ТОСТ

 Еремеич начал выпивать ещё в 29 году, будучи совсем молодым человеком, регулярно, по стакану чего-нибудь, кажный день, говоря то вслух, а то мысленно, один и тот же, одному ему понятный тост. Он продолжал это делать монотонно, долго и с упорством, сквозь процессы Промпартии, съезд победителей, коллективизацию, индустриализацию, организацию ДОСААФа и смерть тов. Кирова, не вызывая особого удивления окружающих, на фоне много пьющей страны, устремлённой в светлое будущее.

 Вынужденный перерыв привычного пития с тостом, наступил в 37-м на следующие 10 лет. Но и там, в бараке, сидя на шконке и выпивая, отдающую гнилью воду из изрядно побитой алюминиевой кружки, он привычно произносил про себя этот свой тост.
 Выйдя по звонку, он немедленно вернулся снова к привычному, тостообразующему зелью и жизнь покатилась по-прежнему, - то есть в никуда.
 Он смутно помнил день своего рождения, вроде где-то в марте, но точно знал, что ему стукнет круглые 50 в 53-ем,  и решил отпраздновать это в среду вечером 4-го марта в своей крохотной, коммунальной комнатёнке. Налив себе в стакан Московской, а своему 6-ти летнему коту молока в плошку, он, нагнувшись к коту, тихо произнёс сакраментальное: "Ну, давай, Кум...ЧТОБ ОН СДОХ!" и подмигнул.
 
  А через несколько всё ещё траурных дней, его сосед и верный собутыльник, предложил ему, как обычно..., на что последовал решительный ответ: - "Не, я в завязке. Окончательно!". На изумлённое: - “ Ну, и как же тебе так удалось?”, последовало многозначительное: - “Упорство, бля!” ...и помягче - да и не нужно теперь более...