О кошмарах вслух не говорят. Глава 17

Странное чувство вновь спать в стенах Академии. Пустым взглядом я пялюсь в потолок, а блики от окна извещают о скором рассвете. Две кровати, стоящие вдалеке от наших, пустуют: видимо, прибытие супруг Касьяновых здорово изменило привычный устрой — Руна отправила наёмников, которым принадлежала комната, срочно в отряд так, что всю ночь мы были одни. Поворачиваю голову и ловлю заспанный взгляд карих глаз.

— Как спалось, любимая? — сладко воркует Рома, нацепив пошлую улыбку.

Я вспоминаю его вчерашний поцелуй в холле и, морщась, отворачиваюсь. Чтобы отвлечься, прогоняю легенду ещё раз. Александр Касьянов — важная фигура в жизни города Эйсе. Он вроде как его мэр, но это слишком поверхностное определение. Касьянов влиятелен, но добр, что подозрительно. Он самый настоящий активист и борец за правое дело, что отнюдь не сближает его с властолюбивым Линге. Но профессор вроде как уважает Касьянова, а также тот вклад, который он внёс в развитие Юга после трагедии. Забавно, что рядовые солдаты и наёмники среднего уровня едва ли слышали фамилию Касьянова — потому так тщательно нас и осматривали на постах. Насколько я знаю, Александра ничуть не расстраивала его непопулярность среди населения: он никогда не стремился к званиям, просто молча работал, не прося ничего взамен.

— Разве неопасно представлять под таким известным именем, как Александр Касьянов? И раз мы играем роль его семьи, то что с ней на самом деле? — я вновь повернулась к потягивающемуся Роме.      

— Не так опасно, как если бы мы были обычными гражданами. Александр не поддерживает политику Линге, но очень заботится о благополучии страны. Ну точнее того, что от неё осталось. Касьянов за всю жизнь встречался с Джином пару раз, не задерживаясь и на час. Сам профессор недолюбливает, возможно, даже ненавидит Александра, но он не может закрывать глаза на его заслуги. Касьянов своенравный, говорит в лицо то, что думает, — Рома задумался. — На самом деле, хороший мужик.

— А где он сейчас?

— Три дня назад господин Касьянов с женой покинул своё поместье, а затем и Эйсе. Он сделал видимость, будто обеспокоен исчезновением брата супруги и её поведением по этому поводу. Так что…

— Получается, Касьянов «перебежчик»? Он теперь на стороне Севера? — складывая в голове пазл, понимаю я.

— Сложный вопрос, — уклончиво ответил Рома, сбрасывая с себя одеяло, а затем и футболку. — Он продолжает заботиться о благополучии Пандоры: для Касьянова не существует её разделения. Скажем так, он ни на чьей стороне. Хотя может и был бы с Севером, если бы не один… фактор.

Рома встал с постели и размял плечи. Красиво очерченные мышцы проступали при каждом движении, и мужчина блаженно улыбался.

— Какой фактор? — не понимая, переспросила я.

Удручённо вздохнув, Ланг опустил руки и в следующую секунду оказался около меня. Держа лишь пальцами, он поднял моё тело к потолку, а потом усадил себе на торс. Я чувствовала себя плюшевой игрушкой в руках ребёнка, который вертит мною, как душе угодно.

— Подумай, милая, — Рома бережно поднял мой подбородок, пока я упиралась руками в его плечи. — Я могу переломить тебя, как травинку, а кости измельчить в порошок за пару минут. С некоторыми людьми я уже вытворял подобное. А теперь вспомни-ка, кто стал причиной большинства смертей?

Ланг поставил меня на ноги и чмокнул в уголок рта, похабно ухмыльнувшись.

— Мы и есть тот самый фактор. Ну, конечно, Кай и здесь выделяется, а как иначе. Касьянов до сих пор требует самого строгого суда над нами, так что… Нелестно ему признавать свои связи с Севером и, соответственно, с культовыми убийцами.

— Зачем ты меня целуешь? Специально, ведь мне это не нравится? — вдруг вспыхнув, бросила я.

— Это не нравится Каю, а мне только вдвойне приятно от такой закономерности, — также резко ответил Рома и принялся доставать из-под ткани пальто прослушивающее устройство.

— А брат супруги Касьянова? Где он? Действительно подался в добровольцы? — чтобы как-то снять повисшее напряжение, но всё ещё раздраженно спросила я.

— О-о-о, это отдельный кадр, — Рома хмыкнул и продолжил уже без злобы в голосе. — Он очень тупой. Скоро Руна постучит в наши двери и известит нас о том, что Зен Хосс сейчас находится на северной границе второго крупного города после Горда — Тенна. То, что этот дебил до него вообще добрался, — уже чудо.

Рома гримасничал, и я, не удержавшись, и приглушённо засмеялась:

— Настолько всё плохо?

— А когда-то было по-другому? — ухмыльнувшись, сказал Рома и тряхнул головой. — Сегодня весь день в твоём распоряжении. Вот так свободно отпускать тебя — безумство, но мне плевать. Делай, что хочешь — сейчас это не проверка. Главное, вернись в комнату к 20.00 и бога ради — ни во что не вляпайся.

***

Сначала я решила, что ни за что не выйду из комнаты. Рома, будто он в действительно стал Александром Касьяновым, важно и быстро удалился с Руной и оставил меня в одиночестве и полной свободе — как и обещал. Я не выдержала и выбралась наружу, когда почувствовала в комнате фантомное присутствие кого-то, кто похож на смерть и в чьих глазах я бы прочитала упрёк и вызов.

Я была тенью, когда неспешно шла по просторному коридору нижнего этажа. Белый мрамор пола ничуть не потускнел, хотя тысячи армейских ботинок ходили по нему круглые сутки. Наёмники абсолютно не обращали на меня внимания: если бы я не отходила в сторону сама, меня бы просто сносили. Лавируя по коридорам около получаса я оказалась в крыле со спортивными залами. Я прислушалась: тишина, тренировок нет. Меня тянуло в Первый тренировочный зал — туда, где был Ингениум и где я в первый раз увидела Кая. Я не знала, приложил ли он руку к этому или такими сильными были всего лишь мои проекции, да и плевать в общем-то. Я толкаю массивную дверь, и тягучая тишина зала принимает меня в свои объятия. Здесь ничего не изменилось: оборудование стоит на своих местах, а следов от Ингениума не существовало и вовсе. Я нахмурилась и нерешительно отошла от двери. Сколько времени прошло с того экзамена? С того дня? Ухмыляюсь: именно тогда Косперски впервые начал подозревать меня в измене.

Не успеваю сосредоточиться на этой мысли, как двери шумно открываются и в зал вваливается клубок тел. У меня есть доли секунды на раздумья, и вскоре я уже прижимаюсь к холодному металлу самого массивного тренажёра так, чтобы меня не увидели. Клубок человеческих тел извергает из себя ругательства и отборные проклятия. Хмурюсь, а кончики пальцев покалывает от неприятного ощущения: тон драки не шуточный, ребята сцепились в буквальном смысле насмерть. Пригнувшись, я смотрю на парней и прикусываю губу, когда узнаю косматую голову Джея. Двери вновь распахиваются, и в проёме появляются запыхавшиеся Леон и Никита. Парень бросается и оттаскивает Джея, пока Косперски усмиряет… Подольского.

— Я с тобой сведу все счёты, ушлёпок. Твоё имя будет следующим в списке погибших, — не переставая материться, рычит Джей.

Его губа разбита, и искаженный от злобы рот весь в крови. Глаз заплывает от ушиба, а правая бровь странно вздулась. В форме наёмника и взбешённый, Джей кажется не тем милым и обаятельным мальчиком, которому я всегда спешила поныть о своих неудачах. Парень злится не на шутку, а его мощная фигура едва ли уступает Леону. Никита стоит ко мне спиной, поэтому я не могу рассмотреть ни его, ни Подольского, зато голос Артура слышу прекрасно:

— Всё не можешь забыть о сдохнувшей подружке? — парень шепелявил и гнусавил. — Она была пылью: такой же жалкой, как и её смерть. Интересный тандем вышел…

Если честно, со спины выглядело так, будто Никита специально толкнул Подольского ближе к Джею, а Леон «не удержал» Адамса, и тот щедро приложился кулаком о самодовольное лицо Артура. Раздался хруст, но Косперски не дал драке получить продолжения. За шкирку он оттащил Подольского к двери, вышвырнул его, вышел сам на пару секунд, а потом появился вновь. Он не выглядел раздражённым командиром, который застал драку учеников: скорее уставшим и печальным человеком, мечтавшему о лишнем часе сне.

— Тебе действительно пора успокоиться, Джей, — твёрдо сказал Никита.

Парень ходил перед Косперски так, словно он зверь в клетке. Леон стоял позади Никиты, почти у входа, и тактично молчал, находясь здесь больше для подстраховки, а не для выяснения отношений. Его графитовые глаза увлечённо рассматривали пол, а руки вытянулись вдоль корпуса, как по команде «ровняйся».

— Тебе действительно пора уяснить границы, Косперски, — передразнивая, бросил Джей.

— Следи за языком, солдат.

Никита расправил плечи и сказал всё приказным тоном, отчего парень перестал метаться из стороны в сторону. Уже смягчившись, Косперски покачал головой и спокойно добавил:

— Не ты один её потерял, так что не ты один имеешь право на страдания. Но мне надоели твои бесконечные неконтролируемые вспышки гнева. Найди себе другой способ усмирять боль.

— А ты уже нашёл? — неожиданно ровным тоном спросил Джей.

Косперски насторожился, а Леон позади него наконец оторвал взгляд от пола и удивлённо приподнял брови.

— Я… — только начал Никита, но истеричный смех Джея его перебил.

— Зачем тебе что-то искать, если и боли нет? Что ты собираешься мне сказать? Как всегда прочитаешь нотацию голосом, умудрённого горем человека? Тебе насрать: было и будет, ясно? Ты кинул её, и тебе было насрать, да и кинул, потому что насрать. Улавливаешь мысль?

Джей фыркнул как-то по-злобному и оскалил окровавленные зубы. Косперски повернулся, и теперь я видела его в профиль.

— Закрой рот, Адамс, — рявкнул Никита. — Ты полный идиот, если считаешь, что мне хотя бы на секунду было наплевать на Этель. Ты понятия…

— Нет, это ты заткнись уже, Косперски, — прошипел Джей, и волосы на его голове встали дыбом. — Ни я, ни ты должным образом не были с ней рядом в последние недели. Я полный идиот только потому, что упустил момент, когда выяснение отношений с тобой снесли ей крышу. Тебе насрать, и я это знаю. Тебя вообще не интересовала Этель — так, игрушка в стенах Академии. Как долго ты хотел пробыть с ней? Трахнуть и потом разбежаться? Или хорошенько трахнуть несколько раз и сказать «пока»?

Я видела, как Никита работает в спарринговых боях. Даже там, где позволено бить противника, его удары были как будто условными. Он не причинял боль, замедлял кулак перед тем, как врезать, или же специально сдавал нападающие позиции. Но сейчас Косперски ударил Джея по-настоящему: точно, быстро и, определённо, весьма сильно. Парень не ожидал атаки и, попятившись и споткнувшись о ножку тренажёра, упал. Косперски тяжело дышал и потирал ладони. Его плечи остались напряжёнными, когда он медленно двинулся к опешившему Джею. Леон, впрочем, был шокирован не меньше и потому переводил непонимающий взгляд с Косперски на дверь. Схватив Джея за ворот формы, Никита вытащил его в центр и бросил через плечо Леону:

— Вышел.

Наёмник секунду хмурился, но всё же покинул зал только не так быстро, как мог бы. Всё во мне визжало, что я вообще не должна быть свидетелем развёртывающейся сцены, зато бархатный голос из глубин сознания ликовал и восторгался представлением.

— Слушай сюда, взбалмошный мальчишка, — угрожающе спокойно начал Косперски. — Я не позволю тебе так унизительно выражаться о роли Этель в моей жизни. Желая задеть меня, ты оскорбляешь её, а это я терпеть не буду. Я представляю, что ты испытываешь, но не думай, словно можешь и дальше разводить этот цирк. Возьми себя в руки, Джей, иначе всё очень плохо кончится.

Отшвырнув притихшего парня от себя, Косперски начал ходить кругами, запустив обе руки в небрежно уложенные волосы. Я не могла разглядеть выражение лица мужчины, поэтому просто слушала его глубокие вдохи.

— Я всё время вспоминаю эти её щенячьи глаза, — вдруг рявкнул Косперски, резко остановившись. — Мне жаль, что я не смог предотвратить произошедшее, ясно? Я тоже хочу оторваться на Артуре просто потому, что его легче винить, чем самого себя. Но мы не знаем точно, что именно произошло в клинике, понятно?

Никита оборвал речь так же быстро, как и начал её. Не сказав больше ни слова, он громко хлопнул дверьми и вышел прочь. Я слышала недовольное сопение Джея, но вдруг резко воцарилась тишина. Почти лёжа на полу, я высунулась, чтобы увидеть парня. Сидя, словно ребёнок в песочнице, Джей что-то оттягивал от шеи и косил глаза. Искусственный свет зала был скудным, но его блика хватило, чтобы камень в руках парня вспыхнул. Я завороженно смотрела, как Джей вертит в ладони подвеску-безделушку, которую я купила за гроши в небольшом городе недалеко от Горда. Камень был чёрным, как самая ненастная ночь, с вкраплениями чего-то разноцветного. Когда свет попадал на кулон, тот вспыхивал, словно звёздное небо теплым летним вечером. Джей всё смотрел и смотрел на подвеску, которую носил теперь на шее, а потом быстро спрятал её под ворот формы. Парень встал, но в его движениях уже не было прежней живости. Он даже не фыркал, что вообще никак не вязалось с образом моего друга. Понурив голову и сведя брови, Джей так сильно ударил в дверь, что она могла слететь с петель. Глухой грохот, и я вновь была в зале одна. Хотя возможно я ошибалась на этот счёт: горечь человеческой утраты ядовитым покрывалом укрыла всё пространство и с радостью разделяла моё одиночество.

***

— Госпожа Касьянова, быть может, вы всё-таки хотите горячего шоколада?

Я вздрогнула, когда Сара — смотрительница библиотеки — третий раз за час снова подошла ко мне со спины. Укутавшись в собственноручно связанную шаль, она услужливо заглядывала в мои глаза и улыбалась, разглаживая морщинки. Я улыбнулась в ответ и сделал изящный жест рукой, как обычно умеют светские дамы высшего общества.

— Мне приятно ваше беспокойство, но оно напрасно, — вежливо обращаюсь я и улыбаюсь шире. — Лучше присядьте и составьте мне компанию.

Старушка вяло отнекивалась, но стоило попросить во второй раз, как она уже устроилась на стуле напротив меня. Сара вытянула руки, к моему удивлению, не тронутые морщинами, на стол и стала делиться переживаниями об обострившейся военной ситуации. Во мне не играло дружелюбие — я просто пыталась выжать максимум из этого дня, а Сара всё же входит в персонал Академии, живёт её жизнью и слухами. Возможно, она случайно проболтается мне о чём-то важном, стоит лишь только направить разговор в нужное русло.

— Вы совершенно правы, — горько говорю я. — Ситуация ужасная, над нами нависла огромная опасность. Я просто места себе не нахожу оттого, что мой брат сейчас где-то среди свиста пуль. Конечно, это долг любого мужчины — защитить Родину, но Зен ещё так молод…

Я подождала, пока Сара не сожмёт мои руки в попытки утешить. Опустив голову, я скрыла румянец: я худший лжец, так что выдать меня может что угодно.

— Если бы только знать, когда всё это закончится, — тихо шепчу я, ступая на тонкий лёд.

— О, госпожа, как я вас понимаю, — старушка преувеличенно кивает головой и пытается поймать мой взгляд. — Война — самое ужасное время для любого живого организма, особенно такая, где наши враги — н;елюди. Сколько мальчиков погибнет от сил тех смутьянов, которые только и ждут удобного момента, чтобы разрушить то единство, что представляет собой Юг.

Я заглянула в полные печали глаза Сары и снова вздрогнула. Что я творю? Кому помогаю? Ведь Кай, Рома — все они просто уничтожат таких парней, как Леон и Джей, в одну секунду. Осознавая это, продолжаю внимательно слушать Сару и не пытаюсь предотвратить всё то, что будет дальше.

— Но есть надежда, — на этих словах старушка сильнее сжала мои руки. — Ваш муж ещё не в курсе, но профессор недолго оставит его в неведении. Наш всеми уважаемый господин Линге ищет то, что сможет в миг обезвредить монстров Севера.

Внизу живота похолодело. О чём она? Что это есть такое, что сможет остановить разрушительную силу Кая?

— О, вы просто пытаетесь меня успокоить, — изображая неверие, говорю я. — Вы видели, что они сотворили с десятками городов? Половина Горда до сих пор покоится в руинах и останках скелетов. Я ни разу не сомневаюсь в мудрости Джина, но перед нами слишком сильный враг, чтобы быть самонадеянными.

— Нет-нет, поверьте мне! — Сара перешла на шёпот. — Я знаю, я слышала, они ищут, они очень близко. Всё разрешится намного скорее, чем все думают, моя дорогая. Вам просто стоит молиться Богу о сохранении вашего брата. Молиться и верить.

Сара продолжала говорить о могуществе высших сил, а я рассеянно кивала. Мои мысли были далеко отсюда, а ноги порывались найти Рому и пересказать ему всё, что я узнала. Я так зациклилась на этой цели, что и не заметила, как за окном стемнело, а Сара учтиво оставила меня в одиночестве. Я старалась изображать горе и упадок духа, тихо попрощалась со старушкой и снова тенью шла по коридорам. Я расскажу Роме, расскажу… На секунду я остановилась. Рома, Рома — а с чего бы мне ему доверять? Ведёт себя, словно озабоченный дурак, хотя на деле хитёр и умён. Слова о том, что ему безумно нравится досаждать Каю, вновь всплыли в моей голове. А что если Ланг какой-нибудь предатель? Такой же перебежчик, как и Касьянов? Что если, узнай он о том, что мне удалось выведать, сразу раскроется или вытворит какую-нибудь глупость? А эта информация слишком ценная, она обязательно должна дойти до… Кая. Тряхнув головой, я крепче стиснула зубы и превратилась в призрака.

***

— Золотце, я ведь знаю, ты умеешь быть незаметной.

Ланг вот уже десять минут объясняет мне, как пробраться на крышу и установить в щитке с электричеством специальный прибор, который отрубит свет в тех комнатах, которые нужны именно нам.

— Вы все просто ненормальные, оторванные от реальности безумцы, — тараторю я, выхватывая из рук Ромы паучка.

— Успокойся, в случае тревоги, я найду тебя быстрее, чем кто-либо прострелит твою голову, — мужчина ободряюще подмигнул мне. — Но всё же постарайся сделать так, чтобы этого случая не было.

Я быстро двигаюсь по коридорам Академии, стараясь не поднимать взгляда. Облачённая в свой выстиранный костюм наёмника, я не выбиваюсь из общей картины. Мимо изредка проходят мужчины, к счастью, не обращающие на меня своего внимания. Я не вынимаю руку из кармана, в котором вожу пальцем по холодному дисплею спирали. Ещё один прибор от Шамиля, замораживающий картинку на камерах слежения и позволяющий мне оставаться незаметной. Достигнув конца третьего этажа, открываю окно и проскальзываю на незаметную пожарную лестницу. Ледяной ветер остужает мой пыл и успокаивает волны адреналина, бушующего в крови. Оледеневшими пальцами хватаюсь за ступени, аккуратно спрыгиваю на скользкую поверхность крыши и сквозь метель сравнительно быстро нахожу щиток. Трижды чуть не сорвавшись, я возвращаюсь в здание, чтобы попасться возле библиотеки.

— А ты что здесь делаешь? — басовитый голос громыхает за моей спиной.

У меня перехватывает дыхание, и я замираю по стойке смирно, не поднимая лица. Конечно, оно унисекс, но я сомневаюсь, что от этого станет легче. Я не знаю, кто именно меня остановил, но не пытаюсь вырваться даже тогда, когда здоровяк хватает меня за шиворот.

— Сказку на ночь решил почитать? — рявкает он, таща меня за собой к лестнице. — Отбой, солдат! Ты должен засыпать с ножом под подушкой, а не с книгой в руках.

Он толкает меня к ступеням, щедро отчитывая в спину. Я отдаю честь и быстро теряюсь в лабиринте коридоров.

— Впечатляет, — довольно чмокает Рома, сверяя часы. — Ты уложилась на две минуты раньше тех, что я на тебя поставил.

— Я редко проигрываю, — бросаю я через плечо, идя в ванную, чтобы переодеться.

Наёмников от нас переселили ещё утром, и тогда Рома облазил всю комнату в поисках прослушивающих устройств. Теперь мы свободно можем делать, что угодно, и оставаться нераскрытыми. Потуже затянув корсет поверх рубашки, в котором совершенно незаметно скрываются два ножа, выхожу обратно к Роме. Он загибает пальцы, поймав мой взгляд, и через несколько секунд комнату поглощает тьма. Я уже была у двери, чтобы в момент проскользнуть в неосвещённый коридор. Чувствую, как Рома сжимает мою руку, подтягивает меня к себе, отрывая от земли, и в следующую секунду ветерок, как при беге, треплет пряди волос. Различаю очертания дверей с отличительными эмблемами, слышу тихий щелчок замка, и вот мы уже в кабинете Линге.

— Чёрт, — шипит Рома, пока я во тьме пытаюсь различить очертания помещения.

— В чём дело?

— Они усовершенствовали систему, — едва различимым шёпотом говорит мужчина. — Я не могу закрыть дверь, иначе мы потом не выйдем. Придётся повышать ставки и оставлять открытой.

— Это не покер, мать твою, — таким же шёпотом отвечаю я и слышу приглушённое хихиканье.

— Война — самый идеальный покер. Интеллектуальная игра с невообразимо большими ставками и предельно сокрушительными проигрышами. И в наших руках пока флеш рояль.

Решив не терять время на споры, я быстро отворачиваюсь. Бледный столб света от карманного фонарика пронзает царивший мрак и позволяет лучше оглядеться. Эта комната была намного больше и богаче обставлена, нежели остальные. Огромный дубовый стол занимал место у окна, располагая роскошным бархатным креслом. По бокам стояли мощные шкафы со стеклянными дверцами, за которыми были видны толстые папки бумаг.

— Скорее всего, под охраной, — на мой шёпот Рома ответил кивком. — Сможешь открыть?

— Незачем, только время потеряем. Обыщи стол, я займусь комнатой. Цепляйся за информацию, которая постоянно повторяется, — бросив мне фонарик, Рома отправился к противоположному концу комнаты.

На столе профессора удивительно чисто и аккуратно, даже и бумаг почти нет, поэтому я принимаюсь за ящички. Бесшумно выдвигая один за другим, я изучаю содержимое. Карты, карты, карты — очень много карт: более подробные или общие, отдельных городов или целой страны. Сначала я не обратила на них должного внимания и принялась за иную документацию. Отчёты по запасам еды, оружия, ремонты дорог, возобновления строительства городов. Я отложила лишь папку с документами об оружии, а остальное вернула на прежние места. Вернувшись к картам и выгрузив все на стол, я решила досконально их изучить. На каждой маркером были отмечены пункты, от которых шли дороги в остальные города. Подписей никаких не было — лишь пунктирные линии и неуместные геометрические фигуры. На карте всей Пандоры Горд обведен в самый большой кружок. Следующий по размеру овал — Тенн. Я разложила его карту: там выделенных квадратиками пунктов меньше, чем в Горде. Я медленно, но верно начала соображать. Выудив из корсета миниатюрный планшет, связанный только с Сетью, я набрала нужный запрос и замерла. Задала ещё один и сравнила данные с пометками на картах. Задумавшись, я перевела взгляд. На трёх картах другого образца — они были плотнее и полностью состояли лишь из чёрного и белого цветов — было показано движение мелких чёрных точек, занимавших всю территорию Юга.

— Ты знал, что ваш отряд, который был в клинике около двух недель назад, засекли?

Рома перестал копошиться в прикроватных ящиках и обернулся. В свете фонаря, направленном прямо на мужчину, его глаза опасно и озорно блеснули. Подойдя ко мне и мельком посмотрев на карты, Ланг улыбнулся:

— На это и был расчёт.

— И для чего это было сделано?

— Кай пытался кое-что выяснить, — после некоторого молчания ответил Ланг. — Он отдал приказ Шамилю специально включить нужные ему камеры, чтобы Линге думал, будто Катара прокололся.

— И сразу же после этого был послан отряд…

— Закономерно. Джин часто направлял наёмников Делона проверять Главную лабораторию или клинику — называй как хочешь, а после того, как камеры засекли Кая, это стало в два раза чаще.

Рома прищурился и то и дело переводил заинтересованный взгляд с меня на карты.

— И что же Кай выяснил из этого эксперимента?

— Он сказал, что надо дождаться момента, когда Нил спустит своих псов, — Рома улыбнулся так, словно в его словах был спрятан секрет вечной жизни.

— Почему ты так улыбаешься? — не выдержала я.

— Этель, ты правда не понимаешь? — ухмыльнулся Рома и сел на стол. — Ты правда думаешь, что клиника, стоявшая после урагана под именем Кай пятнадцать лет, вдруг рухнула, совершенно неожиданно и без чьей-либо помощи?

Я резко вдохнула и не сводила глаз с Ромы, который удовлетворительно кивнул.

— Это была всего лишь мелкая забава. Глупое развлечение, к которому Кай прибегнул от скуки. Для него это всего лишь шутка, для Линге — напоминание о том, что никогда и никто подле него не будет в безопасности. Что и он сам, и его шестёрки могут сдохнуть так же неожиданно и скоропостижно, как Кай стёр с лица земли треть Пандоры.

Задумавшись, я щёлкнула по фонарику, и свет исчез, как оказалось, весьма вовремя. Дверь в комнату едва слышно скрипнула. Всё ещё думая о словах Ромы, я запоздало соображала, и, почувствовав это, Ланг закрыл мой рот рукой. По с трудом различимым в мраке теням, я поняла, что гостей у нас двое. Я тихо скользнула в центр комнаты, пока Рома перекрыл путь к двери. Послышался глухой стон. Свечение от змеи выцепили из мрака очертания Ланга и молодого парня, чьё тело он аккуратно опускал на пол. Не теряя времени, я подскочила ко второму наёмнику, разглядев часть его лица. Он сделал прыжок, и в следующий момент на меня было направлено дуло пистолета. Я непроизвольно выставила руку вперёд, когда знакомый голос достиг слуха:

— Без резких движений, — спокойно сказал Джей. — У вас нет шансов выбраться.

Всё было слишком быстро, быстрее, чем сам Рома Ланг. Вспышка моего фонарика ослепила парня, и я бросилась на его грудь, срывая клипсу с уха: так Джей не успеет поднять тревогу. Я не могла ударить друга, зато он со всей силой ответил на мою атаку и вышиб воздух. Мне надо было что-то сделать, пока Рома вообще не убил Джея, ведь он нас видел. Рука парня сжимает мою шею, и я с трудом шепчу:

— Если ты меня разрушишь, то строительство займёт слишком много времени.

Словно ошпаренный Джей отскакивает от меня и переводит обезумевший взгляд с моего лица на замершего в шаге Рому. Парень всё ещё сжимает в руках пистолет, но ствол начинает дрожать. Я быстро вскакиваю на ноги, преграждая путь Лангу.

— Нет, пожалуйста, дай мне пару минут, — в панике шепчу я.

— Ты с ума сошла, он нас сдаст быстрее, чем того требует ситуация, — Рома хватает меня за плечо, отталкивая в сторону.

Я бросаюсь на Ланга, вставая между ним и до сих пор хватающемуся за оружие Джеем. Рома играет желваками и замахивается, но я резко бросаю:

— Он меня не тронул, и ты не посмеешь. Я за тебя, как бы теперь ситуация не обернулась, ясно? Ты провёл нас, полагаясь на свои знания и умения, так доверься теперь мне на пару минут.

В глазах Ромы сверкнуло понимание, но он тут же отвернулся. Отойдя к двери, он без эмоций посмотрел на меня и только пожал плечами. Не негнущихся ногах я обернулась к Джею, который был похож на потерянного ребёнка. Пистолет всё ещё смотрел мне в грудь, и потому я выставляю руки вперёд.

— Джей, послушай меня, всё в норме, это я.

Своими до дрожи тёплыми карими глазами парень по-прежнему непонимающе пялился на меня. Его волосы шевелились, когда он, не переставая, начал трясти головой. Я жалела каждое мгновение, что из-за таблеток Шамиля мой голос вовсе не мой, но не переставала говорить:

— Помоги мне, помоги. Вставай, Джей. На твоей шее мой кулон, звёздное небо, помнишь? Мы оба с тобой знаем, что мир, в котором мы живём, полон лжи и уловок. Все наши сомнения оправданы, слышишь? Академия — одна большая игра в ложь, и мне жаль, что я втянула тебя в это.

Истеричный смех заставил меня заткнуться. Даже Рому привлекло поведение Джея, и потому он подошёл ближе. Парень успел встать на ноги, но теперь сложился пополам из-за смеха, который прятал в воротник формы.

— Даже вернувшись с того света, ты продолжаешь винить себя во всех смертных грехах, — вдруг успокоившись, сказал Джей.

Его глаза прояснились, и в них было столько всего: злость, обида, радость, беспокойство. Парень стоял неподвижно, и я понимала, что он просто боится подойти. Я схватила его за руку и только открыла рот, но Джей меня опередил:

— Я всегда тебе верил. Ты по-прежнему можешь положиться на меня. За что теперь ты сражаешься?

Джей мне не верит. Я вижу это по его глазам: как всегда думает, что мне не по силам то, во что я сунулась. Но это скорее беспокойство, нежели разочарование. Он не верит не в меня, а в то, что успеет меня спасти. Но даже так, Джей никогда не стоял на пути, потому и был всегда ближе всех.

— Я знаю только, за что я точно не буду сражаться. Времени больше нет, — я почувствовала, как Рома подошёл ко мне вплотную. — Джей, заботься о своей безопасности. Я прошу лишь не выдавать нас. Ты не видел лиц, не запомнил примет. Обещай мне, что ты не сдохнешь, хорошо? Не натвори глупостей, только и всего.

— Это по твоей части, — фыркнул парень и улыбнулся, заставив веснушки светиться даже во тьме. — Но скажи, откуда же ты пришла?

— Тот мир так холоден, что даже мысли покрываются инеем, а кровь в артериях скрывается под толстым слоем льда. От голоса там замирает сердце, а прикосновения доводят до безумства. Нет ни одного уголка, каким бы страх, леденящий самые горячие души, не завладел. Тьма там выжигает глаза, а от молчания лопаются барабанные перепонки.

— Поэтично, — подал голос Рома, а Джей недовольно посмотрел на него.

— Похоже на описание владений Снежной королевы, — фыркнул Джей, опасливо косясь на Ланга, который обдумывал, как лучше вырубить парня.

— Ты близок к разгадке, Джей, — я улыбнулась другу в ответ и в последний раз сжала его руку. — Я никогда не говорила тебе спасибо.

— А я и не нуждаюсь, — парень успел подмигнуть мне прежде, чем Рома отправил его в забытье.

Я старалась на зацикливаться на встрече с Джеем, пока мы размещали тела и забирали документы. Всё получилось сумбурно, бредово и странно. Рома был недоволен, но молчал, а я не собиралась извиняться. Я уверена в Джее, но, если что-то пойдёт не так, это будет по моей вине. Через пару минут я уже вшивала документы в пальто Ромы.

— Чтобы нам уйти, тебе всё же придётся кого-нибудь убить? — неожиданно спросила я.

Ланг устанавливал прослушку и камеры слежения. Мрачный, он нехотя обернулся ко мне и нахмурился ещё больше. Его мускулистые плечи поникли, и мужчина устало покачал головой.

— Этель, жертвы от моих рук ещё будут: этого я не смогу избежать, как бы не пытался. И хотя на моих ладонях слишком много крови, погрязать я в этом не хочу. Я уже не тот безбашенный подросток, которого ничем не удержать, от которого не укрыться. Я против жертв, но ты сама понимаешь, что они неизбежны.
 
— Прости, — вырвалось у меня.

Рома скорчил непонимающую гримасу и быстро отвернулся. Он не спросил, за что именно я извинилась, а я и не собиралась объяснять. Каждому было понятно ровно то, в чём он сам нуждался.

***

Мне было неловко. Это Рома, вальяжно сидевший на столе, привык к роли злодея, но не я. Тем не менее я изображала полное безразличие, сидя подле его ног. Столовая пустовала, но мы знали, что это лишь временное явление. Ланг не сводил взгляда с запертых дверей, из-за которых был слышен гул голосов и топот тяжёлых ботинок. Ожидание было волнительным, и я начала накручивать на пальцы подвязки корсета и разглядывать Рому. Пальто тёмно-синего цвета красиво выделяло тёплый оттенок его кожи. Короткие волосы не требовали укладки, а лицо, несмотря на грим, вернуло себе прежнее самодовольство и надменность, так что мужчина вряд ли теперь был похож на примерного семьянина. Шёлковая зелёная рубашка натягивалась каждый раз, когда Рома делал неспешный вдох. Его поза была совершенно небрежной, но от Ланга исходила такая уверенность, что небрежным становилось всё вокруг, но никак не он.

— И как тебе ощущения? — спросил Рома, пока центральные двери пытались выбить.

Я уже слышала топот ног, которые спешили по коридорам для персонала, чтобы зайти к нам в спину. Грохот стоял такой, что я не сразу различила слова мужчины.

— Пока сложно сказать, — я пожала плечами, а щёки просто горели адским пламенем.

Послышался звон стекла — разбилась первая часть дверь, а потом распахнулась и несущая. Стройный отряд наёмников возглавляла Руна. Неизменно в брючном костюме, она дико смотрела на чёрном пятне солдат, хотя её взгляд не уступал ни в жёсткости, ни в решительности. Нас взяли в кольцо, и каждый наёмник направил свой автомат в наши головы.

— Наглость — ваше главное оружие? — Руна вошла в круг и смерила Рому презрительным взглядом.

Женщина держалась прямо и уверенно. Будучи без оружия, она подавала себя так, словно весь её костюм состоит из гранат. Испепелив своим взглядом Рому, она переключилась на меня.

— Кто вы? — требовательно спросила Руна.

Рома изменил позу, а вслед за его движениями изменилась и направленность оружия. Мужчина забавлялся этим фактом и широко улыбнулся.

— Странный вопрос, но раз вы не пытаетесь подойти ещё ближе, то я думаю, вы догадываетесь, — легко ответил Рома и подмигнул наёмнику.

Уверенность Руны пошатнулась, и она метнула обеспокоенный взгляд нам за спину. Косперски был единственным, кто не поднимал автомат. Он спокойно смотрел на Рому, скорее даже с интересом, и внимательно слушал.

— И как же без тебя, да, Никита? — Ланг проследил за взглядом Руны и говорил через плечо.

— Что вам нужно? — вопросом на вопрос ответил Косперски и сделал шаг ближе.

— Давай без геройства, — Рома перестал улыбаться, а Никита замер. — Не подходи ближе если хочешь, чтобы Академию не постигла участь жалких руин.

— Вас это тоже касается, — вдруг сказала я, когда Руна незаметно скользнула влево.

Женщина побагровела и собиралась возмутиться, но так и замерла с открытым ртом. Мои ноги онемели, и я мельком посмотрела вниз. Туман тонкой вуалью оседал на теле и кружился вокруг меня.

— Мы не первый раз гостим у вас, — начал Рома, воспользовавшись моментом. — Вы должны начать догадываться об этом, ведь не зря я говорю открыто именно сейчас, когда Серова и Миник — две самые опасные силы — так далеки от Горда. Ваша проблема в том, что вы задали себе слишком высокую планку. Она так высоко, что вы совершенно упускаете из виду то, что творится прямо под ней. Наш визит — ещё одно предупреждение. Сложите оружие мирно, и тогда не будет повторения прошлой трагедии.

Возможно, так сказалось действие непонятно откуда появившихся сил Кая, а возможно, Рома просто быстрее, чем я когда-либо думала. Наёмники не успели отреагировать, когда он уже стоял на полу и держал меня за руку. Мужчина топнул, как маленький капризный ребёнок, а по дорогому мраморному полу уже поползли огромные трещины. Ударная волна была такой, что даже люстра над нашими головами затряслась и погасла. Кольцо наёмников просто рассыпалось, словно жемчужины на ожерелье, нить которого оборвали. Я и сама потеряла равновесие, но Рома крепко держал меня за руку, а потом подсадил на спину. Это вряд ли было бы похоже на бег Эдварда Каллена — Рома был намного стремительнее. В коридорах стояли клубы пыли, а солдаты просто не успевали прицелиться. Я не различала очертания мира, да и с трудом слышала звуки. Лишь отчётливый скрежет покореженного металла был настолько отчётливым, словно исходил из моей головы. Я сообразила, что Рома попросту пробил ворота, чтобы оказаться за границей Академии. Я помнила его предупреждение и ни разу не открыла глаза: лишь уткнулась лбом в спину мужчины и крепче стиснула зубы. Ветер на такой скорости норовил содрать кожу с участков тела, незащищённых одеждой. Когда Ланг остановился, я упала с него. Костяшки моих пальцев были белее снега — так сильно я держалась за мужчину. Голова кружилась, и я попыталась оглядеться.

— Помнишь место встречи в случае разделения? — Рома одним рывком поднял меня на ноги и заглянул в глаза.

Я растерянно кивнула, как мужчина тут же исчез, оставив меня одну. Что? Разделение не входило в стандартный план, а Рома не предупреждал меня об изменениях. Страх поднялся из глубин души и давил на голову: это ловушка? Я оглянулась и с ужасом поняла, что на меня все пялятся. Я находилась на небольшой торговой площади — единственное место в Горде, где было больше всего мирных жителей. Люди замерли с покупками в руках, продавцы с ужасом выглядывали из своих лавок, а патруль уже спешил ко мне сквозь оцепеневшую толпу. Я невольно сжала руки в кулаки, и тогда что-то произошло.

Мир обернулся тьмой и лёг к моим ногам. Вскрикнула какая-то женщина, прижав к себе ребёнка и пытаясь влезть в узкую лавку со сладостями. От меня исходили потоки тумана, которые приятно холодили раздражённую кожу, забирали, а не прибавляли страх и верно ласкались к ногам. Уши заложило от волнения и непонимания, и я начала вертеться на месте. Импульсы тумана стали мощнее от этого и в миг затопили всю площадь. Люди валились на колени и начинали визжать так громко, что мне казалось, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут.

— Ведьма! — на надрыве выкрикнул кто-то.

Люди вокруг меня стонали и кричали, царапали своё лицо и бились в конвульсиях, а море тумана становилось всё беспокойнее. Тьма обнимала так крепко, словно желала стать моей второй кожей, и не причиняла абсолютно никакого вреда. Я чувствовала чужие страхи, но никак не свой. В моей голове царила пустота, вызванная шоком, и я не сразу заметила призрачную фигуру. Туман принимал человеческие очертания и собственнически положил руки мне на плечи. Я обернулась, но вместо глаз увидела бездну. Призрак наклонился и замурлыкал мне в ухо. В это же время экран на высотке неподалёку вспыхнул, транслируя мою фигуру, источающую ядовитый туман, а бархатный голос в миг заглушил людские крики:

— Прошло пятнадцать лет с тех дней, как я обрушился на Пандору, а Линге до сих пор не удосужился меня представить. Я ваш самый страшный ночной кошмар, я тот самый монстр из детских сказок, я Бог и Дьявол в одном лице. Мне не составит труда добраться до ваших детей и узнать их самые сокровенные страхи. Мне не составит труда, расправившись с ними, прийти за вами. Я наделён способностями, действие которых вы только что испытали на себе. И это было меньшее из того, что я мог бы сделать. Это моё предупреждение Линге и его наёмникам: люди, служащие под знаменем их змеи — марионетки. Я призываю Джина поделиться с гражданами Пандоры правдой, которая таилась на дне наших тёмных душ пятнадцать лет. Не торопитесь, профессор, я дам вам время. И будьте уверены: я приду вновь. И в следующий раз я уже не буду так благосклонен.

Туман накрывает меня с головой, затопляет площадь и ведёт за собой, надёжно пряча в своих объятиях.