Воровская правда

   Костя Захаров поссорился с женой Аней. Повод был пустячный - очередной загул в редакции, где он трудился журналистом. Пришел домой поздно, пьяным и с помадой на воротнике рубашки. Откуда взялась помада, он не помнил. Но жена психанула, забрала ребенка и рванула к своей маме. Костя пил еще три дня, затем три дня болел от похмелья, наконец собрался и поехал к жене мириться. Купил букет белых роз и бутылку дорогого шампанского. Аня букет взяла, но продолжала дуться. После часа уламываний и клятв, что это никогда больше не повторится, размякнувшая от шампанского жена сдалась и обещала вернутся.
   - Но прежде отметим мамин день рождения в субботу, - настаивала Аня, - и ты приезжай.
 - А что ей подарить, - задумался Костя.
 - Подари ей какой-нибудь коллекционный кинжал, ты же знаешь, она их собирает. На том и порешили.
  В дорогу Захаров захотел взять почитать книгу. Жена рекомендовала читанного-перечитанного Куприна. Но Костя выбрал сборник ужасов в мягкой обложке. Поцеловал Аню и вышел на улицу. Решив отпраздновать примирение, зашел в магазинчик у дома и купил бутылку холодного пива «Хамовники». До метро тянул янтарную жидкость прямо из горла, но допить не успел. Пряча бутылку от контролеров на входе, оплатил проезд и вошел. На платформе допил пиво и поставил бутылку на асфальт.
   - Гражданин! - раздался возглас за спиной. Костя оглянулся и увидел мента в чине майора.
   - Я арестовывал шпионов пятидесяти пяти разведок, меня не обманешь, - мент покачнулся и от него понесло таким перегаром, что Захарова едва не стошнило. - Вы, я вижу, находитесь под воздействием наркотиков, пройдемте! Эту наглую элегантность ни с чем не перепутаешь, - заявил мент и икнул.
Костя был одет действительно хорошо. Рубашка от «Брукс бразерс», белое кашемировое пальто, итальянские туфли и кожаная сумка через плечо.
   - Товарищ майор, я выпил только бутылку пива, вот она стоит. Наркотиков не употребляю!  Майор покачался из стороны в сторону, зачем-то погрозил Захарову пальцем, пробормотал:
   - Пиво - это хорошо и отошел, видимо ловить наркоманов.
   Костя пожал плечами.
   Подошел поезд и Захаров вошел в вагон. Несколько мест было свободны, он сел и закрыл глаза, ехать было до конечной, можно было и подремать. Сквозь сон он почувствовал, как рядом кто-то садится, затем раздались звуки гармошки. Костя открыл глаза - прямо перед ним стоял инвалид без одной ноги в камуфляжной форме и наяривал «Калинку». Закончив, гармошка свесилась с ременной петли на руке вбок, он прошелся по вагону с жестяной банкой от консервов для мелочи. Подавали неохотно, в основном женщины за пятьдесят. Обойдя вагон, инвалид уселся напротив Кости,  улыбнулся и сказал «Привет!». Были видны пеньки гнилых зубов, Костя оглянулся,  привет, и улыбка предназначались ему. Сосед справа взял Захарова под руку. Это был нерусского типа мужчина, скорее всего грузин с бельмом на глазу, за ним сидел скособочившейся карлик, а за карликом еще один бедолага с искривленными ногами в безобразных ортопедических ботинках. Они производили впечатление единого существа, моргали и двигались синхронно.
   - Привет, Костя, - проговорил грузин, - Пора узнать правду, время вышло. Захаров похолодел, из глубин памяти поднимались воспоминания детства. Карлик, качающий его на ноге. Грузин, протягивающий петушка на палочке. Стало очень страшно.
  - Пойдем, Костя! - проговорил грузин, крепко обхватив Захарова под руку, все уроды встали и они вместе вышли из вагона. Костя шел как загипнотизированный, с трудом переставляя ноги. За группой на костылях хромал музыкант с гармошкой. Они вышли из метро, прошли улицей, углубились в переулки. Затем через дыру в дощатом заборе пробрались на заброшенный стадион. Все вокруг заросло высокими сорняками, повсюду валялся мусор. В центре стояла трибуна с транспарантом « Я вор в законе. За мною правда!».
   Костя пытался сглотнуть слюну, но во рту все пересохло. Вся компания уселась на трибуны. Вокруг были десятки всевозможных уродов. Безногие и безрукие, слепые и увечные, с отвратительными язвами, едва прикрытыми грязными повязками. Пахло месяцами не мытым телом и дешевым вином. На трибуну поднялся мужчина лет сорока во всем черном и произнес:
   - Я вор в законе и правда состоит в том... Он говорил и пелена заблуждений и лжи спадала с глаз Захарова. Жизнь становилась простой и ясной, её цель очевидной, а прежняя жизнь сплошной ошибкой. Когда вор кончил говорить, Костю уже не удерживали. Он вместе со всеми побрел к выходу.
   Теперь Костю днем можно встретить в метро. Его кашемировое пальто в пятнах, рубашка в дырах, итальянские туфли просят каши. Один глаз заплыл. От него пахнет острым сыром и перегаром. На груди картонная табличка «Подайте Христа ради!». Бредет он по вагонам с протянутой рукой и подающему говорит: «Спаси Христос и здоровья Вам!».
   По ночам, поев предварительно перловой каши на воде, это единственная еда за день, он спит в подвале дома в цыганском поселке под Москвой среди таких же бедолаг.
   Наконец он узнал правду, как и было ему предназначено с рождения.
И знаете что?
   Он счастлив!