Писатель-фронтовик Владимир Карпов

Писатель Владимир Васильевич Карпов был человеком нереальной, какой-то даже неправдоподобной биографии, как будто бы специально выдуманной для авантюрного романа.

Он родился 28 июля 1922 года в Оренбурге, однако вырос и закончил школу в Ташкенте. Тогдашний Ташкент был удивительным городом — космополитичным до мозга костей, собравшим своих жителей со всех городов и весей. Приведу только один пример – в школе Карпов очень увлекся боксом, зачитывался «Мексиканцем» Джека Лондона, а когда пришел в боксерскую секцию, премудростям боя его стал учить Сидней Джексон — человек необычайной судьбы.

Профессиональный боксер, бывший чемпион США, готовившийся к матчу на звание чемпиона мира, он волею судьбы оказался в России, после революции вступил в Первую интернациональную роту рабочего полка, воевал с белогвардейцами, а затем много сделал для развития школы советского бокса, стал заслуженным тренером СССР.

Карпов, кстати, делал в боксе неплохие успехи — уже будучи курсантом Ташкентского пехотного училища, стал чемпионом Узбекистана и республик Средней Азии по боксу в среднем весе. Впрочем, спортивная карьера вскоре была прервана — курсант Карпов стал заключенным Карповым, осужденным на пять лет.

Вот как он сам рассказывал о причинах ареста:
«Я уважал и уважаю Ленина, а тогда, в 41-м, мне показалось, что его стали забывать в угоду Сталину, чье имя звучало отовсюду. Однажды читал брошюру о работе «Что делать?» и обратил внимание, что авторами Сталин упоминается чаще Ленина. Я поделился наблюдением с товарищем, которого знал со школы. Сказал: «В 1902 году, когда Владимир Ильич написал эту работу, он не был знаком с Иосифом Виссарионовичем, впервые они встретились в 1907-м...» Все ссылки на Сталина я подчеркнул в брошюре синим карандашом, а на Ленина — красным. И... понеслось. Меня взяли на заметку, а потом арестовали».

Сидел в Тавдинлаге, после начала войны регулярно писал Калинину, просился на фронт. В конце 1942 года наконец-то был отправлен на фронт, в составе штрафной роты 629 стрелкового полка 134 стрелковой дивизии воевал на Калининском фронте. Воевал хорошо, получил медаль «За отвагу», потом орден Красной Звезды, стал командиром отделения, затем взвода.

В феврале 1943 года за проявленное отличие в боях с Карпова была снята судимость. В том же году вступил в партию.
Войну Владимир Васильевич прошел на самом ее острие, тянул солдатскую лямку на одном из самых опасных участков, в полковой разведке. Неоднократно ходил за линию фронта, имел на своем счету множество «языков», как личных, так и в составе группы.

В 1944 году 22-летнему лейтенанту Владимиру Карпову было присвоено звание Героя Советского Союза. И было за что. Карпов добыл 78 «языков» (пленных немцев), а звание Героя Советского Союза присваивали за взятие 30 «языков».

Потом было тяжелое ранение, госпиталь, высшая разведшкола. Уже после войны Карпов заканчивает в 1947 году Военную академию им. М. В. Фрунзе, затем Высшие академические курсы Генерального штаба. В Москве отсиживаться не стал, по его просьбе Карпова направляют служить в родные места, в Туркестанский военный округ.
Там он прослужил 10 лет в не самых завидных местах — «Есть в Союзе три «дыры» — Карши, Кушка и Мары». Был заместителем начальника училища по строевой части в своем родном училище в Ташкенте, командовал полком на Памире, в Кара-Кумах, затем стал заместителем командира и начальником штаба дивизии на Кушке. В 1965 году полковник Владимир Карпов уходит в запас.

Куда податься, сняв погоны, особых вопросов не возникало. Печататься Карпов начал с 1945 года, в 1954-м закончил вечернее отделение Литературного института им. А. М. Горького, в 1962 году был принят в Союз писателей СССР, к моменту увольнения со службы выпустил уже несколько книг.

Книги выходили одна за другой:
Повести «Двадцать четыре часа из жизни разведчика», «Полковые маяки», «Командиры седеют рано», «Жили-были разведчики», «Солдатская красота»; романы «Вечный бой», «Маршальский жезл» и «Полководец», удостоенный Государственной премии. Особо стоит вспомнить автобиографическую повесть «Такая работа», позже переросшую в роман «Взять живым!». Даже высокий «номенклатурный» статус автора ничего в Советском Союзе не гарантировал — как вспоминал сам Карпов, эта книга постоянно издавалась с купюрами, и только в 1997 году вышло, наконец, полное издание.

Писал Владимир Васильевич... Пожалуй, слово «странно» будет самым верным.
Суконный язык военных сводок и мемуаров военачальников щедро разбавлялся множеством фактов, сведений, цитат, материалов бесед автора с разными людьми, собственными размышлениями и комментариями. Сам он назвал это «литературной мозаикой».

Про «номенклатурность» сказано было не зря — демобилизованный полковник довольно быстро стал «литературным генералом». С 1966 года — заместитель главного редактора Госкомпечати Узбекской ССР; с 1973-го — первый заместитель главного редактора журнала «Октябрь», главным редактором которого был знаменитый Всеволод Кочетов; в 1979–1983 — первый заместитель главного редактора журнала «Новый мир». В 1983–1986 годах Владимир Карпов возглавлял этот журнал, а с 1986 по 1991 год был первым секретарем правления Союза писателей СССР.

Званий и регалий у него было предостаточно:
кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР 11-го созыва, почетный член Академии военных наук России, Лауреат премии им. А. А. Фадеева, премии Министерства обороны СССР и Государственной премии, почетный гражданин города Ташкента, награжден орденами Ленина, Октябрьской революции, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями.

Но опять-таки назвать его номенклатурным мракобесом язык не повернется.

Достаточно только того факта, что именно усилиями этого правоверного коммуниста в русскую литературу вернулся Николай Гумилев.
Первое советское издание — однотомник в Большой серии «Библиотеки поэта» — вышло с предисловием Владимира Карпова, выдержанном в стиле «хоть и враг был, но поэт сильный, надо знать».
В новые времена Карпов остался все таким же правоверным коммунистом и искренним сталинистом. Выпускал статьи, обличал сионистов, анафемствовал новой власти, писал книги про маршала Жукова, выпустил за свой счет двухтомник о Сталине «Генералиссимус». О своей жизни в последние годы говорил так: «Я получаю пенсию, и этого мне вполне хватает на жизнь. А вот чтобы издать эту книгу, я продал машину, ковры с дачи и даже украшения жены. Ни одно демократическое издательство не захотело печатать объективное произведение о Сталине».

Очень многословная, предельно эмоционально написанная, конечно же, идеологически перегруженная, она была полна лозунгами и ошибками. Верные и выдержанные оценки в ней соседствовали с откровенными историческими фальшивками. В общем, на историческое исследование никак не тянула. Но при этом была очень точным документом эпохи, артефактом, сохранившим эмоциональное состояние военного поколения в 90-е годы.

Люди идеи, потерявшие свою страну, которой отдали всю жизнь, они вынуждены были доживать век под лозунгами, которые ненавидели и потому боролись яростно и убежденно. Стояли за свою правду до конца, где-то в глубине души, наверное, понимая, что бойцы они — хотя бы вследствие возраста — уже аховые. Но и сдаться и смолчать тоже не могли.

При всех благоглупостях, совершаемых в последние годы (вроде козыряния орденами от Сажи Умалатовой), безнадежно устаревшей риторике и старческой беспомощности в борьбе на идеологическом поле, у Карпова, как и у многих из его поколения, было одно качество, перед которым почти невозможно устоять, если, конечно, с совестью все в порядке. Дело даже не в биографии, смолоду выписавшей им пожизненную индульгенцию — «они сражались за Родину». Дело в том, что они — не в пример нам — были очень цельными людьми.

С их воззрениями можно соглашаться или не соглашаться, но не уважать их нельзя. Они верили. Верили искренне и готовы были платить за эту веру самую высокую цену.

Всю свою жизнь, от ранней молодости и до глубокой старости, они искренне служили одной и той же идее. На служение ей они положили всю свою жизнь, и принесенные жертвы были такими, что дай бог нам никогда не узнать эту цену. Они всегда говорили одно и то же, не подлаживаясь и не пугаясь никаких обвинений.

Они так и остались воинами, у них были идеалы, и за эти идеалы они дрались всю жизнь — от разбиваемых пулями черепов и всаженных под лопатку ножей на передовой в молодости до пишущей машинки на столе и интервью о лживости сериала «Штрафбат» в старости.

«Литературный генерал» и полковник запаса, разведчик и сталинист, боксер и исследователь, Герой Советского Союза и редактор журнала «Новый мир», политический заключенный и глава советских писателей Владимир Васильевич Карпов скончался 18 января 2010 года.

В Интернете  нашел небольшую заметку о том, как Владимир Карпов якобы сфальсифицировал свою автобиографию.  Автор заметки мне совершенно неизвестный, но все же я решил поделиться этой информацией, чтобы была полная картина о писателе-фронтовике, который вполне заслуженно получил свою награду как разведчик, причем за очень короткое время, чуть больше полутора лет.
"…Получив медаль "За отвагу", а затем орден Красной Звезды, я уже мечтал о третьей награде. Был я тогда молод и горяч - в 1942 году исполнилось мне всего двадцать лет. Очень мне хотелось вернуться в Ташкент с гордо поднятой головой, снять с себя и родителей незаслуженную тень, брошенную на нашу семью моей судимостью, вот я и лазил с разведчиками, как говорится, не щадя живота своего. Мои дела не оставались незамеченными. Мне присвоили звание сержанта, и я стал командиром отделения. Затем - младшего лейтенанта, лейтенанта. Я уже командовал взводом разведки. Командир полка Кортунов ценил меня, ибо наш полк никогда без "языков" не сидел. О наших делах шла добрая слава на Калининском фронте. Обычно разведчиков, как и летчиков, представляли к званию Героя Советского Союза не только за отдельный выдающийся подвиг, но и за суммарные боевые дела. Были такие неписаные законы, вроде даже правила - летчика представляли за сбитые 20- 25 самолетов врага, а разведчика за приведенных 15-20 "языков". Настал день, когда на моем счету было участие в захвате уже 45 "языков". Подполковник Кортунов позже объяснил мне, что, учитывая темное пятно в моей биографии, он не представлял меня к высшей награде, когда на моем счету было 20 "языков", ждал, чтобы их количество было такое, когда не смогут отказать в присвоении мне звания Героя. И вот меня представили к этому званию, ходатайство пошло "наверх".

Время шло, я продолжал ходить на задания, а ответа "сверху" все не было. Вдруг меня вызывают к командиру полка. Вызов в штаб для меня не был необычным делом - я там получал очередную задачу почти ежедневно. Пришел к Кортунову. Он сидит мрачный, на меня глаз не поднял. В чем, думаю, дело? Вроде бы я ничем не провинился. Алексей Кириллович был чуткий и совестливый человек, то, что произошло, видно, обескуражило его настолько, что он испытывал передо мной (перед подчиненным!) неловкость. Он коротко сказал:

- Вот почитай,- и повернул ко мне бумаги, которые лежали на столе.

Я прочитал заголовок: "Наградной лист". Ниже шла моя фамилия, биографические данные и описание тех дел, за которые меня представляли к званию Героя Советского Союза. Но как бы зачеркивая все это, наискосок наградного листа бежали крупные красные буквы кем-то написанной резолюции. В этих буквах, еще до того, как я понял их смысл, даже внешне виделось раздражение того, кто их написал: "Вы думаете, кого представляете?!" Подпись была неразборчивая, но такая же жирная и сердитая, будто вся состояла из восклицательных знаков.

Кортунов как-то тихо, по-домашнему, неофициально сказал:

- Ну, ничего, Володя, не огорчайся! Правда на земле все же есть...".

Прошу прощения за столь длинную цитату, но она здесь просто необходима. И что мы видим? А вот что. Из официальной биографии Владимира Васильевича следует, что будущий советский писатель в феврале 1941 года военным трибуналом был приговорен к пяти годам заключения за антисоветскую агитацию. Ответственность за антисоветчину предусматривал пресловутый 10-й пункт 58-й статьи действовавшего тогда УК РСФСР и соответствующих статей уголовных кодексов советских республик. Так Карпова осудили по этому пункту? Нигде нет таких сведений. Зато есть версия, что будущего главного редактора журнала "Новый мир" и предводителя всех советских писателей посадили за... элементарную кражу (если это так, то... хорошо надо было слямзить, чтобы аж пять лет потянуло). Но, подчеркну, это лишь версия. И есть еще одно предположение касаемо посадки Владимира Васильевича, что это все темные чекистские дела. Однако никаких преданных гласности документов и по этому поводу нет. А вот бы взять и опубликовать приговор суда сегодня. Что там нынче секретного? Ничего. А ясность в этом вопросе была бы внесена.

Осужденных за контрреволюционные преступления, как правило, на фронт не брали; это "социально близких", то есть уголовников - пожалуйста. Но, может, Владимир Карпов - как раз исключение из правила? В любом случае, факт судимости разведчика, безусловно, учитывался командованием при составлении наградных документов; медаль или даже какой-нибудь не очень значительный орден ему могли вручить, однако представить к высшей награде - званию Героя Советского Союза - как-то очень сомнительно. Удостоенный такого звания получал медаль "Золотая звезда" и орден Ленина. Это все - антисоветчику?

Однако наградная эпопея Владимира Васильевича известна абсолютно точно. В январе 1943 года (кстати, в процитированных воспоминаниях речь почему-то идет о 1942 годе, хотя отсчет наград писателя начинается в 1943 году) красноармеец взвода пешей разведки Карпов был награжден медалью "За отвагу". Вслед за этим, как точно вспоминает писатель, последовал орден Красной Звезды. Затем отважного разведчика наградили орденом Красного Знамени. В том же 1943 году Карпова представили к званию Героя Советского Союза, и 4 июня 1944 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении высокого звания разведчику. Добавлю сюда, что в феврале 1943 года с Карпова была снята судимость. Однако нигде не говорится, что Владимир Васильевич был реабилитирован. То есть, подождите, получается, что судимость с него сняли, но какое-то преступление он совершил по-настоящему?

Однако вернемся к фронтовым наградам писателя. Публикуя в 80-х годах прошлого века повесть "Полководец", Карпов отлично знал, что все наградные документы хранятся в военных архивах и каждому встречному-поперечному просто так не выдаются. Значит, можно смело сочинять всякие истории про невероятные "походы" в Витебск за чертежами немецких оборонительных укреплений (кстати, описывая свои мнимые приключения в Витебске, Карпов простодушно проговорился, что об этих витебских делах знал только он один - это абсолютно верно). В Советском Союзе любую бумажку могли засекретить или максимально ограничить к ней доступ, так сказать, широкой общественности. В 80-х годах (да и позднее) Карпов и предположить не мог, что огромный массив военных наградных листов окажется в открытом доступе в Интернете. В том числе и документы, касающиеся его лично. Да не просто в открытом доступе, а в виде отсканированных копий. И мы сегодня можем просто посмотреть, как же выглядел на самом деле наградной лист на Владимир Карпова, в котором он представлялся к званию Героя Советского Союза.

Вот титульный лист документа; по идее, именно здесь должна быть та самая размашистая надпись высокого начальника. Но... ничего подобного здесь нет. Может, высокий начальник в раздражении черканул свой автограф дальше? Смотрим второй лист. И здесь все - чисто. Ага, есть же еще и заключительные графы, в конце документа грохнуть: "Не рекомендую, судимый, антисоветчик". Однако ничего такого и здесь нет. Наоборот, все вышестоящие командиры, включая и генеральского звания, единодушно поддерживают кандидатуру Карпова.

Мы можем констатировать, что размашистая надпись на наградном листе - лишь плод воображения писателя. Это штришок к его лепке собственной биографии, на мой взгляд, сознательная дезинформация. Остается лишь задать вопрос: какие еще тайны скрыты в судьбе известного советского и российского писателя Владимира Васильевича Карпова?

Позволю себе не согласиться с некоторыми выводами неизвестного автора последней заметки на счет того, что политических,  а не антисоветчиков, как он их называет, после тщательной проверки посылали на фронт в штрафные роты.  Помните роман Анатолий Иванова «Вечный зов» или фильм, поставленный по этому роману? Есть там сцена, когда нквдешник Яков Алейников перед атакой встречается с командиром штрафной роты, бывшим работником райисполкома Хлебниковым, которого он, Алейников, отправил в заключение, видимо, по политической статье.  Человек не только искупил кровью свою мнимую вину, но и был назначен командиром роты.  Да и какое имущественное преступление, на что намекает автор, мог совершить 20-летний Карпов, будучи курсантом пехотного училища?

Так что я преклоняюсь перед этим заслуженным фронтовиком, писателем, общественным деятелем  Владимиром Васильевичем Карповым и считаю, что о таким людях надо помнить всем россиянам.