Дар Огневушки. Глава 35. Вперёд

    Ответ пришёл – хоть и не скорый, однако столь же обстоятельный. Сапожников, будучи человеком слова, не позабыл земляка и подтвердил все данные прежде обещания. Он так же снабдил своё письмо необходимыми советами. Худобашев, внимательно прочтя советы Алексея Семёновича, немедля принялся за сборы. Он успел рассчитаться с долгами и заметно расширил артель, вверив все мастерские под начало Мосолова, а оба своих магазина доверил в управление толковому приказчику…
Сборы проходили быстро, без званых обедов и прочих утомительных прощаний. Казалось, Иван Худобашев стремился как можно быстрее и основательнее порвать свои прежние связи и попрощаться с прошлым, которое по сию пору не до конца отпускало его. Теперь он глядел лишь вперёд, в свою будущую, пусть и пугающую неведомостью жизнь, и полагался на счастливую звезду, да отчаянно верил в удачу. Он подбадривал Пашу, стараясь заразить её весёлой возбуждённостью, которая с этого времени охватила его самого. Она внимала ему, как будто ни в чём не переча. И всё-таки, выбрав удобное время за мужними хлопотами, отправилась Паша проведать напоследок единственного друга, которого успела завести себе в городе. И, не считая нужным извещать об этом мужа, она отправилась в дом Аграфены Миркович.
   
     Аграфена Никитична, прежде всяких расспросов, встретила её объятиями. Прижав к груди, да с нежностью расцеловав в обе щёки, она взяла Пашу за руки и усадила рядом с собою. А после - долгим и печальным взглядом - посмотрела той в глаза.
- Наслышана я про твои дела, - нарушила наконец взаимное молчание Аграфена. – А что и сказать – не ведаю. Говаривают, будто Иван теперь богаче стал, чем до пожара. По городу о том судачат. Только досужим сплетням я не верю, и радуюсь за вас. Не рада одному - что уезжает он с тобой из Нижнего. Печально мне, что больше мы не повстречаемся. Но тут, - она вздохнула коротко, -  судить я никакого права не имею.
Паша кивнула, а затем, легонько стиснув ладонь Аграфены, осторожно ответила:
- Однако шла я к вам не только для прощания, но и вопроса ради.
Та кинула быстрый взгляд на невестку и мягко отпустила её руки. А после, пожав обречённо плечами, тихо сказала:
- Ну, стало быть, спрашивай…
Признаться, Аграфена Никитична ожидала услышать вовсе не этакое. Зато теперь, слушая юную невестку, она всё больше серьёзнела лицом. А выслушав, твёрдо сказала:
- Пожалуй, моего ума тут недостаточно. Но если ты немедля ждёшь ответа, пошлю я в лавку за Яковом Семёновичем, да накажу ему, что дело срочное.

  Едва успели они приступить к чаепитию, как в дом вошёл встревоженный Яков Миркович. А застав вместе с женой Прасковью Худобашеву, обеспокоился и того больше. Яков Семёнович сдержанно поприветствовал  гостью и сел против неё за стол. Аграфена Никитична, обменявшись с мужем красноречивыми взглядами, без лишних экивоков, как могла, пересказала мужу дело. Миркович в задумчивости снял пенсне и принялся протирать его салфеткой…
- Значит, Прасковья Андреевна владеет собственными небольшими средствами…
- Да, - подтвердила супруга, - скромным собственным капиталом.
- И деньги эти получены ею в наследство, а не принадлежат Худобашеву.
- Да, - кивнула Прасковья, - деньги эти нажиты трудами моей матери, и я могу распоряжаться ими хочу. Так давеча объяснила мне ваша почтенная супруга. (Аграфена скромно потупила глаза, впрочем, Миркович не повёл и бровью).
- А потому, - продолжала Прасковья Андреевна, - я хотела бы оставить мои деньги в Нижнем Новгороде на сохранение порядочному человеку, которому могу вполне довериться.
С этими словами она достала из кармана юбки свёрток и положила тот перед Мирковичами, посреди стола. Яков Семёнович не спеша развернул его и извлёк на свет плотно набитый чемез. Без суеты, успешно справляясь с волнением, он вынул и, аккуратно складывая, пересчитал все деньги. Затем потёр затылок и задумался…
- Судя по всему, Прасковья Андреевна, передать эти средства вы собираетесь нам, - произнёс он через некоторое время. Девушка молчала, и Аграфена Никитична также сочла за лучшее хранить молчание и не вмешивалась в разговор.
- Я бесконечно польщён вашим доверием, однако вынужден заметить, что верить на слово сторонним людям, пусть и порядочным, в таких делах не следует. И запросто я ваших денег принять не смогу.
- Но что же мне делать? – спросила Паша, не скрывая растерянности. – К кому прикажете идти? Ведь кроме вас я никого накоротке не знаю.
   Аграфена Никитична поджала губы и оглядела мужа, всем своим видом выражая возмущение. Однако Миркович, не торопясь, продолжил:
- Идти вам больше ни к кому не надобно. Но вот что я имею предложить заместо этого. Все средства я приму в заём, с тем, чтоб немедленно употребить их в дело – приобрести коровок, да после завести вторую лавку. Вам я по всем установленным правилам выпишу вексель. В бумаге мы укажем ваше имя -  чтобы никто, помимо вас не смог затребовать обратно этих денег. – Аграфена Никитична одобрительно закивала и ласково положила ладонь на руку мужа. Однако, Яков Семёнович на этом не закончил: - В бумаге мы укажем и процент с дохода от развития дела, который ежегодным взносом пойдёт в пополнение доверенного мне капитала.
С тем, не откладывая, Яков Семёнович вместе с Прасковьей Андреевной отправились в известную Мирковичу нотариальную контору, и дело между ними тем же днём было полностью улажено.

     Вечером, за семейным ужином в присутствии детей, Мирковичи сегодняшнее происшествие почти не обсуждали. Но позже, уже в супружеской опочивальне, Аграфена обратилась-таки к мужу.
- Что скажешь, Яшенька? Ведь Ваньке-то она не шибко доверяет…
Яков Семёнович без слов пожал плечами. А Аграфена осторожно продолжала.
- Хоть и не наше это дело, а всё ж таки тревожусь за неё. Как там на новом месте, в самой столице жизнь у них с Иваном сложится…
Миркович посмотрел в глаза супруге с нежностью и ласково огладил женщину по голове:
- А я ведь, Груня, думал поначалу, что ты её не взлюбишь.
Аграфена на это вздохнула и кивнула согласно.
- И мне, Яша, так поначалу казалось. – Она тихонько всхлипнула и промокнула платочком глаза. – Только не за что мне её не любить. Ни в чём она передо мной не виноватая. А душа у ней чистая, светлая. Чай, не легко с такою жить на белом свете…
На что супруг, прикрыв глаза, задумчиво ответил:
- Душа в ней чистая и светлая. Но, судя по всему, хорошенькая юная головка не простая.

    Ранним утром, в день отъезда Худобашевых, супруги Мирковичи незвано-непрошено явились во двор известного нам дома. Хозяева, едва завидев их, подошли для прощания. Иван Захарович сперва чинно простился с Мирковичем за руку, но тут же,  расчувствовавшись, обнял бывшего приказчика, а после расцеловал свою тётку в румяные щёки. Аграфена Никитична, простившись с племянником, заключила в объятья Прасковью, шепча ей на ухо с горячей искренностью:«И навсегда запомни: мой дом – твой дом.»

  … Теперь до встречи, маленькая Паша. И пусть пребывает рядом с тобою твой ангел-хранитель. Лёгкой дороги тебе, да ясного неба, да счастливой судьбы.

    Конец первой книги.