Санаторий

                Санаторий.


Жизнь, штука непредсказуемая. Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Я не задавалась такой целью, поэтому и планов не имела. Всё валилось на голову нежданно, но любопытство моё не угасало. А дальше что?   
 
После череды грустных неожиданностей, надолго уложивших меня в обездвиженность, приподняла голову и осмотрелась. Ничего хорошего. Посреди жизни – бледное существо, нетвёрдо на ногах стоящее. Не успела себя пожалеть, как меня опередили люди добрые и отзывчивые.
      -Да.… Без слёз на тебя не глянешь. Придётся спасать.
И подсуетились. Вручили путёвку в санаторий, непонятно откуда возникшую. Всё, для восстановления возможности жить дальше. Я не успела даже объяснить своих сложных отношений с режимным отдыхом в общественных заведениях. Это ещё из детства. От звуков горна и ора:
-  Подъём! На зарядку стааановись!
 Высказаться не дали. Скинули в чемодан нехитрую одёжку, тетрадь чистую с ручкой, бутерброд, чтобы окончательно не загнулась, и вызвали такси.  И жизнь моя с этого момента резко изменилась. Я уже сама себе не принадлежала, целиком подчинившись гласу руководящему.
Такси прибыло, как по волшебству, через пять минут. Погрузили чемодан, затем меня. Чмокнули в щёку, помахали ручкой, пожелали, пригрозили, ещё раз чмокнули и отправили куда-то далеко. Всё шло удивительно гладко. Ни тебе пробок в городе, ни ухабов в лесу. Расслабилась, умиротворилась. Вот и санаторий. 
КПП, как на военном объекте. Документы проверили, заулыбались, тоже пожелали и пропустили. Тётеньки в бело-голубой форме приняли, почти нежно. Поместили в очень приличный номер на двоих. Со всеми удобствами. Душ, сушилки, куча полотенец,  туалет – для интимного пользования. В комнате - окно во всю стену, раздвижные шкафы, мягкие стулья, удобные кровати и телевизор. Оборчатый, одноцветный текстиль на окне, стульях и кроватях радовал глаз. Судя по сумкам на полу,  соседка уже была где-то здесь, но вне зоны видимости. Итак, чемодан в шкаф, меня к врачу, для знакомства и определения моей дальнейшей жизнедеятельности. Милая женщина, сразу поняла всё, что мне нужно и без промедлений выдала все направления. Напутствовала ласково.
   -  Добро пожаловать! Ни в чём себе не отказывайте. Дышите воздухом целебным, отдыхайте, лечитесь, развлекайтесь, по мере возможностей.
Последнее было сказано при взгляде на мою тросточку. Остаточное явление недавних неприятностей. Вручила книжечку с подробным, по часам расписанным, моим новым жизненным укладом. Одним словом – организованный отдых.
8ч.- зарядка
9ч. – завтрак. И…. далее строго по расписанию. ЛФК, тренажёры, лазер на бедную ножку, душ Шарко, для укрепления мышечного каркаса. Ну и массаж для удовольствия и полноты картины. Само собой разумеется – обед, полдник и ужин, точно в назначенные часы. Остальное, незначительное время, личное. Что хочешь, или можешь, то и делай. Свобода!
 Для начала, познакомилась с уже проявившейся соседкой. Маленькая, коренастая татарка, с нежным именем Роза, с неуловимым взглядом и удивительной улыбкой. Прелесть крылась в ямочках не на щеках, а над верхними уголками губ. Неповторимая, милая улыбка и сволочной характер. Вот такие природные катаклизмы. Она сама прекрасно знала все подводные течения своего непростого, начисто лишённого чувства юмора, нрава. Знала, к чему может привести одно нечаянное слово или даже взгляд. Старалась избежать. Но я-то не знала. Привычно хохмила направо-налево, без предупреждающего – «Шучу, шучу». А зря. Когда поняла опасность, было уже поздно. Где-то, в глубине души, на генном уровне, она испытывала неприязнь ко всем русским. Хотя, на мой взгляд, отталкиваясь от исторических фактов, всё должно было быть наоборот. Однажды бросила через плечо –
   - Русские нас никогда не понимали и не поймут. Мы, народ гордый и независимый. Никогда ни перед кем не унижались.
 В глубине души я испытывала некоторые сомнения в этом. Да и не совсем поняла, к чему всё это сказано. Меньше всего в мои планы входило с кем-то ссориться или выяснять отношения. От природы страдаю мягким нравом  и излишней лояльностью. Попыталась сгладить углы, пошутив над своей, совсем не русской национальностью. Моё еврейство её не успокоило, а даже как-то сурово напрягло.
   -  Вот хуже русских, только евреи. Хоть и умные.
 На этом я закрыла тему. Не на самой плохой ноте.
В дальнейшем я как-то приспособилась к взрывоопасному сосуществованию. Национальные вопросы, прости боже, не задевали, и даже подружились. Насколько это было возможно. Между тем, я рьяно взялась за восстановление распавшегося организма. После долгого ленного покоя, тело сопротивлялось насилию, но дух оказался сильнее.
 
   -  Раз-два, раз-два. Правая рука-левая нога. На носочки, на пяточки. Выпад вправо-влево. Педальки покрутим, ручками поработаем, поработаем… Ничего, что с седла сдёргивает, держись крепче. Уфф! Со спиной, руками, ногами разобрались. Ничего, что ноги слегка дрожат, а руки утратили держательную способность. С последнего тренажёра помогает сползти бабулечка, удивительно бодрая среди всех этих пыточных орудий. Улыбка добрая, сочувственная.
 -  Ничего, милая! Эк тебя скрутило. Пару дней поболеешь и будешь летать, не ходить. И не усердствуй так уж сразу-то. Потихоньку, полегоньку. Со смыслом.
Со смыслом у меня всегда были трудности, но головой кивнула. Права бабушка, ох права. До следующей экзекуции ещё 30 минут. Хватит время отдышаться и подготовиться морально.  Это вам не пневмонические тренажёры или дилетантские приседы и прискоки. Душ Шарко – вещь серьёзная. Пришлось поуговаривать врача, чтобы допустили.
--  По стене размажет! Смоет! - Шутили, конечно. Но, в каждой шутке…
У меня же были свои резоны для этого мокрого эксперимента. Главное - стимуляция мышц к нормальной деятельности, утраченной в очень значительной степени. Ходить, как все люди на двух, а не на трёх ногах, очень хотелось. Но был и ещё повод, о котором я предпочла умолчать. За долгие месяцы вынужденного лежания, я стала прирастать в некоторых местах совсем мне не нужными отложениями. Некоторые участки моего тела начали округляться против моего желания. Да ладно бы ещё равномерно.…Но всё потихоньку откладывалось  в животике. И было это дополнительной обидой для всего, и так наказанного тела. В интернете вычитала, что Душ Шарко легко смывает подобные неприятности.
Села на скамеечку. Вокруг шмыгали озабоченные фигурки пожилых отдыхающих. Как выяснилось, это был заезд для пенсионеров. Ну, хоть какая-то польза от приобретённого звания.

В хвойном интерьере, замешанном на яркой небесной синеве и зелени всех оттенков, на золоте могучих стволов, убегающих в небо и невероятным ароматом сосен, украшенных гирляндами шишек, старики преобразились. Куда девалась заскорузлость фигур и отрешённость взгляда? Внуков стряхнули с плеч, достали из шкафов скучающие платья, сарафаны и вот,  - снова молоды. Бродят по дорожкам, сияя нарядами и улыбками. Кто-то на своих двоих, кто-то с тросточкой. А кто-то так сразу с двумя. Называется это скандинавской ходьбой. Совсем  заморили скандинавов, коль сразу на две палки встали. Ну, а наши вечно всё перенимают.
     - Правая рука – левая нога, левая рука – правая нога. Ать-два, ать-два. Дышим ровно, руки расслаблены и свободны. С пяточки на носок, руки прямые.… И так аж целых пять минут. Потом бабульки сбиваются со счёта и дыхания и передвигаются медленно, повисая на палках, втыкая их прямо перед собой. Вот такая вот ходьба. Ну и здорово! Настрой то не пропал. Глаза то сияют. Смеются сами над собой молодым, свободным смехом. Нагуляются, косточки разомнут и опять на процедуры. За здоровьем.
Вот и мне уже пора. Поднялась и хромая сразу на две ноги отправилась  в неизведанное. За плечами рюкзачок с большим махровым полотенцем и сланцы, приобретённые специально для этого случая.

У двери с надписью «Душ Шарко» очереди не наблюдалось. Для каждого своё время. Пригласили. Вошла. В крохотном уголке за занавесочкой, стул для одежды. Привела себя в голую форму, натянула на ноги пластиковые, несгибаемые и непромокаемые лапоточки, одежду в рюкзачок, на голову шапочку. Голая, но в обуви и шапочке, шагнула в вытянутую комнату, больше похожую на камеру. Пол, стены, потолок -  облицованы тёмной плиткой. Тусклый светильник забран решёткой. У входа пульт управления с блестящими ручками и шлангом, увенчанным конусообразной насадкой. К противоположной стене прикручены поручни. Прошлёпала на негнущихся сланцах до той стены и крепко ухватилась за них раскинутыми руками. Ну, чисто распятый ангел! У пульта миловидная девушка приветливо улыбалась. Ничего мол, страшного. Если и будет больно, то недолго мучиться. Сузив глаза прицелилась и…  Острая струя достигла тела со скоростью пули, пригвоздив меня к стене. Обожгла, оттолкнула и начала утюжить меня во всех направлениях.
   - Спиной! Боком! Руку вверх! Другим боком! Расстрельница ни разу не промахнулась. Набила руку и приручила глаз. Истязание закончилось так же быстро, как и началось. Отцепила судорожно сжатые руки от поручней, и на чужих ногах  повела свои сланцы за ширму. На одевание. Не успела скрыться, как заявил о себе очередной страдалец. Мужчина. Чувствовал себя вольготно. Балагурил, развешивая шутки направо и налево. Одним словом, веселился. Явно здесь не в первый раз. Мне нужно было успеть одеться и выскользнуть в коридор, пока его не пригласили. В крохотном закутке, это оказалось почти неразрешимой задачей. Вытереться насухо было весьма проблематично. Большое полотенце, вместе со мной, в размеры закутка не вписывалось. Если майку кое-как натянула, то надеть узкие, тонкие джинсы на мокрое тело не получалось. Пришлось скатывать штанины, как чулки, и чертыхаясь не по-девичьи, медленно, как в фильме для взрослых, натягивать их сразу на две ноги. Когда я уже почти достигла цели, терпение у мужика лопнуло.
    - Чёрт возьми! Да сколько ждать-то? Уже моё время заканчивается. Что, утопли все?  Или уже всех по стенам размазали?
И извиняющийся голос  милой девушки – Мужчина, проходите, но раздеваться не советую. Тут женщина ещё не вышла.
    - Да это её проблемы. Пусть ослепнет.
Слепнуть я не собиралась и решительно покинула раздевалку. Мужик едва успел скинуть майку. Я ехидно улыбнулась и выдала -  Ну, и отчего я тут ослепнуть должна? Да с таким животом, Вы смело можете по улице голым гулять. Ничего не будет видно. И гордо вышла в коридор. Милая девочка прыснула в кулачок и выскочила за мной следом.
   -  Вы уж простите, он давно уже грелся. Нервный очень. Ну, а Вас попрошу в следующий раз придумать наряд не такой утомительный для надевания.
На том и распрощались.
В дальнейшем я приспособилась, и душ стал приятной, бодрящей процедурой, если не брать в расчёт многочисленные синяки на изнеженном теле.
 
К концу дня – самое приятное. На массаж далеко идти не надо. Всё под боком. Никакой специальной экипировки -  голый энтузиазм,  вкупе с голым телом. Куда уж проще, - всё моё ношу с собой. В номере скидываю  спортивную униформу и осматриваю себя в большом зеркале. Ничего нового, кроме синяков. Замечаю в зеркале недобрый, узкий глаз. Оборачиваюсь. Роза, с лицом сфинкса, копается в своём телефоне. Меня не видит, но промолчать трудно.
   -  Да иди уже! Молодой человек заждался уж. Медсестру вон послал.
 В номер, на самом деле, заглядывает сестричка, но с другой миссией. Приглашает пить кислородный коктейль. Но Роза не унимается.
     - Везёт тебе. Массаж рядом и массажист мужик. А я через всю территорию хожу. Она мне (массажистка) шею намнёт так, что криком ору, и отпускает. Всё пройдёт, говорит, через пару сеансов. Иду домой и головой двинуть боюсь. Больно.
Я, глупая, со своим искренним сочувствием -
   - Роза, но ведь это совсем не безопасно. Может не стоит рисковать. Посоветуйся с врачом, а то и на сторону взглянуть не сможешь…
Договорить не даёт.
    -Да я уж потерплю. Это русские вечно всем недовольны, а нам, татарам, лишь бы даром! И не говори мне ничего!
Неожиданно, но понятно. Что уж тут скажешь? Знаю, что через несколько минут расслабятся мускулы, изменят скульптуру лица и проявятся очаровательные ямочки. Извиняться будет коротко, но ёмко.
   Вот такая я ж…а. Ляпну, потом мучаюсь. Не обижайся на глупую, татарскую женщину.
Не обижаюсь. Уже давно. Прихватываю полотенце и отправляюсь на живительный массаж. Стучусь в дверь. Голос странный, как у мальчика, достигшего мутации, – уже сломавшийся, но так и не достигший окончательной окраски. Захожу, скидываю халатик и укладываюсь на топчан. На массажиста стараюсь не смотреть, хоть знаю, что он меня не видит. Высокий, плечистый, стройный. Глаза карие, широко расставленные и неподвижные. Слепой. Это понималось сразу, хоть и ходил по коридору без палочки, не хватаясь за стены. Но эта напряжённость лица, шеи, плеч… Движения экономные, без размаха рук. Лишь пальцы беспокойны, нервно сжаты. Готовы молниеносно выпрямиться в случае угрозы и отвести её. Меня раздирало глупое любопытство – был ли он слеп от рождения, или всё же успел увидеть свет. Зачем мне это нужно было, не знаю.  Мне страшно было представить его жизнь в вечной тьме. Какие образы могли рождаться в его голове. С чем ассоциировались его мысли. Как он ощущал музыку, природу, людей. Для нас ночь сияет звёздами, день позолочен светом, слепит синью неба и радует разноцветьем всего растущего на земле. Что же видит и чувствует он в своём чёрном мире?  А может он и не чёрный вовсе, а расцвечен неведомыми нам цветами? Ой, что-то я не о том думаю. Лежу на твёрдом топчане с дыркой для лица, окаймлённой резиновым валиком. Это, чтобы при усиленном нажатии не расплющить выпуклости. Мне бы из своей жизни убрать чёрные тона и добавить хоть чуть-чуть живой, яркой краски. Вон её как много за окном. А я лежу и смотрю в дырку на неспокойные ноги моего целителя. Кстати, мы легко договорились о дополнительных услугах, в целях моего скорейшего выздоровления. Разумеется, в обход официальностей и за дополнительную плату.  И теперь он утюжит меня от души сверху, от болючего шейного позвонка, чуть ли не до самого копчика. По окончании действа, накрывает меня полотенцем и даёт отлежаться несколько минут. Словно тесто для отстоя. Встаю, по сантиметру отрывая своё тело от топчана. Движения замедленные, каждая жилочка живая, но покоя просит.
В номере ложусь поверх покрывала и закрываю глаза. На этаже тихо. Все ушли на ужин. С грохотом, с ноги, открывается дверь и с подносом входит Роза. Милая моя, непредсказуемая Роза.
     - Ну, ты лежи, лежи. После массажа полежать нужно, уж коль тебе условия такие царские создали. Я вот тут тебе принесла запеканку из творога с курагой. А за кефиром сама пойдёшь, а то вишь, лежит она.
 
  Дни идут не быстро и не медленно. Наполнены и пусты. Время вроде расписано, но рваные перерывы не приносят желанного покоя. Присела на скамейку, прикрыла глаза. Сосны шумят тревожно. Пытаются разогнать тягучий, раскалённый воздух. Жара. А где-то море бьётся о берега. Наплывает бурливой волной на белый песок. Ждёт.  Только он был старый, И я старая. И наша жизнь кончилась. Что же ты делаешь, жизнь? Кажешься размеренной, степенной, бесконечной… Мы верим, тянем время, бредём куда-то, спотыкаемся, встаём и снова готовы жить. А ты летишь стремительно. Без остановок, без скидок на желания наши. 
Очнулась от лёгкого шлепка по голове. Уставшая шишка сорвалась с насиженного места и вывела меня из дрёмы. Где-то голоса, смех. Встрепенулась. Обещала Розе прийти на спортплощадку, импровизированный пляж. Живая вода была глубоко внизу, за территорией, на дне обрыва и доступ туда был запрещён. Молодые и бесшабашные, конечно, нарушали запрет. Спускались, купались и щеголяли потом царапинами и загаром.
Для остальных, предприимчивые хозяева раскидали несколько топчанов, соорудили маленький бассейн и назвали это лукавство пляжем. А что же, идея хорошая. Спорта пожилым  и в кабинетах хватает, а на солнышке погреться и купальниками щегольнуть – дело нужное, душе и телу приятное. Тут и познакомиться и поговорить можно. Стоит топчаны сдвинуть, интим получается. Шепчутся о чём-то, бока солнышку подставляют, руки-ноги водичкой поливая. 

Моего появления никто и не заметил. Лица от солнца полотенцами прикрыли  и блаженствуют вслепую. И правильно.  Думаю, им не очень понравилось бы то, что увидела я. Посреди площадки, безмятежно раскинув руки, застыла маленькая, коренастая фигурка. Тёмное, словно высеченное из коры дерева лицо, с чёрточками глаз, задрано к небесам.  Нижний этаж упакован в высокие, до талии, трусы. Верхний - не обременён никакими лишними деталями. Грудь её, в обретённой голой свободе, вальяжно провисла ровно до той же талии. Да… Наследница Чингисхана, загорающая топлесс среди добропорядочных отдыхающих, это  не просто картина маслом. Это уже историческая панорама. Сразу вспомнилось услышанное где-то: – Нам татарам всё равно, что санаторий, что крематорий – лишь бы тепло было. Роза, ты неподражаема.  Подошла осторожно и тихо шепнула
    - Роза, рискуешь остаток дней санаторных провести без кефира. Весь на грудь уйдёт. Она у тебя уже румяней румянца.
Блеснула глазами, но полотенце накинула. Я пристроилась на свободном топчанчике и подставила солнцу бледное своё тело. В первый раз мой купальник принимал солнечные ванны не у моря. Ничего, привыкаем. Повалялась минут двадцать. Поняла, что не люблю загорать. Встала и охнула от резкой боли в левом боку и за грудиной. Ну вот, приплыли. Отдышалась и медленно поплыла домой.
А через час снова массаж. Привычно скинула халатик и только хотела умиротвориться на дырявом топчане, как резкая боль снова полоснула по рёбрам. Мой слепой друг в секунду оказался рядом. Руки испуганные, мечущиеся. Рассказала. Выслушал. Его объяснения были туманны и сводились к тому, что так и должно быть. Массаж мол, выявляет все тайные и явные грехи моего тела, и активно с ними борется. В нём же, явно боролись  профессиональный долг и некие финансовые подсчёты. Кое-как улеглась. Далее всё походило на пытку. Терпеливая с детства, стоически молчала. Лишь в номере, лёжа на спине, пустила скупую, обиженную слезу. Ужинать не стала, а с утра  отменила сама себе все процедуры. Дальше вспоминать не хочется. Испуганная врач, вызванная зачем-то скорая помощь, торжественный вывоз тела. Заключение после осмотра и рентгена гласило – межрёберная невралгия, вызванная травматическим воздействием массажа. Да, мой добрый друг слегка перестарался. Вкололи что-то. Сказали про полный покой, обезболивающее и…никаких процедур. Итак, делать в санатории было больше нечего, и я с радостью вернулась в свой родной, ждущий дом.
19.08.2019
Ольга Орлова.Новосибирск.