О кошмарах вслух не говорят. Глава 19

Утром того дня все были не в духе. Катрин в ярости от приказа Кая расшвыривала вещи по особняку, а Миша, несмотря на свои габариты, ловко уворачивался от коробок и иногда даже перехватывал их.

— Возможно, это к лучшему, - несмело предложила Софа, стоя в дверном проёме.

— Ольховски, не будь идиоткой! — зашипела Катрин, перекидывая непослушное каре на другую сторону. — В Содоме нас просто легче контролировать и быстрее дёргать за нужные верёвочки, чем постоянно мотаться в этот особняк.

— И потому Кай только сейчас об этом заговорил? — вступил в спор Кор, который с лёгкостью нёс объёмную коробку. — Придержи свой гнев, Катрин. Это стратегически верное решение, которое облегчит жизнь многим. Кроме того, нам очень скоро откроется дорога обратно в Люмьен.

Катрин только всплеснула руками и начала собирать коробки с ещё большим остервенением. Миша неуверенно топтался позади девушки, поглядывая в поисках помощи на друзей.

— А что такое Люмьен? — я попыталась разрядить обстановку и принялась снимать цветы с подставки.

— Это прекрасное место, — с вдохновением начала Софа, обрадовавшись смене темы. — Раньше этот город имел другое название — Некрон. Это имя поможет тебе сориентироваться. После трагедии ему вернули давно утерянное историческое название — Люмьен. Сейчас это столица Севера. За пятнадцать лет город здорово преобразился: даже зимой большая его часть утопает в зелени и цветении. Люди там помнят о трагедии, но не прерывают обычного течения жизни. Они продолжают двигаться вперёд и хранить воспоминания о своей истории, пусть она и не всегда безоблачна.

— Нам никогда не было известно о жизни Севера, — сказала я, упаковывая последний, ещё не расцветшее растение. — В голову усердно вбивали одну простую мысль о том, что вы враги. Ни о вашей жизни, привычках, традициях не говорили, хотя разведки отправлялись регулярно.

— Юг бездарно растратил пятнадцать лет после трагедии, а Север, напротив. Жертвы были едины: люди скорбели независимо от земли, где проживали. Только вот Юг сделал траур вечным, а вскоре и вовсе изуродовал его смысл.

Миша энергично закивал на слова Софы, и даже Катрин немного расслабилась. Утро больше не принесло происшествий, и сейчас, сидя в пристанище Шамиля, я улыбаюсь этим воспоминаниям. Почему Ли ни разу не говорил о Люмьене? Хотя зачем ему это, а может, я вообще уже видела город по камерам мужчины.
 
— У тебя будет отдельная квартира, — на ходу говорит Шамиль. — И весь день ты сегодня проведёшь в ней, готовясь к вечеру.

— А что будет вечером?

— Бал!

Рома вошёл, хлопая в ладоши. Надев такой же белый халат учёного, какой был на Шамиле, он начал кружиться, будто это вечернее платье.

— Вечером очень важный приём. Ты будешь в сопровождении Кая. Я, Рома, Итан и Кор отправляемся туда же. Я дам тебе наводки на места, где ты сможешь найти одежду, но я думаю, в этом нет необходимости, — Шамиль растянулся в одной из своих редких улыбок.

— А вы в чём будете?

— Ну конечно же, в шикарных смокингах, малышка. Правда, Шамиль будет в белом, а то с классическим чёрным он сольётся, — Рома, посмеиваясь, начал раскачиваться на столе.

Не отрываясь от мониторов, Ли провёл рукой по воздуху, будто отгоняя надоедливую муху. В следующую секунду Рома с ужасным грохотом рухнул на пол, распластавшись в позе морской звезды.

— Я думаю, ты прав, белый определённо мне к лицу.

Шамиль подмигнул мне, а после недолго расспроса о тех двух днях в Академии поспешил выдворить из театра. Выйдя на главную площадь, я завороженно уставилась на собор. Тёмный камень был идеально отшлифован и скрывал в своих глубинах множество узоров. Остроконечные шпили взмывали в воздух, норовя нанести небу смертельные раны, а камни на вершине ловили блики неяркого зимнего солнца и вспыхивали насыщенными красными, синими и чёрными цветами. Витражи ослепляли своим великолепием и богатством красок и сюжетов, навсегда завладевающих вниманием случайного прохожего. Оторвавшись от изучения, я поспешила к высотке, находящейся в паре шагов от площади. На первом этаже располагались когда-то шикарные бутики дорогих брендов. Вещи покрылись толстым слоем пыли, сгнили и обтрепались, а обувь была похожа на отвалившиеся от фасада дома камни. Я поспешила в фойе непосредственно когда-то жилого блока и стала подниматься по лестнице.

Моя квартира располагала двумя огромными комнатами и почти не уступающей им по размерам ванной. Всё было выполнено в чёрных и тёмно-коричневых цветах: мебель обита чёрным бархатом, стойки, стулья и столы — из красного дуба. Панорамные окна открывали шикарный вид на город, за которым бушевало грозное море. Гостиная соединена с кухней, поэтому первым делом я туда и отправилась. В холодильнике было еды на пару дней, вода и даже сок. Я открыла рот, обнаружив в нижнем ящике фрукты. Зайдя в спальню, я поспешила к постели, на которой располагалась большая коробка. Под лентой была записка:

«Будь готова к восьмому часу вечера, я встречу тебя около дома.
Эта ночь будет напряжённой. Хорошо отдохни, потому что я желаю, чтобы твои глаза были так же холодны, как в первый день нашего знакомства. Ты вольна выбирать любой образ, но в этой коробке платье, которое лучше всего подчеркнёт твой изящный силуэт. И да, я очень хочу видеть поражённый взгляд, когда, надев его, ты поймёшь, что я прав. Гардероб изобилует обувью, одежду найдёшь позже на свой вкус.
Сегодня, как и всегда, я хочу наслаждаться твоей душой — соблазнительно тёмной и таящей в себе огненные шары, как небо таит звёзды».

***

Я не знала название материала. Платье было сплетено из тысячи ниток, которые каскадом спадали к полу. Они одновременно обнажали тело и переливами его скрывали. Ключицы и одна рука были открыты, а шею и другую облегали нити, на которых местами расположились причудливые белые вставки с жемчужинами. Справа рёбра были оголены, а края платья отделаны всё теми же жемчужинами. Сбоку на талии расположился узор, напоминающий зимний цветок. Один из его лепестков заканчивался разрезом, который полностью обнажал ногу. Волосы я забрала в высокий пучок, выпустив на лицо лишь две аккуратные пряди. Я была не в силах оторвать глаз от своего отражения и всё не могла решить: я выгляжу вызывающе или всё же до жути роскошно? Платье было сложным по композиции, но размер оказался настолько идеальным, будто его шили специально на меня. Несмотря на мороз, под образ подходили только серебристые плетёные полуоткрытые туфли, потому я рискнула своим здоровьем и уже спешила на высоких каблуках к указанному месту.

Кай взял другой автомобиль. Эта машина оказалась меньше — всего на два места, но в роскоши ничуть не уступала предыдущей. Весь корпус был подсвечен мягким красным сиянием, а сам автомобиль переливался тёмно-бардовыми оттенками. Кай стоял возле пассажирской двери и медленно протянул мне руку, чтобы помочь забраться в салон.

— Разве такие галантные жесты не портят твой имидж злобного подлеца?

— Они его только поднимают, ведь так я обращаюсь исключительно с тобой.

Кай задержал кончики пальцев на моих костяшках и после занял водительское место. Машина тронулась, а пейзаж — вслед за ним. Укрытые пушистым снежным покрывалом одни поля сменялись другими, леса прятали свои макушки в белые шлемы, а за полосой земли за нами неизменно следовало море. Кажется, если только прислушаться, можно было услышать шум разбивающихся о скалы, но вечно живых волн. Автомобиль мчался на высокой скорости, и потому дорога заняла не так много времени. Вскоре Кай завернул на территорию бывшего аэропорта: огромное многоугольное здание тонуло в окружавшем его мраке. Проехав чуть дальше, автомобиль остановился у небольшого посадочного места, на котором расположился вертолёт. Вокруг него ходила высокая фигура и что-то придирчиво осматривала. Такого описания хватило, чтобы узнать в человеке Шамиля. Кор и Итан стояли неподалёку, и их фигуры, подсвеченные светом посадочной площадки, были похожи на манекенов.

— Это просто… невероятно.

— Это уже надоело, — холодно ответил Кай и быстро выбрался наружу.

Когда я забралась в кабину вертолёта, то ошарашенно уставилась на развалившегося Рому. Он крепко спал, ещё крепче пристегнув себя ремнями безопасности к сиденью. Ли уже занял место пилота, и, видимо, обернулся, поэтому и заметил мой ошалевший взгляд:

— Проблемы с вестибулярным аппаратом, — коротко пояснил он. — Его ужин вряд ли бы дополнил твой образ.

Пару щелчков, и мы взмыли к звёздам. Я разглядывала мёртвую страну в окно: погрузившийся во тьму Содом, земли — опустошённые и обездоленные, и рядом со всем этим трауром живое подвижное полотно бесконечного моря. Я не знаю, сколько мы летели, но вскоре моё внимание привлекли три ярких огня в центре какой-то непонятной чёрной пустоты среди заснеженных земель. Шамиль подлетел ближе, и зрение стало выявлять очертания высотных домов, стеклянных небоскрёбов и различных вышек. Внизу, на тёмных улицах мрак как будто двигался, менял очертания. Ли опустил вертолёт на посадочную разметку одного из трёх центральных небоскрёбов.

— Добро пожаловать в Люмьен, — Шамиль быстро выключал приборы, Рома рядом со мной зашевелился, а к вертолёту уже спешила пара солдат.

— Вас уже ожидают, — один из военных скользнул по мне любопытным взглядом, но тут же скрыл свою заинтересованность.

Лифт плавно проскальзывал верхние этажи, нещадно увлекая нас вглубь здания. В кабине никто из мужчин не проронил и слова, а один из солдат, встретивших нас, бесстыдно пялился на меня. Когда двери лифта раздвинулись, я нахмурилась от ослепительной белизны открывшегося передо мной зала.

— Господа, ваша верхняя одежда?

Молодая русоволосая девушка, одетая в серо-голубой костюм, растянулась в официально приветственной улыбке. Парни, даже можно сказать мальчишки, по бокам от неё потянулись за нашими пальто.

— Кай, все ждут только вас и… — девушка обвела нас своими сапфировыми глазами, — ваш эскорт.

Она потянулась за одеждой Кая, нарочито задев кончиками пальцев его шею. Поймав на себе мой взгляд, девушка быстро передала пальто её помощникам и устремилась вглубь зала, видимо, чтобы предупредить о прибытии Катара.

— Забавно, правда? — Рома оказался справа от меня в безупречно выглаженном чёрном смокинге и белой рубашке. — Его красота затмевает даже тот факт, что он убил тысячи людей.

Я перевела взгляд на Кая. Безупречное тело мужчины облегал костюм угольного цвета. Две верхних пуговицы кроваво-алой рубашки были расстёгнуты, обнажая белоснежную кожу шеи и начало ключиц. Сзади маячил Шамиль, который и вправду облачился в костюм нежно-молочного цвета. К слову, он ему действительно безумно шёл. Светлый цвет смягчал даже уродливые шрамы на лице мужчины, отчего оно не казалось таким хмурым и пугающим. Итан стоял поодаль: стальная ткань его костюма безупречно сочеталась с волосами и глазами мужчины. Когда наши взгляды пересеклись, я почувствовала прилив крови ко внутренней части бедра той ноги, что оказалась оголена. Мужчина сладко улыбнулся, а в его глазах читалось желание и азарт. Кор в своём синем деловом костюме в сочетании с бежевой рубашкой увлекал нас вслед за удалившейся девушкой.

— Ты кошмарно красива, — промурлыкал Кай, взяв меня под руку.

— Я надеюсь, ты долго будешь этим мучиться.

— Только ли мучиться? — Кай хитро улыбнулся и двинулся вперёд.

Мы были в огромном зале: бесконечное белое пространство ограничивали лишь большие панорамные окна с видом на город. Лестница в стиле модерн уводила на второй этаж, откуда доносились отголоски приглушённых голосов и плавной классической музыки. Кое-где мелькали люди, облачённые в такие же спокойные цвета, как и встретившая нас девушка, — наверное, это отличительный признак обслуживающего персонала. Гости — по всей видимости, высокопоставленные особы и значимые личности Севера на сегодняшний день — неспешно прогуливались по залу, изредка останавливая официантов, разносящих еду и напитки. Как только мы появились в поле их зрения, напряжение, витавшее вокруг, можно было попробовать на вкус. Я обернулась на мужчин. Лица их были холодны и равнодушны ко всему происходящему, как будто они — боги, только что спустившиеся с небес. Правда, Кор, мило улыбающийся всякому мимо проходящему человеку, выбивался из картины, но общего настроения это не меняло.

— Прошу идти за мной, — русоволосая девушка появилась из ниоткуда и увлекала нас на второй этаж.

Роскошный зал и здесь располагал миниатюрными столиками, занятые парами в не менее роскошных костюмах. В центре находились музыканты, не спеша начинавшие наигрывать новую симфонию. Нас вели через весь зал, поэтому не раз я ловила на себе изучающие взгляды. Люди не были напуганы, но они явно не обрадовались таким гостям. Выпрямив плечи и почувствовав, а не увидев, ухмылку Кая, я смотрела поверх голов на мощные двери, к которым нас вела сопровождающая.

— Приятной ночи, господа, — она услужливо поклонилась, стрельнув глазами на Кая, и пропустила нас вперёд.

Стол в центре, рассчитанный на тринадцать персон, укрывала белоснежная скатерть, на которой уже расположилась дорогая посуда и приборы. Стены и пол были выполнены в приятных для глаза тёмно-серых тонах с бежевыми неброскими узорами. Света оказалось мало, лишь только непосредственно над столом — витиеватые светильники отбрасывали холодные блики на лица собравшихся.

— Как неожиданно, Кай, новое лицо в твоём кругу? — пожилой мужчина приподнялся с места и направил на меня взгляд своих узких глаз. — Не хотите ли представиться?

— Этель Цид, — спокойно сказала я.

— Ах, дочь известнейшего градостроителя за нашим столом, — мужчина всплеснул руками. — Весьма приятное знакомство.

— Разве знакомство может быть приятным, если я не знаю вашего имени?
Несмотря на его измятый вид и еле держащиеся на голове волосы, смех мужчины был приятен. Остальные с интересом стали посматривать на меня. В кругу гостей я заметила Вита — тот приветственно кивнул.      

— Остра на язык, как и мать, а может даже ещё больше. Впрочем, вы правы, Этель, я забылся. Моё имя Алим Петровски.

Эти два слова мне ни о чём не говорили, но, не выдавая своего незнания, я кивнула в знак приветствия. Мужчины заняли четыре свободных стула по левой стороне. Место главы стола пока пустовало. Кай сел непосредственно по левую руку от него, а я пристроилась рядом. Помимо меня за столом была ещё одна женщина: около пятидесяти лет, осунувшееся лицо, большие живые глаза, не сводившие с меня взгляда. Светлые волосы у корней покрылись брызгами серебра, но это даже подчёркивало красоту натурального цвета. Спина женщины была настолько прямой, что казалось, будто вместо позвоночника у неё железный прут. Когда она заговорила, голос её был ещё тише, чем мой, однако все мужчины разом прекратили свои разговоры:

— Как странно: человек, не оставляющий за собой ни одну живую душу, подпустил к себе эту юную особу, — женщина обращалась к Каю, но смотрела на меня. — Не поделитесь секретом, как такое произошло, господин Катара?

— Этель — мой кошмар, а я взял за основу подобное держать при себе, — Кай ответил так просто, как будто разговор шёл о погоде.

— Тогда не забывайте о том, что должен испытывать человек при встрече со своими самыми интимными страхами.

Кай окатил её холодными волнами безразличия и лишь растянулся в своей острой улыбке. Я наблюдала за женщиной, которая начала беседу со своим соседом. Её взгляд, когда наши глаза встречались, не был злобным или же презрительным: скорее, он скрывал в своих глубинах настороженность и спокойствие. Я повернулась к Каю:

— Расскажи мне, кто здесь кто, — мои губы почти касались его плеча.
Кай указательным пальцем приподнял мой подбородок и прильнул губами к уху:

— Напротив тебя, как он уже сам представился, Алим Петровски, — мужчина изредка отвлекался от бесед и подмигивал мне. — Второй по главенству и наличию власти человек здесь. Вита ты уже знаешь, — мужчина сидел напротив Катара, — он даже предлагал тебе ему пособничать.

Я почувствовала, как губы Кая дрогнули в улыбке:

— Не удивляйся, это было очевидно. Женщина слева от Алима — Юнелла Сон. Она очень умна, мудра и рассудительна. До провала эксперимента была главой правительства — все переговоры велись от её имени, что неудивительно. Юнелла всегда могла найти дипломатически верное и выгодное решение. Сейчас она занимает пост главного советника — это того же типа, что и председатель правительства, только в более узких рамках.

Кай скользнул взглядом по соседу Сон справа, и в его глазах заплясали чёртики:

— Далее Орест Венам — отвечает за бюджет и обеспечение этой части Пандоры. Крайне забавный мужчина: всё никак не возьмёт в толк, что его дело — считать деньги, а не солдат. Категорически против моего присутствия и участия, всячески пытается избавиться. Однажды я хотел с ним поговорить, но он, увидев меня, бежал быстрее, чем ты по заброшенной лаборатории.

«Как остроумно», — я опустила руку на колено Кая, отчего он незаметно вздрогнул, и сжала. Поняв моё негодование, Катара только шире улыбнулся:

— Следующего гостя ты можешь сама узнать.

— Александр Касьянов, — ответила я за мужчину.

Рома в Академии и вправду был один в один похож на него. Разве что настоящий Александр был заметно полнее, а глаза отдавали не тёплым янтарём, а холодной сталью. Касьянов ни с кем не заводил бесед, чтобы убить время ожидания, а лишь лениво скользил взглядом по присутствующим. Когда его глаза натыкались на Кая, они сужались, и Александр чем-то походил на Алима.

— Я не привык говорить подобные слова, но Касьянов — самый доброчестивый и ответственный человек Пандоры. Я удивлён, как с такими качествами его до сих пор не убрали. В первые годы Затишья проявил себя как самый активный гражданин страны, за что и был поставлен на пост второго по значимости человека после Линге. Испытывает ужасное отвращение в нашем обществе, хотя и хорошо это скрывает, так как понимает, что наша поддержка важна. Не согласился бы вступать в альянс против Линге, если бы не дар убеждения Юнеллы.

— Альянс против Линге? — тихо переспросила я.

— Забегаю вперёд, — отмахнулся Кай. — Справа от Касьянова расположился Лев Баррет. Он лучший техник после Шамиля. Кстати, дистанционно они работают сообща. Этот город, да и в общем Север очень многим обязан разработкам Ли — тем же самым маскировкам, обеспечивающим целостность и скрытность жителей. В свою очередь, Лев направляет Шамиля, даёт наброски каких-нибудь изобретений, которые Ли впоследствии развивает и выводит на совершенно другой уровень.
Вдумчивое лицо мужины было осыпано морщинами, которыми его наделило время. Умные глаза Льва плавно скользили по предметам в зале, будто он уже замышлял что-то создать. Загрубевшие руки, сцепившись друг с другом, лежали на столе, а большая голова по сравнению с тонкой шеей кивали соседу справа.

— И, наконец, Яков Андре. Лучший взрывотехник Пандоры. Мальчишкой разрывал заброшенные здания одной пулей. Без понятия, что он там мешает, но пламя после его фейерверков адское.

Я встретилась с взглядом небесных светлых глаз. Белёсые волосы парня ловили каждый световой блик и вспыхивали, как золото. На вид он был младше всех, младше даже Кора. На коже тёплого молочного оттенка из-под рубашки виднелись чернильные полосы — видимо, часть спрятанной одеждой татуировки. Розовые губы парня дрогнули в улыбке, когда наши глаза встретились, и в следующую секунду он отвёл взгляд.

— Если ты закончил, то кого мы ждём? — я склонила голову к плечу Кая.

В этот же момент двери распахнулись, и в зал вошёл ещё один человек. Седые волосы на голове были аккуратно уложены, светло-серый костюм хорошо оттенял бронзовую кожу нового гостя, а цепкие изумрудные глаза горели ярким пламенем. Правая щека была изуродована ужасными ожогами, уходящими под одежду мужчины и вновь появляющиеся на его руках. Его лицо мне показалось смутно знакомым, вот только я не могла припомнить, где я его уже видела.

— Иисак, непозволительно заставлять гостей ждать! — Алим встал с места и рукопожатием поприветствовал вошедшего. 

У меня сбилось дыхание, когда я поняла, кого перед собой вижу.

— У нас поздний ужин в компании бывшего и, как я понимаю, чудом спасшегося президента Пандоры? — едва слышно спросила я у Кая, а он, в свою очередь, довольно ухмыльнулся.

— Я прошу простить за столь долгое ожидание, — Иисак занял место во главе стола. — Кай, благодарю за ваше прибытие. Вы можете расположиться в Люмьене на несколько дней, если пожелаете…

Иисак встретился со мной взглядом.

— Понимаю ваше удивление. Я наслышан о заслугах вашей матери и признаюсь честно, на мой взгляд, её присутствие здесь было бы в разы полезнее. 

— Осмелюсь предположить, что Елена Цид за незнанием о вашем благополучном воскрешении и столь роскошной жизни в Люмьене не смогла сегодня присутствовать на ужине. От своего имени приношу её извинения, — ответ пришёл на ум сам собой, и я не успела хорошо над ним подумать.

Над столом повисла гробовая тишина: казалось, можно было услышать, как течёт ток по проводам освещения. Сверлив меня своими изумрудными глазами несколько безумно долгих мгновений, Тод наконец откинулся на спинку стула и махнул рукой в сторону Кая.

— Ты как всегда не ошибся с выбором союзников. Господа, приступайте к блюдам, а затем перейдём к обсуждению наших дел.

На меня запоздало накатила волна раскаяния и злости на саму себя. Я не должна была так говорить. Или должна? Я метнула взгляд на чуть ли не мурчавшего от удовольствия Кая, и меня накрыло ещё и осознанием того, что Катара доволен моим поведением. Я пришла сюда в сопровождении самых опасных людей Пандоры, заявив права на место одного из них. «Знаешь, на кого ты похожа? На снежную королеву», — как-то раз сказал Джей, и теперь его слова ураганом выбились из воспоминания и пронеслись в моей голове. Рядом с мальчиком, чьё сердце холоднее любого ледника, кем ещё я могу быть?   

***

Я не вступала в беседы и жадно ловила каждое слово. Услышанное было намного тяжелее переварить, нежели поданный нам ужин. Как я поняла, Люмьен — такой же стратегически важный город, как и Горд. При этом о его существовании Линге даже и не подозревает. Пятнадцать лет бежавшие люди основывались здесь, обживались, а главой их был и есть до сегодняшнего момента Иисак. Вообще, грубо говоря, Люмьен — что-то типа военной колонии, весьма дорогой и роскошной.

— По полученным сведениям, Кай проделал отличную работу, — Алим откинулся на спинку стула и обращался к Тоду. — Авторитет Линге был здорово подорван, а призыв рассказать о скрытой правде сбил с толку очень многих. Среди солдат и наёмников начали ходить слухи о губительности и бесполезности действий Джина. Однако с каждым днём мы подвергаемся всё большему риску быть обнаруженными. Всё ли готово к такому событию?

— Волнения в тайных обществах достигли своего пика, поэтому сейчас самое время наконец выйти из тени забвения, — задумчиво размышлял Тод. — Первым делом надо вывести из строя Нила и его наёмников — обычные солдаты не так зомбированы Линге, как ученики Академии. Положение Джина сейчас шатко как никогда.

— Получается, гражданской войны никак не избежать? — я всё-таки решилась задать вопрос.

Тод пронзил меня взглядом своих изумрудных глаз:

— Я бы не назвал это войной. Линге привык разбрасываться громкими словами, у которых нет достаточной подоплёки. Всё, что мы будем делать, является скорее стремительным ударом, направленным на изменение существующего строя.

— Хотите сказать, что это революция?

— Верно, — Иисак удовлетворительно кивнул. — Может показаться, что это очень легко — надо всего лишь объявиться и уличить Линге во лжи. Однако на деле всё обстоит гораздо хуже. Жителям Юга пятнадцать лет внушали, что наёмники — отличная защита не просто от Севера, а от людей, обладающих сверхчеловеческими способностями. Линге играл на страхах людей, поэтому достаточно быстро укрепил свои позиции. Но Затишье — это лишь бездействие Кая и его компании, а не удачная работа наёмников по их обезвреживанию. Кроме того, авторитет Линге также поддерживается его приближенными — Косперски, Серовой и остальными. Обвинить человека, у которого правой рукой является детектор лжи, в клевете — серьёзное заявление.

— Вы не боитесь, что люди не примут вашу сторону только потому, что у вас в союзниках Кай? — я прищурилась.

— Чтобы люди приняли мою сторону, им достаточно знать истинное положение дел в стране сейчас и пятнадцать лет назад. Я полагаю, вы посвящены далеко не во все подробности этого масштабного дела? — Тод обращался больше к Каю, нежели ко мне.

— Возможно, — я не дала уйти разговору. — Но я видела, что творится в Горде. Люди напуганы и под этим страхом многие идут добровольцами на фронт, создавая численное преимущество их армии. Страх — лучший двигатель. Люди готовы перебить кого угодно, лишь бы избавиться от этого ужасного чувства. И достучаться до их сознания, затуманенного страхом и забитого речами Линге, будет непросто.

— Вы правы, — в наш разговор вступила Юнелла. — Но мы обязаны это сделать. Линге в своих бредовых планах уже зашёл слишком далеко, и посмотрите, к чему это привело. Раз за разом ему удавалось обводить вокруг пальца всю страну и, если он доберётся до того, что так желает найти, профессор снова одержит верх. Обезвредить силы таких, как Кай, можно, преследуя разные цели: убить их впоследствии или же подчинить себе. Если Джин смог создать препарат, способный вызывать подобное, — Сон кивнула в сторону мужчин, — то вряд ли его что-то остановит найти сыворотку, отключающую их разум и заставляющую подчиняться любым приказам.
 
— Но та правда, которая находится в вашем распоряжении, обладает достаточной силой? Действительно ли она так могущественна, что заставит людей отказаться от того, кто их защищал и обеспечивал вот уже пятнадцать лет?
Юнелла уже открыла рот, чтобы ответить на мой вопрос, но Иисак её опередил:

— Позвольте мне об этом рассказать, — Тод сложил ладони шпилем и устремил сой взгляд поверх пальцев. — Вместе с вами, Этель, я вернусь на пятнадцать лет назад. Слушайте внимательно, представляйте красочно, а затем ответьте на один вопрос: поверили бы вы?

Все за столом притихли, а Иисак выдержал паузу и начал:

— Нас с Джином объединяло общее стремление: находясь на своих местах, сделать мир лучше. Наверняка, вы слышали теорию о некой системе, которая ломает людей, а точнее их мышление, и подгоняет под определённый шаблон. Когда я пришёл к власти, я всячески стремился этого избежать, а впоследствии и вовсе искоренить. Но к этому позже. Линге выделялся на фоне всех известных мировых генетиков: по их меркам, молод, но в разы умнее и гениальнее своих коллег. Когда он предложил проект по разработке препарата, я лично контролировал каждый этап. Косперски был идеальным результатом: во-первых, отмирание раковых клеток; во-вторых, дар; в-третьих, ни намёка на повреждение здоровья. Мальчик был под тщательным наблюдением, и каждый его день после ввода препарата был лучше предыдущего. Скажу честно, этот успех затмил глаза не только Линге, но и мне. Я понял, что впервые за всю историю человечества наука подошла к тому этапу, где «смертельное» становится «спасительным». Однажды Джин попросил аудиенции и как-то вскользь в разговоре упомянул о том, что вскоре мир увидит настоящую силу науки. Я не придал тогда его словам особого значения, а зря. Линге стал ближе подбираться ко мне, хотя я этого сначала и не замечал. Он чаще присылал результаты и документацию о наблюдениях, требовал аудиенции в кругу больных, а затем сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Мало кто знал, что моя дочь — обладатель неоперабельной опухоли. Она находилась в частном пансионе на берегу моря под особым наблюдением и охраной. Я думаю, вы понимаете, что было дальше.

Я покосилась на Кая, который всем своим видом выдавал дичайшую скуку, и кивнула.

— Моя дочь находилась под наблюдением после ввода препарата гораздо больше времени, чем остальные. К слову, меня к ней не допускали, как и её мать. Джин объяснял такую задержку четвёртой степенью опухоли — самый крайний срок. За день до ввода препарата господину Катара, я лично прибыл в лабораторию Линге. Разговор начался как обычно: достигнутые результаты, затраченные средства, даже пара слов о состоянии моей дочери. Затем Джин показал мне одну видеозапись: девочка на ней своими маленькими ладошками тянулась к стенам, а после на них оставались выжженные следы. Могу поклясться, что в тот момент я буквально услышал запах гари. Джин открыто обвинил меня в том, что моя политика не действенна в отношении благополучия страны: методы устаревшие, времени тратится много и в большинстве своём попусту. После этих слов я впервые увидел, что система до Линге добралась гораздо быстрее, чем до меня. Он пришел к выводу, что гуманными методами мир достигнуть можно, но не скоро, в то время как диктаторская политика имеет более быстрый и действенный результат. Линге считал, что смерть тысячей людей ничто по сравнению с благом миллионов, поэтому открыто заявил, что располагает таким могуществом, которое мир никогда не видел.

Иисак на время замолк и нахмурился. Видимо, он перебирал в голове моменты прошлого и искал именно тот, когда он совершил непростительную ошибку.

— Скажу честно, я испугался. Испугался за дочь, которой Джин меня манипулировал, испугался за страну, к обладанию которой профессор так стремился, да испугался за весь мир, ведь на одной Пандоре Линге вряд ли бы остановился. Власть хуже наркотика, уж поверьте мне. Уже тогда у Линге сложился круг приближённых, первым лицом которого был Нил Делон. Профессору после его фееричного взлёта была необходима личная охрана, как и объектам, на которых он работал. Нил был человеком, обеспечивающим надёжную физическую защиту эксперименту. Подчинялся он непосредственно Линге: ведь кто ещё мог знать, что и где следует защищать? Вернувшись домой, я был, мягко говоря, не в духе. Мне требовалось найти выход из этой западни, но на следующее утро он пришёл сам и представился под именем Кай Катара. В ту ночь весь мир увидел могущество науки и её плодов. Я сразу же понял, что всех псов Линге спустит на меня, но времени на подготовку к этому было чертовски мало. Любыми путями мне требовалось спастись, потому как я единственный знал об истинных намерениях Джина. Но моя дочь всё ещё оставалась в его руках, а значит, он должен быть уверен в моей смерти. Разъярённая толпа граждан оказалась беспощадна: они в буквальном смысле разрывали телохранителей и охрану на моих глазах. Все эти байки о том, что меня сожгли на костре, не совсем правдивы: люди ворвались в поместье и подожгли его, заведомо заперев нас с женой на верхних этажах. Моя жена затащила труп одного из телохранителей, приказав мне бежать. Потому и не возникло сомнений в моей смерти: нашли два человеческих обгоревших скелета, а сколько было человек в охране — кому какая разница? Я бежал к границам и так добрался до Люмьена, ставшим вскоре городом-призраком. Ущерб был колоссальный: разрушенные города, обездоленные семьи, обезумевшие от горя и страха люди. В сводках Люмьен относился к уничтоженным землям, однако на деле всё было по-другому. Линге гений в области науки, а не политики. Он опускал очень важные детали, и именно благодаря этим деталям мы сейчас здесь. Я до конца не верил в то, что один человек смог послужить причиной столь масштабных разрушений, и мои опасения оправдались. Господину Баррету удалось получить доступ к камерам разрушенных городов. То, что мы обнаружили, было кровавым доказательством причастности Линге к гибели тысяч людей: в некоторых уже наполовину опустевших городах сначала звучала сирена, а затем, когда оставшиеся жители спешили к окраинам, подрывались дома. На границах стояли люди, на чьих костюмах сверкала эмблема змеи, и расстреливали бежавших. Всех, до единого. На некоторых снимков даже запечатлён сам Нил. Он из тех людей, переживших личную жуткую трагедию  и предпочитавших, чтобы весь мир чувствовал их боль.

— Но разве возможно быть таким… — услышанное не укладывалось в моей голове.

— Зверем? — предположил Иисак. Он скользнул взглядом по Каю. — Весьма странно слышать такой вопрос от вас. Но да, возможно. Вы удивлены тому, что солдаты Делона беспрекословно убивали людей всех полов и возрастов? Ну что же, это были будущие наёмники, а такие люди готовы пойти на всё ради своей карьеры, которую, я не сомневаюсь, Линге им пламенно обещал. Дорогая Этель, в истории человечества есть немало примеров, когда армия предавала собственный народ, расстреливая и издеваясь над каждым. Люди в Пандоре слишком долго жили в мире и согласии, некоторым представителям захотелось большего. Захотелось бурления крови, ходьбы по лезвию ножа, беспредела. Достаточно найти лидера, который грамотно изложит свои цели, обещания и обрисует иллюзорный результат. Своим экспериментом Линге создал прекрасный фундамент для того, чтобы пробиваться к любой цели любыми путями. Окружение таких, как они, — Тод скосил глаза на мужчин, — обеспечило бы полное подчинение людей.   

— Но сейчас это окружение обеспечивает полное подчинение вам, — я прищурилась. — Как же люди могут быть уверены в том, что вы не пойдёте по стопам Линге. Соблазн рядом с такой силой велик.

— Вам лучше знать, — Иисак сверкнул своими изумрудами. — Неважно, пойдут ли за мной люди или нет. Главное, чтобы они отказались от веры в того, кто послужил источником смерти семей большинства беженцев. Знаете ли вы, что Ленин не стремился стать фактическим главой государства после революции 1917 года в России? Он стремился осуществить эту революцию, а не владеть званиями после.

— Забавно, что и в этом историческом примере фигурирует гражданская война, которая унесла за собой добрую половину населения страны, — напомнила я. — Вы хотите сказать, что возложили на себя такое бремя — бремя вождя? Сможете ли вы вынести груз такого количества жертв?

— Я несу этот груз вот уже пятнадцать лет. Настало время обнажить правду, чтобы повторения подобного в истории Пандоры, да и целого мира, никогда не было.

Когда воцарившуюся за столом тишину уже собирались разорвать светскими беседами, я лишь проронила:

— Вы ошиблись, господин Тод. Система до вас уже добралась.

***

Окидывая рассеянным взглядом зал, я погружалась в свои мрачные мысли. Я не могла принять тот факт, что наёмники Нила легко расправлялись с беженцами. Разве это возможно: стоять и расстреливать семьи, ищущие спасение? Сердце в груди отбивало чечётку при представлении подобных картин, а ужин норовил покинуть границы моего тела. Зачем Линге уничтожать города параллельно с Каем? Убивать людей? И как вообще этот факт остался незамеченным? Ответ на этот вопрос всплыл сам собой и заставил содрогнуться: просто некому было рассказывать.
Я мысленно представляю карту. В сводках значилось, будто Кай и его люди начинали свои зверства от границ до центра, тем самым сжимая людей в кольцо. Перечисленные Тодом города, погибелью которых стал Делон и его наёмники, были ближе к центру, до границ Нил не добирался. Ужасно, что больше всего от Линге досталось именно Югу, а не Северу. Тогда власти ещё не успели выстроить чёткую систему обороны, и каждая сторона понесла свои потери. И теперь, став королём в руинах, которые сам возвёл, профессор ищет средство, способное подчинить его воле ушедших ребят, обладающих силой. Покорив их бешеные способности, Линге смог бы с лёгкостью держать в узде весь мир. Лёгкое прикосновение к локтю заставляет меня вздрогнуть. Тод держит в руке два бокала шампанского, протягивая один из них мне.

— Как вам Люмьен?

— Разве я видела город? — я пожала плечами. — Я бы хотела побывать здесь при свете дня. По рассказам город прекрасен.

— Ну что же, рассказы правдивы. Я уверен, вам ещё представится возможность своими ногами познакомиться с каждой улочкой Люмьена.

Тод вежливо улыбнулся и прищурил глаза.

— Впрочем, сейчас вы наверняка наслаждаетесь чем-то другим, не так ли? Будь вы сейчас снаружи, посреди цветущих парков, ваши мысли всё равно витали далеко от реальности.

— Говорите прямо, господин Тод, ваши загадки сбивают с толку.

Иисак поднёс бокал к губам, чтобы спрятать улыбку, и неспешно отпил. Вкушая игристое золото, президент ответил спустя мгновение:

— Наслаждайтесь обществом господина Катара, пока есть такая возможность. Скоро от него не останется ни имени, ни пепла, моя дорогая.

— Что? — бокал почти выпал из моих рук, но я крепче сжала хрустальную ножку.

— О, не разочаровывайте меня: неужели вы действительно тешите себя иллюзиями, что Кай останется жив? После переворота время, отведённое ему, будет исчисляться миллисекундами.

Я не знаю, что было в моих глазах, но на секунду во взгляде Тода мелькнули давно забытые им чувства: сострадание и понимание. Его улыбка стала не вежливой, а искренне печальной:

— Это не моё желание, милая. Возможно, я бы даже нашёл в себе силы простить его, но народ Пандоры меня не поймёт. Как бы то ни было, Кай сам запустил этот механизм и взял под руку свою смерть.

Кивнув, Тод отошёл от меня, не нуждаясь в моих ответных словах. Его слова гремели в голове, заглушая все другие звуки, а в низу живота что-то беспокойно тянуло.

— Каково это: быть рядом с ним?

Мягкий голос вырывает меня из размышлений. Юнелла встала рядом и направила взгляд своих бездонных глаз на другой конец зала, где Кай разговаривал с Витом.

— Холодно, — я чуть повернулась к женщине. — Скажите, что вы видите, смотря на него?

Цокнув, Сон размеренно начала:

— Мои коллеги видят в господине Катара выгодную мишень. Они считают его довольно глупым и сверхамбициозным человеком, подоплёкой чему служат лишь его способности. Но считать Кая глупцом может только последний дурак, а дураков здесь достаточно, — женщина скользнула по беседующим парочкам. — Я же вижу в этом человеке силу и невероятным ум. Мне жаль, что в данной системе координат он всегда будет дьяволом. В другом месте и в другое время Катара бы вошёл в историю, не запятнав своё имя кровью.

Заметив, что Кай, закончив разговор, направился в нашу сторону, Юнелла наклонилась ко мне и задала один-единственный вопрос:

—  Выдержишь ли ты его холод?

Женщина скрылась в толпе, не дав мне возможности достойно ответить. Моё внимание привлёк горящий взгляд синих глаз, и на секунду я замерла на месте. Заметив протянутую Каем руку, я, не задумываясь, вложила свою ладонь в его. Я не сразу поняла, что Катара вёл в танце. А когда поняла, сердце дрогнуло от холода. Тело неосознанно начало дрожать, хотя я и пыталась это скрыть. Но заметив мои нервно подрагивающие руки, Кай только растянулся в кошечьей улыбке.

Томный женский голос чётко выговаривал каждое слово песни, а музыка подхватывала их, кружа в собственном танце. Мелодия была гнетущей, будто предупреждала о чём-то. Звонкий голос уводил рассудок вдаль, в тот мир, которому была посвящена песня. Я не замечала раздвинувшуюся толпу, недовольно наблюдавшую за нашим танцем. Я смотрела в губительное море глаз Кая и на секунду почувствовала себя им. Расчётливым жестоким безумцем, который поражает своим чистым разумом и непревзойдённым умом. Дьяволом адского пламени и при этом таким холодным, каким не бывает даже мертвец. Музыка отдавалась в ушах громким эхом бушующих волн. Я не прерывала взгляда Кая, и от этого начинала кружиться голова. На самом деле кружилось всё вокруг: столы, стулья, люди — всё было смазанным и каким-то пустым. Только глубокое море синих глаз оставалось полным, готовым пересечь всякие границы.

— Я знаю, что меня убьют, как только закончится переворот, — спокойно сказал Кай, крепче прижимая меня к себе. — Не зацикливайся на этой мысли.

Мои плечи дрогнули после его слов.

— Но я ведь не боюсь сейчас, как ты можешь читать мои мысли… — растерянно начала я.

— Не боишься? — Кай вызывающе поднял бровь. — Неужели? Может быть, тебе стоит напомнить, что страх бывает разным. Например, сейчас ты боишься за меня. После разведки боялась за своего друга, — наклонившись к виску, Кай промурлыкал. — Твой страх за меня особенно приятен на вкус.

От смятения я резко повернула голову, задев губами щёку Кая. Мужчина вздрогнул, и по его лицу пробежала тень. Прищурившись, я растянулась в ухмылке, решив аккуратно перевести тему:

— Я думала, тебе не впервой ощущать жар пламенных губ.

— Не ступай на территорию тех, чьих границ не знаешь, — процедил Кай сквозь зубы и пугающе улыбнулся.

Страх лёгкой дымкой осел в голове. Я хотела отстраниться, желая завершить танец, но Катара только сильнее сжал зубы, чуть ли не до скрипа, и заиграл желваками. Я слышала, как зашептались в толпе: Кай спокойно двигался, но вся его фигура излучала угрозу, отчего моя голова ещё больше начала кружиться. Теперь я не знала, куда деть свои глаза, только бы не встречаться взглядом с мужчиной.

— Если ты вгоняешь в ужас одним своим взглядом, если с тобой можно сойти с ума, когда ты полностью себя контролируешь, то что будет…

— Когда небо обрушится?; — на финальных аккордах закончил за меня Кай.

Слова, будто электрические разряды, спровоцировавшие мурашки, прошлись по всему моему телу. Меня вдруг пронзила одна простая мысль. Вот он, прямо передо мной, человек, по прихоти которого оборвались тысячи жизней и могли оборваться ещё столько же. Его руки крепко держат меня за талию, а грудь не спеша вздымается, заставляя ловить его вздохи. Это не сказка, не ужастик, не история. Это реальность, где этот человек играет большую роль. Но и он не всесилен. Не непобедим. Он это знает и просто играет своей жизнью и жизнями окружающих. Если он знает о своей скорой смерти, почему он здесь? Зачем? Неужели просто забавы ради? Нет, у него должен быть план. Должен ведь? Закусив почти до крови губу, я запоздало поняла, что хочу этого лишь для того, чтобы он выжил.

— Кай, — я проронила его имя, не зная, что сказать дальше.

— Послушай, уничтожение, — ещё крепче стиснув зубы, цедил Катара, — когда небо рухнет, на его обломках мы будем стоять вместе. А ты буквально притащишь меня к ним. Ты и только ты. Всегда ты. Это наше проклятие и спасение.

— Я…

— Ненавидишь меня? — Кай неожиданно прижал меня к себе. — Нет, Этель, это впереди. Но даже если так, твоя ненависть никогда не скроет полностью того, что под ней.

Кончики пальцев слегка покалывало от близости Кая, но во вновь нахлынувшей толпе высшего общества чудом спасшегося мира я успела скрыть своё смятение. Ото всех, кроме него.

; — отсылка к песне, под которую танцевали главные герои: Adele — «Skyfall». Чтобы понять вопрос Кая, следует ознакомиться с переводом от Марии Петровы.