьяна как бы вспомнила о пальцах, лизнула их и предложила ему сделать с ними то же самое. – Ты хороший повар.
Сергей принял её кисти, но она лишь хохотнула, руки отняла и прошла к роялю, сняла с себя платье, небрежно швырнув его на поднятую рояльную крышку. – Что тут надо нажимать? Как же устала спина от вечного сиденья в кабинете, ты не представляешь.
Сергей сбросил майку, подкрался сзади, легонько поцеловал ей спину…
От прикосновенья Марьяна рефлексивно рванулась развернуться, и - упал рояльный табурет, бутылка, упали и Марьяна вместе с Сергеем на пол; сцепились, обнялись и замерли; лишь два асинхронных дыхания отмеряли время вместо часов.

ПО ДОРОГЕ К СРУБУ (ночь)
Девчонки шли в ночи со смартфонными «фонариками», тут была и желтенькая, и вишнёвая, но впереди – самая старшая из них.
- У него там рояль есть! – верещала жёлтенькая.
- Угомонись, может он спит давно, - пригасила пыл «старшая» Надя.

СРУБ ВНУТРИ (ночь)
- Думаешь, я пьяная?.. Хотя, я пьяная немножко.
- Ты сказочная,  не похожая ни на кого, - без глаз улыбнулся Сергей.
- Сколько тебе лет? – вдруг спросила Марьяна.
- Мне?.. Ну…
- «Ну» – всегда обман, значит врёшь своей любимой. Я – любимая?
- Да…
- Ты быстро сдаёшься…
- А ты будто играешь со мной на деньги.
- Да, но я же девочка, и я играю, только не на деньги, на интерес.
- Какой ещё интерес?
- Отпусти ногу, затекла…
- Прости…
- Не прощу!.. Если б не так хорошо, я убила бы тебя, ты мне мешаешь, потому что ты не запланирован, но мне так хорошо с тобой… цени - я никогда такого не говорила первой, по своей инициативе; обычно – вынуждали. Всякие скоты, надеюсь – ты совсем другой, да? И прогони уже их, мне неприятно.
- Кого прогнать? – искренне не понял Сергей.
- Всех эти девок твоих в окне!.. Ночь, а они глазеют, хоть бы уж стучались тогда.  Выйди, объясни, что ты занят, что у тебя - любовь…
Сергей, увидав-таки лица в окне, попытался вскочить, но Марьяна резко удержала:
- Ну не так же быстро!.. Я ж не бревно… Сергей, Серёжа, я ведь так могу и влюбиться, а это - беда… нет, не трогай здесь, щекотно… Они там шепчутся и спрятались, я слышу, прям голодные блохи какие-то…
Сергей набросил простыню, подошёл сначала к швейной машине в углу, выудил из темноты огромный свёрток и побрёл к двери, оглянулся:
- «Почти люблю» я говорил перед свадьбой своей невесте, и это «почти» закончилось недавно разводом.
- Ух ты!.. И ты жалеешь, что развёлся? Сразу говори, не думай.
- Я о другом… Я о тебе. Нет, не жалею.
- Надо же… а мне приятно, что ты не жалеешь… это чисто бабье. Как всё это глупо, но так почему-то приятно… Иди, иди уже!
Сергей вышел, а Марьяна – отрешённо поглядела сначала на голую свою ногу, потянула ступню наверх: - Что я тут делаю, мама родная? Как я хочу ему понравиться… только зачем?..  и где мои трусы??... неужели я была без них?!..
- Никого там больше нет, они ушли, - Сергей притворил скрипучую дверь. – Господи, зачем ты села на книжки? Сумасшедшая…  – и потянулся к выключателю света.
- Ты отнёс им какой-то мешок!.. Не выключай, я не живу в темноте. Иди ко мне…
Сергей словно ждал этого призыва, подошёл, тут же обнял…
- Ты прокусил мне губу, в курсе?..
Он глядел на неё не просто с обожанием, но с особой бережливостью какой-то. Она же – отстранилась, затем легла на пол, расставив руки:
- Ты в этой белой мантии похож на римского крестьянина… выключи, пожалуйста, свет, они ведь опять приползут подглядывать… И не трогай меня пока, а то могу заплакать… Лучше про меня расскажи, что ты обо мне думаешь?
- Капризная, ранимая, страдающая втихаря… и вечно голая! Почему ты вечно голая? Тебя обидели мужчины? Да?.. Я думаю – ты очень чистая, и страшно развратная, хотя с тобой уже и не знаешь – минус это или плюс.
– Что ты им отнёс? Спрашиваю уже второй раз, не стыдно?
- Я им платья сшить обещал. Сшил, - Сергей кивнул на швейный станок.
- Платья?!.. Сшил? На этом динозавре?.. Для них?... Но зачем!?
- Для них это будет полезней, чем твои, прости, пластические истязания.
- Ой, ой, прекрати, лучше б я не спрашивала. Говоришь ты грубо и  не о том.
- Больше не буду. Прости. Я влюбился. 

У ОЗЕРА. Ночь.
У воды, у камышей – костёр и девицы.
- Ну какого хрена ты в окно полезла глазеть?! – спрашивала старшая.
- Ну, блин, я ж по инерции!..  Кто ж знал, что там эта зараза?
- Не орите, лучше гляньте на меня! – из темноты явилась вишнёвая Маша в ослепительном кусочном платье. – Ну?.. Как я  вам такая!?
Начался всеобщий гомон и суета: мешок с плятьями пошёл нарасхват!!.. А из хижины пошли звуки рояля.

СРУБ ВНУТРИ (ночь).
Марьяна подошла сзади, прислонилась голым животом к его спине, даже чуть приподнялась на цыпочки…
- Подожди, ну не надо так… Ты всё превращаешь в секс!  Нет, ну серьёзно…
- Ты созрел говорить о серьёзном? – она жёстко присела ему на колени.
- Что ты имеешь ввиду? - Сергей не то, чтобы испугался, но был обескуражен её переменой, сделал даже безуспешную попытку выскользнуть. – Скажи, не мучайся!
- Скажу. Например – о твоих детях, точнее – о сыне Антоне. О твоей жене! Ещё совсем недавно у неё был вполне респектабельный, совсем не старый самец, которому она по средам и по пятницам нужна, а в остальные дни – не очень. А сын, как и любой ребёнок, не заметить этого не мог, у него, у твоего Антона, пока ещё не сформировано вот в этом месте то, что называют психикой. Так что ты «свободен и прекрасен» очень даже относительно, однако обвиняешь меня в «сексе», зная меня всего несколько часов. При  этом успев меня, прости за слэнг, почти осеменить, да-да, кто знает!..  Но я, несмотря ни на что, называю тебя – «милый мой», ты так прекрасно дышишь, ты нежный, я успела к тебе прилепиться… и не только телом. А ещё я вдруг заревновала к этим платьям и девчонкам. Ты потом сошьёшь мне платье?.. Самое-пресамое, единственное, правда?
- Стоп!! – Сергей таки вскочил. – Ты кто такая?
- Я не закончила, сядь, сядь!.. - она усадила его обратно. - Есть ведь ещё друг Сеня, бескорыстный ангел-хранитель. И вы когда-то оба были влюблены в твою будущую жену, соревновались, ухаживали. Но так уж повелось, что выбирают не тех, кто искренне любит, а тех, кто пошустрее. Она выбрала тебя. Ты шустрый, хоть и косишь под милого зайчика.
- Кто ты?..
- Я не то, что ты сейчас подумал. Я тот самый дамский индивид, который печётся о себе, как любая одинокая тварь в природе обязана о себе заботиться! Я слабая, я маленькая, но для тебя - вполне привлекательная, молодая и чужая баба, сама ещё и в объятия лезет… А мужчины - они как обезьяны, очень любят чужое.
- Пожалуйста, ответь мне честно, откуда ты знаешь… - Сергей реально побелел.
Марьяна сняла с рояльной крышки «резиновое» платье, намекая на возможный уход. – Мужики, которые имеют наглость без любви жениться – не есть мужики. Да-да! «Диалектика межполовых катаклизмов» - часть шестая, пункт девятый! Почти шутка.
- Пятый раз спрашиваю - кто ты, и откуда вся эта чушь про меня?!
- Из паспорта сначала, подсмотрела, когда ты мне штаны искал. Потом навела справки – уж где только смогла! А я, если приспичит, - она принялась надевать платье, - очень могу навести справки хоть на усопшего шесть лет назад потенциального террориста, хоть на твою бездарно обиженную супругу, – тут она надела уже и туфли. - Так что не сердитесь на меня, пожалуйста, меня спасает только неожиданная для меня самой чистота помысла. Я продалась, потому что очень захотелось. Дура. Вот и всё. Я, кажется, почти влюбилась, не придирайся только к слову «почти», ты очень любишь придираться. И я ухожу, потому что ты меня… не удерживаешь. Привет!
Марьяна сделала первый жест в сторону дверей, но зацепилась всё за тот же таз ногою и упала. Расшибла бровь и колено, тут же и заплакала реальной слезой.
- Ой, ты ударилась? – глупейшим из вопросов прохрипел подлетевший Сергей.
- Нет, просто прыгнула бровями в пол для прикола. И я, Сергей Гаврилович, очень устала быть умной, дипломатичной и взрослой! И одной на белом свете. Это очень утомительно и больно, особенно для женщины. Я хочу плакать, я хочу простых подаренных дешёвых карамельных конфет, - Марьяна вдруг взяла и ушла.

БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА У СЕМЁНА.
В той самой койке, где когда-то лежал Сергей, возлежала теперь его бывшая жена Ольга. Без ступни, в бинтах и гипсах… Рядом «дежурил» Семён.
- Сень, я, вот такая, как теперь, не могу тебе нравиться по определению, да?
- Я люблю тебя любую, - ответил он.
- Ужасно это слышать от человека, который не нужен, - она плакала, хотя страданий на лице не было. – Прости меня, я ж калека, мне всё можно…Ты хороший, но не мой, понимаешь? Ничего не нужно… Мимо, Сеня, всё мимо.
- Это у тебя истерика от горя. Лично я считаю, что со временем всё может измениться. Во всяком случае, я в это верю.
- Ага, вот это «во всяком случае» в отношениях - фальшь! – Ольга собрала пальцы яблоком: - Либо должно быть это, либо ничего не нужно. Ты даже пахнешь не так…
- Не так, как он? – Семён круто напрягся. – Да ты подумай лучше, как тебе жить после всего? Кроме меня… ай, задолбала!.. Прости, прости, прости…
- Ну не плачь… Господи, ну как же тебе помочь? – Ольга вдруг тяжело задышала, ухватила пальцами живот. – Вот тут болит, и тошнит, подставь мне таз…
ОЗЕРО (утро, новый день)
Марьяна лежала животом вниз как раз посреди заднего борта резиновой лодки и, вытянув далеко руки, тянула за собой (и за лодкой, увлекаемой ветром) Сергея, сцепившегося с нею пальцами и лежащего на воде лицом к небу. Марьяна загорала спиною, абсолютно обнажённо одетая, продолжающая разговор, затеянный чуть раньше:
- Конечно нет, не только первый сексуальный опыт с этим физиком… Я это первое плохо помню, только факт, а реальных женских чувств, я думаю, кроме ужаса и страха пополам со смехом, никаких особых и быть не могло…
- Говори тогда про второе! Кто это был?.. Тоже школьный учитель?
- Нет, - и она улыбнулась. – Вторым был школьный директор. Только ты не думай, что у нас была какая-то извращенчески особенная школа, нет! Как везде, обычная, просто у меня - единственной из всех! - не было родителей, был только отчим, я же говорила, да?… Ко мне почему-то относились иначе, даже советовались, как со старухой, честно! В том числе учителя. Хорошие, в принципе, нормальные такие дядьки… просто я двадцать четыре часа в сутки думала только о том, что некому защитить, что все хотят меня изнасиловать, раздеть, и, вероятно, это было нарисовано у меня на лбу.  Я есть хочу!
БЕРЕГ ОЗЕРА (натура, день).
В камышовой «засаде» у воды горел дневной костёр. Рядом, на свёрнутой кульком подспущенной лодке, сидела Марьяна, а над кастрюлей колдовал Сергей.
- Эти мошки съедят меня живьём, а в детстве, кстати, я не играла одеяльцами для куколок, я больше велосипедами страдала, старыми аккумуляторами, там свинец, его плавишь на костре, потом заливаешь в формочку. Можно зайца сделать, можно оловянного солдатика!
Из камышей явилась голова старшей девушки, за нею выползли и головы других девчонок. Все сплошь разрисованные красками (боди-арт под тон природы).
- Извините, но как кобеля-завоевателя вас собираются сейчас побить мужья трёх деревенских баб, Сергей Гаврилович! Хотя их даже шесть!
- Вы ж не обиделись, что мы тут смотрим за вами? –  вторила вишнёвая Маша. – Вы, Сергей Гаврилович, нам помогли, другим ещё поможете, а эта дама ваша голая  –  коварная она. Вы просто слепой и втюрились.
- Мы по вашим рисункам намазались! Похоже? - девки завертелись в полный охват, вышло так красиво и азартно, что Марьяну скрючило болезненной гримасой.
- Идите, девушки. Прошу, ну честно…–  Сергей привстал с коленей.
Девушки не шелохнулись, а старшая Надя хитро сказала:
- Зря ты так, Гаврилыч… Ты ж нам как папка родный, мы в тебя поверили, полюбили всем, чем только можно. Ты с нами или с ней?
Сергей подошёл к ней, аккуратно тронул ладонью волосы.
– Я люблю её, понятно?
- Отстаньте от него! – вскочила Марьяна с кофтой на бёдрах. – Если не с кем поцапаться - кромсайте меня, а его - не трогайте, он настоящий, ясно?
Девы синхронно глянули на Сергея, а затем на старшую.
- А она ничего, молодец… хрен тут поймёшь… им видней, девочки. Уходим, - и Надя первой развернулась уходить, глянув напоследок ему в глаза: – Только вы тут не торчите, мы про мужиков-то неспроста сказали, эти сельские ревнивцы разговаривать не будут. Тюкнут обоих без задней мысли, а потом хоть сажай их, хоть вешай… Только толку-то уже не будет, будет поздно, Сергей Гаврилович. Я этих бычков-собственников на личной шкуре знаю. Ладно, всего хорошего, раз уж такая любовь.
 Девчонки поплелись следом, прибитые какой-то общей мыслью о большой любви.
Сергей подошёл к Марьяне, так и стоявшей до сих пор воинственным монументом у костра. Оба вдруг синхронно и отчего-то грустно обнялись, а спустя секунду в зону камышей влетели шесть местных крупных мужиков.
Кинулись к Сергею, буквально выдрали его из объятий, Марьяна упала с разворота в траву, и понеслось вполне жестокое избиение человека…
- Гады! – кричала Марьяна, бросилась одному из них ногтями прям в лицо.
Тот взвыл, но стряхнул-таки её обратно в траву, после чего Сергея оглушили и зашвырнули в озеро. Тут же влетели голые, крашенные боди-артом, девки с ремнями и палками! Началось реальное месиво, мужики реально струхнули, рванули восвояси… А Марьяна забрела по пояс в воду, потянула его голову наружу.
- Сергей, Серёжа, дыши… слышишь меня?!…

ПАЛАТА ОЛЬГИ.
Медсестра Людмила напяливала Ольге колготки, затем юбку, кофточку, жилетку… Антон активно помогал, Семён бродил у окна и курил:
- Неужели совсем не помнишь?.. Это важно, Оля!
- Что-то помню, что-то нет. Что за дама, кто такая – не знаю, в больнице тоже про неё не знают. Привезли, оплатили и исчезли. Как в сказке, добрая фея. Сначала я думала, что она от Феликса, но потом поняла – нет, именно он и заказал этих ублюдков. Врач тамошний туда же – мол, туристка, подводным плаваньем увлекается, но это бред конечно. Ни имени, ни адреса. А Феликс реально хотел изменить внешность, сам мне сказал. А почему ты так нервничаешь?
- Я?.. – Семён её уже не слушал. - Люда, попросите принести нам зеркало!..
- Один момент, Семён Леонидович, - понеслась к дверям Людмила, а Ольгу парни приподняли, «установили» здоровую ногу в красивую туфлю, оправили книзу юбку.
- Мама, ты не инвалид! Ты песня!! – закричал Антон. – Когда протез тебе дядь Сеня сделает, ты будешь даже песня года! Улётно будет, зуб даю! Ты - красавица!
- И правда ведь, неплохо выглядишь, честно, – добавил Семён.
- Да ну вас всех… - смутилась Ольга, не скрывая, что приятно.
Появилось напольное зеркало в дубовой старой оправе.
- Боже ж мой, да я и сама себе нравлюсь, только морда, извините, как извёстка.
- Морда, тоже извините, дело наживное, - загудел Семён. – Поливитамины, воздух – и делов-то, розовая будешь, как Людмила наша!
- Воздух? Точно, – завелась вдруг Ольга. – Хочу на воздух! Гулять!!

СРУБ ВНУТРИ.
Сергей лежал на своей угловой лежанке, а Марьяна - тоже вся в ссадинах -  ставила ему примочки: выжимала в таз отвар из марли, меняла, выжимала.
- Всё, девчонки, спасибо, ничего больше не нужно, я тоже лягу, башка болит.
В хижине под руководством старшей шустрили с уборкой и кастрюлями сразу пять девчонок из вчерашних озёрных.
- Хорошо, Марьяна Станиславовна, мы вечером придём проведать, ладно? Девки тоже рвутся в бой, парней аборигенов попугать, – участливо сказала старшая, а «жёлтенькая» вместе с Машей постелили на матрац бельё, затем прикрыли вновь явившимися занавесочками окна. – Там бульон в кастрюле, обязательно оба чтоб поели, и на сковородке мясо с луком.
- Спасибо, Надюша. Деньги хоть есть у вас?
- Не берите в голову, у нас пока всё схвачено. Вроде всё. Отдыхайте, до вечера.
Девушки аккуратно удалились, проскрипела за ними дверь.
Марьяна двумя ложками раскрошила несколько таблеток в порошок, буквально воткнула эту пыль Сергею на язык, залила тёплой водой из ковша, прикрыла рот ему ладонью, чтоб не вытошнило, а для пущей правды наклонилась и поцеловала в нос.

КОРИДОР ПЛАСТИЧЕСКОЙ КЛИНИКИ.
Серафима очень красиво шла по коридору, будто это пляж на элитном курорте. Её  с трудом догоняла секретарь Зоя с чашкой кофе в руках.
- Женщина, стойте, вы кофе забыли…
Серафима остановилась, выпрямила спину.
- Если я что-то и забыла, то это было ещё в юности. А кофе – да, это хорошо.

У КЛИНИКИ.
С чашкой кофе Серафима вышла к парадному крыльцу, спустилась ступенями к урне, понюхала чашку, сморщилась и вылила кофе в урну. 
- Боже мой, какая чудная погода!! Прелесть!.. Здесь можно заказать такси в город?
- Чего?.. – изумились девушки громкости возгласа, сняв даже наушники.
- Такси, говорю, можно заказать? Или тут маршрутки в город?..
- А!.. Ну так тут всё проще – выходите на трассу и машете ручкой, недорого.

У СРУБА.
Сергей полусидел на траве у верстака, на животе уселась квочкой пепельница, в ней горела змеевидным дымом сигарета. Марьяна её погасила, убрала пепельницу, прилегла рядом. Сергей осторожно потянул руку, тронул её живот, бедро…
- Не сейчас… не сердись, - Марьяна убрала руку, повернулась спиной. - Боже, как жарко! Сегодня я должна уйти, у меня работа. Грустно мне. И ещё - я устала, Сергей.
- Ты не любишь меня. Мне кажется, ты никого не любишь.
- Я не люблю, когда ты начинаешь пытать. Это обижает. А тебя – люблю.
- Ну да, а голос равнодушный. Где ты живёшь? У тебя есть дом, улица, город?
- Формально мой дом в Париже, но я там не живу. Зачем ты опять меня пытаешь?
Из-за хижины явился охранник Георгий из клиники:
– Я извиняюсь, Марьяна Станиславовна, но через час приезжает ваш муж! Если он хоть что-то узнает… понимаете? Вас он как всегда потом простит, а нас - уволит.
- Через час?! И ты молчал?! Сколько сейчас? - она кинулась искать одежду.
- 53 минуты осталось. Я не виноват, вы мобильник оставили, приходить сюда запретили. Я тут, извините, чист. К тому же у меня – спина.
- О господи, ну причём тут спина, где мои туфли?
- Какой муж?! – Сергей умудрился подняться на руках. – У тебя есть муж?!
- Да, это очень обыкновенно – у женщин бывают мужья. Не у всех, но у многих. Где мои трусы? Опять не могу найти, это уже какая-то традиция… - она, наконец, нашла свою одежду. – И не пялься так, это противно. Ты что, думал – я всю жизнь готовилась к тебе и ни о чём другом не мечтала? Я о тебе думала лучше… Всё, я побежала, звони.
- Звони?! – Сергей чуть не задохнулся, но было поздно что-то исправлять, поскольку и охранник, и Марьяна испарились.
Сергей забыл о своих недугах, сполз с лежанки, поднялся в рост как здоровый, но тут же оступился, упёрся ладонями к траве…
Марьяна вдруг вернулась, вся в красно-зарёванных глазах.
- Можешь ничего не говорить, я всё понял, - он выставил ладонь. - Не трогай меня!
- Ничего ты не понял. Как все вы. Прямой и упёртый. Господи, прости меня. И тихо, тихо, тихо, - Марьяна металась, что-то искала. - Я люблю тебя, последний раз сказала, но муж – это муж, понятно? Всё, я ухожу. Прощай.  Я сама не верю, но – прощай!
- Ты всю эту историю разыграла, что ли? Да?.. Да не бегай ты, что ты ищешь?
- Да, я разыграла, мы так в клинике договорились. Тебя вообще хотели утопить, а я решила по-другому… и теперь ты живой! Ответила? Платок ищу, носовой платок… сама не знаю зачем! От мамы остался. Вот он, боже мой, он весь в крови и соплях…
- Твоя мать отравилась, когда застала тебя с отчимом. Я в этом почти уверен.
Она физически переменилась, опустила плечи.
- Ты очень проницательный… Это всё?
- Да. Беги, - Сергей на этот раз отвернулся первым.
Она не уходила, замерла как вкопанная. Цейтнот разрушил Георгий.
- Ну так нельзя, Марьяна Станиславовна! Если немедленно не уйдёте отсюда, я буду действовать, уже не спрашивая вас, – и он буквально поволок её от сруба.
Со  стороны озера послышались голоса…
- Секунду! - Георгий замер, прислушался, направился к камышам.
Уже за первыми стеблями виднелись головы девушек, разместившихся на траве. Голос, собственно, исходил от жёлтенькой, болтавшей с кем-то по мобильнику. Вишнёвая Маша делала массаж спины старшей, остальные занимались кто чем, в целом же было понятно, что они тут неспроста, стерегут происходящее в хижине.
- Что ещё за табор, дамы? – сурово начал  Георгий. – Вам здесь делать нечего!
- Что за угрозы?! – выползла из-под массажа старшая. – Мы сами знаем - где, как и что нам делать! Если, как обычно, вас, Жора, интересуют левые забавы в свободное от работы время – нет проблем, давайте торговаться, но угрожать не надо, сами умеем.
Девчонки с хохотом вскочили, в руках при этом возникли словно ниоткуда прутья, у одной в руке сверкнул блестящий стебель камыша, хлопком взорвавший озёрную тишь.
- Георгий, отстаньте от них, и впредь я запрещаю вам в таком тоне разговаривать с девушками. Запрещаю, - за спиной охранника вынырнула Сомова.
- Марьяна! – зашумели девы. - Что происходит? Гаврилыч наш… он там как?
- Не знаю, девочки. Как-то всё пока нехорошо. Сходите, гляньте… я пойду, мне надо, - развернувшись к Георгию, Марьяна сменила тон: – Идём, расскажешь по дороге.
- Лучше в обход, - предложил Георгий.
Марьяна рванула первой вдоль озера, за нею зашагал Георгий, злобно оглянувшись на девчонок, которые гурьбой рванули к хижине.
- Почему он едет так рано? – не оборачиваясь, спрашивала Сомова.
- Ваш клиент постарался, так я думаю…
- Какой ещё клиент? – Марьяна замерла на месте.
- Тот самый. Он вас не дождался и стал трезвонить Константину Валерьяновичу.
- Что?!.. Откуда ты про него знаешь?
- Я ничего не знаю. Это моя догадка, версия. Может там и нет никого, а профессор едет сам по себе. Хотя, когда он мне звонил, то голос был «не сам по себе». Только не смотрите так, я лично ничего не сделал!
- Хорош охранник, нечего сказать… Что ты ещё знаешь?
- Больше ничего.
- Ладно! Пошли! Сейчас я этому клиенту ноздри вырву. Вместе с глазами!
- Да он-то причём, Станиславна! Вы личные тараканы не путайте с работой, так мы все полетим кверху задницей! Лучше по-тихому извиниться, снять повязки и так далее…
- Извиниться?!.. Ну уж нет. Он уже труп! Перед трупами я не намерена извиняться! А что ты Сомову про меня сказал?
- Сказал, что вы в деревне вырезаете аппендицит одной алкоголичке…
- Гениально!.. И как я буду выглядеть? Без инструментов резала? Ложкой? Гранёным стаканом?..
- Всё здесь, - Георгий вынул кожаный рулон с хирургическим набором.
- А вот это неплохо! Надо же, ну хоть так... А то уж я было начала тебя подозревать, - Марьяна зашагала дальше, уже на ходу проверяя в рулоне наличие металла.

ТРАССА К ГОРОДУ.
Серафима долго махала лапкой, наконец ей удалось тормознуть минивен.
Открылось стекло, мужик-водитель спросил:
- Чего платим, дама?
- Сколько надо, но ровно половину от того, о чём вы подумали! – типа пошутила Серафима, но вдруг приметила на правом сиденье дремавшего чувака, на шее которого красовалась тату «Леди Гага». От торможения машины он начал просыпаться, зевнул.
Серафима остолбенела, но сразу нашлась, полезла в сумочку, вынула защитные очки, якобы машинально их надела:
- Ёлки-палки, я забыла в кассе клиники кошелёк! Ужас, пардон!.. Боже мой, как думаете – они вернут? Склероз!!
- Там чужого не берут, удачи! – и минивен рванул с места.

 СРУБ ВНУТРИ.
Сергей выпил из кружки какой-то горячий напиток, огляделся… Рядом сидели девицы из камышей, полным числом.  Жёлтая робко спросила:
- И что вы будете теперь делать?
- Утоплюсь, наверно.
- Здрасьте!.. А мы зачем стараемся? Утопиться мы и сами умеем, удивили тоже!
- У меня тут дело было, но не судьба, видать… Поедешь со мной в город? – Сергей выдал это в адрес жёлтенькой. – Мне тут тракторист должен был машину починить.
- Так машина готова! Я разговаривала с ним, скоро обещал подъехать, – отрапортовала жёлтая. – Конечно, я поеду с вами!.. Я ж так вас полюбила, вы такой обычно симпатичный, кроме сегодня…
- И я бы поехала, если возьмёте, - вдруг поднялась вишнёвая Мария. – Я тоже вас полюбила, как отца почти, даже больше. А ещё мы нашли ваши очки. Треснули только, но смотреть можно. Я смотрела, реально круто видно. Вот!..
- Все хотят валить отсюда, Гаврилыч, - подала голос старшая. – Что тут у тебя за дело? Если связано с Марьяной, то забудь. Что было, то прошло. Её тоже надо понять.
- Не связано. Мне уже не надо ничего, суета и мелкие обиды. Валить отсюда надо.
За окном блеснула молния, через секунды три загрохотало громом…
- Классно! – запищала жёлтая.
- Все на улицу! – скомандовала старшая.
И тут влетела Серафима, зашептала Сергею на ухо, указав пальцем на шею.

ЭЛИТНАЯ ПАЛАТА ФЕЛИКСА.
Феликс метался, тормознул у настенных часов. Смотрел на стрелки, слушал. Часы тикали. Он схватил дистанционный пульт и стал крушить стекло часов, пока не вывалились стрелки и не раскрошился овальный периметр. Швырнул куда попало пульт: тот врезался в настенное зеркало. «Зеркальная» трещина привела Феликса к стене. Он долго на себя глядел, затем вынул лезвие от бритвы, принялся срезать с лица повязки.
Через полминуты «зрелище лица» уже выявляло некий рваный образ!
Захрустел ключ, отворилась дверь, вошла Марьяна в форменной одежде.
- Ага! Не прошло и года, - Феликс бросил на пол лезвие, секунду колебался, в конце концов - решительно уселся в кресло, а остаточные тряпки повисли от лица к ключице. – Я слушаю. Как жизнь? Погода?
Марьяна шагнула к креслу и совершенно неожиданно вдруг опустилась на колени:
- Прости меня, мужчина. Ничего подобного больше не будет. Обещаю.
- Что такое? – Феликс обомлел. – Что за прихоть?!.. Встаньте! Зачем это?!
- Чтобы попросить прощенья, - и Марьяна торжественно закрыла глаза.
- Да встаньте вы уже!.. Что за гадость? – чувак совсем растерялся.
- У другого бы просила стоя, но у вас, как человека, потихоньку начинающего сходить с ума, прошу на коленях… А ты… ты  ведь уже не человек, а скоро попадёшь в дурдом, иначе я чего-то в этой жизни недопоняла… Впрочем, спасибо, что позволил встать, нога затекла. - Марьяна поднялась, оправила задравшийся халат, сняла правую туфлю и как профессиональный японец врезала ему подъёмом босой ноги в лицо!!
Бинты взлетели, голова едва не слетела с позвоночника. Феликс рухнул. Сомова коснулась пальцем шеи, убедилась, что живой, надела обувь обратно и вышла из палаты.
Мужчина чуть заметно дышал, затем вдруг конвульсивно дёрнулся, но так и не очнулся, лишь ещё ниже сполз по локтю кресла к полу, а Марьяна между тем - вернулась в палату со шприцем. Наклонилась, приподняла ему кисть, скупо и точно вколола иглу.
- Нехорошо… я думала, что я смелее… ручонки-то - дрожат, однако… - закончив с уколом, она сначала брезгливо глядела на сопящий нос, а затем рванула остатки повязок. Вынула из кармана рацию:
- Дмитрий? Прекрасно… подождёт, не страшно. Готовьте лучше пациента к операции. Повязки я сняла, пришлось от болевого шока дать приличную дозу вашего усыпительного. Нет, кроме вас никто не посвящён. Стоп!.. Пусть Зоя сделает мне кофе.

У СРУБА.
Жёлтая с вишнёвой рубились в волейбол через верёвку, протянутую меж осин. Из-под босых ступней капризно вылетали брызги. Сергей сидел на скамейке рядом со старшей Надей и высокой девушкой с выдающимся бюстом. Обе развешивали бельё.
- Ну вот вы, например, что в этом случае сделали бы, если были бы девушкой? – спрашивала высокая у Сергея, продолжая разговор.
- По-хорошему примеры надо приводить из личного опыта, надо вспомнить что-нибудь, - Сергей задумался. – Вообще-то мужчин вернуть легко, если цепануть самолюбие. Дешёвый приём, но если срочно, то, к сожалению, почти единственный.
- «Мужское ущемлённое»? – горестно хмыкнула высокая. – Пробовали, не прошло. Хотела взять его на ревность. Ноль эмоций.
- Смотря как брать, это тоже искусство … Во всяком случае, не маммопластикой. - Вам-то вроде как и ни к чему? – и Сергей недвусмысленно перевёл глаза.
- Да я уже месяц назад всё сделала, я тут с подругой, как проводник-экскурсовод!
- Ты сделала пластику? Ой, можно посмотреть? – Андрей по-детски оживился.
- Да не жалко, пожалуйста… Надь, подержи, - высокая отдала старшей таз с бельём, обнажила журнальный бюст. – А резали вот здесь… Ну как?
- А можно я… - и Сергей вместо слов сжимательно зашевелил в воздухе пальцами.
- Пощупать? Давайте … разочаруетесь, наверно… - и девушка заволновалась.
Сергей тронул подставленную грудь, затем другую… Все ждали реакции, а он явно не знал, что сказать, медлил, не отнимая руки.
- Ну да, - наконец он отстранился. – Забавно по-своему…
- Только и всего? Ну я ж говорила… Как резиновая, да? Только честно!
- Оксана, не мучай его, - вмешалась Надя.
Девушка укрыла прелести обратно.

Тишину разрушил рокот двигателя.
- Э-ээ!... – лихо тормознул, выбрав самую крупную лужу, Вениамин. - Всё прилично сделано, Гаврилыч! Ваш Дефендер! Принимайте!  Лихо бегает, с вас по полной, как договаривались! Целая бригада орудовала.
- Сначала нужно работу принять, - улыбнулся Сергей.
- Э, нет, сначала танцуй!!
- Танцуй?
- А почему бы нет? Я приглашаю,  - пропела Оксана с отлаженным бюстом.
- Во, я понимаю! – обрадовался Веня. – Я вам даже музыку организую на рояле, я собачий вальс немного могу…- и Веня уж побежал было в хижину.
- Не надо собачий, пусть Валюха сядет, зря, что ль,  училище кончала? Валь! –  девушка помогла Сергею встать. – Давай быстрее, Валентина, тряхни Шопеном, что ли?
Неприметная подруга тут же расцвела:
- А можно? Да?... Так я пошла, - и рванула в хижину.
Спустя мгновенье зазвучал Шопен. Сергей с девицей медленно затопали на месте  под всеобщий молчаливый восторг.
- Ну всё, достаточно для первого раза! – усмехнулась Надя. - Все за стол, такое дело полагается обмыть!
Девушки рванули в хижину, а Веня подошёл к танцевавшим и вынул лист-карту.
- Василий-царь ещё вот это раздобыл, план пожарный.
- Отлично!.. А что за крестик?
– Так гараж и помечен.
- А как туда войти?
- Без охраны никак. Василию-то можно, но он слёг, перепраздновал чуток с получки вашей… У них - сразу четыре засова, не хухры себе баян!
- Извините, Гаврилыч… - вмешалась девушка с бюстом. – Вы про клинику? Я имею ввиду гараж… Туда на лифте можно… я, когда искала туалет, нажала кнопку ниже нулевой, «только для служащих» написано, спустилась – там гараж! Я испугалась, поднялась обратно. Вот. По крайней мере – месяц назад было так. А в лифт может попасть любая, кто по записи на операцию. Через главный вход согласно спискам. Вас, конечно, не пустят. А я так и без всяких списков могу пройти в любое время, у меня по договору с ними так записано. Скажите чего надо – поможем.
- И то правда, - кивнула Оксане вернувшаяся Надя. – Сходи, помоги там!
Сергей думал, щурился… Надя не стерпела:
- Белый ты совсем, Сергей… Чего такое?
- Ай, да всё вместе. Худо мне…
- Из-за неё?.. По-честному.
- Ну… да.
- Так надо клином клин! Древнейшее средство, других пока не придумано. Хочешь, я могу!?.. Не прилипучая, не бойся.
Тут они непроизвольно задержались друг на друге взглядами. Сергей был удивлён, она – нисколько, словно самая простая медсестра.
- Спасибо, Надя… Бесполезно.
- Ну на пуританина, уж извини, ты совсем не похож.
- Да я и не спорю, но… бесполезно, - и Сергей чуть отвернул наверх её юбчонку, коснулся пальцем над коленкой. – Вот здесь у неё родинка… Понимаешь? А у тебя – нету.
- Теперь поняла, - и Надя вздохнула, глянула куда-то вдаль. - Неужто круто так? Полюбил, что ли, по правде? Разве так у мужиков бывает? Или тоже «ущемила самолюбие»? Она такая девка, коварная…
- Нет, она не такая. Она никакая, ужасная, всякая она!.. Мне скучно без неё. Сын у меня есть, почти каждую ночь во сне вижу, но… этого мало для жизни, понимаешь? Что ему моя кислая рожа? А с ней - мне кажется, что я и не жил совсем, что ничего ещё не знаю, будто всё ещё где-то там, впереди… такое было только в детстве.
- Мощно! Тогда пошли треснем. За любовь. Уважаю. Буду страдать вместе с тобой.
- Спасибо, – улыбнулся наконец и он. – Пошли!
- Но сначала – поцеловать… просто так.
- Да? Ну хорошо… - и они действительно поцеловались.

КАБИНЕТ МАРЬЯНЫ.
Зоя установила поднос с кофе и печеньем, отдельно принесла колбочку с коньяком.
- Не знаю сколько добавлять, вы уж сами, Марьяна Станиславовна….
- Конечно, Зоя, спасибо, можете идти, - Сомова выплеснула в чашку весь коньяк, зашевелила ложечкой и принялась отхлёбывать, зашагав по кабинету и заглядывая временами в окно. - Ну и что, Георгий? Шестой час уже! Где он?
- Я теряюсь, честно. Может, он на пушку нас взял, чтоб вы быстрей вернулись?
- Ну-ка, дай мне телефон, соедини!
Георгий тут же набрал цифры, Марьяна щёлкнула клавишу громкой трансляции.
- Алло, Георгий? - загудел в кабинете голос профессора. - Не нашёл?
- Здравствуй, дорогой, это жена твоя. Ты где? Говорят, должен быть здесь!
- Ой, Мара!... Экстренно пришлось вернуться… рад тебя слышать! Дело в том…
- Дело в том, Костя, что всё это игры!.. Как и то, что происходит последнее время.
- Не понял… Что с пациентом?
- Формально хорошо, по плану. Через пять минут последняя пластика.
- Что значит «формально хорошо»? А неформально?
- Это не по телефону.
- Погоди-погоди. Что такое? Говорят, ты ведёшь себя последние дни…
- Ого! У тебя на меня стукачи заведены? Такого уговора у нас не было.
- Да погоди ты, никаких стукачей, слухи просто… ладно, оставим это.
- Ничего себе «оставим»!! Хорошенькое дело… Сказали «а» - давайте уж и «б».
- Умоляю, не начинай! И не называй меня на «вы». Я приеду завтра вечером.
- Хорошо. Но имей ввиду, что от шестого блока ни ты, ни я - ничего иметь не будем. Лично я хочу отмыться. Вся эта гнусная затея – от лукавого. До завтра.
- Стой, погоди… - слова профессора повисли этаким просительным отчаяньем.
- Вот что, Георгий! Дай-ка мне ключи от гаража, и не хотел бы ты взять себе отгул? Ты, по слухам,  страдаешь воздержанием, отсутствием прогулок на свежем воздухе?
- К чему вы это? – насторожился охранник, вручая Марьяне вязанку ключей.
- Да так, пошутила…

ЛЕКЦИОННЫЙ ЗАЛ.
Сомов злобно швырнул на стол смартфон. Аудитория ждала и молчала.
- Ладно! – криво продолжил Сомов, слушатели притихли ещё ниже, учуяв новую ноту в голосе педагога. – Кто-то предлагал мне прошлый раз беседу о девушках… бульварного мироззрения. Можно попросить молодого человека подняться?
Поднялся всё тот же рыжеватый яркий парень.
- Очень хорошо. Проходите сюда, на моё место, будьте так любезны!..
Парень усмехнулся и в развалочку вышел на арену.
- Поделитесь, если вам не трудно, первым вашим сексуальным опытом за деньги.
- Это что – имеет отношение к хирургии?
- Постарайтесь увязать одно с другим, - тут Сомов лишь на маленькую каплю утерял чувство тона. - Или слабо?
- Не слабо, но одно с другим не вяжется.
- А вы подумайте, - Сомов сорвался, схватил смартфон и нервно пошёл из зала – Впрочем, тему эту вынесем на потом, мне что-то не по себе, извините, все свободны…

КЛИНИКА – У ЛИФТА. 
Оксана, высокая девушка с бюстом, нажала кнопку. Двери лифта отворились.

ЛИФТ ИЗНУТРИ.
Внутри она нажала пальчиком нижнюю кнопку, кабина мягко пошла вниз.

ГАРАЖ.
Створки лифта отворились снова, девушка опасливо шагнула в освещённый дежурным тусклым светом гараж. Обошла автомобили, подошла к наружным металлическим воротам. Стараясь не шуметь, убрала два мощных засова, оглянулась, толкнула створку плечом, и Сергей тут же просочился в щель. Вместе прошли к дежурной лампе, склонились над пожарным планом от Василия.
- Похоже, там где-то, - прошептал Сергей, указуя в дальний чёрный угол.
Какие-то дискретные звуки вдруг сломали тишину, в чёрном углу загрохотало чем-то металлическим. Девушка с Сергеем едва успели спрятаться, как из темноты явилась каталка, которую ввезли Марьяна и Василий-сварщик. На каталке «дремал» Феликс.
Марьяна подошла к его машине, отворила ключом дверцу, вскрыла капот.
- Давай, Василий, живее… подключи аккумулятор, - сама же направилась к воротам. – Вот те на! Кто последний запирал?
- Да вроде я… а что?
- Почему засов болтается?
- Не может этого быть! – удивлённо захрипел Василий, закрывая капот.
- Пить меньше надо, я с тобой ещё поговорю, - Марьяна отворила створки тяжёлых ворот, где синим облаком образовался чудный лунный вечер.
Вдвоём сняли с лежанки пациента, затолкали на заднее сиденье, сами уселись спереди, и - машина выскочила на волю, рванув вдоль озера к деревне.
Сергей и девушка на цыпочках сиганули следом, недоумённо переглянувшись.

САЛОН АВТО ФЕЛИКСА.
- Эта гнида должна валяться на помойке! Если б я могла задушить человека, то, поверь, без зазренья совести. Как жаль, Василий, что не нам дано решать такие вещи. Но рожу я ему такую сочинила, что ни в Голливуде, ни на Марсе не найдёшь таких уродов. Пусть живёт и наслаждается, скотина… Где тут у вас главная свалка?
- Пока прямо… - хмуро отвечал Василий.
- Теперь о тебе, хороший ты наш! – Марьяна заглянула «из-за угла» в упрятанные глазки сварщика. – С каких ты пор, Василий, стал работать на два фронта?
- Как?
- Ой, только не надо в кошки-мышки! Со мной - тем более! Твой этот приятель-тракторист тоже стучит профессору, правильно я понимаю?
- Нет, неправильно, - пристыженно отвечал Василий. - Веня хороший.
- У-у! Здорово… Раз он хороший, значит - ты плохой?
- Да. Я плохой. Профессор так просил, что я не смог. Я не умею отказать..
- Ха-ха… И сколько же он тебе предложил, что ты не смог отказать?
- Много. Только я не взял.
- Ой, Вася!.. Так ли это?
- Так. Не взял ни копейки. Он же профессор…
- Потрясающе!… Умом не понять, аршином тоже… где твоя помойка?
- Виноват, задумался чуток… Назад давайте.
- Очень славно… Ну когда ж всё это кончится!?

НАТУРА У СВАЛКИ.
Автомобиль в конце концов притормозил. Марьяна и Василий молча вытянули спящего клиента наружу, понесли прям на громадную кучу мусора и грязи.
- Может, здеся и ладно? – робко спросил сварщик.
- Ну уж нет, тащим наверх, в самое сердце помойное! Худо-бедно, но на новые ботинки я, пожалуй, заработала, не жалко!
Молча и с трудом достигли рыхлой верхатуры.
- Всё, клади, - командовала Сомова. – На спину, на спину, задохнётся ещё…
- Кладу… а со мной чего делать будете?
- Ты что, сдурел?.. Василий!
- Просто спросил.
- Прелесть, я таких как ты не видела ни разу. Пошли, не стой, – Марьяна спускалась вниз гораздо «неуклюжее», чем шла до этого наверх, её шатало очень мощно.
 – Как всё это воняет, кто бы знал!..  Вот он и узнает, скоро узнает, у него наркоза-то минут ещё на двадцать пять, думаю, не больше.
- А потом?
- Потом он очнётся и свихнётся, если ты ему не поможешь понять что к чему.
- А что к чему?
- А то, Игнатьич, что место ему в этой жизни – на помойке, в лучшем раскладе. А так – в тюрьме или в дурдоме. Решила так - твоя хозяйка, ты не причём, готов всячески помочь ему залезть в машину, помахать ручонкой на прощанье. Всё. Бак ему заправил?
- Полный, как просили.
- Сколько я тебе должна?
- И так застыженный, не надо мне.
- Ну ё-маё, бери! И никогда не спорь с женщиной, - Сомова вручила сварщику деньги. – В машине термос с чаем. Пей, а то замёрзнешь. А профессору звонить не надо, завтра он приедет сам, и если спросит вдруг чего – тогда и скажешь, а сейчас не надо.
- Понял.
- И ещё… - Марьяна вдруг осунулась, вздохнула. – Этот… ну, который в хижине…
- Гаврилыч-то?
- Да… Он что за человек?
- Я не разбираюсь. Веня сказал, что задушевный. Песни брякает на инструменте. Хотя Веню слушать - он же сам хороший, всех любит, у него всегда все самые отличные.
- Ну ладно, это я сама не знаю зачем спросила… Всё, отмылась я! – Марьяна даже улыбнулась каламбуру, ибо вся была в грязи. - Дежурь, пошла я.
- Пешком пойдёте?
- Прогуляюсь, не лопну.
И Марьяна побрела, ни разу даже и не оглянувшись, хоть Василий и держал её во взгляде целую минуту, пока сзади не укрыли ему рот ладонью…
- Тихо, Вася, все свои, – прошипел Сергей, уводя сварщика к канаве, чтоб упрятаться на время. – Рассказывай, чего тут было, зачем там этот тип лежит?
- В наркозе он. Хозяйка сказала, что помойка для него теперь есть дом родной.
- Ого!.. И всё?
- Нет, ещё денег дала.
- Зачем?
- Просто.
- Ладно, дальше, только быстро, я пока не понял ничего!.. А куда она пошла?
- Марьяна Станиславовна? Так мне ж она неподотчётная… Пройдусь, сказала, не лопну. Гараж, наверно, закрывать, куда ещё?

У ОЗЕРА.
Марьяна подошла к тем самым мосткам, где она когда-то забавляла рыболовов. Брезгливо сбросила грязный халат и синие штаны. Сгребла в одну конусную кучу сухую траву, чиркнула зажигалкой. Трава загорелась. В огонь полетели и штаны с халатом. Марьяна вошла в воду, поплыла.

СРУБ ВНУТРИ.
- А чего ж ты раньше не приезжал? – жёлтенькая, явно в приподнятом настроении, сидела на закрытом рояле, на голове у неё красовалась икебана из каких-то щепок и кореньев. – И вообще, откуда ты узнал, что батю местные слегка того..?
- Дядь Семёну женщина какая-то позвонила, сказала так мол и так, ещё сказала, что батя скучает… Наверно кто-то из ваших звонил? -  Антон жевал картоху с хлебом, вилкой зацепляя огурцы из миски, а на лежанке молча сидел Семён, безуспешно тыкая в телефон.
Девушки перестали красить ногти, мыть в тазу посуду. Глянули на Серафиму.
- Это не я, я не звонила… - Серафима даже растерялась и глянула на Семёна.
- Голос  незнакомый, лет тридцать примерно…
- О! – жёлтенькая запищала ещё азартней. – Кажется, я догадываюсь, кто это был…
- Не мучай парня, пусть поест с дороги! – вмешалась Надежда.
- А я стихи написала! – громко объявила вишнёвая Мария, «украв» на ходу у Антона огурчик. – Всем молчать! Это про любовь… тихо, ща догрызу… Всё! Короче – «девяносто шестьдесят на девяносто» называется!  Всем ясно?
- Ну-ну, валяй, «девяносто»,  – усмехнулась Надя.
- Родилась я поздней ночью /  Сантиметров пятьдесят /  Ждали сына, врач-станочник / Затолкал меня назад/
Тишину прорвал общий хохот: «это типа про любовь», «перегрелась Манька»…
- Про любовь пишу я просто / Потому что у меня / Шестьдесят на девяносто / Не выходит ни хрена/
- Тихо! Ну тихо, сказала!! – вскочила вдруг Надежда, призывая всех прислушаться (явно обозначился в тишине шум автомобиля).  – К нам, похоже, гости…
- Не выходите пока никто, - сурово пробасил Семён. – Сначала я сам посмотрю.
- Экономить патроны, стрелять одиночными! Это приказ, – лукаво передразнил Семёна Антон.
Жёлтенькая не удержалась и прыснула, за ней расхохотались остальные.
Сеня, однако, остановил их жестом ладони:
- Шутки шутками, но там минимум два движка гудит, и неизвестно что за гости…
- Да бросьте, Семён, мы тут все напуганные-перенапуганные! Пошли, встретим…

ПЕРЕД СРУБОМ.
 Автомобиль подъехал к срубу, остановился у машины Семёна. Выскочил сначала Сергей, затем и Вася-сварщик с высокой девушкой. Их встречала буквально толпа!
- Какие люди!..  Ура!!... – звенел общий гул.
Антон с разбегу кинулся к отцу, обнял руками вокруг шеи и неожиданно зарыдал.
Наступила уважительная тишина. Антон смутился, но его спас подъехавший «дефендер», из которого гордо вышла высокая Оксана. Антон сразу расцвёл:
- Дядь Сень, иди здороваться!.. Пап, слышь, здесь так прикольно у тебя! Мы уже перезнакомились со всеми…
- Особенно со мной, - заискрилась жёлтенькая. – Мы с вашим Антоном решили в кино сниматься, вместе! Потом в инете выложим!.. Антоха будет сыном содержателя сети бассейнов, а я – русалкой, заблудившейся в мегаполисе, круто? Фэнтези!
- Отлично. Девушки, секунду… – Сергей наконец крепко стиснулся с Сеней, затем встретился глазами с Серафимой. – Эта машина?
- Она самая.
- В салоне, кстати, человек, пока ещё в наркозе, скоро проснётся.
Надежда первой подошла, открыла заднюю дверцу. – Ух ты, да он прекрасен! Ужас!.. И чего с ним надо делать? Спасать или чего?..
- Погоди. Мы сами разберёмся, - Сергей задумался. – Так, девочки, убираем в доме и уматываем отсюда! Нечего здесь больше торчать!.. Слышь, Надя?
- Я поняла, - ответила Надежда и махнула лапами всей команде заходить внутрь.
Снаружи остались три машины, Сеня, Сергей, Серафима и Василий-царь.
Сергей внимательно глянул на Семёна, который явно не понимал происходящего.
- Василий говорит, что этого - зовут Феликс. Тебе это как!?.. Не помнишь?
- Феликс??! – Семён резко переменился, кинулся к машине с человеком. – Ого! Отлично перелицевался…
- Ты о чём? – подошёл и Сергей.
- Потом, – Семён сказал это либо себе, либо Феликсу, который вдруг шевельнулся и даже замычал. – Началось. Ты, кстати, в курсе, где сейчас твоя бывшая и что с ней?..
- Нет, откуда мне… а ты – знаешь?
- Я знаю. И Антон знает. Верёвка есть у тебя?
- Зачем?? – по инерции спросил обалдевший Сергей.
- Ну наручников же явно нет, значит – тащи верёвку!
- Ща принесу! – закричал вдруг Василий, побежав к верёвке для баскетбола.
- Давай, помогай! – скомандовал  белый от ненависти Семён.
Вдвоём вытянули Феликса наружу, уложили к траве, подоспел и сварщик с верёвкой. Семён стал сначала по ногам…
- Я, кажется, знаю, кто звонил Семёну, - Серафима подошла к Сергею. -  Я тут с дуру в клинике разговорилась с этой врачихой красивой… Лишнего наболтала. Она мне так понравилась…
- Не переживайте, - сухо ответил он. – Вы тоже очень красивая.

ОЗЕРО.
Марьяна заплыла настолько далеко, что не сразу поняла источник пламенных отсветов на воде позади себя. Развернувшись, она увидала  мощный кострище, который ну никак не мог произойти от её форменных тряпок. Почти пожар!.. Поплыла обратно.

У ОЗЕРА.
Выбравшись из воды, Марьяна глянула на истлевший костерок, затем на пламя, мерцавшее со стороны хижины. Надев платье и, поначалу взвесив в руке чулки, а затем швырнув и их в костерок, она пошла на свет босиком, в руке болтались только босоножки.

У СРУБА.
Перед срубом в свете пламени поблёскивали неокрашенные скамейки, а горел, собственно, рояль, вынесенный из хижины наружу. Как раз в тот момент, когда Марьяна на него уставилась, рояльные ноги ослабли под воздействием огня, поочерёдно и карикатурно подломились. Корпус дважды рухнул, странным гулом заревели струны.
Сомова прошла к избушке, задержалась перед чёрнотой дверной дыры, но вошла…

СРУБ ВНУТРИ.
Нащупав выключатель по памяти, Марьяна огляделась. Чисто выметенный пол, уложенная стопками на подоконник чистая посуда, снизу вёдра друг под дружкой, на верёвке – сохнущие занавески с окон, отчего пустые стёкла лишь игривее пускали внутрь почти зловещие отблески хрустящего рояля. Зато остался стул, на котором лежала свёрнутая вчетверо какая-то ткань, поверх которой – смартфон с запиской - «включи!».
Сомова задрожала, включила телефон, по хижине поплыл голос Сергея:
«Спасибо тебе. Я благодарен. Нет, не за урок, который ты преподнесла стареющему идиоту. Я любил тебя. Пусть это важно только для меня, но это важно. Счастья тебе. Что ещё сказать?.. Ты просила платье, я сшил, как уж смог. Размеры брал из памяти. С роялем – да, вышло глупо и кощунственно.  Но «лучше пристрелить, чем оставлять врагам». А в остальном - спасибо за урок. Телефон – оставь себе или выброси, мне уже не надо, ни к чему. Передай при случае трактористу Вене, что комбайн, который я обещал, он обязательно получит. Вроде всё».
Марьяна побелела и стояла колом.
- Тракторист… причём тут тракторист? «Любил» в прошедшем времени… Платье… платье? – тут она развернула ткань, в руке высоко повисло платье.
У Марьяны в глазах набухло, на устах - улыбка полной дуры. Сняв своё летнее, она надела новое платье, заметалась в поисках зеркала… И обнаружила, что дверца шкафа снята с петель. И - надолго замерла с приоткрытым ртом, настолько это было красиво!!
Лишь странно писклявый храп вывел её из оцепенения. Она всхдогнула, подошла к алькову, отодвинула рывком сохнущие занавески. На матраце, рядом с коньяком и огурцами, сопел Василий. Царь и просто Василий Игнатьевич.
Марьяна присела, трижды толкнула его. Пнула посильнее!
- Ай, - проснулся Вася. – Всё? Уже?
- Что «уже»? Что ты тут делаешь? Где хозяин? Почему на улице пожар? – отчеканила Марьяна, сама не зная для чего, откровенно думая о чём-то далёком.
- Пожара не видел, а Гаврилыч кланялся, отчалил, все отчалили, а я того… немного перебрал… А! Тьфу ты, - осенило сварщика. – Так это ж вы, Марьяна Станиславовна!..
И царь с трудом полез в карман штанов, вынул мятую пачку денег:
- Заберите, мне не надо. Тут чуть меньше, но чуть-чуть, - рука у него шаталась в воздухе, поскольку Сомова не принимала денег.
- Трактористу передашь, что комбайн ему доставят, как обещано! - прошла к окну, глянула на огонь, вынула из «стопки» верхнее ведро, рванула к тазу, зачерпнула воды.

ПЕРЕД  СРУБОМ.
Марьяна заливала остатки пламени в рояле. Тот зашипел настолько свирепо, что она не устояла от пара, упала, а ведро покатилось по щепкам. Так в итоге вышло, что она лежала рядом с местом, где остались две-три несгоревших клавиши. Рука сама потянулась и, превозмогая нефизический уже страх, тронула пальцем клавиши… Из трёх одна имела под собой живую струну, и звук продрал не только дым, но и окрестности.
Услыхал это, однако, лишь одиноко подошедший сзади Вениамин, и только тут понятно стало, что к струне примешивался также двигатель от трактора.
- Простите, извиняйте, госпожа хорошая… - начал было Веня.
Сомова рванулась от испуга, вскочила…
- Что такое!? Что тебе?
- Я, в смысле, надо что помочь? Я легко…
- Не надо ничего,  – Марьяна прямо побежала босиком восвояси.
- Так я ж это… ничего такого, зря вы так, - извинительно затараторил было тракторист. – Сандалики забыли!
- Нет меня, – спиной уже кричала Марьяна, свернув за хижину.
Веня лишь пожал плечами, но не удержался, тоже наклонился к пресловутой клавише, бахнул пальчиком, исторгая симфоужас из огрызков дыма.
- Однако!.. Страшное дело. Вулкан! Хе-хе…
А трактор вдруг самостоятельно чихнул и заглох.

- ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ –

АРОЧНЫЙ МОСТ НАД РЕКОЙ (новый день, раннее утро).
- Как ты думаешь, - говорила в сторону воды Ольга, сидя на мосту в коляске против едва приподнимавшегося с горизонта солнца, - как он среагирует на меня такую?
- Кто?– очнулась от зевоты сонная медсестра Людмила. – Ваш муж?
- Он не муж, мы развелись.
- Ну какая разница, всё это бумажки, штампы…
- Здрасьте, «какая разница»! Это про гражданский брак так говорят, а тут – развод! Серьёзный шаг.
- У меня не было шагов. Я не разводилась. Да и замуж не выходила. Откуда мне знать?.. Я думаю, что если он добрый человек, то вы ему такая только ближе будете.
- Вот! Вот… Этого-то я больше всего и боюсь. Если у мужчины кроме доброты ничего к тебе нет – катастрофа, просто катастрофа, Люда!!
- Я замёрзла… и очень спать хочу, я ж не ложилась ещё…
- Да, да, прости, поехали обратно, - и коляска заскрипела к набережной.

КАБИНЕТ ХИРУРГА.
У окна стоял анестезиолог Дмитрий, поливавший горшковые азалии, Марьяна же «лежала лбом на локтях» за рабочим столом. Дверь распахнулась, вошёл этакий «английский» Сомов с документами, изменившийся и в одежде, и в лице, и в манерах.
- Это я, всем привет, - почти пропел он, до времени не глядя на жену. – Тут всё грамотно расписано… ну да, доход не ахти, но не вижу причин для паники.
- Сядь, пожалуйста, и не бурчи, - Марьяна подняла голову от стола.
- Как ты сказала? Не бурчи??..  – английский Костя Валерьянович оторопел, насторожился, присел, очень пристально в неё вгляделся. – Как всё это понять? Скажи мне сразу, только честно, я начну с конца. Ты… может быть, ты потеряла ко мне интерес? Если так – скажи прямо, – муж совсем присел на корточки, снял новые стильные очки и, не оборачиваясь, холодно процедил потолку: – Дмитрий, неужели вы ещё здесь?
Дмитрий заморгал, прикрыл «повисший» рот и мгновенно исчез за дверью.
- Потеряла, Костя, потеряла. Да, мне нравилось всё то, что вокруг тебя, но только не сам ты. Ты покупал, я продавалась, вот все наши отношения. Грубо, но правда, увы. Как у многих, как у большинства с такой разницей в возрасте. Только хватит. Не век же мне быть сволочью в маске. По крайней мере, про себя мне всё понятно. Всё кончено, Константин Валерьянович. Это грустно. Прости, если сочтёшь возможным.
- Скажи. Ты влюбилась? Я пойму… - Сомов попытался взять её за руку.
- Ой, разве при тебе я не влюблялась? Оставь, прошу тебя, – Марьяна скукожилась ознобом. - Уйди, пожалуйста. Бессмысленный, дурацкий разговор.
Профессор выдержал ледяную паузу, а потом - ударил Марьяну по лицу так сильно и размашисто, что она упала вместе с офисным креслом на пол…
В комнату тут же влетел Георгий и ляпнул наугад привычное:
- Вызывали?
Сомов цинично глянул и даже понюхал свою руку, которая била по лицу, тронул зачем-то Георгия за пиджак, оглянулся - и ушёл. Совсем. Марьяна так и лежала, даже не пытаясь реагировать. Просто глядела снизу в окно. Как на световое пятно.
- Что надо сделать? – задрожал у Жоры голос. –  Вас ударили, и вы никак не ответили. Парадокс. От вас не ожидал. Первый раз такое вижу.
- Заслужила, Георгий. На этот раз заслужила и надо честно проглотить.
- Тогда жду приказаний, - охранник лишь покачал головою, помогая ей встать.
- Не жди, они кончились, - Марьяна тронула ладонью щеку, улыбнулась более открыто: – Нет меня, я вся ушла от вас! Осточертели все. И ты иди. Иди, пожалуйста. Я многим тебе обязана, но - идите, Георгий, я хочу остаться одна.
- Надеюсь, это временные настроения… - и охранник удалился.

ПЕРЕД КЛИНИКОЙ.
В своём новом платье Марьяна вышла из клиники. Кругом пятна от бывших костров, народу практически нет. Лишь две женщины на скамейке рядом с коляской, судя по разительному сходству -  мать и дочь.
- Здравствуйте, - чуть поклонившись, девушка.
- Что?.. Добрый день… извините, тороплюсь, - и Марьяна пошла к трассе.
Женщины провожали её глазами.
- Она? – спросила та, что постарше.
- Ну да, она самая!.. Хирург от бога!
- Чего-то странная она «от бога», наглая, неучтивая… Глаза прямо стальные!
- Ай, мама, вечно у тебя всё не так… устал человек, торопится. Сразу – глаза! Ещё скажи – ноги кривые, спина горбатая, клыки растут как у вурдалака!
Внезапно Сомова замерла, вернулась:
- Простите, я случайно услышала. Извините мою бестактность, неучтивость и глаза стальные, я согласна… Я вас слушаю.
- Ой, пардон, это мама от волненья…  - затараторила было дочка.
- Только покороче, я действительно опаздываю.
- Я вот маму привезла, гипермастия… я её уговорила, но кроме вас  никому её доверить не могу! Вы – гений! Только мы без предварительной записи, поэтому…
- Я понимаю. Вынуждена огорчить. Я больше не практикую, мне запретили.
- Как!.. Кто запретил?!
- Сама, сама… Я сама себе запретила. Извините ещё раз, - и Марьяна ушла.

У СРУБА.
Двое местных парней, из тех, что когда-то волокли рояль под руководством тракториста, сгребали теперь горелые его остатки лопатами, закидывая их в кузов прицепа. Сам Веня, обильно обагрённый мазутом, ковырял железками двигатель трактора.
- Добрый день, начальник! Я вас ночью не обидела случайно? – Марьяна сделала подобие улыбки, машинальным кивком поздоровавшись с парнями тоже.
- Здрасьте, здрасьте, страшно рад! – Веня протянул руку, но успел спохватиться, вытер пальцы о живот. – Обижаться трактористу не положено, «лошадка» не простит! Автомобиль хотя надёжный, но бывает, как сейчас, хоть стой, хоть падай – не заводится!
- А я как раз хотела попросить подвезти до станции…
- Так это ж прелесть, я мечтал!.. Минут пятнадцать – и поедем!
- Нет, это долго, я ждать не смогу. Давайте, я пойду, а вы догоните, идёт? Догоняйте, - Марьяна было пошла к трассе, но вдруг свернула к хижине, пропала там на время, вернулась с дамским велосипедом. Уселась, привесила свою сумочку и поехала.
- Лихая коза! Уважаю… Недаром Гаврилыч-то завис на ней… Однако! – сам себя и урезонил Веня, кинулся с удвоенной прытью ковырять ключом в зубах своей «лошадки».
 – Интересно, что она на станции забыла? – отозвался паренёк с лопатой. - У неё ж такой рысак внутрях стоит, «порш», нам Игнатьич доложил.
- Бензин, например, иссяк! Мало ли…– неуверенно ответил Веня, но прибавил: –Грузи давай быстрей, и варежки прикрыть!

ТРАССА НА ПСКОВ.
Длиннофокусные волосы Марьяны сдувало в сторону, но лицо при этом ничего не выражало, как на операциях. Таким манером прошла минута, пропустив по фону лишь деревья и остаточные шапки деревенских крыш. Трактор хоть и сильно мчался, но едва-едва сумел догнать её велосипед и поравнялся слева. Марьяна улыбнулась и сдалась.
Оба тормознулись. Сомова дышала как белуга на песке, а Веня, не теряя времени на разговоры, приладил велосипед между кабиной и прицепом.
- Заседайте, барышня, будьте так немилосердны!.. тьфу, сказал же тоже!
- На первый раз прощаю… я сама, спасибо, - Марьяна лихо забралась в кабину, и спустя мгновенье трактор зарычал и побежал вперёд как опытный конь.

САЛОН ТРАКТОРА.
- На станции куда конкретно? – важно спросил Вениамин. – К автобусам?
- Ага, к ним. Скажи, пожалуйста, Вениамин! Гаврилыч твой – куда он делся, он домой поехал? Или ты не знаешь?
- Вы Гаврилыча искать?! – тут Веня чуть не съехал на обочину. – Ох, как я одобряю! Эх, привезли его назад, я ж без него со скуки тут подохну. А ещё приятно, что по имени меня знаете… я тоже в курсе: вы – Марьяна Станиславовна.
- Отлично, вот и познакомились.
- Отлично!.. Куда он делся мне неведомо, но думаю домой, куда ж ещё. А вы чего Гаврилычу-то хочете сказать? По работе там аль как?
Марьяна поглядела на Веню. И тени улыбки не было в лице. Промолчала, снова упёрлась глядеть на дорогу, но неожиданно прибавила:
 - Скучаю я без него, больше и сказать-то нечего.
На этот раз Вениамин не выдержал и резко осадил лошадку, даже заглушил мотор.
- Дай лапу, женщина! Моя хоть вся в мазуте, но плевать, прости! – Веня давно уже тряс её руку, а глаза у него сияли. - Я сильно рад и прямо счастлив! Молодец, подруга! Извини, что так назвал. Теперь я понял, почему ты пёхом побрела, без тачки своей… Профессору оставила? Я угадал?
- М-гм, оставила… мне ничего не надо, Веня.
- Правильно! И пусть подавится! Хвалю!.. Только ты Гаврилыча того… не обижай. Уж если едешь, то с концами. Он правильный, отличный, прям прекрасный человек!
- А я?
- Ты тоже ничего, сильная такая, нужная бабень!
- Спасибо, Веня. Лично обещаю не обижать, лишь бы он сам не это…
- Чего «не это»? Не послал тебя?.. Исключено!! – и Веня завёл мотор.
- Почему так уверен?
- Любит он тебя. Я такого не видал. Глаза – пустые, с дырками. Любовь! Вот я, к примеру, проще с девками… туда-сюда и по домам. А тоже бы хотелось испытать…
Марьяна неожиданно прилегла к нему на колени, подложив ладошки…
- Ты чего? Реветь собралась?! Ну всё, всё, брось… хорошая моя, не дрейфь!

СЕРАЯ ПАЛАТА БЕЗ ОКНА.
Раковина у одной стены, кровать – у стены противоположной. Табуретки. И всё.
Полусидя на кровати, не моргал Феликс. Лицо являло преддверие ужаса.
Людмила тихонько поднесла в тарелке виноград, уложила ему на живот. Семён сидел у окна с незажжённой сигаретой в пальцах, но – сам того не замечая - как бы стряхивал несуществующий пепел на пол.
- Тут глюкоза. Надо есть хотя бы это, - и Людмила тоже присела на табуретку.
- Можно зеркало? – Феликс таки открыл рот. - Сколько вы будете издеваться?
- Долго будем,  – Семён почти в бешенстве уронил сигарету, вскочил. – Очень долго. Не исключено, что всю твою сознательную жизнь. Надеюсь - короткую.
- Ого!… это что? Угроза? – конвульсивно затрясся Феликс.
- Нет. Простая констатация.
- Но… это глупо! Нормально разделим, и все довольны. Как вам такой вариант?
- Вариантов давно нет. Ты звонишь людям, которых опустил и подробно объясняешь – где и как они получат то, что потеряли…  Жри виноград!!
- Кх-м… - Феликса явно раздирали противоположные чувств.  - Сначала зеркало.
- Будет. Людмила…
- Сейчас, - Люда поднялась, открыла настежь дверь, шагнула обратно, пропуская Сергея  и коляску с Ольгой.
Коляску развернули, подвезли поближе к койке. Феликс побелел, закрыл глаза.
Молча ждали. Скрипела лампа дневного света. Не выдержала тишины Ольга:
- Я, конечно, наслышана, но не думала, что до такой степени. Кошмар…
- Что «кошмар»?!  – почти подпрыгнул Феликс. – Лицо??
- Лицо, лицо!.. И здравствуйте, Феликс Анатольевич. Я буквально на секунду, чисто из личного любопытства… Всё, везите меня отсюда и дайте уже ему зеркало.
Сергей повёз Ольгу на выход. Отворилась дверь, явилась Людмила с зеркалом.
Через три секунды дикий крик взорвал пространство зазвеневшей палаты!!
А ещё через секунду в комнату вошли трое мощных парней, глянули на Семёна.
- Это он? – и после кивка Семёна развернули на полу спальный мешок, отчеканили:
- Сам полезешь или запихивать?

УЛИЦЫ ГОРОДА.
Марьяна вошла было в парадную, но тут же и вышла. Присела на цветочную чугунную ограду перевести дух. Вынула сигарету. Растёрла её в руке до табачной муки и высыпала на манер семян  в траву. Опять вошла в парадную…

ЛЕСТНИЧНАЯ КЛЕТКА МАСТЕРСКОЙ АНДРЕЯ.
Волнуясь, Сомова нажала кнопку. Захрустело внутри. Отворилась дверь.
- Вы кто? – испугалась Марьяна чёрного и волосатого мужика в майке.
- Я?..  – прохрипел мужик. - А ты?
- Андрей Гаврилович нужен… он здесь?
- Это бывший хозяин, координат не имеем, вы уже семнадцатая за два дня. Съехали они, дама! Могу предложить пива. Бесплатно. Надо?
- Ой, простите… - Марьяна торопливо развернулась, тут же оглянулась. – Дайте пива, я с вокзала, честно говоря, не ела ничего и не пила…
- Вам вынести или пройдёте?..
- Вынести, вынести… я быстро выпью и помчусь.
Мужик исчез. Выплыла из кулуаров его жена – пухлая подкрашенная блондинка.
- Тоже на массаж притопали? Я смотрю – богатая у мужика-то клиентура была. А унитаз расколот пополам, и на балконе – ни одной петли, дверь – просто приставлена!
Мужик принёс бокал, Марьяна строго осушила его, вернула обратно.
- Спасибо, я пошла, - и Марьяна побежала ступеньками вниз. - Удачи вам.
- Вам тоже, - блондинку Марьяна уже не слышала. - Надо и тебе массажем заняться, слышь?  Такие бы красотки бегали… Ух, я бы уши-то тебе пообрывала! Хе-хе…

УЛИЦЫ ГОРОДА.
Сомова жадно кусала и жевала сдвоенный огромный блин за круглым стоячим столиком, параллельно листая свой ежедневник.
- Извините, а где у вас проспект Победы?
- Ой, далеко… По синей ветке метро последняя станция, а там спросите
- Спасибо, найду, ага… - и Сомова, тем не менее, пошла ловить такси.
Остановила, села и поехала.

САЛОН ТАКСИ.
 Внутри салона она что-то объясняла водителю, пока не перекрылась от сторонних глаз посредством проскрипевшего в обратном направлении троллейбуса.

ПАРАДНАЯ  НОВОСТРОЕК.
Дверь на лестничную клетку отворилась, жёлтенькая запищала так, что выскочила из дверей соседка, буркнув чуть не матом и опять убравшись улиткой.
- Боже мой, Марьяна Станиславовна! Ура, ура! Откуда?! Как вы адрес… а, ну по анкете? Да? Я так рада, господи… Чего такое с лицом? Случилось что-нибудь?
- Ещё секунду – и описаюсь, прости!..
- Ай, давайте, заходите! Вот же дура я какая!.. Не снимайте, норм!!

УЛИЦА ГОРОДА.
Сергей, Антон и Ольга в коляске. Люди, голуби, автомобили.
- Антону, конечно, надо бы отдельную комнату, - продолжала Ольга, глядя пред собою вперёд. – Жених уже, да и я без конца с этими бинтами вонючими.
- Потерплю! – бодрился Антон, украдкой оценивая настроение отца. – В тесноте не в обиде! Верно, бать? Главное  – выкупить эту квартиру, не снимать же вечно?
- Выкупим, - почти вынужденно улыбнулся Сергей. – За месяц, думаю, выкупим.
- Я тоже придумаю себе работу на дому, - робко добавила Ольга. – Научишь меня шить, например. Научишь? – тут она впервые оглянулась, встретилась с ним глазами.
- Легко! – «бодрился» и Сергей. – Осторожно, Антон, там люк…

КОМНАТА ЖЁЛТЕНЬКОЙ ДЕВЫ.
- Боже мой, ну где ты шляешься, Мань?! Звоню, звоню… Всё, тихо, молчи и угадай с трёх раз – кто сейчас у меня в ванной моется?.. Да ну тебя, сама такая! Сядь, чтоб не свалиться!.. Марьяна Станиславовна из клиники! Круто?.. То-то же! Сама пока не знаю, всё потом… я полотенце ей пойду дам… Стопудово!.. Пока.

ВАННАЯ КОМНАТА.
Марьяна «монументально» замерла под душем, отворилась дверь…
- Марьяна Станиславна, полотенце!
- Спасибо!.. Погоди, не уходи… присядь, мне скучно тут одной, колотит прям.
- Мне тоже там не сидится, - обрадовалась жёлтенькая. – Ну, рассказывайте!
- Рассказывать почти и нечего… Ушла из клиники, ушла от мужа.
- От мужа?!.. Как?! Зачем??
- Влюбилась…
- Что??.. Ой! – тут жёлтенькая резко сдвинула занавеску и, уставившись глядеть на голую Марьяну, почти торжественно спросила: – Вы Гаврилыча ищете?... Да?.. Да?
- Да, - Марьяна не сдержалась и почти заплакала перед девчонкой.
- Вау, вот это круто! Ну круто!!.. Извините, я вас так открыла… - жёлтенькая попыталась вернуть занавеску на место, но от волнения и прыти сорвала её окончательно с катушек. – Во даю, блин!.. Истерика. От счастья это, понимаете? Марьяна Станиславовна, я щас заплачу тоже! Я же… господи, вы ж ничего не знаете. Я жду звонка, у них… ну у Гаврилыча с сыном как-то там вышло, что ни квартиры, ни фига, и Антон обещался прозвониться, прям сейчас, кстати. Даже раньше. Я думала – это он сюрпризом под дверью телепунькает, но это вы приехали, бомба!!.. Ой… Телефон! Почувствовал!!
Жёлтенькая вылетела на звонок и через пять секунд вернулась, активно жестами указуя Марьяне, что в ухе у неё как раз то самое, что надо! Голосом же мягко отвечала:
- Конечно, да, заждалась. Через час? А где?..  – тут она под взорами Марьяны продолжила. – А как там наш Гаврилыч?.. С тобой придёт?! Ой, здорово… ага, поки-поки, – и  нажала кнопку отключенья. - Вау!!  На Главном Бульваре, через час! Yes!
- Антон  же маленький, насколько мне известно…
- Ага, маленький!..  Как я по росту, классный парень!.. Перспективный!
Марьяна отключила душ, вода в овальной сетке сразу же свернулась струйкой.

НА БУЛЬВАРЕ.
Через час жёлтенькая с Сомовой стояли за рекламной тумбой.
- Вас прям трясёт, Марьяна Станиславовна!.. Такая женщина - и тоже!
- Все женщины – живые женщины. Остальные – бабы с этим самым!..
- С чем?
- С кирпичом в руке.
- Ну ясно… Всё равно. Такая сильная, крутая… Опа, вижу... Идут!
- Где? – ещё заметней затряслась Марьяна.
- Момент, щас из-за киоска выйдут… Ух ты, инвалидка чего-то у них…
- Господи!.. Кто эта женщинае?! – Марьяна вдруг узнала. - Тихо, стой, спрячься…
- Зачем?
- Тсс…
Девушки упрятались за тумбу.
По мере приближения коляски и мужчин лицо Марьяны дважды изменилось!!…
Процессия остановилась, Антон огляделся, не нашёл никого, вынул мобильник.
Марьяна не отрывала от Ольги глаз, а у жёлтенькой сначала загудело «вибро», появился первый звук, который дальше только нарастал…
- Не надо! Не отвечай!!... Умоляю… – лицо у Марьяны исказилось. – Это жена, я её знаю… Боже мой! Всё. Это конец.  – голос у Марьяны захрипел, и жёлтенькая напрочь растерялась. – Ты меня не видела. И я – не приезжала, всё. Прошай.
Жёлтая лишь вытянула руку с телефоном в направлении Марьяны и захныкала…
Все трое у коляски - услышали полифонию звонка и разом глянули на тумбу, от которой отделилась женская фигура, прыгнула в толпу.
Сергея проткнуло словно током! Он машинально рванулся, но лбом ударился о голову прохожего, согнулись оба…
- Что! Что такое? – заволновалась Ольга. – Серёжа!.. Что происходит?
- Ты чего, приятель, не закусывал? – пошёл было в атаку упавший чувак.
- Идите, дядя! Пожалуйста, - осадил его Антон. - Папа, что?.. Тебе плохо?
- Да… нет… я сейчас… - и Сергей кинулся туда, где скрылось знаковое платье.
- Сергей Гаврилович!.. – закричали от тумбы, когда он пробегал мимо.
- Ты? – Сергей тормознулся камнем. – Там кто? Она??
Жёлтая кивнула. Сергей исчез в толпе. Жёлтая рванула следом…
- Соня!.. Стой, куда? – метнулся к жёлтенькой и Антон, но спохватился, вернулся к коляске. – Мам, прости, прости… куда они? Не понимаю!..
- Тебе видней, твоя ж знакомая… - Ольга выдохнула и глянула к небу.

ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД .
Марьяна слетела вниз, свернула в тоннель, оглянулась, увидала Сергея, схватила продавщицу бижутерии за локоть, провертела её на 90 и вонзилась на её место за ширмой.
Этого хватило, чтобы спрятаться на секунду. Сергей метнулся дальше, а Марьяна, выпустив пленницу, рванула назад, затем наверх…

НАБЕРЕЖНЫЕ - ДВОР.
…выскочила к зданию с колоннами, побежала к парку.
Сергей взлетел на тротуар с обратной стороны проспекта, увидел Сомову, влетающую в парк. Рискуя, кинулся наперерез автомобилям, визгам тормозов, клаксонам, а на месте, где он только что стоял, уже кричала жёлтенькая девушка.
Марьяна юркнула в приоткрытые чугунные ворота и быстрым шагом, ибо бежать уже не могла, пошла опять к проспекту.
Сергей тоже вылетел к реке, но, подумав, побежал обратно, как бы по теченью.
Марьяна зашаталась, обронила босоножку, рухнула. Подбежала женщина, подобрала сумочку, помогла подняться…
- Спасибо… нет-нет, спасибо, ничего не надо…
- Смотрите…осторожней, - женщина всучила Сомовой сумочку и побрела своей дорогой, и в этот момент «благодарная улыбка» у Марьяны сменилась гримасой тошноты.
Она рванулась животом к ограде, и её обильно вытошнило прямо в воду. Вместе с защитными очками с волос. Тогда она швырнула в реку сумку с повылетавшими духами, документами. И глядела как плывёт и мягко утопает её раскрытый паспорт, а затем рука её схватила платье на груди. Опять пошла волна физической истерики: платье тут же было разорвано от шеи сантиметров на сорок, дальше не рвалось… Сомова тогда схватила подол и что есть силы надорвала снизу. Дико оглянулась и пошла вдоль набережной босиком, но - остановилась, уставилась на воду, ухватив запястьями ограду набережной.
Сергей уж добежал к мосту. Задыхаясь, приостановился. И кружил глазами во все стороны. Наконец, почти набросился на мужчину с портфелем:
- Извините, женщину не видели?
- Вообще-то видел! И не одну…
- Ай! – отмахнулся Сергей и побрёл через мост.
Антон с коляской между тем выбирался из подземного перехода.
А жёлтенькая запуталась в сквере, металась кругами, принялась терзать вопросами шахматистов с часами на карандашах, воткнутых меж рёбер скамейки.
На канале тормознулась целая процессия машин, первая из которых являла собой «бракосочетательную гусеницу» с кольцами. Спустя мгновенье к тротуару, помимо жениха с невестой, повылетали гости и свидетели, изрядно навеселе, с початыми «шампанскими». Членовоз отчалил, и компания пошла во двор, пытаясь петь какую-то ересь. Парень с усиками вдруг узрел у набережной даму с голыми ногами, в рваном платье и торчащей белизной белья из-под загорелых ключиц…
- Э, свидетель! Чего застрял? – звонким басом закричала длинная невеста.
- Я догоню… пять секунд, - и парень, выхватив из чьих-то рук бутылку и фужер, направился к Марьяне, оправляя на ходу свой узкий галстук.
- Что случилось?.. Вам помочь? – вкрадчиво вгляделся он в опустошённые глаза, не получив ни ответа, ни даже поворота головы. – Что с платьем, девушка? И ножки голые…
Марьяна глянула ему чуть выше головы:
- Солнце – там, а паспорт - там… а она - без ноги, в коляске… симпатичная…
- О-о-о, да мы в бреду немножко… надо взбодриться, без лекарства тут никак!
Марьяна машинально протянула руку, хотя фужер ещё был пуст.
- Тих-тих, момент! – и парень виртуозно по стенке стекла наполнил ёмкость.
Сомова серьёзно принялась глотать. Парень ждал, местами похотливо озираясь.
- Ещё?
- Да…
- Только не здесь, тут люди… - освоился свидетель, перейдя на «ты» и взяв её под руку. – Тебе надо присесть, пошли-пошли-пошли!..
Марьяна послушно побрела через дорогу, не выпуская из руки пустого фужера.
Во дворе кляксой растеклась цветная детская площадка. Парень прислонил Марьяну под большой грибок. Оглянулся.  Наполнил фужер.
Марьяна повторила строгую свою манеру пить дискретными глотками. Но на этот раз не допила, застыла как пластически, так и душевно…
Парень рискнул, рванул платье дальше… Разрывы сверху и снизу сошлись, Марьяна вся как лебедь распахнулась, вздрогнула!..
- Тише-тише, солнышко, всё хорошо… - убрав бутылку, он ладошками примял её плечи, коснулся губами её локтя, шеи, оценил реакцию.
Реакции не было, а рука с фужером так и торчала за спиною у свидетеля.
Парень приладил ей волосы за ухо, затем поцеловал поверх бюстгальтера, ловко проскочив рукой и отстегнув крючки. Марьяна даже не дёрнулась, лишь прижала свободной рукой обнажившуюся грудь, но всё это, похоже, делалось каким-то подзабытым инстинктом, нежели разумной волей, поэтому  рука её послушно отвелась обратно в сторону, и парень целовал уже внаглую… Марьяна не сопротивлялась даже тогда, когда его рука осторожно зацепила тонкое кружево на бёдрах. Напоследок он было обернулся, но тут же получил удар в лицо такой невероятной силы, что почти взлетел, врезавшись щекой в мусорный контейнер.
 Сергей от удара тоже не удержался, присел на руку, но сразу вскочил, ухватил парня за ворот пиджака, вздёрнул его кверху и размашисто по дуге приклеил лбом к качельному столбу, пригляделся… Парень тихо и червячно сполз к траве.
Сергей, услышав сзади звон упавшего фужера, бросился к ней.
Оба не моргали, болезненно глядели друг другу в глаза. Рука без фужера продолжала висеть. Сергей принял её пальцы в свои, накрыл ей грудь её же рукой, запахнул обе надорванные створки платья и держал, не веря собственным глазам.
- Серёжа, ты?.. Всё таки приехал… А кто этот мальчик? Ты не убил его?
Оба оглянулись. Парень с трудом встал и захромал куда-то в закрома двора.
- Как ты сюда попала?.. Боже мой, откуда?! Девочка моя…
- Я без тебя жить не буду. Я так решила. Лягу в ванну и всё, - и Марьяна вдруг обмякла, коленки подогнулись, он едва сумел удержать её. С трудом поднял на руки, одна из половинок платья всё же выскочила из-под кисти и повисла, но Сергей уже не видел этого и понёс её к каналу на руках.
Навстречу, прям из-за угла, вдруг выползла коляска, сзади - Антон… И все, конечно, замерли. Молчали несколько мгновений, а Марьяна откровенно спала, сопела и даже тоненько и высоко прихрапывала.
- Папа, что это?! .. Кто эта женщина?!
- Я… да… я… это долго объяснять… сейчас, секунду… - и Сергей замялся, начал будто бы искать место, чтобы уложить куда-то Марьяну.
- Не надо, не буди её, - вдруг вмешалась Ольга. – Пошли домой. Все вместе. Чего уж теперь… Хуже-то всё равно не будет, верно?  Сможешь донести?
Сергей замер, затем неуверенно кивнул.
- Ну и хорошо, пошли тогда… Антоша, едем. Догоняй, Серёж, не стой, простудишь девушку свою, она потом начнёт сердиться на тебя… и будет права!
Коляска плавно развернулась, поплыла вдоль набережной.
Сергей стоял камнем ещё какие-то секунды, затем глянул в приоткрытый рот Марьяны и побрёл вслед за коляской, постепенно нагоняя…
На другом берегу что-то кричала, размахивая лапками, никем до времени не примечаемая жёлтенькая девушка. Первым заметил её Семён, подошёл и обнял…
К О Н Е Ц.