О кошмарах вслух не говорят. Глава 15

Тот день, когда Кай сомкнул клыки на моей шее, стал отправной точкой прямо в ад. Во мне словно что-то менялось: посреди ночи я вскакивала с постели, вся в холодном поту и с пульсирующим укусом. В доме Миши мне было дурно и невыносимо, и я всё время стремилась вырваться наружу. Но и в Содоме меня словно сковывал холод: сердце замерзало, и жизнь вокруг меня останавливалась. Чем дольше я была с мужчинами, тем хуже мне становилось.

Я входила в их мир. От меня не скрывали ничего, ну по крайней мере Шамиль точно. На закате я выходила из театра, пребывая в трансе: мало того, что Ли обладает обезоруживающими способностями, так он ещё действительно чёртов гений. Его технологии опередили сегодня на сотню лет: о чём здесь говорить, если он все машины мужчин сконструировал в 17 лет? Самое безобидное из того, что Шамиль создал за последнее время — маскировка, которая может укрыть от глаз людей целые города. После моих не самых удачных опытов с техникой Ли поручил мне разобраться с его инвентарём и книгами, чтобы я больше ничего не смогла испортить. Часто он подзывал к себе, переключал мониторы и показывал другую жизнь. Конечно, начал он с земель Юга, но к концу недели я уже видела и многие города Севера. Военных там почти не было, а жизнь шла своим чередом — нормально, как я это видела в фильмах. Магазины пестрели вывесками, люди сновали туда-сюда, многие гуляли с семьями и любимыми питомцами. Я часами могла сидеть у одного монитора и смотреть за спокойной мирной жизнью того мира, который рухнул пятнадцать лет назад. Один раз Шамиль, снисходительно наблюдавший за моим занятием, переключил камеру. Я видела постановки спектаклей в записи, но здесь передо мной люди играли в реальном времени. Тот театр многим уступал театру Содома, но это даже придавало ему некий шарм. Зал был полупустым, но те, кто пришёл на постановку, от души смеялись от происходящего на сцене. 

— Это просто невероятно.

Шамиль как всегда был в царстве чисел и не удостоил меня даже взглядом. Мне этого и не требовалось — я продолжила больше для себя:

— Это ведь совершенно разные миры — Север и Юг. Неужели пятнадцать лет могут так кардинально повлиять на жизнь одной страны?

— Не забывай, что Кай дал отсчёт этим пятнадцати годам. Этот факт многое объясняет.

— А вы? Почему каждый упоминает Кая, но не говорит о себе? Разве не вы были с ним вместе тогда?

Шамиль только покачал головой, и плечи его опустились.

— Спроси лучше его, только осторожно: за некоторые слова приходится платить.

Тогда я подумала, что Шамиль направляет меня к Каю, потому что я уже надоела и у него нет времени отвечать на мои вопросы. Но дни летели за днями, и я с ужасом понимала: Ли не не хочет говорить — он просто боится. Ясно было, что Кай не на одну, а на сотни ступеней выше своего круга. Я почти не видела, как ведут себя рядом с ним Итан и Рома, но Шамиль всегда напрягался, вытягивался и совершенно не говорил. Абсолютно. Только если ситуация не была из ряда вон выходящая — тогда он мог монотонно протянуть пару слов.

Редко пересекалась я и самим Каем, но иногда всё-таки встречала его в театре. В такие моменты мне казалось, что он специально это подстроил: он едва ли что-то говорил, но никогда не сводил с меня глаз. Объяснял приказы Шамилю — глаза на мне, передавал или забирал карты — снова его гипнотизирующий взгляд. Да даже когда он уходил, его внимание и тогда явно ощущалось.

Сейчас была обратная ситуация. Сегодня Шамиль выпроводил меня из театра и направил в бар. Видимо, мужчины собирались здесь, чтобы расслабиться. Здесь же их и можно было зачастую встретить всех. Но сейчас в баре только Рома и Кай. Ланг с видом знатока прохаживается вдоль полок с выпивкой, выбирая себе подходящий напиток. Он что-то бормочет себе под нос и то и дело разминает плечи. Кай без рубашки — что уже стало традицией — подтягивается на балке в дверном проходе. С каждым рывком мышцы на его теле проступают всё чётче, демонстрируя прекрасную физическую форму, а блестящих капелек пота становится больше. Я не могу отвести взгляд от Кая, и, соскакивая, он его перехватывает. Вытянув из кармана джинсов сигарету и прикуривая её, он холодно бросает:

— Найди себе другое занятие.

— Найди себе верхнюю одежду, — резче, чем хотела, бросаю я в ответ.

Рома, замерев с бутылкой у рта, оборачивается и проводит пальцем себе по шее, намекая на мою ближайшую кончину. Я смотрю на Кая: мужчина, не спеша, выдыхал струи, которые, змеясь, плыли к потолку, постепенно растворяясь в воздухе. Сделав пару затяжек, он прикусил сигарету зубами и пошёл в мою сторону, бросив Роме:

— Оставь нас.

Прихватив бутылку, Ланг сочувственно мне подмигнул и оставил нас наедине друг с другом. Под глазами Кая пролегли тени, скулы заострились, а волосы словно стояли дыбом. Мужчина выглядел взбешённым, хотя его лицо и было скрыто маской полного безразличия. Сомневаюсь, что мои слова могли его так сильно разозлить, но очевидно, они стали последней каплей за сегодня. Вплотную остановившись у моего диванчика, Катара наклонился, схватив руками подлокотники и создав для меня клетку. Когда он приблизил своё лицо, я увидела в его глазах шторм недовольства. Своими молниями его грозовое небо было готово превратить меня в пепел.

— Ты и представить себе не можешь, насколько велико во мне желание тебя уничтожить. Вместе с тем я хочу оградить тебя от мира, чтобы никто и никогда не смог причинить тебе боль. Но твоя способность выводить людей из себя всего лишь парой слов не сыграет тебе на руку. И если раньше тебе удавалось юлить и избегать ответственности за свои провокации, то я тебе такого шанса не дам.

Кай схватил меня за шею и начал наседать. Он вжимал меня в диван так, что я полностью легла и оказалась перед ним в уязвлённом положении, в то время как его тело полностью накрыло моё.

— И что ты сделаешь? — тихо выговорила я ему почти в губы.

Я долго думала над словами Софы и понимала, что она права. Интересно только, сколько Кай будет меня терпеть и как далеко я могу зайти. Его отношение ко мне — миллион крайностей, и то, что происходит сейчас — одна из них.

— Всё, что ты пожелаешь, — Кай тепло улыбается, но глаза его пугающе темны.

В следующую секунду он глубоко затягивается, надавив мне на шею и заставив приоткрыть рот. Касаясь губ Кая, сигаретный дым становится чёрным и клубится сильнее. Мужчина направляет его прямо в меня, не давая возможности увернуться. Кошмаров или каких-либо других видений нет, но тело пронзает боль, да такая, что в ушах начинает звенеть. Я задыхаюсь и невольно вбираю себя ещё больше паутины тумана, и секундная боль сменяется холодом. Тело сковывает льдом, все мышцы и нервы натянуты до такого предела, что кажется, сама мысль о каком-либо движении разорвет меня на части. Я словно наблюдаю за тем, как боль пытается прорваться ко мне и как все её попытки безуспешны. Тем не менее, я не контролирую своё тело — оно во власти Кая, и отдалённо я слышу, как срываю голос от крика. Оцепенение спадает, и я возвращаюсь в реальность. Я напугана, но цела, хотя дьявольская улыбка Кая подсказывает, что это ненадолго. Как в фильмах ужасов, Кай резко наклоняется и смотрит на меня стеклянными глазами. Его улыбка становится острее, и в это время моё тело изнутри начинает замерзать. От солнечного сплетения лёд распространяется медленно и болезненно, заставляя меня выгнуться под Каем и прижать своё тело ближе к его.

— Ну же, закричи: я хочу услышать это вновь, — мурлычет Кай мне на ухо.

Мне одновременно больно и хорошо. Одновременно холод раздирает тело и ласкает его. Я путаюсь в своих ощущениях, отчего голова идёт кругом, а с губ срывается что-то нечленораздельное. Моё состояние напоминает то, в каком я пребывала в подвале лаборатории. Боль словно не вредит, а манит к себе, обещая большее, чем я имею сейчас. Сквозь пелену я вижу, как Кай в очередной раз затягивается сигаретой, и уже сама, выгнувшись ему навстречу, запускаю руки в его волосы, притягивая голову ближе к себе и почти смыкая наши губы, вдыхаю туман.

Я не пробовала наркотики, но думаю, силы Кая куда круче травы. Я нигде: в данной системе координат можно полагаться только на свои чувства. Вокруг тьма, но я знаю: она движется, как водные глыбы моря. Её движение не хаотично: оно подчинено мне. Стоит провести рукой, как тьма становится на дыбы, готовая в любой момент разорвать мир на части. Я чувствую её мощь, но и она чувствует меня. Тьма открывает потоки в моё сознание, и делает самые тёмные мечты реальностью. Она пьянит, заставляя меня чувствовать себя не Богом — самим Дьяволом. За морем тьмы есть другой мир, полный страхов людей, и всего лишь одна моя мысль может его уничтожить. Тьма давит на грудь, таща с собой на дно, и я с удовольствием ей подчиняюсь.

Когда я пришла в себя, Кай лежал сверху, уткнувшись мне в шею, и тяжело дышал. Моё дыхание было в такт его. Голова кружилась, словно я преодолела несколько смертельных петель, а кончики пальцев покалывало от пережитых эмоций. Катара приходил в себя быстрее: пока я с трудом смогла сесть, он уже стоял передо мной. Его щёки покрылись румянцем, губы распухли, а волосы прилипли ко лбу. Истощение вернуло Каю вид несовершенного человека, сменив его традиционный образ смертоносной машины. Хотя мужчина и был сбит с толку, в его глазах быстро назревал шторм ярости и противоположного ему чувства — смирения.

Я не знаю, чего именно тогда испугалась: Кая, крови на своих руках, прошедших минут. Но я просто вскочила, оттолкнув мужчину с дороги, и выбежала прочь. Катара не отставал, и когда я столкнулась с курящим на ступеньках бара Ромой, Кай схватил меня за плечи и, тряхнув, потащил вновь в полутьму помещения.

— Отпусти.

И я также не знаю, что именно остановило Кая. Он вздрогнул, как в первую нашу встречу в особняке Миши, посмотрел на меня так, словно я рухнувший небосклон, и выпустил из рук. В последний раз так быстро я бежала только по разрушающейся лаборатории. Бледное зимнее солнце уже тянется к своему прибежищу за горизонтом, поэтому тени высоток хищно ложатся на город. Я несусь по улицам Содома, к тому месту, где начинается вечность — к морю. Бар находится недалеко от окраин, поэтому я быстро оказываюсь на пустынных просторах, за которыми вижу синюю полосу. Подбегая ближе, понимаю, что стою на скалах: справа от меня крутой склон, ведущий к берегу. Море неспокойно, его волны то и дело набегают на прибрежные камни, стремясь поглотить их и унести в свой водоворот. Несмотря на холод, снега на берегу почти нет, поэтому я бреду по склону вниз, поближе к кромке воды. Шум бьющихся о скалы волн заполняет мою голову, освобождая от мыслей. У воды ещё холоднее, чем в городе, но я почти не чувствую этого. Я стою на мокром песке и наблюдаю за лениво заходящим за горизонт солнцем. Чем ниже его диск, тем мятежнее и агрессивнее становилось море, и тем легче становилось у меня на душе.

Должно быть, я представляю не самое утешительное зрелище: распахнутая, мне не по размеру куртка, залитая кровью белая рубашка под ней, перевязанная, вся в кровоподтёках шея. Но я ещё никогда не ощущала такой лёгкости, что владеет мной сейчас. Кровь бушует в моих венах, стоит только вспомнить о пьянящей тьме, и сразу же стынет, когда перед взором встаёт лицо её хозяина. Кай, Кай, Кай — его имя постоянно в моей голове, и началось это ещё в Академии. Когда я рядом с ним, я чувствую, как схожу с ума. От него зависит всё, но самое страшное — от него завишу я. Меня пугает моя одержимость им: как ни крути, Кай навсегда останется злодеем в этой истории. Он лишил жизни тысячи людей и лишит ещё столько же, если они встанут на его пути. У него нет родных, его никто не любит — лишь ненавидят так люто, что будь ненависть зимой, то снег бы шёл сотню лет. Кай один, но не против всего мира — Кай один и в его руках власть над этим миром.

Море разбушевалось, и уже опасно находится на берегу, но я продолжаю стоять. Если меня накроет, вряд ли у меня хватит сил выбраться, но я совсем не беспокоюсь об этом. Я смотрю на шторм и вспоминаю свою жизнь пару недель назад. Выматывающие дни в Академии, вечное выяснение отношений с Косперски, верное плечо Джея, хотя мы почти и не виделись, и ложь, ложь, ложь. Покушение Артура, угрозы Линге, злоба Серовой — тот мир сразу же не воспринял меня и решил изжить.

Теперь я в другом месте, но даже здесь всё не так просто. Миша и его семья: уют, любовь, единство. Содом: точно, как по Библии, царство разврата и грехов. И Содом мне по-прежнему ближе всех. И не может не пугать тот факт, что город мне по душе лишь из-за одного-единственного человека.

***

Закутавшись плотнее в безразмерную куртку и натянув пониже шапку, я разглядывала обшарпанную вывеску закрытого клуба. Давно стемнело, и я с трудом различала тёмно-бордовые, когда-то неоновые, буквы:

                «Волчье логово»

Развернувшись спиной к запертой двери, оглядываю улицу. Царит абсолютная тишина и тьма, с трудом можно рассмотреть даже ступени под ногами. Я поднимаю голову к небу, где нет ни луны, ни звёзд — есть только пустота. Ну что может быть ещё лучше, кроме как оказаться одной ночью посреди мёртвого города? Втянув голову в плечи, переминаюсь с ноги на ногу на ступенях. Итак, Шамилю не было никакого дела, куда я пропала. Естественно, ждать меня, а ещё лучше — искать, он не стал. В театре я его вряд ли найду, а это только увеличивает мои шансы ночевать здесь. Бар заперт, и значит, мужчины наверняка давно исчезли в тьме Содома. Адреса их квартир я, конечно же, не знаю. Блеск.

Щёки неожиданно вспыхивают, и я поворачиваюсь на звук приближающихся шагов. Руки Итана в перчатках, и мужчина на весу играет пальцами: тепло сразу же разливается по всему моему телу, хороня в себе дрожь от холода. Различаю на Дине лишь строгое чёрное пальто, и в голове вспыхивает странная мысль: ему бы подошла шляпа. Но волосы Итана свободно треплются на зимнем ветру, и мужчина проводит по ним рукой, остановившись в шаге от меня.

— Тебе повезло.

— С чем именно?

— С тем, что перед тобой сейчас я, а не кто-либо другой, — Дин повернулся спиной и двинулся вверх по улице. — Не отставай.

Итан бесшумно передвигался в темноте, пока я спотыкалась через каждые два шага. Возможно, действительно стоит как-то прогуляться по Содому при свете дня, чтобы больше так не влипать. Итан, как истинный джентельмен, не торопил меня, изредка даже протягивая руку. Иногда он вновь играл пальцами на весу и возвращал моему телу тепло.

— Что ты чувствуешь?

— Какая именно часть моего тела тебя интересует? — по голосу понятно, что Итан ухмыляется.

По его мановению, к моим щекам приливает кровь, и я остервенело мотаю головой.

— Кровь, — протараторила я. — Как ты её чувствуешь?

— Как люди чувствуют течение реки, когда в неё заходят. Или как они чувствуют порывы ветра, выбегая в зимнюю ночь. Для меня это так же обычно, как и видеть снег, так что вряд ли я скажу что-то конкретное.

Итан немного ускоряется, и я переставляю ноги быстрее, почти врезаясь ему в спину.

— А тебе тяжело себя контролировать?

— В каком плане? — ехидно спрашивает мужчина, оборачиваясь. — Тяжело ли мне себя контролировать, чтобы не заиграться с тобой и не убить?

— Ну можно и в этом, — бурчу я, втягивая голову в плечи.

— В зависимости от ситуации. Что ты знаешь о природе наших сил? Каким особенностям тебя учили в Академии?

— Изменение плотности воздуха и давления, требования полагаться на свою интуицию…

— Слишком поверхностно, — Итан небрежно тряхнул головой. — Линге мог бы дать своим пёсикам больше информации.

— Да ладно, возможно, он сам не владеет этой информацией?

Итан резко остановился, и я вновь споткнулась. Я вздрогнула, когда мужчина приподнял указательным пальцем мой подбородок и заглянул в глаза.

— Что? — я уклоняюсь и обхожу Итана.

— Ты сообразительнее, чем кажешься. У тебя обманчивая внешность, знаешь? Твоё миловидное лицо располагает к себе, но ровно до того момента, пока ты не показываешь свой острый язык.

Я хмурюсь от двусмысленной фразы Итана. Несложно догадаться, что Рома рассказал ему о моей дневной стычке с Каем. Не желая говорить об этом, ускоряю шаг, но мужчина быстро меня нагоняет.

— В нашем мире «смерть» и «Кай» стали словами-синонимами. Не думаю, что ты этого не понимаешь, и также не думаю, что ты глупая, так зачем же ты его провоцируешь?

От шока я встала на месте и ошалело посмотрела на Итана:

— Это я его провоцирую? — Итан тихо рассмеялся, и я продолжила. — Я не собираюсь прощаться с жизнью по причине того, что выбесила Кая. 

— Посмотрим, — протянул Итан и вернулся к моему вопросу. — Как я уже сказал, всё зависит от ситуации. Допустим, когда ты взволнованна, взбешена или — куда лучше — возбуждена, твоё сердце качает кровь быстрее. Для меня твои импульсы становятся интенсивнее и желаннее. Примерно как будто бы я давно не ел сладкое и вдруг увидел плитку шоколада, — на губах Итана блуждает умилительная улыбка. — Наши силы — это не что-то сверхъестественное. Это часть нас самих. Если мы долго не используем наши способности, то мы ощущаем себя…

Здесь мужчина замолчал и задумался, подбирая слово.

— Неполноценными? — предположила я.

— Грубо, но верно. Всё равно, как если бы мы были парализованы ниже пояса. Ноги есть, но нет возможности ими управлять.

— А тяжело было сдерживать себя впервые дни?

Я прикусила язык, когда поняла, что сказала глупость. Итан остановился и повернулся ко мне. Снег давал бледный свет, и в этом свете лицо мужчины напоминало мертвеца. Он посмотрел на меня таким взглядом, словно прожил вот уже тысячу лет и все эти года несут на себе тяжёлый груз запретных знаний.

— Разве ответ на твой вопрос не очевиден? — тихо спросил Итан, сделав плавное движение рукой, указывая на дома вокруг нас.

Мёртвая тишина Содома была самым громким ответом. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, и мне вдруг стало стыдно, что я вообще спросила об этом Итана. Уже по моей воле румянец залил щёки, и мужчина удивлённо обернулся на меня, но ничего не сказал.

Выйдя на главную площадь, Итан уверенно направился к зданию, которому на вид лет пятьсот, не меньше, а я замерла с раскрытым ртом. В центре площади величественно возвышался собор. Его резные стены были испещрены картинами и камнями, которые даже в такой тьме издавали приглушенный свет. Десятки шпилей вздымались к небу, центральный из которых был выше всех. Сам собор, как я могу судить по его очертаниям, сливавшимся с тьмой ночи, построен из тёмного камня, а кое-где мерцали узкие окна из мозаики. У основания стены были ровными, а вот чем ближе покрытие лежало к крыше, тем больше там становилось узоров и дополнительных резных выемок. Даже в такой темноте сооружение поражает своим видимым великолепием, что же будет, если взглянуть на него при свете дня?

— Что это? — нагоняя Итана спрашиваю я, кивая в сторону собора.

— Колыбель Дьявола.

Дьявола? Этот собор посвящён Сатане? Итан уже скрылся за дверью старого здания, и я решила отложить эти вопросы до следующего раза. Я быстро взбежала по ступеням, как я поняла по выгравированной плите, бывшей администрации города и оказалась в богато украшенном коридоре. Я встала в ступор, ведь я и Итан были здесь не одни. Несколько солдат в тёмно-синей военной форме стояли у входа и далее по коридору. Увидев Дина, они вытянулись по струнке и приложили кулак к сердцу, коснувшись затем пальцами висков. Необычное приветствие — наверное, в этих землях это что-то наподобие отдачи чести. Мои глаза полезли на лоб, когда солдаты, заметив меня, сделали то же самое приветствие. Не зная, как отвечать, я лишь поспешила за Итаном.

Приглушённый свет из зала, в который скользнул мужчина, отбрасывал блики на картины и карты, развешенные по стенам коридора. Помещение не образовывало прямоугольник, как это обычно бывает. Стены здесь не имели углов, как овальный кабинет в Вашингтоне, а потолком служил стеклянный купол, который от мороза покрылся замысловатыми узорами. Яркий свет от старинных люстр придавал им серебряное, даже сказочное свечение. Из мебели был лишь мощный деревянный стол, по периметру которого расставили стулья с высокими резными спинками и который оказался завален чертежами и картами.

Здесь солдат было больше, и они были заметно старше часовых. Кое-кто уже расположился за столом, другие стояли, сгруппировав кучки, и что-то бурно обсуждали. Когда мы вошли, общий гул немного стих, и я стала замечать на себе заинтересованные и брезгливые взгляды. К такому я точно не была готова и поначалу растерялась. Итан свободно чувствовал себя в толпе, которая перед ним расступалась, поэтому он скрылся вскоре за спинами солдат. Я вертела головой, пока не поймала на себе туманный взгляд. Кай стоял около центра стола и рассеянно слушал двух мужчин. Они проследили за его взглядом и уставились на меня, в миг умолкнув. Кай что-то бросил им, отчего один мужчина побагровел, а второй строго посмотрел на товарища. Если перед Итаном толпа расступалась, то от Катара буквально шарахалась. Кай в пару шагов оказался возле меня и протянул бутылку с водой. Кажется, у меня дежавю.

— Я с тобой ещё не закончил, — без угрозы в голосе сказал мужчина и слабо улыбнулся.

— Лучше бы ты меня сразу убил, а не заставлял проходить через всё, что будет впереди.

Губы Кая дрогнули, а глаза потемнели, только он не выглядел взбешённым — скорее, печальным. Я вырвала бутылку из его рук и, отвернувшись, отошла к стене, часто моргая горящими глазами. Военные всё чаще смотрели на меня, словно я что-то из ряда вон выходящее, и громко переговаривались. Стараясь не вслушиваться в их лестные отзывы, я приковала взгляд к дёрганному солдату, который крутился возле стола. В одну минуту он и краснел, и бледнел, а его лоб поблёскивал от обильного пота. Волосы торчали в разные стороны, а плечи часто вздымались в такт учащённому дыханию. Безумным взглядом он смотрел на спину Кая, продолжившего разговаривать со статным мужчиной, в котором я узнала того, кто объявил об официальном начале войны. Военные спешили занимать места, и в этом движении никто не обращал внимания на дёрганного солдата. Его лицо перекосило, и дрожащими руками он потянулся к кобуре, всё также не сводя глаз с Кая. Когда я налетела на солдата, он устоял и отвесил мне пощёчину. Гул моментально стих, а после выстрела и вовсе повисла гробовая тишина. Кровь бушевала и своим эхом оглушала меня, а пух от пробитой куртки витал рядом и оседал на красных пятнах. Пистолет, направленный в мою сторону, трясся в руках парня, которого полностью поглотил туман. Послышался хруст, и солдат упал на колени. После этого туман немного отступил так, чтобы всем было видно лицо парня.

Синий, он отплёвывался и с ненавистью смотрел на подошедшего к нему Кая. На его форме не было ни единой складочки — она идеально подчёркивала совершенство мужчины. Туман танцевал на его плечах, обеспечивая защиту своему хозяину, пока он сам безразлично смотрел на стоявшего перед ним на коленях парня.

— Ты хотел убить её? — только и спросил Кай, кивнув в мою сторону.

— Я хотел убить тебя, но она, — парень выплёвывал слова, переводя взгляд с меня на Катара, — бросилась под пулю.

Кай несколько секунд смотрел на солдата, а потом наклонился к его уху. Никто не слышал, что мужчина сказал, но после этого лицо парня стало серым и совершенно не живым, а в глазах ненависть сменилась неподдельным ужасом. Его рот исказился в крике, но самого звука не было. Туман колыхнулся, и солдат начал извиваться на полу и корчиться. Его лицо посинело и стало в цвет формы. Из носа хлестала кровь, а глаза приобрели багровый оттенок. Никто не проронил и звука, пока парень мучился и бился головой о пол. Сквозь оцепенение я услышала нехарактерный хруст, и солдат замер на полу в неправильной позе. Кай брезгливо поджал губы и махнул рукой застывшим в проходе часовым:

— Уберите это.

Как ни в чём не бывало, мужчина прошёл к столу и занял место в центре. Я почувствовала мягкий толчок в спину и вздрогнула. Шамиль одними губами прошептал «сейчас не время» и направил меня к свободному месту за столом. Рядом, по левую руку, опустился Рома и весело мне подмигнул. В его глазах царила жестокость, но из-за её пелены пробивались крупицы отвращения.

— Весело, да? — приглушённо сказал он. — Мало;й ещё легко отделался.

— Он умер.

— Он быстро умер, Этель, — серьёзно сказал Ланг, хотя на его губах и была улыбка. — Смерть от Кая редко бывает такой.

Я посмотрела на Кая. Его внимание было сосредоточено на картах. Через пару секунд он расслабленно откинулся на спинку стула и небрежно начал:

— Мы будем наносить точечные удары, а для этого нужна разведка. На неё отводиться всего лишь пару дней. Главной целью является Академия — можно сказать, что она сердце всего Юга. Уничтожим её — падут и войска. Сразу наносить столь серьёзный удар мы не будем, однако навести шум стоит. Разведка этим и займётся, вместе с тем узнает настроения в центральной, самой мощной, части Юга. Одновременно с теми, кто отправится в Академию, в другие города также будут высланы разведывательные отряды. Собьём власти Юга с толку — это нам всегда легко удавалось.

Кай скользнул ледяным взглядом по мужчине, с которым разговаривал пару минут назад. Он был спокоен и сдержан: только и ждал минуты, когда ему выпадет слово. Тёплыми карими глазами мужчина выдержал испытующий взгляд Кая и немного подался вперёд.

— Что скажешь по поводу подготовки основных войск Нила? — наконец спросил Катара.

— Безупречно, — после некоторого молчания начал мужчина. — Его солдаты всегда отличались особой собранностью и жестокостью. Рядовые там выдрессированы, как псы, ждут только команды «фас». Начальство приучено к тому, чтобы беспрекословно выполнять приказы, так что войска отличаются примитивностью. Резких шагов от них вряд ли стоит ожидать.

— Вооружение? — подал голос Шамиль.

— Классический набор, — мужчина лишь пожал плечами. — Благодаря твоим разработкам в этом плане мы их превосходим.

— Ясно, — Кай кивнул и посмотрел на меня. — Поговорим теперь об элитных войсках.   

Ух ты. На меня повернулись все, и теперь в их глазах был не интерес, а враждебность. Однако никто не посмел взлезть или выяснять, почему я вообще здесь нахожусь. Я пару раз моргнула и немного выпрямилась:

— Кардинальное различие наёмников и обычных солдат в том, что нас как раз-таки учили соображать на ходу. В экстренных ситуациях наёмникам позволено отходить от приказов — и у большинства хватает мозгов, чтобы это сделать. Ученики Академии отличаются аналитическим складом ума и развитым мышлением, поэтому их поведение и шаги зачастую сложнее предугадать.

— Слабые места? — Кай опустил взгляд мне на шею, и мои уши вспыхнули.

— Что касается выпусков недавних лет, то излишняя самоуверенность. На этом неплохо можно сыграть. Остальные более опытные и, соответственно, несут в себе опасность посерьёзнее.

Кай испытующе смотрел на меня, а я только пожала плечами. Улыбнувшись уголками губ, он удовлетворённо кивнул и продолжил:

— Основную опасность для разведки может составить компания Косперски. Что можешь сказать про него?

Голос Кая изменился: словно каждое слово было в бархате, под которым скрывались ядовитые шипы. Хотя мужчина и улыбался, глаза его дико горели, и он не сводил их с моих губ. Мне стало не по себе, и я передёрнула плечами:

— Ничего. Думаю, ты знаешь больше, чем я.
 
Кай чуть заметно прищурился.

— Разве что, Никита благородный, но я думаю, это ясно и без моих слов, — добавила я.

— Да, в этом ему не занимать, — Кай хмыкнул. — Он по-прежнему смотрит узко и не видит всей картины целиком?

Я оцепенела от слов мужчины. Как-то раз, когда мы с Никитой спорили о чём-то незначительном, я в шутку сказала точно такие же слова. Косперски тогда посмотрел на меня так, будто я разношу чуму. Я покосилась на Кая, гадая, мог ли он это подслушать. Но его брови чуть заметно приподнялись на мою реакцию, и он еле заметно качнул головой.

— Не стоит его недооценивать, — заметил Рома, скучающе оглядывая зал.

— Об этом и речи быть не может, — Кай оскалился и напряг плечи. — Окей, ваше начальство объявит состав разведывательных отрядов. За тот, что отправится в Академии, ответственен я. Будут всего да человека: Рома Ланг и, — Кай скользнул по мне взглядом, и я заметила там крупицы сомнения, — Этель Цид.

Я сжала руки в кулаки и крепче стиснула зубы. Во мне поднималась буря, но я не успела ничего сказать: слово взял мужчина в возрасте с отличительным уродливым шрамом от уха до шеи.

— Может всё-таки объяснишь, кто она вообще такая? — рявкну он. — Начал с молоденькой наёмницы за своей спиной, а дальше что? На сторону Делона переметнёшься?

— Она за моей спиной, а не за вашей, — спокойно ответил Кай, не удостоив мужчину и взглядом, и поднялся с места. — В таком случае, в первую очередь стоит опасаться мне, а не вам. Все свободны.

Шамиль тихо говорит о том, что мне надо остаться, а я молчу. Кай уходит, и без его присутствия солдаты, не стесняясь, разглядывают меня. Я лишь смотрю в спину удаляющемуся мужчине, думая, что он самый безумный безумец, какой только мог быть в мире.

***

Уже за полночь. Многие военные остались, чтобы обсудить детали с Итаном, Шамилем и Ромой, а я поднялась наверх. Кабинеты, кабинеты, кабинеты, залы и снова залы. Мебель, картины, разные декоративные украшения целы и невредимы, лишь только укрыты толстым слоем пыли. Странно. Когда в первый раз я оказалась в театре, я отметила, что всё находится в безупречном состоянии, но решила не предавать этому особого значения. Теперь, видя нетронутое богатство администрации, я задумалась. Города, до которых добрался Кай пятнадцать лет назад, разрушены до основания, но Содом — безупречном состоянии. Почему? Город старинный и невероятно богатый, так почему всё на своих местах? Не секрет, что любители наживы копались в горах трупов, выискивая ценные вещи, но неужели они не добрались до этой сокровищницы? Слышу, как голоса перемещаются в коридор и неспешно иду вниз.
Первыми двигаются Шамиль и Итан. Поравнявшись со мной, Ли ещё раз напоминает, в котором часу и с чем завтра я должна у него появиться. Итан молча стоит рядом, лишь изредка поднимая свои бесцветные глаза на моё лицо. Шамиль монотонно отдаёт последние указания, а Дин вдруг странно тепло мне улыбается. Когда он прошёл мимо, кровь прилила к кончикам моих пальцев, вызвав покалывание. Запустив руки в волосы и что-то насвистывая, следом за ними вальяжно шагает Рома. Куртка нараспашку открывает моему взору его рубашку, верхние пуговицы которой расстёгнуты, демонстрируя загорелую кожу мужчины.

— На целые два дня мы останемся наедине, детка. Обещаю, что со мной ты не соскучишься, — состроив пошлую гримасу, протягивает Рома и щёлкает пальцем мне по носу.

Последними выходят двое мужчин. Один — тот, что был на экране в Академии и говорил о начале войны, а второй — тот, что возмутился моим присутствием. Волосы последнего были острижены под машинку, глаза далеко посажены и имели приятный графитовый оттенок, а вот большеватые губы остались злобно искривлены.

— Ты слишком молода, оттого и глупа. Прислуживаешь этому ублюдку, даже не думая о последствиях, — гневно бросает мужчина со шрамом.

— А чем вы здесь занимаетесь? — парирую я, отчего он багровеет.
 
Его товарищ становится между нами, бросая мужчине предостерегающий взгляд. Обернувшись ко мне, он дежурно улыбается и спокойно говорит:

— Прежде чем спорить, давайте я представлю нас. Я Вит Ривинсон, а это мой боевой товарищ — Павел Хорсен. Ваше имя нам известно.

Я натянуто улыбаюсь в ответ, пока Павел что-то бормочет себе под нос. Мужчинам около пятидесяти лет, но они в хорошей физической форме, и возраст им совсем не помеха.

— Остынь на улице, довольно на сегодня, — говорит Вит товарищу, и тот чинно удаляется. — Ну что же, давай разберёмся с тобой.

Мужчина разглядывает меня, и в его глазах я замечаю тень жалости. Я делаю глубокий вдох, чтобы не наговорить глупостей, и терпеливо жду.

— Будь осторожна, — только и говорит Вит спустя пару минут.

— Я не нуждаюсь в наставлениях, — киваю я. — За кого вы в этой войне?

— За Север, — расслабленно отвечает мужчина.

— Война — двойственное явление. За землю не воюют, — я прищуриваю глаза и склоняю голову.

— Скоро сама всё поймёшь, — улыбаясь, говорит Вит. — Лучше скажи, я могу рассчитывать на твою помощь?

Интересный вопрос: никакой конкретики и слишком много обязательств, если сказать «да».

— Разве я смогу чем-то помочь? — я неопределённо пожала плечами и нацепила глупую улыбку.

— Сможешь. Тебе лишь придётся выбрать, кому, — Вит сдержанно мне кивнул и покинул здание.

Я облегчённо выдохнула. Возвращаюсь в зал, но Кая здесь нет. Я иду в ту сторону, куда исчез мужчина, и вздрагиваю, когда свет неожиданно гаснет. Когда Ли надоели мои расспросы, он объяснил, что контролирует водо- и электроснабжение города и окраин, поэтому и они, и Миша с его «семьёй» живут довольно в комфортабельных условиях. Каждый город Пандоры в этом вопросе был самостоятелен и никак не зависел от остальных — так было намного дешевле и удобнее для властей. Поэтому Шамиль быстро разобрался с системой и даже подогнал её под себя. Ведь не будет же он всё время бегать на вышки, что находятся на окраине? Легче сделать управление локальным и точечным. Отвлекаясь на эти мысли, наощупь иду по маленькому коридору. Одна дверь открыта на распашку, и я в темноте делаю шаг в комнату. Не могу разглядеть интерьер помещения — я вижу только фигуру Кая, стоящего у окна. Я тихо подхожу сзади, но мужчина давно заметил моё присутствие и теперь обратил своё внимание на меня.

— Я не хочу возвращаться в Академию. Ты специально выбрал меня, чтобы оторваться за утро?

В бликах от снега лицо Кая на секунду исказилось. Он полностью повернулся ко мне, и теперь я видела только контур его изящной фигуры.

— Я был не в себе сутра, а ты просто попала под горячую руку. Я не жалею о сделанном и повторил бы такое ещё раз, потому что сегодня ты перевернула мои привычные установки. Но сейчас не об этом. Я тоже не хочу, чтобы ты возвращалась в Горд, но так я даю тебе возможность самой найти ответы на многие твои вопросы.

Кай касается прохладными пальцами моей щеки, но я отстраняюсь.

— О, да ты само благородство, — выговариваю я и дёргаю плечом.

— Не паясничай, Этель, — рука Кая задерживается на моём подбородке, а другая, обвив за талию, тянет ближе. — Я хочу постоянно видеть, как ты, будучи в полной свободе, вновь и вновь возвращаешься ко мне. Тебя это пугает, так ведь? Напугало и то, как я оборвал жизнь сегодня всего за пару секунд. Это меньшее из того, что я могу. Но помни, Этель: это ты предпочла мою жизнь его, и такое повторится не единожды.

Кай резко запускает оледеневшие руки под куртку и, развернув, приподнимает и сажает меня на подоконник, встав между ног. Синева его глаз мерцает, когда он наклоняется к моим губам, тяжело дыша в них.

— Что ты делаешь?

— Ты правда хочешь знать?

Кай прижимает меня к груди так, что носом я утыкаюсь в его шею. Я представляю собой каменное изваяние, которое спустя секунды начинает дрожать в руках мужчины. Его ладони ласкают мою шею, а губы приникли к макушке. Кай обвил меня, и с каждым вдохом я вбирала в себя всё больше его запаха: грешной ночи с солоноватым привкусом моря. Я выгибаюсь ему навстречу и нахожу дрожащими руками талию мужчины. От моих прикосновений он напрягается и только плотнее прижимает губы в макушке.

— Кай, — бормочу ему в форму и запрокидываю голову.

Катара смотрит на меня сверху вниз, поглаживая по щеке большим пальцем. Его взгляд трудно охарактеризовать: глаза Кая затянуты непроницаемой пеленой, только их цвет — насыщенно синий — выдаёт полноту испытываемых чувств.

— Ты бы правда смог меня убить?

Кай нахмурился и опустил палец на мои губы. Тени под его глазами стали темнее, а рот искривился в привычной полуулыбке.

— Смог, — я всё не сводила взгляда с мужчины, и через пару мгновений он продолжил. — Так я думал в заброшенной лаборатории. Сейчас ты видишь результат.

Кай наклонился и прижался губами к моему лбу. Я обвила руками его предплечье, положив ладонь мужчины на свою щёку. Вена на шее Кая бешено пульсировала, и моё дыхание было в такт её ритму. Я приникла губами к ключицам мужчины и зашептала:

                Маленький Кай попал к королеве —
                Сердце его в холоде да гневе.
                Миленький Кай стал королём —
                Жутко теперь и ночью, и днём.

Кай подался вперёд, схватив руками оконную раму. Я рвано дышала в его плечо, а тело тряслось. Мои руки поднимались всё выше по спине мужчины, пока в его глазах бушевал шторм.

— Сколько грехов ты совершила, если сейчас мы вместе? — промурлыкал Кай мне на ухо.

— В детстве, когда все мечтали стать героями, я жаждала звания злодея.

Губы Кая изогнулись в улыбке, и, приподняв, он поставил меня на ноги. Крепко держа за запястье, он потянул вслед за собой, и я охотно подчинилась. Здание опустело, не оказалось военных и на улице — не было и их следов. Все словно испарились, будто никогда здесь и не бывали. Призраки. Кай вёл меня за собой сквозь тьму зимы и вскоре открыл пассажирскую дверь в свой автомобиль. Салон, конечно, бизнес-класс, а как иначе? Сиденья из тёмной кожи отражают синеватое свечение множества кнопок на панели. Кай крутит лакированное колёсико, и пространство впереди автомобиля начинает светиться тем же синеватым отблеском.       

— Когда ты вернёшься, я хочу познакомить тебя ближе с одним человеком, — мужчина крутит руль, выводя машину на центральный проспект.

— Ты не допускаешь такой возможности, что я могу не вернуться? — я искоса посмотрела на побледневшее в свете панели лицо Кая.

Расслабленно откинувшись на спинку кресла, он ничего не ответил. Здания стремительно проносились мимо, и уже через пару секунд автомобиль нёсся по пустынной автостраде, окружённой лесом.

— Ты игнорируешь мои вопросы. Это невежливо, — цокнула я.

Кай лишь склонил голову к плечу, но на меня не посмотрел.

— Так вот, это невежливо, потому что ты сам даёшь повод их задавать. Ты меня недооцениваешь.

— Из нас двоих себя недооцениваешь только ты, — хмыкнул мужчина и скользнул по мне снисходительным взглядом. — Знаешь, ведь в Академии ты вполне вероятно найдёшь причину того, почему так скоро сбежала из объятий Косперски.

Издёвку в голосе Кая сложно было не заметить. Я растерялась и посмотрела на его ожесточившееся лицо.

— С чего ты вообще взял, что я там была?

— Посреди ночи не ходят к посторонним, — лениво протянул Кай, сжав крепче руль.

— Поэтому я и попала тогда в твои руки, — почему-то злясь, бросила я.

Кай резко повернул голову, и автомобиль повело влево. Щёки мужчины расцвели розовым, а губы приоткрылись. Кадык беспрестанно двигался, а плечи вздымались в такт сбитому дыханию. Вместе с тем лицо мужчины так побледнело, что даже в тусклом свете панели пугало. Машину начало метать из стороны в сторону, потому что руки Кая дрожали и сползали с руля. Крепко зажмурившись и быстро открыв глаза, Катара начал громко дышать и шарить руками по панели. Через пару секунд автомобиль остановился, а мужчина вылетел из салона. Большими от испуга глазами я пялилась в его спину, исчезнувшую в частом лесу, и на ватных ногах выбралась из машины.

Тело само несло меня по следам Кая, но, когда плотное покрывало снега сменилось дымчатым туманом, я отшатнулась. Лес словно был разделён надвое бархатной движущейся завесой. Когда между нами остался один шаг, туман потянулся ко мне, обвив ладони и шею. Он ласкал щёки и тянул в свой омут. Недолго думая, я погрузилась во тьму и вслепую шла вперёд. Неожиданно передо мной возник Кай и с силой толкнул. Я рухнула на землю, а туман поспешил обвить мои ушибленные ладони. С мерцающими, словно звёзды, глазами, страшно побледневший, но с румянцем на щеках, растрёпанный и дёрганный, Кай возвышался надо мной. Его губы дрожали, а зубы скалились, демонстрируя опасные клыки.

— Уходи, — Кай начал наступать, а я от шока машинально ползла назад.

— Ты…

— Уходи! — рявкнул Кай и больно поднял меня за локти, снова толкая назад. — Вали в машину и не смей выходить! Убирайся!

Мужчина тащил моё безвольное тело за шкирку и одним рывком выбросил его за стену тумана. Я впечаталась плечом в дерево и схватилась за него, чтобы не упасть. Туман ещё отчаяннее стал тянуться ко мне потемневшими щупальцами. Он обнимал плечи, обвивал ноги, гладил щёки — провожал меня до самого автомобиля. Я настолько потеряла координацию, что кое-как залезла на заднее сиденье, а не на переднее. Дрожа, я сделала вывод, что не смогу перебраться, и только свернулась клубком на мягкой коже. Света не стало — туман клубился вокруг автомобиля, и ему хватило пары секунд, чтобы полностью поглотить корпус. Погасла и панель, и я оказалась в кромешной тьме.

Не знаю, сколько это продолжалось. Я лежала с крепко зажмуренными глазами и ориентировалась только на слух. Когда Кай открыл дверь, в салон пахнуло морозом и резким запахом сигарет. Мужчина молчал, и я приоткрыла глаза. Его руки свободно лежали на бёдрах, а голова была откинута на сиденье. Кай то и дело вздрагивал и учащённо дышал, закрыв глаза. Сделав глубокий вдох, он выжал педаль газа, и мне пришлось вцепиться в сиденье руками, чтобы не улететь. На такой скорости мы всего через пару минут оказались недалеко от особняка Миши: сквозь деревья теплели его окна. Не дожидаясь быть вышвырнутой, я быстро открыла дверь и, спотыкаясь и не оборачиваясь, пошла.

— Нет, подожди.

Не рассчитав силы, а может, и специально, Кай больно схватил меня за шею и развернул к себе. Море его глаз вздымалось и бушевало, а я только завороженно наблюдала за ним.

— Я не хотел тебя напугать, — сбито сказал Кай, и его зрачки расширились.

— Звучит странно, — пролепетала я.

— Да, — зажмурившись, Кай мотнул головой и собирался с мыслями. — Это был трип;. Я не хотел случайно убить тебя, поэтому так себя повёл.

— Выглядит так, будто ты оправдываешься, — я выдавила из себя улыбку, всё ещё не до конца улавливая смысл.

— Разве я знаю, что это такое? — Кай возвращался в своё стандартное презрительно-величественное состояние, и его губы изогнулись в острой улыбке. — Я хочу быть честен с тобой и не хочу, чтобы подобные заскоки оттолкнули тебя.

— Знаешь, Кай, ты загадка.

Я не могла отвести глаз от человека, который оттолкнул от себя весь мир и который не хотел, чтобы то же самое было со мной. Он вопросительно изогнул бровь и опустил взгляд на мои губы. Его глаза обрели спокойствие и стали горделиво синими. Кай опустил руку с моей шеи на талию и пробежался по ней кончиками пальцев.

— Вернись ко мне, Этель, — тихо промурлыкал мужчина, и на его губах расцвела улыбка Чеширского кота. — Но даже если ты не захочешь, оставь мне пару слов так, чтобы я вспоминал тебя с первых минут дня, как только я открою глаза, и до последних секунд суток, пока я не провалюсь в сон.

— Знаешь, какое сердце легче всего разбить?

— Любящее? — с издёвкой промурлыкал Кай.

— Ледяное.

Лицо мужчины вздрогнуло, и я потянулась, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу его формы и ослабить давление на шею. Задев пальцами его обнажённую кожу, я улыбнулась и пошла прочь.

; — Психодели;ческое состоя;ние (трип) — изменённое состояние сознания, характеризуемое отличным от типичного восприятием и интенсивным процессом осознания.