О кошмарах вслух не говорят. Глава 20

— Кажется, Кай нашёл развлечение на ночь.

Внезапно появившийся Рома нагло ухмылялся, наблюдая за кем-то в толпе. Рассеянно проследив за его взглядом, я увидела Кая в компании той самой ресепшен, которая встречала нас на входе. Девушка что-то щебетала, то и дело задевая своими тонкими пальцами руки Катара, а он в ответ растягивался в ленивой улыбке. Я прижалась плечом к ледяному стеклу окна и устремила взгляд на небо, надеясь увидеть там звёзды. Но меня встретила лишь бездонная холодная пустота.

— А так можно? — запоздало спросила я.

В воздухе витали нотки аромата дорогих блюд, роскошного дамского парфюма, ненависти и лицемерия. От переизбытка последнего моя голова спустя два часа начала нестерпимо гудеть. Я не сомневаюсь, что сегодняшний приём был весьма важным мероприятием, но в его особенности меня едва ли посвятили, хотя вряд ли и собирались. Самая ценная информация за сегодня — рассказ Тода. О предстоящих действиях я так и не услышала, поэтому решила отложить их выяснения до утра.

— А разве ему кто-то запретит? — Рома лукаво улыбнулся и потянулся к моим выпущенным на лоб прядям. — Едва ли эта девчонка понимает, кто перед ней. Она видит красивого мужчину, а то, что он убийца — это забывается.

— Забывается? — едко переспросила я.

— Дорогуша, это нормально: молодое поколение не особо следит за ошибками старого. Тем более в таких условиях, — Рома пальцем в воздухе обвёл круг. — Роскошь с одной стороны, с другой — разруха в стране и необходимость её восстановления. К тому же, сколько ей было, когда началась мясорубка? Пять, восемь? Одно дело, когда ты очевидец со сформировавшимся мировоззрением или, того хуже — участник, и совсем другое, когда свидетель, видящий творившиеся ужасы с экранов.

Рома не вдавался в подробности и переключил внимание на официантов, разносящих какие-то горячие блюда. Тогда я неожиданно спросила:

— Ты помнишь, как ты убивал?

Улыбка Ромы стала натянутой, а металлический блеск в глазах ослеплял. Официант, стоявший рядом, поспешил отойти и боязливо косился на мужчину через плечо.

— Самых первых жертв отчётливо помню. А дальше всё как в тумане.

Рома рывком выхватил у мимо проходившего официанта бокал с золотистой жидкостью. Последний неодобрительно поджал губу, но, увидев сжавшиеся кулаки Ланга, поспешил удалиться.

— Почему?

— Потому что способности с каждой пролитой кровью затуманивали мой рассудок, оставляя лишь одну мысль «ещё». Первые жертвы — это деликатес. Ты пробуешь свои способности на вкус и наслаждаешься каждым своим ударом, понимая, что своей мощностью он превосходит удары сотни мужчин. Осознав это, ты просто автоматически выполняешь заученные секундой назад движения. Ты думаешь, что всё под твоим контролем, но в первые часы это самая грубая ошибка. Дав полную волю способностям, ты рискуешь просто отключиться. Твой разум закроется, останется лишь оболочка: тело, держащее в себе огромную энергию, которая сносит всё на своём пути.

— Как же ты остановился?

— Меня просто вырубило, — Рома пожал плечами. — Ну знаешь: первые дни после ввода препарата, неокрепший организм, шаткая психика. Нас всех вырубило. Это было предсказуемо. Лишь с возрастом и с тренировками ты учишься овладевать своими способностями, знать их предел, а главное — свой. Проще говоря, учишься контролю.

— И как скоро вы начали обучение?

— Детка, мы не дураки, — Рома приблизился ко мне. — Понимание того, что способности без должного их изучения убьют нас быстрее, чем наёмники Делона, было весьма чётким. Сначала каждый учился по отдельности, постигал сам себя, а потом мы объединились и обменивались опытом. Особенно был необходим Шамиль — чёртов гений.

Рома бросил пронзительный взгляд в толпу, где Шамиль с тёмной улыбкой рассекал расступавшуюся перед ним толпу. Держа в одном руке бокал, другой Ли активно жестикулировал, иногда поправляя свои ультрамодные очки, и показывал какие-то гримасы Кору, стоявшему у противоположной стены зала.

— У тебя есть друг?

От моих слов шампанское чуть ли не носом пошло у Ромы. Беззвучно откашлявшись, Ланг положил мне руку на спину.

— Хочешь им стать? Хочешь меня утешать? Быть моей жилеткой, если я захочу порыдать? А точнее, бюстгальтером? — Рома попытался притянуть меня к себе, но, встретившись взглядом с моим, напрягся. Нет. Ни у кого из нас нет друга.

— Возможно, в некоторых людях вы просто не хотите их признавать? — я склонила голову набок.

— Этель, — взгляд Ромы был ясным и серьёзным, — никто из нас никогда не будет друзьями. Мы скорее, как там в народе говорят? Братья по несчастью? Да, именно так: по большому, жутко кровавому и ужасному несчастью.

— Основным словом здесь является «братья», — заметила я. — Впрочем, да. Захочешь пострадать — приходи.

Я спроецировала похабную улыбку Ромы на своих губах и щёлкнула его по носу, на что мужчина ехидно улыбнулся:

— Что это за приступ благотворительности от Этель Цид?

Я встретилась с проницательным взглядом тёплых карих глаз. Рома не идиот и не простак, хотя и ведёт себя зачастую как самовлюблённый и озабоченный дурак. Но невозможно не разглядеть за этой напущенной маской настоящего Ланга, который старательно прячет себя от толпы, мечтающей его разорвать и повесить. Как бы ни опошлял Рома, его слова несерьёзны. Вот кто обладает настоящей тёмной порочностью, так это Итан, но никак не Ланг.

— Да ладно, я просто говорю, что вижу, — я выразительно посмотрела в сторону Шамиля и Кора, ухватившихся за побледневшего официанта. — Ты не один, и пора бы каждому из нас это начать понимать.

Сделав ещё один шаг, я снова наткнулась взглядом на девицу, вертящуюся возле Кая.

— Так значит… — я снова поворачивалась к Роме.

— Да-да, малышка, — он вальяжно засунул руки в брюки и покачивался из стороны в сторону. — Он поимел всех. И девчонок, и Линге, и даже этого Тода. Для Кая нет ничего святого, а мы стараемся от него не отставать.

Мне вдруг стало омерзительно от одной мысли: всё вокруг так жалко и низко, и от этого даже желудок скрутило, и ужин вновь рвался наружу. Несколько часов назад Тода говорил о значимости и величии готовящегося разоблачения, а теперь его служащая мечтает запрыгнуть к Каю на колени. От политики до постели пару шагов? 

— Что это тебя так перекосило? Секс — это биологическая потребность. Тем более, с такими дешёвками, — Рома бросил взгляд на девушку подле Кая. — Этель, а ты не догадываешься, почему именно с ними?

— Не особо хочется, — бросила я и скинула руку мужчины с плеча.

— Да это же всего лишь мусор, — Рома брезгливо сморщился. — Отвратительно, но кайфово для организма. Всё это на уровне животной потребности — хорошо только телу, а мозг ты отключаешь. Нет чувств, нет эмоций. Так было бы с ней, — Рома опять бросил взгляд на ресепшен, которая торопливо плелась за куда-то направившимся Каем. — Но не с…

На этих словах кто-то перехватил мои запястья и закружил в танце. Бесцветные глаза блеснули тёмными искрами, а длинные горячие пальцы крепко сжали талию. Итан кружил меня, ведя в танце через весь зал к выходу. Я едва поспевала за ним, а он всё ухмылялся и ближе прижимал моё тело к своему.

— И что ты хочешь сделать? — голова кружилась от быстроты, а язык заплетался.

— Хочу провести время с тобой наедине, — Итан прищурился, а его пухлые губы сложились в мягкую улыбку. — Откажешь?

Я ничего не сказала, и в этот момент кровь прилила к моим щекам. Мужчина переплёл наши пальцы и, не отвлекаясь ни на что более, увлёк меня за собой прочь из зала.

***

— Твоё сердце всегда так медленно бьётся.

Итан стоял передо мной, закрывая от мощных порывов зимнего ветра. Крыша небоскрёба, куда мужчина меня привёл, подсвечивалась тысячей огней. Их сияние давало приятные блики и не било по глазам.

— Так медленно, словно оно не хочет биться вовсе.

— Иногда мне кажется, что у меня нет сердца, — ответила я, плотнее кутаясь в пальто.

— Ещё медленнее оно бьётся в присутствии Кая, — продолжал Итан. — Твоя кровь замедляет свой ход, будто ты при смерти и вот-вот оборвётся твоя жизнь.

— В его присутствии это вероятнее всего, — отрешённо ответила я, выхватывая взглядом очертания ночного города. — Почему каждый, с кем я не заговорю, сводит разговор к Каю?

— К Каю и тебе, — поправил меня Итан.

— Это абсурд, — я дёрнула плечами и подставила лицо под хлёсткие удары ледяного ветра. — Я абсолютно бесполезна в этой войне или что это там. Я — никто. Посредственное лицо. От тебя многое зависит, от Ромы, Шамиля и дальше по списку. Но я, грубо говоря, просто солдат. Смысл моего присутствия здесь?

— Что же, по-твоему, лучше было бы умереть в завалах? — Итан лениво улыбнулся и встал наравне со мной. — Не надо обладать способностями, как у нас, чтобы быть особенной. Ты полезнее многих: взять даже Рому — ты будешь поумнее.

Я улыбнулась и устремила взгляд вниз, туда, где тьма двигалась и звала.

— На самом деле, это забавно, что ты не замечаешь, — Итан облокотился на перила. — Или замечаешь, но не можешь признать?

— Говорить загадками у Кая научился?

Слабо улыбнувшись, Итан смерил меня странным взглядом:

—  Ты не с нами — ты с ним. Ты права, вряд ли ты изменишь ход действий, но тем не менее ты нужна ему. Просто нужна, без всяких дополнений.

Итан по-прежнему странно смотрел на меня. Он не пытался играть с кровью, как он обычно любит делать: мужчина лишь изредка касался своим плечом моего и редкими бесцветными глазами наблюдал за любым движением.

— Что ты будешь делать, когда всё закончится? — я подняла голову, чтобы успеть увидеть реакцию Итана.

— Я буду стараться не дожить до этого момента, — Итан вдруг обхватил меня за талию и притянул к себе ещё ближе. — В любом случае будет тайный суд, где нас признают особо опасными преступниками, выявят психические отклонения или что-нибудь в этом роде, а по пути в психбольницу уберут. Вот и всё. Даже если я сбегу, что дальше? Вся жизнь в бегах? Беспризорник с рождения, изгой с тринадцати лет, участник грёбаного переворота на текущий год и снова изгой? Возможно, жизни некоторых людей уже считаются потерянными с первым их вздохом. Мы не выживем, Этель, потому сейчас мы прожигаем эту жизнь, берём максимум от ситуации и от той власти, что в наших руках.

— Прожигаете эту жизнь, — эхом повторила я. — И тебе совсем не жаль?

Никогда не видела, чтобы Итан хмурился, но сейчас он сделал ради меня исключение. Его бесцветные глаза налились свинцом и теперь были похожи на пули. Губы не складывались в привычную порочную улыбку, а пальцы не колдовали и не издевались над моей кровью.

— А ты как думаешь? — вопросом ответил мужчина и прикрыл глаза.

— Я думаю, что каждому из вас жаль, только вы никогда не признаете это.

Я смотрю в переливчатые глаза Итана и задаюсь вопросом: зло — оно такое? Разве зло не может быть ласковым? Красивым? Спасительным? Каждый из мужчин — совершенное зло, хранящее в себе, помимо способностей, неповторимые таланты. Все они стоят больше дюжины наёмников, а их так жаждут уничтожить.

— Пусть будет по-твоему, — Итан сдержанно улыбнулся и незаметно перевёл тему. — Почему ты выбрала Содом?

— А разве я выбирала?

— И не один раз, — мужчина запустил руки в карманы пальто и прищурился. — Отказала Виту в пособничестве, хотя могла сейчас жить в Люмьене; согласилась работать с Каем, хотя он предлагал отправить тебя опять же в Люмьен; не раскрыла Рому в Академии и потому вернулась. Зачем ты всё это делаешь? Какая цель у тебя?

Вопрос Итана выбил из меня воздух. Ответа я не знала или просто не хотела признавать. Я сделала вид, будто задумалась, и устремила взгляд сквозь мужчину.

— Твоё сердце бросилось вскачь, Этель, — улыбнулся Итан и покачал головой. — Словно ты узнала о смертельной болезни или не можешь сойти с рельсов, по которым несётся поезд. Неужели это для тебя настолько сложный вопрос, что ты вот-вот упадёшь в обморок?

Мужчина незлобно насмехался, и меня это начало раздражать. Я откинула непослушные пряди со лба и поспешила отвернуться, когда Итан взял мой локоть и заставил заглянуть ему в глаза.

— Будь уверена: когда найдёшь ответ, я с радостью тебя выслушаю, — тихо проговорил мужчина.

Он не торопился избавлять меня от хватки и по-прежнему до жути странно смотрел. Поведение Итана сбивало с толку, и я запоздало дёрнула рукой и перевела взгляд.

— Господа, вы наслаждаетесь видом?

Приторно-сладкий голос усиливает моё раздражение. Наглый тон ресепшен, которая до сих пор хваталась за руку Кая, заставил меня крепче сжать зубы. Находясь подле Катара, девушка вдруг почувствовала себя кем-то большим, чем просто обслуживающим персоналом? Какая-то часть моего разума в ужасе: я стала думать, как Кай.

— Да, разве можно упустить такую возможность? Только, прежде чем насладиться видом, нам с господином Дином пришлось самостоятельно заботиться о своей верхней одежде, в то время как вы ублажали гостей бессмысленными разговорами. Ходить тенью за мужчинами — тоже часть ваших обязанностей?

Девушка опешила от моего вопроса. Её губы в миг побледнели так, что даже пигмент помады их не спасал. Я заметила, как её пальцы сильнее вжались в пиджак Кая, и девушка беспомощно заглянула в его глаза. Мужчина же, казалось, и вовсе забыл о живом грузе на его руке и испепелял меня взглядом. В ярком свете площадки Кай был похож на мраморную статую, которой восхищался каждый второй.

— Странно, обычно вы всегда находили, что сказать, — вдруг мягко начал Итан из-за моей спины, но по тону я поняла, что он усмехается. — Или вы на минуту забылись и просто не можете найти необходимые слова для извинений? Эта девушка прибыла вместе с нами, а вы позволяете себе подобное обращение. Мне кажется, вам пора вернуться в реальность.

— Довольно, — вдруг вмешался Кай, все ещё топя меня своим морем. — Нам пора.

— Правда? Как жаль, я хотела пригласить тебя на второй танец.

Внутри бушевала беспричинная злоба, и я с трудом держала эмоции. Твёрдое решение не оборачиваться нарушил оклик раздражающей ресепшен, которая теперь старалась не встречаться со мной взглядом:

— Простите за доставленные неудобства, — запинаясь, мямлила девушка, пытаясь что-то достать. — Я должна была передать это вам. Простите мне…

Я быстро выхватила конверт из её рук и отвернулась, так и не дослушав. Непонимание после разговора с Итаном и внезапно накатившая ярость сошлись друг с другом и оставили после себя лишь пустоту, в которой я и потерялась.

***

— Я хочу поехать с ними, — кивнула я в сторону дерущихся Кора и Ромы.

Меркулов бегал вокруг машины, на ходу мастеря снежки и отправляя их в только оклемавшегося после полёта Ланга. Тот вертел головой и что-то орал сонным голосом, пока Шамиль укрывал вертолёт и орал на него в ответ. Итан покуривал сигарету неподалёку и лениво уклонялся от снарядов, которые могли попасть и в него. Когда я оторвалась от этой картины, то вздрогнула от взгляда Кая. Открыв пассажирскую дверь, он, прищурившись, словно хищник, наблюдающий за своей жертвой, не сводил с меня глаз.

— Нет, ты неправильно формулируешь мысль, — обманчиво ласково сказал Кай. — Ты хочешь поиграть со мной и использовать их как средство достижение цели.

Остатки злобы в миг испарились, и я вдруг пожалела о сказанных словах. Мужчина сильнее, чем требовалось, захлопнул дверь и бросил через плечо только:

— Но если ты так хочешь, пусть так и будет.

Когда автомобиль пронесся мимо внедорожника, Кор так и замер с снежком в одной руке и поднятой ногой. Рома, не ожидав такой лёгкой победы, уставился на Меркулова, а потом оглянулся на меня и нахмурился:

— Это что за прикол?

Шамиль приспустил очки и переглянулся с Итаном, который не вынимал сигареты изо рта. В воздухе повисло напряжение, и я отчётливо поняла, что в общем-то являюсь лишним лицом.

— Я… — начала я.

— … замёрзла? Зачем ты вообще надела эти туфли, когда на улице хренова зима? — перебил меня Кор.

Холодок, который возник у истоков разума тогда, в первую нашу стычку с Каем в баре, до боли выпустил когти. Перед глазами вдруг вспыхнула картинка белого марева, словно я сейчас неслась по дороге с невообразимой скоростью. Будто в трансе, я превратилась в тень на заднем сидении. Мужчин я едва ли смущала: Кор и Рома не переставали пререкаться, а Итан изредка ухмылялся их перепалке.

— Ну и как тебе сегодняшний вечер? — игнорируя недовольное бормотание Ланга, Меркулов обратился ко мне. — Ты не выглядишь шокированной.

— Да ей плевать, — бросил с переднего сидения Дин.

— О, спасибо, не знала, что ты теперь в роли моего представительного лица, — огрызнулась я.

— Всегда пожалуйста, милая, — ласково ответил Итан.

Я почувствовала, как рядом со мной напрягся Рома и переглянулся с Шамилем через зеркало заднего вида. Кор прищурил глаза, словно Дин ужасно оскорбил меня, а я до сих пор не поспешила позаботиться о своей чести.

— Да почему вы всегда так переглядываетесь? — не выдержала я.

— Да, действительно? — не унимался Итан, но в его голосе проскальзывали нотки неподдельной злобы.

— Пора бы тебе успокоиться, Дин, — спокойно сказал Шамиль. — Тебе самому последнему стоит портить отношения с Каем, так что следи как за языком, так и за руками.

Я только открыла рот, но Рома незаметно толкнул меня в бок и покачал головой. Я не понимала этих разборок и не собиралась понимать. В салоне вновь повисло электрическое напряжение, если бы Кор не сменил тему:

— Нет, а всё-таки, что ты сейчас чувствуешь? Ты же восемнадцать лет жила в ложном мире, да ещё и рисковала жизнью ради его спасения. Теперь ты знаешь большую часть правды — неужели у тебя нет никаких мыслей на этот счёт?

— Услышанное тяжело принять за реальность. Ощущение такое, словно об этом я прочитала в какой-то книге. История Тода пока так далека и непонятна для меня, так что…

Мужчины погрузились в свои мысли, а я решила воспользоваться шансом и кое-что узнать. Каждый из них был в клинике и пересекался друг с другом не раз, а значит…

— Я не понимаю одного: если Косперски такой благородный, то почему он верен змее Делона и Линге?

Оу, напряжение стало не просто электрическим, а каким-то космическим. Рома замер, словно он сжатая пружина, а Шамиль через зеркало бросил на меня сокрушённый взгляд.

— Он урод.

— Он не знает правды, — в унисон сказали Ланг и Меркулов.

— Да что за бред? — дёрнулся Рома. — Как такой, как Косперски, может не знать правды? Ты выставляешь себя полным идиотом, защищая Никиту.

— Никита никогда бы не пошёл за таким, как Линге, — твёрдо начал Кор. В его голосе простыл и след бывалого веселья. — Никогда. Я не знаю, какими путям Джин смог скрыть от него правду, да ещё и сделать своим верным соратником, но… я уверен, что Косперски в неведении. И это ужасно.

— Знаете, почему мы терпеть друг друга не можем? — вдруг вмешался Итан, и мужчины направили огненные взгляды на его сидение. — Потому что семейка Миши всегда смотрит на мир сквозь розовые очки. Даже сейчас, когда все факты на лицо, ты, Кор, не можешь смириться с мыслью, что Косперски никогда не вернётся в ваш круг. Он рассказывает наёмникам о ваших слабых сторонах, а вы только и делаете, что лелеете надежду на его «спасение из рук зла».

— Довольно, — устало сказал Меркулов, отворачиваясь к окну. — Это вечный спор, так что лучше не тратить на него силы.

Отлично, я ещё и давний спор разожгла. В полузабытьи я вернулась в квартиру и сбросила с себя одежду. Внизу живота тянула неприятная тяжесть, а в горле стоял ком. Я хотела поскорее забыться сном, но только моя голова коснулась подушек, как её пронзила секундная боль. Перед глазами вспыхнул тот загадочный собор на главной площади, да так ярко и отчётливо, словно я сейчас стояла перед ним. Что-то тянуло меня к нему, будто там было нечто жизненно необходимое, и потому уже через десять минут я неслась к выходу. Белоснежный покров стал мне верным сопровождающим — иначе я ничего бы не рассмотрела в царящей тьме. Одна, я бежала по мёртвым улицам такого же мёртвого города к обители Дьявола.

Перед входом в величественное здание я замерла, а уже в следующую секунду окоченевшими руками толкнула двери. На меня пахнуло пылью и затхлостью: мраморный пол под ногами был покрыт льдом и грязью, а кое-где даже почернел от времени. Пространство от входа до алтаря было заставлено скамьями, которые в центре образовывали небольшой проход. Вокруг меня толпились тени и, подняв глаза, я встретилась с горящим взглядом дьявола, изображенного над моей головой. Он не имел чётких очертаний, это была скорее густая мгла, дымкой осевшая на поверхности, в глубине своей скрывающая два немигающих глаза. Все они были выполнены очень ясно: большие, широко распахнутые, алые, окаймлённые янтарной радужкой. Белок представлял собой бурную смесь лиловых, чёрных и синих красок, отчего кровавый оттенок глаз был особо подчёркнут. От дьявола разбегались во все стороны тёмные всполохи, из которых в конце выходили обычные люди. Лица не были чётко прорисованы, но почему-то создавалось ощущение, будто все они были бы безумно красивыми.

Всё было настолько мистично, что у меня перехватило дух. Адреналин, вызываемый страхом, кипятил кровь, и с губ срывались частые облачка пара. Редкие камни давали сказочное свечение, и всё же в соборе было темно. Алтарь возвышался громадной тенью, а фигура, нарисованная на стене за ним, причудливо, но гармонично вписывалась в общую картину. Я только сделала шаг, как эта же фигура повернулась. В ушах зазвенело, да с такой силой, что я почти оглохла. Страх сбил меня с ног, и я в ужасе попятилась к выходу. В миг вокруг меня почернело всё, и я попросту потерялась в пространстве. Дыхание сбилось, и я не могла даже закричать.

— Даже не знаю, как это назвать: смелостью или глупостью?

Бархатный голос ласкает слух, а сильные руки прижимают меня спиной к широкой груди. Я начинаю дрожать и даже не сопротивляюсь Каю, когда он подталкивает моё оцепеневшее тело по дороге к алтарю.

— Зачем ты пришла? — мурлычет мужчина, покусывая мочку уха.

Его движения точны, но я чувствую, насколько тело Кая напряженно. Хотя голос и укрывает бархатом, я помню о шипах под ним.

— Видимо, наведываться к Сатане посреди ночи вошло в привычку, — тихо говорю я.

Мужчина больно сжимает плечи и резко поворачивает к себе лицом. Его холодные руки завладевают моим подбородком и не дают отвернуться. Кай дьявольски зол, и сейчас он явно не намерен сдерживать себя.

— В соборы приходят молиться, — угрожающе цедит он, сверкая клыками. — Ты приготовила молитву, Этель?

— А что же ты проповедовал до моего прихода? — огрызнулась я, а Кай только сильнее сжимает мой подбородок.

Мужчина приподнимает меня и прибавляет шагу. Не останавливаясь, он распахивает витиеватое ограждение, отделявшее алтарь от основной части пространства. На этом Кай не закончил: он тащил меня дальше через Иконостас к Святому престолу — ну, по крайней мере, так эти предметы обозначались в обычных соборах. Я не пыталась вырываться, а только крепче ухватилась за плечи мужчины. Через секунду Кай, приподняв за бёдра, усадил меня на алтарный столик, а сам оказался между моих ног. Я упираюсь ладонями мужчине в грудь, но он давит всем телом, заставляя почти лечь.

— Зачем ты пришла? — жёстко повторил Кай.

Одной рукой мужчина давил на мою шею, а другой — рванул молнию на куртке и накрыл левую грудь, под которой жалко трепыхалось сердце. Кай немного душил, отчего мне пришлось выгибаться и тем самым сближать наши тела.

— Я… просто… — я царапала душащую руку Кая и еле слышно шептала.

Кай оторвался от меня так же внезапно, как и начал эту пытку. Голова раскалывалась, но, пересилив боль, я быстро поднялась и успела схватить отвернувшегося мужчину за руку.

— Да что с тобой? — сорвалось с губ.

— А что с тобой? — холодно бросил в ответ Кай.

— Неужели ты это не чувствуешь? — от злости я отбросила руку мужчины, но он уже развернулся вновь, чтобы ответить. — Что ты со мной сделал? Я словно цепями прикована к твоей душе: я чувствую твои гнев и злобу, боль и желание. Я пришла, потому что видела собор твоими глазами, ясно?

— Я сделал с тобой меньшее из того, что хотел, но я с удовольствием продолжу, — обманчиво мягко начал Кай, резко схватив меня за бёдра и дёрнув на край алтарного столика. — Сейчас я так сильно тебя ненавижу, что готов сломать каждую кость, наслаждаясь твоими чёртовыми криками.

И он, и я понимали, что за нас говорит злоба, но никто не хотел останавливаться. Если Кай даёт волю своей ярости, то почему и я не могу?

— Так не останавливайся, о великий и ужасный, — шиплю я, упираясь в грудь Кая и коленями, и ладонями. — А может быть, ты и не такой ужасный, как принято о тебе говорить?

Тогда я действительно по-настоящему пожалела о сказанных словах. Кай на секунду замер, а потом обрушился на меня, не обращая внимание на мои шипение и жалкие удары. Он рванул куртку с такой силой, что вокруг нас разлетелся пух. Подняв меня за бёдра, мужчина пнул алтарный столик с такой силой, что он, впечатавшись в мрамор стены, разлетелся на части. Кай прижал моё тело к полу, и в нос ударил запах плесени. Коленями обездвижив руки, ладонью он крепко держал меня за шею. Другой Катара рванул ремень из своих джинсов, и в следующую секунду он стал моим поводком. Намотав жёсткую кожу на кулак, мужчина принялся расправляться с остальной одеждой. Я испуганно пялилась в бездонные глаза разъярённого Кая. Моё тело было ватным, а сопротивление — таким жалким, что я вовсе замерла под мужчиной.

— Ты правда сделаешь это? — я вдруг схватила Кая за подбородок и на секунду заставила остановиться.

Вместо ответа мужчина начал ласкаться ко мне, словно кот. Кай тёрся щекой о мою щёку и измученную шею, а потом начал спускаться ниже. Он уже успел разорвать рубашку и теперь оставлял кроваво-красные метки от зубов на бледной заледеневшей коже. Кай по-прежнему тянул за ремень, отчего я выгибалась ему навстречу. Мужчина издевался над кожей живота, немного оттягивая пояс джинсов вниз. Мне было больно и одновременно пьяняще сладко, и я сама пугалась своей реакции.

— Скажи мне, что ты боишься, — шептал Кай, вновь поднявшись к моему лицу. — Боишься того желания, что сама бы мне отдалась. Боишься меня и моей власти над тобой. Боишься меня и своей власти надо мной.

— Зачем просишь меня сказать, если ты сам всё чувствуешь? — едва слышно говорю я. — Я хочу от тебя ровно того же, что ты хочешь от меня, Кай. Я…

— Заткнись, Этель, — мужчина тяжело дышал мне во впадинку между шеей и плечом. — Я хочу это услышать, но не сейчас. Я напомню тебе о своих грехах и только тогда разрешу тебе говорить. Я никогда не сделаю больно тебе, но ты не видела, как я делаю больно другим. Я покажу тебе все свои стороны и тогда ты поймёшь, что люди говорят обо мне лучше, чем есть на самом деле.

Кай был так близко. В его глазах я разглядела чёрные крапинки, которые напоминали остроконечные скалы в бескрайнем море. Окоченевшими и посиневшими губами я ловила холодное дыхание мужчины. Кай облизнул зубы и кончиком языка коснулся моего рта. Глаза мужчины в эту секунду вспыхнули такими искрами, словно это было отражение самого мощного фейерверка. Я прикрыла веки, а Кай резко поднял меня с пола.

— Тебе пора в постель.

Мужчина был в том же угольном костюме. Мои пальцы крепко сжимали ткань пиджака, и я с неохотой оторвалась от него.

— Тебе, наверное, тоже. Хотя ты уже в ней побывал за этот вечер? — не оборачиваясь, спрашиваю я и делаю шаг к выходу.

— Я побывал во многих постелях, и пока ни одна из них не пришлась мне по вкусу. Достаточно на сегодня провокаций, Этель. Их в избытке будет завтра.

На этих словах Кай обхватил моё запястье и не отпускал его до самого нашего расставания, а может, и чуть дольше.