Зонтик для... Гл. 20 Миф о судебном разбирательств

    Во время искусственной канители с обжалованием псевдорешения районного суда Анна несколько раз пыталась узнать, что происходит с ее заявлением, переадресованным судом к Татику. А там, собственно, ничего и не происходило, если не принимать во внимание странную возню с бумагами, выходящую за рамки судебного права. Дело перетряхивали, меняли нумерацию, перекладывали документы из одной папки в другую. Дело, обращенное к Татикам по инициативе суда, стало первым и не единственным. Только второе дело суд открыл по заявлению Анны. Третье завели, чтобы складывать в него ее ходатайства на запрос средств доказывания, определенных законом.

      Зачем столько дел по одному заявлению? Определенно, чтобы растянуть рассмотрение проблемы на годы. Ведь дело было уголовным. А время здесь — определяющий фактор для снятия ответственности.
  Определений по открытию параллельных дел суд не выносил. Там взяли за правило создавать Анне трудности с его ознакомлением. Дело не сдавали в канцелярию, а «томили» в столе судьи.
  Чтобы исключить грубость со стороны судьи Фоминой, которой та злоупотребляла во время разговора, Анна пригласила в суд доверенных лиц. Это несколько повлияло на атмосферу бесцельных «заседаний». Судья стала сдержанней, поменяла обложку дела, указав предмет разбирательства, заявленный Анной. Из архива безосновательно подняли дело по притворному иску Паиньки четырехлетней давности «О восстановлении освещения», которое вела Фомина и на «рассмотрение» которого она приглашала Максимовых в качестве «истцов». Вот и все «процессуальные» действия.

     Несколько десятков ходатайств по запросу доказательств свидетельствовали, как долго и настойчиво пыталась Анна дело о порче общего имущества многоквартирного дома, неправомерно отнесенное судом к категории искового производства и спорных отношений между соседями, вывести на рассмотрение того суда и тем составом суда, который защищает права граждан на благоустроенное жилище. Суд не реагировал на ее усилия. Причины отказа не сообщал, судебные постановления по поводу отказа не выносил. При таких обстоятельствах дело не двигалось с места. А как оно могло сдвинуться, если судья откровенно потешалась по поводу ходатайств Анны?
— Идите в архив дирекции и ищите сами акт аварии в электрической сети, — предложила она Анне на запрос о его привлечении в качестве доказательства.
— А искать не нужно, — ответила Анна. — Повреждение электрооборудования подтверждено. В деле есть соответствующий акт. Аналогичные акты есть в Дирекции инженерных сетей и жилищной инспекции. Нормативные акты не имеют срока давности.
 Восстановить потерянный акт аварии в коммунальной сети при тянущемся во времени правонарушении с опасной эксплуатацией поврежденного электрооборудования можно в любое время. Хоть сегодня. Обяжите дирекцию выполнить законные требования по эксплуатации электрооборудования и представить в суд нужный документ.

    — Представьте в суд журнал аварий, — направляет Фомина запрос в дирекцию, меняя редакцию ходатайства Анны!
  На следующее заседание юрист дирекции приносит в суд справку о том, что журнал аварий в связи с истечением срока хранения уничтожен, и просит представителя семьи Татика передать эту информацию Фоминой. Судья быстро убирает справку, не доводя ее содержание до присутствующих.
— Прошу познакомить меня с содержанием справки, — просит Анна, оказавшись невольным свидетелем разговора сообщников по уничтожению документов о порче электрооборудования. — На каком основании запрашиваемый мной документ оказался у ответчика и прошел мимо меня!
  Фомина нехотя извлекает справку и дает ее Анне.
 — Уважаемый суд, — комментирует Анна. — Я просила акт аварии в сети, а не журнал учета аварий. У них разные назначения! В одном случае — учет аварий, в другом — обязанность оперативного устранения аварии! Кроме того, правила хранения документов не разрешают их уничтожение до тех пор, пока повреждение в коммунальной сети не будет устранено. И прошу обратить внимание на даты, указанные в справке: сроки хранения журнала аварий еще не истекли. В запасе больше месяца. Уничтожение доказательств порчи дома — свидетельство сокрытия преступления! Суду также известно, что порча дома, его частей и сетей находится в уголовной юрисдикции и что районный суд притянут к делу искусственно. Справка о преждевременном уничтожении журнала аварий в коммунальной сети отягощает обстоятельства преступного деяния. Прошу перенаправить дело в уголовное судопроизводство, а мое ходатайство внести в Протокол заседания.

    — Заседание окончено, — стучит Фомина молотком и выходит из зала.
На следующем заседании, не найдя в деле изменений, Анна вносит дополнение:
 — Уважаемый суд. В деле находится несколько актов из дирекции и управы, фальсифицирующих обстоятельства порчи конструкций и инженерного оборудования. —
 Она называет даты актов и номера страниц дела. — Прошу дать им правовую оценку и изъять из дела. Использование документов, подготовленных с нарушением закона, не допускается. И еще. Я представила в суд справку из местного отделения ОВД о технической проверке обстоятельств въездного ремонта в квартире ответчика.
 Справка проливает свет на бездействие обслуживающей организации по устранению к аварии в электросети. Но справки в деле нет! Куда она делась? Дело в канцелярию не сдавали. Повторно передаю суду эту справку, как основание для перевода Дирекции инженерных сетей в число ответчиков по делу о восстановлении системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татиков. Прошу внести ходатайство в Протокол судебного заседания.
 — Заседание окончено, — стучит молотком Фомина и покидает зал.

     Третье судебное заседание мало чем отличается от предыдущих двух. Из ответчиков только дочь Татика. Во время ремонта она находилась за тысячи километров от Москвы. На каком основании суд включил ее в число ответчиков по делу о порче конструкций, непонятно. Ее присутствие, видимо, важно суду для подтверждения несуществующей судебной процедуры. Анна комментирует ситуацию:
 — Причина отсутствия в деле доказательств, удовлетворяющих требованию относимости и допустимости судом, не названа. Рассматривать исковые требования без документов — бессмысленно и недопустимо. В деле есть свидетельские показания о ликвидации скрытых деталей пола с перекрытия квартиры Татика и повреждении им внутридомовой осветительной электропроводки. Акта осмотра скрытых деталей пола и суммы ущерба общему имуществу дома от действий ответчика нет. Руководствуясь порядком проведения капитального ремонта, прошу суд назначить проведение экспертизы по состоянию защитных и звукоизоляционных покрытий и внутридомовой электропроводки на перекрытии квартиры Татика.

     Фомина молча отодвигает ходатайство в сторону.
 Анна зачитывает отдельное ходатайство о возмещении ее судебных расходов на ведение дела. Судья отказывает, не называя мотивацию.
  Складывается неприятная картина: время идет, суд имитирует рассмотрение дела, растет гора неудовлетворенных ходатайств… Почему их так много? Объяснение вытекает из особенностей управления ЖКХ, находящегося в совместном ведении ряда федеральных субъектов, которые занимаются разными вопросами и принимают по ним нормативно-правовые акты, имеющие прямое действие. Это важное обстоятельство для разрешения дела в суде. И когда суд отказывает в запросе сведений в одну организацию, Анна меняет мотивировку и подает запрос в другую.
 
     — На каком основании вы мне отказываете? — спрашивает она судью.
 — Не положено! — безапелляционно отвечает та.
 — Объясните. Укажите закон, по которому не положено. Пока все голословно! Суд отвел от моего заявления субъектов права, коим положено представлять нужную информацию и разрешать проблему, и против моей воли «предъявил» иск к Татикам, которым уж точно не положено устранять аварию в коммунальных сетях и восстанавливать конструкции.
 В ответ Фомина лучезарно улыбалась. Безусловно, она понимала, что требования Анны не относятся к ее юрисдикции и дело надо направлять в уголовное судопроизводство, но продолжала удерживать его без движения в своем столе...

     В деле появилось несколько протестных заявление от Татиков, и все касались запроса нормативных доказательств по ремонту и содержанию конструкций. Анна не воспринимала их серьезно. В самом деле, оспаривать Правительственные Постановления через чужое исковое заявление мог только сумасшедший! И то, что судья принимала в дело такие документы без правовой оценки их содержания, указывало на серьезные разногласия правоприменителя с законом.
 Вероятно, Фоминой тоже надоела бесконечная «игра в суд», и она приняла от Татика заявление с просьбой отказать Максимовым в их требованиях на основании истечения срока давности. Перелистала дело четырехлетней давности по иску Паиньки к Татикам «О восстановлении освещения», которое сама же продержала без движения почти год и без разрешения закрыла «насмешкой» над Процессуальным кодексом. Отталкиваясь от совместных с Паинькой фантазий, Фомина приняла решение: удовлетворить просьбу Татика. К стыду служанки Фемиды, между датами исчисления срока давности, на которые она ссылалась, не было трех лет. Расчет имел погрешность в три дня, и аргумент со сроками давности не проходил.

    Это не остановило судью. Она назначила внеочередное «судебное заседание», на котором объявила: дело «рассмотрено»! Новых обстоятельств судом не вскрыто. Суд удаляется на совещание для вынесения решения.
 Отсутствие судьи затянулось более чем на два часа, и Анна пошла ее разыскивать. Помощница судьи объяснила, что та занята: находится на связи с первой линией. Придется ждать… «Видимо, очень запуталась с делом, на ведение которого у нее не было ни законного права, ни соответствующих знаний, раз вынуждена принимать “решение” по телефону от посторонних лиц, — подумала Анна. — Безусловно, на проводе лица, заинтересованные в отрицательном для нее исходе дела». От нервного напряжения  поднялось давление. Она приняла лекарство и попыталась самовнушением успокоить себя.

    Около шести вечера судья вошла в зал и приступила к оглашению принятых со стороны вердиктов. Уткнувшись в бумаги, монотонно стала читать отказ в ходатайствах о предоставлении нормативных доказательств по ремонту конструкций и инженерного оборудования. После десятиминутного чтения у Анны потемнело в глазах, и она потеряла сознание. Ее доверенное лицо вызвала «скорую» и попросила судью в связи с чрезвычайными обстоятельствами перенести чтение решения на другое время или выдать судебные акты в письменном виде, поскольку вердикт известен.
 Фомина сделала вид, что не слышит, и продолжала читать! Врачи приехали быстро. Сделали два укола и стали приводить Анну в сознание. Не обращая внимания на суету медицинского персонала, Фомина продолжала бубнить себе под нос текст судебного акта, появившегося неизвестно откуда. Кому она его читала? Похоже, что Фомина впала в прострацию и не замечала, что происходит вокруг и что ее никто не слушает! Доверенное лицо хлопотала вокруг Анны вместе с врачами. Ее увезли в больницу, а судья — все продолжала читать…

     Анна пришла в себя в около восьми вечера и попросила позвать врача.
 — Как мое состояние?
 — У вас низкое давление. Но это объясняется уколами. Вставать не рекомендуется. Пару дней придется побыть у нас.
 — У меня такое уже было. Это реакция на стресс, и я знаю, как с ней справиться. Сейчас чувствую себя неплохо. Уже позвонила домой, и меня готовы забрать. Пожалуйста, не удерживайте. Тяжелые мысли и больничная обстановка не пойдут мне на пользу.
 — Вам придется написать заявление, — строго сказал врач.
 — Как скажете…

     Утром следующего дня муж Анны съездил в суд и забрал документы и вещи, забытые в суматохе в зале заседаний. Помощник судьи выдала ему и копии еще не оформленных судебных решений.
 Читая их, Анна нервно смеялась. Можно было только подивиться тому, что четырех лет суду оказалось недостаточно, чтобы понять: дело о порче конструкций дома и дело о восстановлении освещения — суть разные вопросы; подивиться, как судьи самостоятельно инициируют Татику надуманные исковые требования, а спустя полгода выносят по ним самим себе отказ. Подивиться мотивации решения — «срок давности» по делу, которое не имеет срока давности. Родивиться вынесению решения «в иске отказать» без рассмотрения требований Максимовых!

      Анна восприняла «заморочки» служанки Фемиды как пособничество мошенникам в отчуждении недвижимости коммунального назначения и хищении средств на ее ремонт, как превышение полномочий суда, пусть и под давлением неких высокопоставленных лиц, отчего суть деяния не меняется.
 В ожидании официального судебного решения Анна работала, не выходя из дома. Кассационная жалоба была уже готова, а судебного решения все не было. Суд задерживал его выдачу. Как оказалось, Фомина укатила на курорт, побросав все дела на «авось». Анна потребовала выдать ей решение в том виде, в котором оно есть, заверив его у Председателя суда.

      В Определении  судьи Фоминой по делу о восстановлении системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татика есть ключевая фраза: «Истцы обратились в суд с ходатайствами об истребовании доказательств до рассмотрения дела по существу, что лишает суд возможности определить относимость и допустимость истребуемых истцами доказательств». Что из этого следует? - Не что иное, как признание, что с момента обращения в суд, датируемого октябрем 2005 года, до вынесения отказного решения по иску к Татику — июнь 2006 года, — заявление Максимовых никто не рассматривал! В интересах всех причастных к порче дома дело находилось без движения!

    — Позвольте! — вправе спросить потерпевший. — А как же понимать «решение» суда  в отношении органов власти и «Определение» Судебной коллегии по этому «решению»? Они-то на каком основании появились на свет?
 В том-то и дело, что законных судебных актов в подлиннике по делу Анны ни в районном суде, ни в Коллегии городского суда нет. Этот вывод первоначально следует из признания Судебной коллегии, а спустя полгода его подтверждает судья Фомина. Из Н-ского суда по делу Максимовых об устранении аварии во внутридомовой электрической сети на перекрытии и восстановлении конструкций «вышло» только псевдо-решение, которое Судебная коллегия городского суда не утвердила. Это и есть истина.

     Указанным фактам есть и правовое объяснение. Во-первых, надуманная юрисдикция. Вопрос содержания коммунальной недвижимости, находящейся в особом режиме эксплуатации с оперативным управлением, относимый к уголовной юрисдикции, вдруг попадает в суд общей юрисдикции! Такое, действительно, бывает только «во сне». Во-вторых, конструкции дома, его элементы, внутридомовая электрическая сеть и подобные им части коммунальной инфраструктуры с 2001 года были включены в федеральную программу текущего капитального ремонта. Поэтому отказного судебного решения по вопросу, относимому к компетенции Управления городского хозяйства , в принципе не могло появиться в Н-ском суде. Это бы противоречило Основам жилищной политики Москвы. Сотворить миф о судебном разбирательстве — пожалуйста. Но сотворить отказной судебный вердикт, затрагивающий исполнение обязательной программы Правительства Москвы, направленной на защиту жилищного фонда, — это уже слишком! В данном случае функция правосудия ограничивается проверкой законности действий органов власти, их обязанием  исполнить закон или перенаправить дело в уголовное производство. И то, что суд отошел от своей миссии и взялся за создание мифических решений, свидетельствует о кризисе судебной системы.

    Анна сдала кассационную жалобу на «решение» Фоминой в установленном порядке. Неизвестно, кто руководил ее отправкой, но в Коллегию городского суда она попала только через три месяца. Районный суд делал все возможное, чтобы тянуть время.
 Судебная Коллегия Московского городского суда проходила на редкость демократично. В зале было много народа, фактически все желающие послушать обсуждение оспариваемых решений независимо от того, чье дело сию минуту рассматривает суд. Председатель Коллегии называл номер дела и просил истцов и их представителей устно высказать свои замечания по решению.
  По делу Анны выступал адвокат. Он назвал несколько нарушений основ судебного законодательства, в том числе отказ в правосудии. В своем постановлении Судебная коллегия записала: «При вынесении решения судом фактически не рассмотрены заявленные требования; суд не дал оценки представленным доказательствам и не пришел ни к какому выводу. Исковое заявление предъявлено истцами за три дня до истечения срока исковой давности. При таких обстоятельствах решение суда нельзя признать законным и обоснованным. Решение подлежит отмене как постановленное с нарушением требований закона».

      И несмотря на то что Судебная коллегия сделала правовой анализ только одного судебного вердикта, она фактически дала оценку всем предыдущим судебным «решениям», выходящим из Н-ского суда по делу о порче дома, которые не были им рассмотрены, но были безосновательно «обременены» мифами о состоявшихся судебных разбирательствах и судебных решениях по этому вопросу.
 С момента аварии в коммунальной электросети и повреждения капитальных конструкций прошло пять лет, а «гарантированное» государством правосудие при их восстановлении так и не было обеспечено. Более того, из заявления Анны  о приведении поврежденного коммунального имущества в первоначальное состояние в соответствии с законом Н-ский суд вырастил «большую липу», каждая ветка которой была кривой, дурно пахла и не имела никакого отношения к правосудию. Судебная коллегия отсекла только одну ветку. Но кто будет вырывать гнилые корни у этой липы?

      Очевидно, что эта задача не является личным делом Анны, поскольку проблема, заявленная ею к разрешению, не содержит спора о праве. Кроме того, районный суд исключил заявленную проблему из своих «решений», и последующие инстанции неправомерно последовали его примеру, что свидетельствует об отказе в правосудии.
  Разруливать служебные нарушения представителей судебного корпуса — задача самой судебной системы и ее надзорных инстанций для восстановления своего порушенного имиджа.
 Продолжение следует.https://e-shirokova.ru/