про космос, Африку и Бармалея

Наталья Сафронова
Про космос, Африку и Бармалея

Заплетаю Анюте косички.
- Бабушка, там много петухов? – интересуется.
- Пока ни одного, но если будешь вертеться, появятся.
- Ха, петухи! – смеется. – Это не петухи, а гребешки.
Если Анюта вертится, то Соня – ходит ходуном, бегает по потолку, причесать ее – это особое искусство. Но, наконец, собрались на улицу. Настроение приподнятое, Соня сообщает:
- Я расскажу на улице про Бармалея, чтобы всем стало радостно, потому что это очень страшная сказка.
В лифте спрашивают:
- Нам на какой этаж?
- На первый.
Соня нажимает на кнопочку.
- Правильно, молодец.
Анюта экзаменует меня:
- А это какая цифра? – показывает на кнопку седьмого этажа.
- Семь.
- Молодец! – кивает одобрительно.
 Рассказывают скороговорки (переговорки, как они их называют):
- Шла Шаша по соше и сосала сушки.
При этом уточняют:
- Саша – это папа!
Папу двойняшек зовут Сашей.
- Теперррь пло Клалу! Крррала у Карра уклала…
Скороговорку про Клару они еще ни разу не одолели.

В начале пандемии короновируса детские площадки обвязали заградительными лентами. Мне показалось, тем не менее, что площадки пустовали не более дня. Мы чаще ходили в лес или на Волгу, которые то ли были под запретом, то ли не были. Гуляли одни, пикник устраивали только для игрушек. После просмотра фильма «Каштанка» с участием Олега Табакова девочки мечтали о пикнике. Сцена с пикником, гениально придуманная создателями фильма, показалась мне подарком бедному гусю, а может, и самому Чехову.
- Иван Иванович плавает! – восхищались девочки.
Герой Табакова возлежал на травке с фужером вина. Вокруг, как обещание покоя, благоухало последним теплом бабье лето. У Чехова зима, а в кинофильме - осень, только для того, чтобы гусь Иван Иванович успел на последний в своей жизни пикник. Эта сцена произвела на нас неизгладимое впечатление, поэтому мы отправились на пикник, дети съели печеньки в компании игрушечных собачек и лошадок.

Но на площадку их все равно тянуло.
 Девочки замечают оборванные ленты и строго говорят:
- Карантин. Мы нарушаем правило.
- На детской площадке разрешили гулять, - успокаиваю.
Несутся на горку, катаются в компании с другими детьми. Замкнутый друг на друга мирок двойняшек им дорог, но все-таки тесен. Они частенько вспоминают друзей из детского сада и театрального кружка.
Бегут на высокую лазилку, Соня, непоседа и трусиха, все-таки преодолевает ее от начала до конца. Анюта не решается повторить подвиг сестры, вздыхает:
- Сонечка, я завтра тоже перелезу, как ты.
- Ну, конечно, перелезешь! – снисходительно соглашается Соня.

У подъезда нашего дома вспоминает, что собиралась осчастливить общество чтением «Бармалея». Соня оглядывает окна пятнадцатиэтажки, набирает побольше воздуха и громко читает:
- Маленькие дети, ни за что на свете
Не ходите в Африку, в Африку гулять!

Мы с Анютой аплодируем Соне, она хорошо читала.
Зову детей домой, но Соня еще не исчерпала на сегодня свое вдохновение.
- Я буду рисовать космос! – сообщает она, приглашает Анюту в компанию.
Девочки рисуют мелками на асфальте синюю бездну, звезды и метеориты, космические корабли и пришельцев. Я пришельцев никогда не видела, поэтому они мне объяснили, что вот эти кружочки в космосе – пришельцы. К очередному кружочку Соня пририсовывает длинные висячие уши.
- Это заяц! – Соня сама удивилась своему творению. – Просто он испугался, поэтому у него такие уши.
Заяц завершил картину космоса.
- Пусть не поливают водой наш космос, - попросили дети.
Это послание адресовалось, видимо, дворнику.
- Ничего, нарисуем снова, - улыбнулась я.