Тираж

    

    Беспробудно пишешь, словно пьешь, дивную, яркую, сногсшибательную книгу, нахрапом, насильно выдираешь у озабоченного Муза Пегаса и Писсючки Музы бессвязные слова, подбираешь актуализационно-парадоксальные факти-фактуру, смачно вкручиваешь в утробе разума суггестивный нарратив такой, что не дай бог, строчишь-корпишь не под копирку - над шедеврами, скрипишь зубами, мозгами, пером при лучине-головешке, выдаешь композиционные построения, равняешь и сдабриваешь компостные хрустально-стальные тексты, добавляешь хлестко-зубодробительные синекдохо-метафорические гиперболы… Ну, все, думаешь, - минимум, - премия. А то, глядишь, - уже Пегасо-писюк Ого-го-го!
     Не! Стоит большой круглый стол под зеленым сукном, а на столе два графоманьяка чехвостят друг друга, дерут перья друг у друга. Потом  выходит Главный Графо-потентат  Бумагомарательский и кричит:
   - Секретутка, тащи болотные чернила!
     И пишет – «Фигня, какая-то! Зачем малюешь буквы? Лучше, сдай бутылки, получишь пару копеек и будя!»
     Потом смывается в стирко-прачечный писательский предбанник сивуху дописы ...допивать. 
     Посмотрел я, что происходит, с отвращением допил-докорябал свой хрестоматийный талмуд-фолиант и пошел в тираж.

Осталось только сжечь черновики,
забыть грехи, составить смету,
и, логике формальной вопреки,
все подогнать к несложному ответу.

Но мне б остаться в ваших дневниках
не правилом «пришел-ушел-забыто», 
чтоб крик не захлебнулся на губах,
и не засохло то, что было мною смыто, -
 
вином, слезой, стихом. Осталось жить,
роняя в новый божий день ресницу,
с хроническим стремлением  любить
весь день и ночь до утренней зарницы.

И завтрак будет пересоленым опять,
и белый лист лежать порожний,
и я останусь, не желая вас терять,
наивный бузотер, фома-безбожник.












































coverсия