Глава9. Прошлое и настоящее

«Приглядывайте за мушкетером!» велел кардинал. Ничего проще и ничего сложнее придумать для Рошфора он не мог. Атос как с цепи сорвался: ни одно приключение в городе не обходилось без него и его компании. Последней новостью стала дуэль с четырьмя англичанами, среди которых был и родственник миледи. Один из дуэлянтов погиб, и, как выяснил Рошфор, он был заколот Атосом: удар пришелся прямо в сердце. О дуэли в городе, а затем и при дворе, много говорили: англичане, хоть и считались почти уже врагами вследствие натянутых отношений между Францией и Англией, принадлежали к знатным семьям, и те могли потребовать удовлетворения. Вообще-то Атос был не из тех, кто стремился непременно убить противника, но эта дуэль со смертельным исходом была очень странной: он англичанина видел первый раз в жизни, судя по тому, что тот вообще был секундантом Винтера. Пастух, который пас  коз на пустыре до того, как там появились дуэлянты, далеко не ушел и видел, и слышал многое. Он и рассказал, что Атос, после того как обменялся со своим противником парой слов, громко и прямо заявил, что убьет его, потому что не хочет, чтобы стало известно, что человек, имя которого он только что назвал, жив. Рошфор подумал, что граф не в себе: слишком многие видели его и знают, кто он такой, а он делает вид, что сохраняет инкогнито. Невольно возникало предположение, что Атос просто ищет повод, чтобы выйти из игры, покончить счеты с жизнью, использовав при этом обстоятельства, при которых его не упрекнешь в самоубийстве. Погибнуть на дуэли ему не даст самолюбие, а вот пойти на эшафот из-за дуэли – тут уже он будет в глазах дворянства героем, восставшим против тирании Ришелье.
Рошфор начал с того, что переговорил с Арамисом. С д’Артаньяном, после истории с отцовским письмом, которое Рошфору пришлось у гасконского мальчишки попросту вытащить из-за пазухи, пока тот валялся в трактире с разбитой головой, Рошфору говорить было не с руки: юный герой так и горел жаждой мести. А вот Арамис, юноша разумный и рассудительный, искренне привязанный к старшему товарищу, был подходящей кандидатурой на роль ангела-хранителя для графа де Ла Фер. Правда, у Рошфора немало времени и хитрости ушло, чтобы устроить эту встречу: Арамис оказался человеком осторожным – святые отцы сумели надежно поместить свои ценности в душе этого красивого и утонченного юноши.
И вот они встретились на квартире у Арамиса. Молодой человек не стал скрывать, где он живет, не имело смысла, а вот избегать свидетелей этой встречи стоило - не хватало еще, чтобы кто-то из мушкетеров проведал, что у Арамиса есть связь с его преосвященством! Арамис понимал, что это навсегда могло погубить их дружбу.
Рошфор пришел пешком, переодевшись в цыгана: при его внешности и юношеском опыте жизни в цыганском таборе, такой маскарад у него выглядел естественным. Перепуганный Базен, хоть и привык, что к его хозяину частенько заглядывают странные гости, на этот раз попытался все же захлопнуть дверь, но Рошфор успел поставить ногу между ней и косяком, и бедняга лакей только перекрестился, когда ночной гость, осведомившись, дома ли его хозяин, без колебаний прошествовал в спальню мушкетера.
Арамис ждал его, но молодому человеку все же потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что перед ним кардинальский посланец.
- Ну, господин Рошфор, вы и в самом деле гений сыска, - с некоторым облегчением рассмеялся Арамис. – Если бы я не знал вас в лицо, я бы никогда не признал вас в этом образе бесприютного скитальца. Надеюсь, вам удалось избегнуть слежки?
- Если и видели, то все равно не узнали, - Рошфор занял предложенный стул и принял в руку стакан с вином. – У вас очень уединенный дом, господин Арамис.
- Это соответствует моим наклонностям, - скромно опустил ресницы юный лицемер. – Но вас ко мне, господин граф, привело какое-то очень важное дело?
- Очень важное, и касается оно одного из ваших друзей. Догадываетесь?
- Значит наш друг д’Артаньян опять вызвал гнев господина кардинала? – голос у скромника Арамиса был тих, но глаза он отвел, и Рошфор догадался, что этот вопрос был призван отвлечь внимание: Арамис о чем-то подозревал.
- На этот раз речь пойдет не об успехах нашего бравого гасконца: речь пойдет о жизни и смерти господина Атоса, - Рошфор поставил стакан с недопитым вином на столик.
Арамис быстро вскинул глаза на Рошфора и попытался придать своему лицу выражение простодушного изумления, но не тут-то было: он явно испугался и сильно побледнел.
- Господин Арамис, неужели вы не заметили в поведении вашего старшего друга странностей, в особенности в последнее время? – Рошфор закинул ногу на ногу, и вновь взялся за стакан.
- Нет, не заметил: господин Атос ведет себя, как обычно.
- То есть пьет и дерется, дерется и пьет? – фыркнул Рошфор.
Арамис не ответил, только пожал плечами.
- А эта дуэль с англичанами, в которой он прямо-таки сделал все, чтобы угодить на эшафот по приказу кардинала? Вам это не кажется странным?
- Скорее забавным, но мы привыкли к тому, что наш друг шутит весьма своеобразно, - попытался отделаться от прямого вопроса Арамис.
- А вот кардиналу кажется совсем другое, мой милый аббат, - и Рошфор ухмыльнулся, заставив напрячься молодого человека. – Ему кажется, что все эти выходки вашего остроумного друга проистекают из желания умереть.
Быстрый, испуганный взгляд, бледность сказали многое внимательному взгляду друга Ришелье, который понял, что достаточно намеков, пора говорить прямым текстом.
- Вы мушкетер временно, дорогой господин д’Эрбле, - он обратился к Арамису, назвав его истинное имя, - и ваше призвание - сутана. Именно поэтому я пришел говорить с вами, а не с вашим гасконским другом, который слишком порывист и непредсказуем для такой роли. У вашего старшего друга что-то случилось в последнее время, после чего он резко изменил свое отношение к жизни, - Рошфор замолчал, выжидательно глядя на Арамиса. Тот молчал тоже, обдумывая услышанное.
- И чего же вы хотите от меня? Какую роль в жизни моего друга, - он поднял черные глаза под длинными ресницами и прямо взглянул на графа, – вы предлагаете мне? Слежку?
- Нет, это не то слово, дорогой д’Эрбле! Я никогда не посмею предложить подобное такому человеку, как вы. Но приглядывать за господином Атосом, вовремя остановить его… - Рошфор замолчал, увидев, какое выражение приняло лицо Арамиса.
- Сударь, вы полагаете, что я вправе что-либо навязывать моему другу, даже если речь идет о выборе между жизнью и смертью? Я пишу диссертацию о свободе выбора, и вы хотите, чтобы я пошел против собственных принципов? Чтобы я навязывал своему лучшему другу, которого я люблю и почитаю, перед которым преклоняюсь, чужие мысли, чужой путь?
- Вы слишком буквально приняли мои слова, господин Арамис! - Рошфор сдержал тяжелый вздох. – Суть же в том, что господин Атос нужен его преосвященству живым и полным сил, а точнее – нужны его способности, которые он сейчас растрачивает совершенно бесцельно, рискуя вызвать уже неудовольствие его величества. От эшафота, если что, его не спасти, а было бы очень прискорбно, если бы последний представитель такого знатного и древнего рода (думаю, для вас, как и для ваших друзей, это давно ясно) лишился бы головы, как последний бретер. Я хочу вас поставить в известность, молодой человек, что обратиться к вам в таком деликатном деле, это не мое личное желание - а воля господина кардинала. И именно вас он просил быть особо внимательным к господину Атосу. Господин д’Артаньян, в зависимости от вашего отношения к другу, очень быстро сообразит, в чем дело, ну, а господин Портос последует вашему примеру. То, о чем я вас прошу, ни в коем случае не идет вразрез с вашими принципами: от вас всего лишь требуется следить, чтобы ваш друг не влез в какое-нибудь слишком опасное предприятие, которое помешает планам его величества. Не господина кардинала, уясните это себе, а – его величества. Это все, что я должен был вам передать, сударь, - Рошфор встал и раскланялся с Арамисом с величайшей вежливостью, что, учитывая его живописные лохмотья цыгана, выглядело достаточно уморительно. Но Арамис даже не улыбнулся и проводил его до дверей лично, выказывая гостю те же знаки внимания.
                ****
Так и повелось с того дня: Атос порывался буянить, а Арамис, соблюдая величайшую осторожность и деликатность, не давал ему зарываться, отвлекая на какой-нибудь философский диспут. В какой-то момент Оливье понял, что чрезмерное увлечение Арамиса философией странным образом увязывается с его задиристостью, а д’Артаньян и Портос в такие минуты становятся необычайно словоохотливы и подбрасывают им реплики невпопад, но разобраться во всем не успел: события начали набирать такой оборот, что стало не до собственного настроения.
Атос давно замечал, что, после исчезновения госпожи Бонасье, в которой поначалу такое деятельное участие принимал гасконец, и о которой он действительно грезил ночами, что-то изменилось в настроении деятельного хитреца. Д’Артаньян начал следить за своей внешностью, он старательно перенимал светские манеры у него и у Арамиса, задавал вопросы, из которых становилось ясно, что у него появились знакомства среди аристократов, и, в один прекрасный момент, Атос, припомнив дуэль с англичанами, прямо спросил друга: «Вы бываете в доме у милорда Винтера?»
- Не у него, у его сестры, леди Кларик, - покраснев, ответил д’Артаньян.
- Иметь знакомых среди англичан в такое время! – Атос покачал головой. – Вы рискуете нажить неприятности. Тревиль уже говорил мне о вас, а вы знаете, как хорошо он к вам относится и только ждет момента забрать вас под свое крыло.
- Леди Кларик, даже в случае войны никуда не уедет. Она пользуется расположением кардинала.
- Тем хуже для вас, д’Артаньян, - пожал плечами Атос. – Впрочем, я не собираюсь вам выговаривать, прошу только быть осторожнее.
У д’Артаньяна едва не соскочило с языка: «И вы тоже будьте благоразумны», но он вовремя промолчал.
Стук в дверь в пять утра – это было слишком даже для Гримо, который вставал очень рано. Бормоча проклятия и с трудом разлепив глаза, лакей приоткрыл дверь – и оцепенел: перед ним стояла женщина в капоре, накидке и юбке, наполовину съехавшей на пол. Подмышкой у женщины была зажата обнаженная шпага, а из-под капора, под крючковатым носом, топорщились усы. Гримо попытался захлопнуть дверь, но безуспешно: чудище проникло в квартиру и, ни секунды не сомневаясь, направилось в спальню к Атосу.
- Эй, ты, потаскуха, куда лезешь? – Гримо героически преградил ей путь.
- Что, у Атоса кто-то есть? – голос д’Артаньяна заставил Гримо ахнуть.
- Что ты молчишь? У твоего хозяина кто-то есть? Это я, болван, я, д’Артаньян!
- Никого у меня нет, да и кому быть в такую рань, дружище, - Атос вышел из спальни, и пару секунд созерцал открывшееся ему зрелище. Он честно пытался принять серьезный вид, но представшее ему зрелище переодетого гасконца было настолько уморительным, что мушкетер не удержался и разразился хохотом. Д’Артаньян мрачно наблюдал попытки бороться с веселостью у обычно мрачного Атоса, потом горько заметил: «Это было бы смешно, если бы не было так страшно!» Смех тут же смолк, и Атос схватил друга за руки.
- Идем ко мне – все расскажете.
В спальне он стал поспешно одеваться, кинув д’Артаньяну халат.
- Накиньте пока это – и говорите. Я себе места не нахожу от беспокойства.
- Правильно делаете, - хмуро кинул гасконец. – Я не хотел вам говорить, Атос, но леди Кларик и леди Винтер – одна и та же женщина.
Атос нащупал за собой спинку стула и тяжело опустился на него.
- Рассказывайте, все рассказывайте, что у вас произошло с ней, - неожиданно ясным голосом приказал мушкетер.
- Я с ней познакомился случайно, мне показалось, что ее родственник с ней невежлив. Результат вам известен – дуэль с англичанами. А потом лорд Винтер ввел меня в ее дом. Ну, я увлекся: она потрясающая женщина, Атос!
- Кто бы сомневался! – в сердцах вырвалось у Оливье, правда, очень тихо.
- Что вы сказали? – переспросил юноша.
- Ничего, продолжайте.
- А собственно, о чем и говорить? Я увлекся, стал бывать у нее в доме, и она поощряла эти посещения, ну, а потом… потом она сама назначила мне свидание в полночь. Несколько раз я бывал у нее, мне кажется, она была очень довольна нашими отношениями, а вот сегодня… сегодня… - д’Артаньян замолчал.
- А сегодня вам стало ясно, что ей нужно на самом деле?
- Да. Ей нужна была ваша голова, Атос.
- И всего-то? – Атос недобро улыбнулся, но глаза у него блеснули сталью.
- Она мне рассказала целую сказку о том, как вы жестоко над ней надругались, как пообещали на ней жениться, но выкинули из своих владений голую и босую, отправив скитаться без гроша в кармане и заставив вести жизнь нищенки.
- Какая слезливая история! Вы поверили?
- Ни на секунду. Она тоже это поняла, и хотела соскочить с кровати. Я ухватил ее за рукав и…
- Договаривайте. Или вы думаете, что я так стыдлив?
- Атос, у нее на левом плече лилия. Она воровка!
- Я это знаю, - Атос резко встал, стиснув кулаки он прошелся несколько раз по спальне, пытаясь успокоится. – И она дала вам уйти с ее тайной?
- Она пыталась меня заколоть кинжалом. Она голову от ярости потеряла, мне чудом удалось удрать.
- А этот наряд?
- Это мне Кэтти помогла, ее горничная, - покраснев, пробормотал д’Артаньян.
- Понятно, - с легкой насмешкой кивнул головой Атос. – Она вам как-то угрожала?
- Еще как! Если бы не моя шпага, мне бы живьем не выбраться. Она невероятно сильная женщина.
- Вот что, друг мой, вы пока останетесь у меня дома, а я пошлю Гримо за вашими вещами к Планше. Ждите меня здесь, прошу вас. Если я не вернусь через два часа…
- Мы пойдем вместе! – решительно заявил д’Артаньян.
- Я пойду один, - непререкаемым тоном заявил Атос, беря шляпу и плащ, и прихватив, кроме шпаги еще и пистолет. - Если меня не будет через два часа, ищите меня у миледи.