Глава7. Исповедь

Д’Артаньян появился, когда Атосу было уже все равно: найдут его друзья, или он и дальше будет пить в одиночку, пока не кончатся деньги, или хозяин не вызовет сбиров. Поэтому, когда дверь его комнаты отворилась, несмотря на сердитое «меня нет дома!», мушкетер прореагировал на появление друга скорее с досадой, чем радостно.
- Атос, друг мой! – гасконец шагнул к Атосу, раскрыв объятия и опустил руки: мушкетер качнулся на своем стуле, тряхнул спутанной гривой волос и уставился на д’Артаньяна мутным взглядом мало что сознающего человека.
- Гримо! – рявкнул д’Артаньян, и лакей возник из угла комнаты, такой же лохматый и нетрезвый, как и его хозяин. – Дьявол побери, что у вас происходит? – возопил гвардеец, хватая Гримо за грудки.
- М-мы отдыхаем, - пробормотал лакей, заикаясь, - Г-госп-подин Атос отдыхает.
- Сейчас я с вами разберусь! – в сердцах пообещал д’Артаньян и, в три прыжка одолев лестницу, вернулся через пять минут с ведром воды. Недолго думая, он заставил Атоса погрузить голову в ледяную колодезную воду и, после троекратного «купания», мушкетер оттолкнул от себя ведро, которое тут же было вылито на Гримо.
Несколько минут Атос не мог отдышаться, зато он пришел в себя настолько, что стал осознавать, где он находится и кто перед ним.
- Д’Артаньян, - пробормотал Оливье, чувствуя, как краска стыда заливает щеки, - д’Артаньян, а я уже устал вас ждать. Я очень боялся, что вы не приедете.
- Вы можете обо мне так думать? Да я бросился вас искать, как только узнал, что вас вызвал к себе кардинал! Я бы Лувр своротил, если бы оказалось, что вас упрятали в его подземелье, Бастилию бы снес…
- Ну-ну, друг мой, не так сурово! – рассмеялся, наконец, Атос.  – Меня не так просто уничтожить.
Д’Артаньян ничего не сказал, только крепко обнял друга, но Атос был рад, что юноша не увидел, как краска стыда вновь залила лицо мушкетера: кардинал с ним бы не справился, а сам себя он уничтожить мог довольно легко и быстро.
- А что наши друзья? - спросил Атос, чтобы сменить тему разговора.
- Живы – и относительно здоровы. Мы на обратном пути заберем их: они будут уже в состоянии ездить верхом. Пойдемте лучше на воздух – я покажу вам подарок, который привез из Англии.
- Подарок? - удивился Атос. – Но у меня нет желания куда-либо идти, д’Артаньян! Лучше расскажите о своем путешествии. Вы видели герцога?
- Не только видел, но и привез все, чтобы бал прошел наилучшим образом. Но посмотрите, - юноша почти силой заставил Атоса встать и посмотреть в окно, - что вы скажете об этих лошадях? – и он указал на Планше, который вывел из конюшни двух великолепных гнедых скакунов. – Это – наши.
Атос бросил вялый взгляд в окно и пожал плечами.
- Вам не нравятся? – опешил д’Артаньян.
- Не спорю: лошади хороши. Но мой Анхель лучше, и я всецело доверяю ему. К тому же, что мне делать с гнедой мастью? В полку нужны вороные, а перекрашивать этого в черный цвет – увольте, - Атос снова пожал плечами, но на этот раз улыбнулся. – Не расстраивайтесь, д’Артаньян, лошади – это всегда деньги, а эти жеребчики из дорогих. Герцог Бэкингем будет рад, если вы оставите себе седла и сбрую – по ним он вполне в состоянии узнать вас на поле боя.
- На поле боя? Разве у нас намечается война? – удивился гасконец, который понял, что Атос осведомлен о каких-то событиях, которые он упустил.
- Война – это то, что всегда стоит за дверью мира, - философски подвел итог мушкетер. – Расскажите мне лучше, как обстоят ваши дела.
- Мои дела? – сразу сник гасконец. – Плохи мои дела.
- Ну, отчего же? Я вижу награду на вашем пальце, - Атос кивнул на роскошное кольцо на руке юноши, - значит все прошло прекрасно.
- Цена этого – исчезновение возлюбленной, - тяжело вздохнул д’Артаньян.
- Важно, кто виноват в этом исчезновении, - все с тем же философским настроем продолжил Атос. – Если дама сама пожелала прервать отношения - вам повезло, дружище.
- Но почему вы так считаете? – д’Артаньян доверчиво заглянул в глаза мушкетеру: точь-в точь щенок рядом со старым опытным псом.
- Потому что, если женщина сама прерывает отношения, это значит, что она нашла более выгодный вариант, - мрачнея, изрек Атос непререкаемым тоном.
- Допустим, - так же мрачно, но неохотно согласился с ним д’Артаньян. – А если ее заставили исчезнуть?
- Кто? Новый любовник или кто-то, от кого она зависит?
- Тот, от кого она зависит.
- Ну, тогда вам просто повезло, милый друг, - усмехнулся Оливье.
- Но почему, - недоумевал юноша.
- Да потому, что этот человек взял на себя все проблемы по ее содержанию. Желаю вам, чтобы ваши проблемы с женщинами всегда решались кем-то вышестоящим! – и Атос потянулся к бутылке.
- Атос, вы невыносимы! – не выдержал покинутый влюбленный. – Вы рассуждаете, как человек, испытавший все превратности любви и вышедший из любовных баталий пострадавшей стороной.
- А если это и так? – нехорошо усмехнулся Атос, и д’Артаньян тут же пожалел о вырвавшейся фразе. – Что бы вы сказали об одной истории, которая приключилась не с кем-то из моих друзей – со мной?
- Может, не стоит вспоминать прошлое? – тихо, явно не желая признаний, пробормотал гасконец, который, при всем своем любопытстве, не всякие истории готов был слышать от друзей.
Но Атосу уже было не до д’Артаньяна – это был тот момент, когда язык у человека развязывается не только под парами алкоголя: его ведет потребность сбросить груз, отягчающий память и душу.
- Вы знаете, что такое любовь, которая приходит, как лавина с гор? Вы должны знать, вы выросли в горах. Тебя накрывает прежде, чем ты успеваешь осознать, что жизнь кончена, что ты уже живешь в другом мире, где все подчиняется иным законам. Солнце светит только тогда, когда глаза любимого человека обращены к тебе. Ночь становится беспросветным мраком от любого небрежного слова или недовольно надутых губ любимой. Ты уже не самостоятелен, твое «я» поглощено, продлено, зависимо от другого человека. Это ужасное состояние зависимости, мой юный друг, и если вы его не испытали – не дай Бог вам его когда-нибудь познать, - глухой голос  Атоса, сидящего, откинув голову на беленую стену, едва доносился до д’Артаньяна. Мушкетер не открывал глаз – так ему было легче разглядеть что-то внутри себя, вытащить на поверхность или наоборот, погрузиться поглубже в свои мысли и воспоминания. – Со мной, д’Артаньян, это случилось, и это было так непохоже на все, что я испытывал ранее, что я попался на это новое чувство, как рыба на крючок. Сорваться жертва не может, остается только следовать за лесой, которую ведет уверенная рука рыбака.
- Но она была красива? – робко вставил свой вопрос юноша.
- Необычайно. Такие цветы вырастают всем на погибель.
- Умна?
- Достаточно умна, чтобы окрутить того, кто был ей нужен. Может быть не так образованна, но достаточно непосредственна, что редко встретишь в том кругу, где я вращался. Мне казалось, что любое ее слово наполнено особым смыслом. Болван! – наградил он сам себя словечком, которое, как ему казалось, больше всего подходило для него, тогдашнего.
- Любить – это быть дураком? – д’Артаньян с сомнением покачал головой.
- Это именно то состояние, в которое попадает любящий, - Атос приоткрыл глаза. – Не верите? Тогда вот вам финал. Я не достиг тогда совершеннолетия, и глава рода и мой опекун от имени семьи запретил мне думать об этом браке. Тогда я пошел на то, чтобы сочетаться со своей избранницей тайным браком, но Бог есть на небесах, и он присматривал за мной. В момент троекратного оглашения в церкви нашелся человек, знавший мою невесту, и представивший неоспоримые доказательства невозможности этого брака.
- И что же?
- А ничего! – с мрачной улыбкой произнес Атос. – Ничего уже не произошло. Я очнулся – свидетельства были слишком тяжкие, брак не мог свершиться. Невеста была недостойна в любом смысле: ложь, обман, грязь шли с ней рука об руку. Я выгнал ее из своего поместья, а сам все бросил и уехал в Париж.
- И пошли в мушкетеры?
- Да. Мой послужной список и кое-какие заслуги перед троном позволили мне быть сразу зачисленным в полк.
- А она? – помолчав, спросил д’Артаньян. – Что стало с ней?
- Понятия не имею, - неохотно ответил Атос. – Наверное, нашла еще какого-то простофилю, от которого сумела получить все, чего ей не хватало: богатство, знатность, положение. Да кто знает, что они ищут в жизни, эти красотки искательницы удачи, - с мрачной ухмылкой закончил он. – Так что желаю вам помнить, что вас рассматривают в любом случае как приз в погоне за удачей.
- Как-то мрачно вы шутите, Атос, - поморщился гасконец. – И все вы видите в черном свете.
- Что поделать: я таков. Мне не важно, что думают обо мне окружающие: я знаю, что я думаю о себе сам, - закончил исповедь Атос, и прежде, чем д’Артаньян успел остановить его, не отрываясь выпил кувшин вина, стоявший на столе. – А теперь, мой дорогой товарищ, давайте веселиться. Я надеюсь, в погребе еще осталась ветчина и вино.